Павел Кожевников: Там, или Путешествие из Санкт-Петербурга в Уральск

Loading

Невский проспект поразил меня блеском и дороговизной. Вечером там было не протолкнуться. Среди иностранных туристов преобладали китайцы — юркие и бесцеремонные. То здесь, то там уличные артисты удивляли прохожих своим искусством… Удивлялись мы и ценами в «эксклюзивных» кафе и шикарных ресторанах.

Там, или
Путешествие из Санкт-Петербурга в Уральск

Павел Кожевников

Я только что вернулся из России и Казахстана. Привожу свои краткие дневниковые записи об этой поездке. Думаю, что они будут полезны тем, кто давно не бывал на родине. «Как там сейчас?» — обычный вопрос земляков, узнавших, что кто-то побывал в стране откуда мы все уехали. Поэтому эти путевые заметки я и навал «Там».

Ленинград

Так назвала Санкт-Петербург Светлана, жена моего друга Владимира. «Я не люблю ни Ленина, ни коммунистов, но я родилась в Ленинграде и для меня он именно так и называется!» — сказала она, когда я приехал забрать ключи от их трёхкомнатной квартиры в этом городе. Они настояли, чтобы мы с супругой остановились в их квартире, а не в гостинице. В 90-ые лихие годы они уехали из Ленинграда, но квартиру сохранили. Думаю из-за Светы, чьё детство и юность прошли в городе на Неве. «Я тоскую по Ленинграду, не могу привыкнуть здесь, в Штатах, а там мне дышится лучше». Володя чувств своих не высказал, но устроил всё для нас так, что мы ни в чём не нуждались. Нужные телефоны такси, соседей, туркомпаний и друзей — оказались нам полезными и сохранили не одну сотню долларов. Одна из их знакомых — Оксана — стала для нас доброй феей, не знаю, что бы мы делали без неё. Обаятельная, стройная и пунктуальная, она решала все проблемы быстро и с улыбкой.

Аэропорт Пулково — модернизирован, но отстаёт по отделке, по изяществу, по комфорту от западных собратьев. Мы вышли в зал встреч, я сразу же позвонил по телефону, подсказанному мне Владимиром, и вызвал такси.

Женский голос оператора сообщил, что такси будет через десять минут и назвал цену — 850 рублей (чуть больше $14) до дома, где нам предстояло прожить шесть дней. Пока мы ждали такси, я поинтересовался в одном из киосков ценой на тот же маршрут. Цена была 1300 рублей. Потом стали подходить «леваки». У всех были современные GPS и неумеренный аппетит на мой кошелёк: 2, 3, даже 4 тысячи. Причём, если в советское время торг был уместен, то эти парни, не торгуясь, отходили быстро, спеша к другим, не столь опытным приезжим.

Таксист был молодым парнем-таджиком. В старой машине, которую он бесшабашно вёл, тыкая пальцем в смартфон, из радио лилась сладковатая восточная музыка, прямо перед его носом качался брелок с манюсеньким кораном, пахло чесноком и.. мочой.

Он был в Питере недавно,устроился хорошо, всем был доволен. До этого работал в Москве на стройке, но «там стали зажимать» и они решили переехать в Питер, «где люди добрее и где можно хорошо заработать». Плюс, много «русски старый женщин, которым нужна помощь иногда». Он незло засмеялся.

Неожиданно он спросил меня: — А вас как, быстрее или через город везти?

— А нас на 850 рублей, — понял я его стремление ублажить нас на бОльшую сумму. Он успокоился, снизил скорость и повёз нас «через город».

— А как дела в Таджикистане? — спросил я его.

— Там всё хорошо, но нет работы. Мы здесь устроились отлично, у нас своя община, куда мы вносим плату и в случае чего, она нас защищает. Взятку ли надо дать русским ментам, нанять юриста, отправить тело домой, ну… во всём. У каждого из нас есть мобильный номер, если кто наедет — ну там, киргизы, или узбеки, то все сразу едем, бросив свои дела, на выручку.

