Первым признаком особы Анны Павловны Ферер была кипучая энергетика. Вторым признаком Анны Павловны была логика. На каждый ваш «А почему…?» следовал от неё «Да потому, что…» подтверждённый её убийственной логикой. Порою казалось, что логика в её головёнке сидела как пистолетная обойма.

Город Мозжуйск и его достопримечательности

Часть 3

Яков Каунатор

Продолжение. Начало, часть 1, часть 2

Рассказ о гражданке Ферер А.П.

Анна Павловна Ферер служила по финансовой части Управления комунального хозяйства города Мозжуйска. Слова «сальдо, бульдо, нетто, брутто, акциз» Анна Павловна знала лучше, чем её бабушка знала «Отче наш…»А свести воедино «Кредит с Дебетом» — не было человека, который бы мог это сделать лучше неё. Павел Игнатьевич, управляющий горкоммунхоза, бывало, вызовет Анну Павловну, и этак, смущённо: «Анна Павловна, вот, как-то… не сходится…»

А она сразу: «Сей момент, Павел Игнатьевич! Извольте!» И ведь — тютелька в тютельку!

Комиссии приезжали, проверки устраивали, сам ОБХСС с внезапным визитом приходил (офисы были через дорогу), и всё тютелька в тютельку!

Талант её у всех вызывал изумление, особенно у меня. Я, проживший не один десяток лет, никогда не мог свести свой Крэдит с Дебетом. Никогда!

Что такое «финансовая часть»? Это у вас цельный день в глазах цифирки, цифирки, цифирки и цифирки…

И вот представьте себе натуру Анны Павловны, у которой цельный день сальдо, бульдо, нетто, брутто…

Ах, да, натура.

Начнём с возраста. Возраст свой Анна Павловна определила один раз и навсегда на одном из своих традиционных званых обедов, к которым пожизненно была привержена.

«Есть дни рождения у женщин!
Годов рождения у женщин нет.»

Нашёлся, правда, один недоумок, который вслух озвучил возраст Анны Павловны: «Где-то под 45».

Недоумок безжалостной рукою был вырван из сердца, к тому же ему навечно было отказано в участии в обедах Анны Павловны.

Внешней натурой была она небольшого роста, миниатюрная. Некоторые недоумевали, мол, как это, при её, Анны Павловны, слабости к кафеюшкам, ресторанчикам, застольям, обедам дружеским, плавно переходящим в ужин, и такая внешняя миниатюрность? Куда же деётся всё ею наеденное и вкушаное?

В энергетику. И вот мы плавно перетекли в натуру внутреннюю. Натура была резкой, за словом в карман не полезет. Бывало в трамвае или в общественном транспорте другого вида могла на глупые неудовольственные притязания воскликнуть: «Сама такая!»

И представьте себе молодую особу, пышную, у которой «сдоба» выпирает изо всех щелей наружного белья, с плавностью в движениях, разве скажет такая особа «Сама такая»? Да нет, же, скорее, проговорит: «Что же вы, голубушка, журчите, как самовар недокипячёный?»

Первым признаком особы Анны Павловны Ферер была кипучая энергетика. Вторым признаком Анны Павловны была логика. На каждый ваш «А почему…?» следовал от неё «Да потому, что…» подтверждённый её убийственной логикой. Порою казалось, что логика в её головёнке сидела как пистолетная обойма, выстреливавшая разрывными патронами.

А третьим, пожалуй, самым главным признаком, была её жажда общения. Когда цельный день у вас перед глазами цифирки, цифирки, цифирки, а дней этих на неделе — 5, вам срочно надо переключиться от цифирек к душевному, к тому, что один поэт назвал «А душу можно и рассказать…»

С этой целью и устраивались ею званые обеды, на которые приглашались близкие друзья, просто друзья и просто знакомыe.

Общения для.

 

— А у нас сегодня кошка родила троих котят! — это Марья Антоновна, хранительница и рупор всех местных и иноземных новостей положила начало общению на посиделках у Анны Павловны.

И тотчас же: жжу-жужжу-жжж! Зажужжало всё застолье, собравшееся на традиционный субботний обед к Анне Павловне Ферер.

— А масть, масть какая? — это Таньке Антипиной не терпится тему развить. И все враз хором:

— Масть? Масть какая?