Квартира

Таксист подвёз нас прямо к подъезду пятиэтажного здания, спрятавшегося в тени высоких лип, осин и берёз. Даже не верилось, что этот зелёный анклав находится в городе. Пахло жасмином, разнотравьем, пели птицы. На щитке домофона мы нажали номер соседки Владимира и Светланы — Марии Израильевны. Через минуту мы были на третьем этаже. Седая, не потерявшая строгой еврейской красоты женщина, открыла нам квартиру и не спеша, показала и ввела в курс «житейских дел». Затем, поняв, что мы были неимоверно уставшими, тактично удалилась. Позже, я узнал, что она всю жизнь прожила в Ленинграде, ребёнком была вывезена из него во время блокады. В ней был какой-то особый шарм, присущий только мудрой еврейской женщине, в которую навсегда впаян дух этого необыкновенного города на Неве. На все мои вопросы она отвечала обстоятельно, никогда не прерывала меня; голос её был ровным, ответы остроумные и исчерпывающие. Лишь глаза, добрые, мудрые глаза — улыбались.

В городе

Мы начали изучать город изнутри. Ничто так не помогает понять жизнь людей, как жизнь с ними на одной площадке, езда в одних автобусах, троллейбусах, метро. Утром мы быстро завтракали чем бог послал из «Полушки» — небольшого магазинчика недалеко от нас, — и ехали в центр города на метро.

В Питере и я, и моя супруга, были несколько раз, видели все основные достопримечательности: Зимний дворец, Янтарную комнату, Петергоф и т.д. На этот раз мы решили посмотреть те места и музеи, которые обычно ускользают из внимания западных туристов. Меня интересовал Достоевский, который жил там и писал свои бессмертные произведения. Моя американочка хотела посетить музей Фаберже. Вот туда мы и устремлись.

Музей Фаберже был для меня скучноватым, супруга же была в восторге. А в музее Достоевского, наоброт, ей пришлось долго ждать меня в скверике у выхода. Виной всему была прочитанная книга Льва Лурье «Петербург Достоевского», которую мне прислала моя давняя знакомая, зная о моей любви к русской классической литературе. Эта книга по-новому открыла мне не только Достоевского, но и Петербург.

Вторым знаковым для меня местом, было посещение Музея-квартиры А.С. Пушкина, где он жил в последние годы жизни, и где умер от раны на дуэле, «сражённый безжалостной рукой».

Писать об этих музеях нет необходимости, их нужно видеть, самому походить по ним, чтобы прочувствовать дух эпохи, понять окружавший мир этих гениев.

Невский проспект поразил меня блеском и дороговизной. Вечером там было не протолкнуться. Среди иностранных туристов преобладали китайцы — юркие и бесцеремонные. То здесь, то там уличные артисты удивляли прохожих своим искусством. Много среди них было профессионалов своего дела. Удивлялись мы и ценами в «эксклюзивных» кафе и шикарных ресторанах. Питер обвораживает своей непохожестью на русские города, своими морскими видами и каналами. Каюсь, всегда любил больше Москву, Питер казался мне серым, унылым городом. Но, то ли Достоевский, то ли хорошая солнечная погода, которую мы привезли из Колорадо, то ли яркий и цветущий Невский бульвар, но я неожиданно изменил мнение об этом городе, понял его прелесть и значимость. Мне почему-то захотелось быть питерским пацанёнком, разносить пирожки, как это делал Алексашка Меньшиков, купаться в каналах, рыбачить в заливе, бегать по узким улочкам… Стряхнув это наваждение, я предложил супруге просто погулять по городу, посмотреть на людей.

Я жадно всматривался не в туристов, а в новых для меня русских. Красивые, стройные девушки, высокие подтянутые парни. Что у них на уме? Хотелось остановить их и спросить. Но они спешили, а те, кто не спешил — тыкали пальчиками в экран своих айпадов и мобильников. Всё как у нас — в Америке, даже одежда. Даже язык полуанглийский. Все эти «драйвы, краудфаундинги, виктимблеминги, трэнды, бизнесвумены»… — уже прочно вошли в лексику не только молодёжи, но и журналистов, политических деятелей, учёных.

Но это — блеск и «западность» — только в центре города. Чем дальше мы отъезжали на метро от Невского, тем заметнее темнела толпа, и не только в одежде. Порой мы были в «белом меньшинстве» — узбеки, таджики, киргизы сновали то тут, то там. Новеньких было видно: они старались держаться скромно, улыбались, молчали. Те же, кто уже освоился, вели себя смело, даже развязно, громко разговаривая по-своему, презрительно смотря на русских.

Среди местных зреет недовольство этими, заполонившими город, чужими людьми.

Вечером читаю в сетях на эту тему:

«А на нас они просто плюют — мы для них ничто. Наши женщины для них — проститутки, к которым можно грязно приставать и делать все, что угодно»… «Да, но мы сами виноваты, потому, что мы им позволяем это»…. «Продажные менты, чиновники на местах, трусливые мужики, которые не могут постоять за себя, так как один против кишлака не выстоишь, а объединяться русские не любят, не тот менталитет. Если объединятся, то плохо не покажется чабанам, но власть этого не допускает, боится новых манежек…»… «На прошлой неделе в Питере был, там такое засилье таджико-узбеко-кыргызское! Почернел город! На московском вокзале видел двух “секьюрити” узбеков, ходили с наглыми мордами, громко разговаривая по-своему…»…

Но внешне — всё пристойно и довольно культурно. Менталитет совка медленно уходит в прошлое. Обслуживание в кафе и ресторанах лучше, чем в советское время, хотя до западного ещё очень далеко. Да и не только в ресторанах. Вот несколько примеров:

За месяц до нашего приезда в Россию, мы нашли на интернете приемлемую по ценам гостиницу «Спутник». Её портал был скроен по западному образцу: цены, фото номеров, расстояние до центра и аэропорта. Я хотел даже забронировать номер, написал в сайте и стал ждать. Мне пришёл ответ: «Оператор занят, оставьте телефон и мы вам перезвоним». Оставил, не перезвонили…

Эта гостиница оказалась в пяти минутах ходьбы от «нашей» квартиры и мы зашли туда однажды поужинать. Долго стояли перед стойкой, наконец молодой человек хмуро бросил: — Слушаю вас.

Мы пообедали, качество было неплохим, хотя дороговато даже для нас.

На следующий день мы зашли опять, и опять также неохотно девочка с азиатской внешностью разместила нас за столиком. Мы пытались заказать выбранное из меню, но, как в старые советские времена, нам был ответ: «Извините, этого у нас сегодня нет». Мы заказали то, что было и ждали более часа, пока не кончилось терпение. Рядом, пришедшие до нас китайцы, уставшие ждать, играли в карты. Я подозвал менеджера. Молоденькая девушка стала нас стыдить, говоря, что «это вам не забегаловка, а ресторан, где всё из под ножа». Мы заплатили за чай, который выпили, и вышли, «не солоно хлебавши». У выхода я обернулся. Седой китаец, который был свидетелем нашего разговора с менеджером, печально улыбнулся и понимающе покачал головой.

Другой случай произошёл на Невском проспекте в одном из шикарных банков с неожиданным названием «Откровение», куда мы зашли поменять доллары. Я было порадовался тому, как быстро нас приняли. Стоящие у входа молоденькие клерки направили нас в комнатку, где за толстым стеклом сидела женщина. Но радость была преждевременной. Наташа, так звали оператора, стала медленно на свет рассматривать наши купюры. Их было пять по сто долларов. Три из них она вернула, сказав, что не может принять. На мой вопрос «почему?», она устало ответила: — «На них записи, а мы принимаем только чистые». Она показала холёным ноготочком на маленькую чёрточку на банкноте; на второй была крошечная цифра 3, на третьей что-то ещё едва заметное.

— А что, разве эти чёрточки имеют какое-то значение? — наивно поинтересовался я. Не моргнув глазом, девчушка ответила: «Они грязные, но, если хотите, наш банк может купить их у вас за меньшую стоимость». Поняв, что спорить бесполезно, мы ушли и разменяли американские «грязные деньги» у знакомых.

Эта история с «чистыми деньгами» — давняя. Я всегда, когда отправляюсь в Россию, заранее заказываю в своём банке купюры «чистые», без записей на них, непотёртые. Банковские служащие вначале смотрят на меня с изумлением, задавая один и тот же вопрос: «А что, в России другие правила? Они же столько теряют от этой бессмысленной политики!» Что я им могу ответить, как объяснить людям, где превуалирует разум и желание угодить клиенту, где даже порванная пополам купюра будет принята? На ум в таких случаях всегда приходит евтушенковская поэма «Между городом Да и городом Нет».

Но всё же меняется страна, медленно, но неуклонно меняется. Особенно молодёжь. Свадьбы уже на западный образец, без пьянок и мордобития. Если старое поколение, с ностальгией мечтает о «железной руке», о советском прошлом, где была газировка по три копейки из одного стакана, то молодым это уже всё «поровну», они живут по-своему, не слушая ни «кремлёвских соловьёв», ни «псевдолиберальных эхов». Мне понравился один молодой человек, который на наш вопрос — «Что это за здание?», ответил с улыбкой: «Это Музей демократии. Вот такая вот фигня у нас — музей есть, а демократии нет!».