— А «папа» кто? — Коля Мокрухин поставил вопрос ребром.

Началось обсуждение масти, отцовства новорожденных котят. Плавно перешли на повадки и привычки всего рода кошачьих.

— А пол, пол какой у котят? — Люся Карнаухова взволновано вопрошала.

Марья Антоновна обстоятельно отвечала на вопросы и о масти, и о «папе», и пол был определён и назван.

— Кстати, о котах! — опять Мокрухин всех перебил. — Есть анекдот о котах!

Поручик Ржевский и компания. Пьянка, естественно.

— Господа, давайте искупаем коней в шампанском!

— Ну что вы, поручик, такие затраты, нам денег уже три месяца не платили!

— Эх, вы… Тогда давайте хотя бы кота пивом обольем!

Кто-то залился смехом, Марья же Антоновна в сердцах сказала:

— Тебе бы, Колька, только взять всё и опошлить!

— Ша! Ша, я сказала! — это голос хозяйки. — Всё глупости болтаете, а надо бы новорожденным имена дать! Думайте! Конкурс объявляю!

Она вышла в соседнюю комнату, принесла оттуда нарезанные листочки бумаги. Каждый должен был вписать в листочек три имени, которыми и нарекут котят.

Застолье замолчало, погрузившись в творческий процесс. Наспех выбранное жюри в лице Анны Павловны, старика Василия Кургина и Тони Поцелуйко собрали листочки и уединились во внутреннем дворике с целью выявления победителя.

Наконец они вернулись, Тоня торжественно провозгласила:

— Победителем по наречению котят стал дядя Вася Кургин! Его имена: Морфей, Марфутка и Мон Пасье! Победитель награждается «петровой рюмкой» с водкой! (в доме Анны Павловны «петровой рюмкой» называли гранёный стакан).

Старик Василий поднялся, с достоинством поклонился обществу — за новорожденных! — воскликнул он и опрокинул привычно стакан в ёмкость, именуемую ртом.

— Ах, где была я вчера — хоть убей не пойму! — проговорила Раиса Корзинкина.

Вернее, пропела. На манер романса. Но пропето это было тааак игриво! Что у мужиков даже холки вздыбились. А ещё в этой фразе пряталась ну такая интрига!

Первой, по праву хояйки воскликнула Анна Павлован.

— Райка, не томи душу, колись!

По части интриг Анна Павловна была очень даже жадная. Всенепременно ей надо было знать: кто? где? когда? и с кем? Вот и сейчас:

— Где была? С кем?

— Ах, Анечка Павловна… Давеча начальник наш Пётр Степанович Криворучко сказал: «Завтрева форма одежды — банная! В финскую баню поедем, потому как юбилей у меня!»

— Это нынче «сауна» называется — степенно высказал свою образованность Василий Кургин.

— Кстати! Анекдот про сауну! — опять Колька Мокрухин встрял. — “Если вы не можете решить, где отдохнуть с друзьями — снимите сауну и не парьтесь.”

— Во-во! — поддакнула анекдоту Рая. — Так отдохнули, что потом не могли вспомнить: перед кем извиняться, а кого — извинить или наотрез — Нет!

— Да оставь, Василий, это у них — САУНА, а нас как была баня, как её не переименовывай на заморский манер, так БАНЕЙ и останется. Райка, а ты не путаешь? Какой у Петьки юбилей? У него день рождения в ноябре!

Была у Анны Павловны коробка из-под обуви. А в коробке той хранила она открытки на все случаи жизни. А к открыткам в придачу — блокнот. А в нём имена всех уважаемых людей города с указанием даты их рождений. Вот Анна Павловна и испугалась, неужели проморгала? Ведь помнила крепко, что у Петьки Криворучки, директора банно-прачечного предприятия города Мозжуйска, день рождения 10 ноября, и исполнится ему 42 года. Какой же это юбилей?

— Пётр Степанович сам сказал: 8 лет моего начальства у вас намечается!

— Раиса, 8 лет это даже и не кругло! Какой же юбилей? — недоумённо спросил Сашка Фролов, сидевший как раз напротив Раисы.