Шесть дней пролетело быстро. Я поймал себя на мысли, что впервые полюбил этот суровый, как мне казалось до этого, город, его бульвары, музеи, каналы, его вольный морской ветер, необыкновенно высокое голубое небо, и, самое главное, его людей. Последний раз я так восхищался людьми в Уэльсе. В его столице Кардифф на каждом перекрёстке стояли студенты-волонтёры с надписью на груди и спине «Чем могу помочь?». Но там была правительственная кампания по привлечению туристов в их страну, а здесь культура и доброта, гордость за свой город были в душе горожан, в их генах. Не забуду, как мы искали Мариинский театр, который нам настоятельно советовали посетить и Владимир и Светлана. Мы ехали в автобусе и боялись проехать нужную остановку. Средних лет симпатичный, но очень бледный мужчина не только подсказал, где сойти, но и довёл нас до театра. По дороге мы разговорились, он работал в какой-то компании, знал очень много о театральной жизни города, актёрах. Шёл неспеша, так как недавно перенёс операцию на сердце. Я предложил оплатить его проезд до дома на такси, но он, улыбнувшись, отказался. «Я сейчас стараюсь побольше ходить, чтобы быстрее оправиться», — он улыбнулся и, пожелав нам хоршего просмотра, удалился. Когда он ушёл, мне стало грустно. Грустно оттого, что я не смог ему помочь, помочь облегчить его жизнь, помочь этому светлому и чистому человеку.

Старица

В этот древний город мы решили поехать на поезде «Сапсан». Такси пришло вовремя. На этот раз водителем был молоденький узбек из Киргизии. Он был студентом и подрабатывал, помогая родителям, которые много лет назад осели в Санкт-Петербурге.

— Ну как там, у вас, в Киргизии? Или там уже не бываете? — спросил я его.

— Бываю, родня есть и там, и в Узбекистане. Работы там нет, а так, ничего, как везде.

Я его спросил о давнем узбеко-киргизском конфликте. Он неохотно ответил:

— Знаете, киргизы начали первые, стали занимать наши земли, хотя у них никогда не было городов. Они же кочевники, спускались с гор к нам и русским, покупали необходимое и снова — то в горы, то в степь к своим отарам. Узбеки же были всегда искусными земледельцами, строили города, орошали землю. И когда их стали теснить, то ответили достойно.

Я понял, что «наступил на больную мозоль» и переменил разговор.

Парень охотно рассказал о себе: отслужил в армии, поступил на юриста, хотел устроиться в госорганы, но — «с моей фамилией это здесь почти невозможно», — посетовал он. — Буду юристом, узбекам очень нужны юристы здесь, чтобы их не обдирала русская полиция».

Он подвёз нас к Московскому вокзалу. Припарковаться было сложно, как во всех российских вокзалах здесь царил бардак, бескультурие и водителей, и пешеходов. Усталые полицейские в уродливой форме стояли кучками и о чём-то лениво спорили. Люди, толкаясь, спешили к рамкам безопасности, где равнодушные секьюрити заставляли их поднимать на бегущую ленту тяжеленные чемоданы.

«Сапсан» был подан вовремя, но сесть в него с чемоданом было делом нелёгким, приходилось прыгать с платформы в вагон.

— Вагоны импортные, не для наших вокзалов. У нас есть дорожка, но она в другом вагоне, — сказала равнодушно красивая девушка-проводница, даже и не пытаясь помочь моей жене.

— Как это по-русски! — незлобно по-английски прошептала супруга, привыкшая за годы поездок в Россию к такому «сервису»». Но когда поезд тронулся и мы мягко заскользили по железке, то она и я приятно удивились и профессионализму русских девчат, и комфортабельности «Сапсана». Поездка была приятной и быстрой.

В Твери нас ждали родственники. Первым заключил меня в объятия Дима, племяш, высоченный, симпатичный парень. Я подивился тому, как быстро россияне физически догоняют западных сверстников.

На машине старшего брата, к которому мы завернули на его юбилей, мы, выехав из города, направились в сторону Старицы. Через час мы въехали в этот старинный город с необыкновенно красивым древним монастырём у Волги. Город заметно изменился с моего последнего посещения: появились большие универмаги, построены Ледовый дворец, отреставрирован сам монастырь. Скверик у реки, где стоял тогда облупленный и всеми забытый Ленин с протянутой рукой, облагорожен и почищен. Сам памятник сверкал бронзой. Мне показалось, что вождь как-то выпрямился, стал заметнее и уже не просительно держал свою пролетарскую руку, а словно грозил кому-то.

В Старице мы пробыли неделю. Днём были встречи, званые обеды, а поздно вечером моя супруга читала американские книжки, которыми она запаслась, а я смотрел всё, что было на ТВ, либо на русских интернет-сайтах. Официальные каналы изобиловали политическими ток-шоу. Тем было немного: Украина, Евросоюз, санкции и Россия.

— Выключи ты эту фигню, надоели уже все эти ковтуны! Одно и то же каждый день, посмотреть нечего! — воскликнула сестра.

— Ты что, либералкой стала? — пошутил я.

— Причём здесь либералкой? — возмутилась она. — День и ночь одно и тоже, свихнуться можно! Что, своих проблем нет, что ли?

— А какие у вас проблемы, вот в газете, которую я сегодня купил, сказано…

И я прочитал:

«По сравнению с июлем прошлого года продажи легковушек в июле выросли на 18,6%, а за семь месяцев — на 8,5%. Автомобили «АвтоВАЗа» в июле традиционно заняли первое место, выдав +22%, но по продажам конкретных моделей «Лада» уступила корейской марке. Таким образом, 2017 год уже уверенно обещает стать первым непровальным годом для рынка с 2013-го».

— Я же не говорю, что всё плохо. Да, Путин делает много, несмотря на санкции, но проблемы есть, о них и надо говорить, их и надо решать всем вместе! — серьёзно сказала сестра.

А проблем, действительно, много, очень много. Несмотря на улучшение российской экономики в некоторых отраслях, на всё денег не хватает. Больница, которая в этом городке строится уже не один десяток лет, так и стоит недостроенная. Во всём районе только две машины скорой помощи. «Узких специалистов» вообще нет, людям приходится ездить за сотню километров в областной центр. Накануне нашего приезда, жена моего брата попала в больницу, «разболелся живот», поднялась температура. С пяти утра и до девяти, когда пришёл наконец-то врач, она мучилась от боли. Но и врач не помог, «УЗИ» не работало, пришлось везти её в Тверь, в платную больницу.

— А почему не в бесплатную? — спросил я.

— А там даже таблеток нет. Прошлый раз мы туда возили родственнице таблетки от давления в больницу! Каково? — Сестра развела руками. — И такого бардака полно у нас. Вот вчера, принесли почту, а там сразу два предупреждения о посылке, одно за 8 июля, второе за 16, а сегодня 20. Я пожаловалась заведующей, а она и глазом не моргнула.

Во время нашей регистрации (а как же без неё!), в коридоре, пока ждали своей очереди, я разговорился с молодым человеком из Средней Азии. Он, этнический русский, уже несколько лет не может получить гражданство.

— Узбекам, армянам, таджикам — дают быстро, а русским сначала вид на жительство, потом на три года временная регистрация. Мой сосед-таджик, видя такую фигню, взялся помочь, мол, гони 30 тысяч и паспорт будет через месяц. Но, откуда у меня такие бабки, я же не как они, на базаре не стою, а вкалываю в поле…

Почти все в глубинке уважают Путина, Медведева — нет, а Путин всё ещё популярен. Народ в посёлках, где нет работы, спивается, телевизоры не смотрит, молодёжь уезжает в город.

Порылся в Интернете. Там — тревожные статьи:

«Реальные располагаемые доходы россиян в июле 2017 года сократились на 0,9% в годовом выражении, в январе-июле спад составил 1,4%».

«Положение в несырьевом секторе российской экономики в июле резко ухудшилось, а суммарная просроченная задолженность по заработной плате на 1 августа составила 3,455 млрд рублей, По итогам июня темпы роста промышленного производства в РФ упали более чем втрое.

Производство хлеба в стране сократилось на 3,8%, химических волокон — на 4,4%, авиадвигателей — на 22%, автобусов — на 39%. «Цифры несколько разочаровывают и подтверждают тезис о том, что некоторая часть экономического роста во втором квартале носила разовый характер: была связана с погодными условиями, а также с ростом добычи, которая очень волатильна».

В свою очередь, официальная российская статистика (Росстат) объявляет о росте в 2,5% во втором квартале 2017 года (в пересчете на год), по сравнению с 0,5% роста в первом квартале. Это наилучший показатель российской экономики после третьего квартала 2012 года, когда подъем начал замедляться на фоне падения цен на нефть.