— Ах, Сашхен! Да Криворучке-то без разницы: юбилей или дата. Вот будешь начальником так у тебя каждый день станет праздником. — объяснила непонятливым Люсенька Карнаухова.

Юбилей Криворучки обсуждался долго и дотошно. Прокуратуре далеко до такого расследования. Выяснили, что бочку пива на юбилей презентовал городской трест столовых и ресторанов.

— Мы им кажные два дня скатерти и салфетки стираем — объяснила Раиса. — А водку с закуской сами принесли.

Выяснилось, что Пётр Степанович уединялся с секретаршей своей Ленкой Азариной в парилке.

— А как же Вера, жена Петькина? — недоумённо спросила Анна Павловна.

Раиса тему эту осветила:

— Так он же её к тёще отправил, та, типа, приболела.

— Рая, ты подробно, а кто к тебе уединялся? Давай уж, колись.

Раиса расхохоталась.

— А ко мне Ванька банщик подкатывался. А утром его в бассейне нашли плавающим.

— Он что — не утоп?

— Ванька-то? — тут Рая опять рассмеялась. — Так он же не тонет нигде, даже в проруби.

— А нам кримплен в торг завезли — кокетливо произнесла Варенька Суслопарова.

— Вечно ты, Варька, на самом интересном перебиваешь… — недовольно сказала Анна Павловна.

Женщины стали обсуждать преимущества импортной ткани перед всеми иными тканями. Стали записываться к Варваре в очередь с указанием потребного метража.

Мужики, прихватив стаканы и бутыль, перебрались во дворик, перекурить эту непристойную их вниманию тему. Старик Василий один мялся, не зная, куда ему податься. С одной стороны — кримплен! — хорошо бы Ленке, дочери, оторвать пару метров. С другой стороны… ну, как-то неудобно бабские проблемы обсуждать. И, хоть знал он, знал, что во дворике Колька анекдоты неприличные затеет…

Анна Павловна не была бы Анной Павловной, если бы не сумела разглядеть эмоции старика, когда мужчины присоединились к застолью.

— Вася, тебе — что? Водки не хватает? Или закуска моя не для твоего желудка? Ты чего такой смурной?

— Ох, Анна Павловна, и скажешь ведь напраслину какую-то… А печаль моя сердечного свойства. Ленка, дочка, 17 лет, сбрендила: «Замуж хочу!» И на мужиков бросается.

Тема была интересная. И тему надо было решать. Логика Анны Павловны включилась, а глаз разглядел Люсю Карнаухову.

— Вася! Вася! Нашла я твоей Ленке жениха достойного! Люся, Петя твой когда возвращается?

— Так Петенька два дня уже как и приехал — смущённо сказала Люся Карнаухова.

— И ты молчала!?

— Так, чего болтать-то, пусть в себя придёт. Как-никак, факультет столичный закончил по классу журналистики. Будет в городской газете работать.

— Во! — воскликнул Колька, — будет у нас заместо пятой власти! Кстати, анекдот про журналиста;

» Разговор двух журналистов: — Я начал почитывать газеты еще с пеленок. — А я уже тогда в них пописывал!»

— Колька! — вспылила Люся.

— Молчу, молчу… — конфузливо затараторил Мокрухин.

— Вот, Василий, и жених для твоей Ленки! — елеем по душевной травме Кургина провела Анна Павловна.

— Какой жених? — вздрогнула Карнаухова. — Молодой он ещё заму.., ой! женится!

— Люська! Он что, ещё нецелованный? Ещё краснеет, как девицу увидит? — Сашка Фролов ехидно поинтересовался, все остальные заулыбались, правда, целомудрено.

Начали обсуждать, каким макаром Петю Карнаухова с Ленкой Кургиной свести.

Расходились уже далеко затемно. Расходились так премного довольны собой, что подумалось, в этом их призвание.

Анна Павловна Ферер засыпала счастливой. В понедельник — опять цифирки, цифирки, цифирки… Но через неделю… Через неделю — очередное общение. Во сне она стала составлять меню на следующее застолье:

«Салат крабовый:
— палочки крабовые — 500гр;
— огурцы свежие — 200гр, нарезать соломкой;
— капуста, половинку маленького кочана, нашинковать;
— морковь — 200 гр, нарезать солом…»

Анна Павловна Ферер заснула.

Продолжение