Правительство объясняет такие результаты «структурной устойчивостью» российской экономики. Президент Путин расхваливает положительный эффект от контрсанкций, которые создали благоприятные условия для некоторых секторов, таких как сельское хозяйство и фармацевтическая промышленность.

Экономисты разделились во мнениях о причинах и пределах скачкообразного роста. Прежде всего, они указывают на рост нефтяных с начала прошлого года. Кроме того, массированные госзаказы в промышленности сыграли важную роль (особенно для военно-промышленного комплекса и транспорта). Непривычно холодная погода этой весны оказала услугу энергетическому сектору.

Россия медленно вступает в предвыборную компанию. Почти ни у кого нет сомнений, что победит Путин и его партия власти. Но это не останавливает оппозиционные силы. Они разобщены, не имеют широкой поддержки у народа, но не сдаются, борются всеми доступными средствами. Сам Путин не раскрывает свои карты, но большинство россиян понимает, что пойдёт ВВП, обязательно пойдёт на следующий срок.

Один из оппозиционеров, Лев Гудков, в интервью Die Welt называет «кокетством» тактику президента Путина не говорить ничего конкретного по поводу своего участия в президентских выборах в марте 2018 года.

«Чем меньше он сам говорит, тем стабильнее его рейтинги. Пропагандистская машина уже запущена в работу. Путин постоянно мелькает в СМИ, которые сообщают обо всех его поездках. Опросы демонстрируют нам, что готовность голосовать за него постепенно растет: с 40% в январе до 63-65% на сегодняшний день. Это довольно серьезная мобилизация. (…) Народ должен попросить его остаться у руля в государстве. Это однозначная подготовка к выборам. Таким образом насаждается впечатление, что альтернативы ему нет.

Абсолютное большинство россиян уверены в том, что Путин добился весомых результатов во внешней политике. Что касается внутренней политики, то здесь на счету Путина скорее сплошные неудачи: отсутствие экономического роста, коррупция, террористическая угроза, которая никуда не делась. Однако, как это нередко случается при диктатуре и авторитарных режимах, виновными в этом оказываются другие — правительство или губернаторы.

Пропаганда не говорит, что в России жизнь лучше, чем на Западе. Она утверждает, что везде одинаково плохо. Россияне в принципе хотели бы смены власти, однако в сегодняшней ситуации жители страны считают, что будет лучше, если Путин останется у власти»

— отмечает Гудков.

Почитав всё это как-то вечером, я решил сам, своими глазами, посмотреть на реальную жизнь. Брат выделил машину и мы с его водителем проехались по близлежащим посёлкам, где я был лет десять назад. Увиденное впечатлило. На

некогда пустынных, заросших сорняками полях, вовсю работали тракторы, комбайны. Шла уборка и заготовка кормов на зиму. В одном месте, с дороги, я заметил красивое разноцветное здание.

— Боулинг, что ли, или спортзал? — спросил я водителя.

Данила, плотный, всё-знающий-парень, искренне рассмеялся. — Это скотоферма!

Я не поверил, попросил заехать туда. К моему удивлению, это была, действительно, ферма с крупными коровами, которых много лет назад закупили в Голландии.

— И много таких в области?

— Не очень. Но там, где есть ухватистые руководители, народ живёт неплохо. Жаль, что не дают развернуться фермерам, то там, то здесь ставят подножку. Вот и не любят Медведева в глубинке. Настоящий премьер должен скакать по полям, гонять кнутом местных чиновников, а он в Кремле, да в Сочи.

— А как же Путин, не видит, что ли? — спросил я.

— Одного Путина на всю Россию разве хватит? — пожал плечами мой собеседник.

Окончание
Print Friendly, PDF & Email

10 комментариев для “Павел Кожевников: Там, или Путешествие из Санкт-Петербурга в Уральск

  1. Читая про Старицу, этот очень живописный город, ожидал большего описание города и своих ощущений, нежели описание общей политики России.

    Именно в Старице я наблюдал следующее (начало 80-х):
    В повседневно пустой магазин завезли сардельки. Выстроилась громадная очередь. В очереди стояла одна старушка. Когда подошла её очередь, она высыпала из кулачка мелочь и дрожащим голосом попросила: «Мне, пожалуйста, одну сардельку.» У меня руки в кулаки сжались.

    В это же время моя жена написала стихотворение, навеянное пребыванием в Старице. Рад, что там есть изменения к лучшему.

    Российская глубинка

    Российская глубинка. В пьедестале
    Бюст Ленина парит над сонным миром.
    Кругом монастыри. Но только стали
    Монастыри общественным сортиром.

    Мне жаль монастыри. Святой Георгий
    Поднял копьё, в глазах недобрый глянец.
    Обитель веры стала местом оргий
    Ночных котов и беспробудных пьяниц.

    Река ленива. Жизнь спокойна. Сонно
    Здесь всё и вся. И только слышны трели
    Извечно искромётного жаргона
    На тему алкоголя и постели.

    Есть тихий сквер. Доска почёта рядом.
    Постигнув высшие начала, в два ряда
    Повисли здесь, оскалив зубы, взгляды
    Вонзив, как меч в быка, ударники труда.

    Шоссе пронзило город с двух сторон.
    Его поит и кормит новым духом.
    Пульсирует, выкидывая вон
    Всё лишнее, как толстая кишка из брюха.

    Российская глубинка. Словно жвачку,
    Жую. О, милый и привычный нам комфорт!
    А сколько мыслей, пылких и горячих,
    Дарили мы экзотике! И вот…

    И вот она кругом. И в иступленьи
    Я, ковыряя что-то в печке кочергой,
    Мечтаю о центральном отопленьи
    И о горячем душе, дарящем покой.

    А ведь грешны! Бывало, там, в столице,
    Цивилизацию браним на все лады.
    Вот как Гоген, сбежать бы на Таити
    От темпа дикого, от шума, суеты.

    И вот, пожалуйте, российское Таити.
    Райцентр сельской местности и тут
    Ни суеты, ни шума, ни событий,
    Торуют вениками, семечки грызут.

    Что поражает: туповатость взглядов,
    Так не привычная для жителей столиц
    Доброжелательность, безвкусица нарядов
    И некрасивость даже детских лиц.

    Да, дети явно вызывают жалость.
    Ведь только водка, да ещё любовь
    В антрактах – вот и все, пожалуй,
    Досуги длинных зимних вечеров.

    У женщин взгляды иступлённо ищут,
    Глаза – как пара голодающих птенцов,
    Орущих, жадно требующих пищи.
    Здесь ткацкой фабрики есть пара корпусов.

    Вполне возможно ракурс изменить.
    И точку зрения сменить вполне возможно.
    Воскликнуть даже: “Как прелестно жить!
    Как дивно воздух чист!” И всё же

    Российская глубинка… Вечный храп
    Навеки дрыхнущего великана. Тут
    Лишь водку хлещут да брюхатят толстых баб,
    Торгуют вениками, семечки грызут.

    1. Уважаемый В. Воробейчик. Спасибо за ваше письмо и за стихи вашей супруги. Извините, что не оправдал ваши ожидания о «более подробном описании города и своих ощущений», но я не ставил такую задачу, о чём и предупредил в начале статьи : » Привожу свои краткие дневниковые записи об этой поездке…» Надеюсь, что мои «ощущения» о России отобразятся в других произведениях.
      О ваших впечатлениях «80х и бедненькой старушке». Я не сторонник тех, кто сейчас льёт обильные слёзы по совку, но и очернительством не занимаюсь. Было много плохого, но и много хорошего, в том числе и в советской глубинке. Пожалуй, тогда было в глубинке больше хорошего, чем сейчас. И уж совсем погано сказано в стихотворении о «некрасивости лиц, даже детских». Не знаю, где ваша супруга видела это, а я иногда привожу своих студентов в Россию, в том числе и в глубинку, и вижу восхищение американцами красотой простых людей, не говоря уже о детях, которые везде — красивы. Думаю, шок, от увиденного вашей супругой, случился оттого, что она никогда не жила на селе. Это как проехать на машине по сельскому Техасу и подумать, что вся Америка такая — скучная и ветхая. Я жил в советской глубинке, работал там и сохранил на всю жизнь любовь к людям, которые свою «глубинку» ни за что не променяют на «привычный вам комфорт с центральным отоплением и горячим душем». Поверьте мне, там, в глубинке, люди живут трудной жизнью, но они настоящие, они – соль земли, которые и водку пьют, и рожают детей и травят анекдоты про «валстьпредержащих»… Описывать так всю глубинку – «там лишь водку хлещут да брюхатят толстых баб» — кощунство.
      И всё же, спасибо за ваше мнение. С уважением, П.К.

      1. Мы жили в Старице порядка полутора лет, так что это было не проездом.

  2. Уважаемый Леонид! Пишите, пишите о своих вкусах и предпочтениях, опровергайте «доводы любителей Достоевского», защищайте милую вашему сердцу «старушку-процентщицу», ведь вы на странице Евгения Берковича, где вас не арестует КГБ, где на вас санкции не объявят. Можете и «просто так» написать, как вы это уже сделали, а можете и с фактами , с хорошей критикой опровергнуть бытующее мнение на западе о «гении Достоевского»о «бессмертности его произведений». Кто же вам мешает?
    А ваш вопрос — «Этично ли без причины и без обоснования выражать свои вкусы и предпочтения? Например, о своём восхищении Достоевским?» — немножко меня удивил. Я даже перечитал то, что написал. Вот этот абзац: «Меня интересовал Достоевский, который жил там и писал свои бессмертные произведения… А в музее Достоевского, наоборот, ей пришлось долго ждать меня в скверике у выхода. Виной всему была прочитанная книга Льва Лурье «Петербург Достоевского», которую мне прислала моя давняя знакомая, зная о моей любви к русской классической литературе. Эта книга по-новому открыла мне не только Достоевского, но и Петербург…» И где же вы, Леонид, усмотрели мои «неэтичные, без обоснования приведённые вкусы и предпочтения»? С уважением, Павел

  3. Этично ли без причины и без обоснования, выражать свои вкусы и предпочтения? Например, о своём восхищении Достоевским?
    Что если я «просто так» напишу, что считаю его профессиональным шарлатаном (погонщиком строк ради погашения карточных долгов) и социально безграмотным человеком (целый роман выпустил об отвратительной старухе-процентщице, но не увидел, что при отсутствии нормального кредита именно она помогает закончить курс бедным студентам)? — Наверное, мои писания будут отброшены любителями Достоевского.
    lbsheynin@mail.ru

  4. «Где-то между Питером и Москвой есть место,где поребрик превращается в бордюр» ….Спасибо, Павел, что ты, наконец-то, «разглядел» мой любимый город! Тебе удалось точно составить собирательный портрет идеального петербуржца, в лице «бледного мужчины»,проводившего Вас до театра, с преобладающими качествами характера: добротой, отзывчивостью и коммуникабельностью… С уважением Н.Р.

  5. Дорогой Павел!
    Спасибо за «респект и уважуху» к городу! Скажу по чести, мне не мешают узбеки и таджики, как не мешали в Париже чернокожие портье гостиницы.Наоборот, они, таджики, например, помогают мне. Наш дворник таджик. Цены, да, они везде разные, приходится выбирать. Беспокоит меня вымывание недорогих закусочных более респектабельными «бургер-маркетами», как это было на углу Невского и небольшой улочки около Аничкова моста, забыл название этой улочки. Вашу попытку понять политическую жизнь страны я одобряю. Я бы и сам так делал. Но внутри своей страны, мы мало говорим о Путине и даже смеемся, когда знакомые старушки пытаются понять события в стране из телевизора. Стратегия Путина — это его дело, как было бы личным выбором, например, поведение Трампа или Клинтон.
    Приезжайте еще и на более длительный срок!
    Ваш Ефим.

    1. Теперь точно, приеду. Влюбился в ваш город! Спасибо вам за тёплое письмо.

  6. Зоя, Вы задали очень сложный вопрос, на который кратко не ответишь. Здесь и «конфликт цивилизаций», и «синдром младшего брата», и «наследие Союза», и «плоды парада суверенитетов», и «ответка» на великорусский шовинизм, и пропаганда национальной исключительности национальных меньшинств, и … многое другое.
    С уважением, Павел

  7. «Но это — блеск и «западность» — только в центре города. Чем дальше мы отъезжали на метро от Невского, тем заметнее темнела толпа, и не только в одежде. Порой мы были в «белом меньшинстве» — узбеки, таджики, киргизы сновали то тут, то там. Новеньких было видно: они старались держаться скромно, улыбались, молчали. Те же, кто уже освоился, вели себя смело, даже развязно, громко разговаривая по-своему, презрительно смотря на русских.

    Среди местных зреет недовольство этими, заполонившими город, чужими людьми».
    Павел, на твой взгляд, чем можно объяснить подобную развязность, да и вообще, такое поведение?

Добавить комментарий для pavel Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.