В Москве Штерн был назначен на престижную должность начальник главного управления в наркомате. И вдруг, как гром с ясного неба, арест, немыслимые пытки и расстрел.

Генерал-полковник Григорий Михайлович Штерн

Илья Куксин

Начало Великой Отечественной войны сложилось весьма неудачно для Советского Союза. За три с половиной месяца германская армия нанесла поражение Красной Армии, захватила значительную часть Европейской территории страны и подошла к окрестностям столицы Москве. Нацистские газеты красочно смаковала предстоящий парад своей армии 7 ноября 1941 года на Красной площади. Парад состоялся, но не немецкой а Красной Армии. Прямо с парада её участники направились на фронт в 30 км от площади. В начале декабря Красная Армия перешла в контрнаступление и отбросила фашистов далеко от столицы. В разгроме немецких войск большую роль сыграли переброшенные с Дальнего Востока дивизии, которые в 1939–1941 году создал и подготовил к войне советский военачальник Григорий Михайлович Штерн.

Именно Штерн летом 1939 года направил тогдашнему наркому обороны Ворошилову письмо, где он писал, что считает необходимым тихо, распорядительным порядком влить в войска первой и второй Краснознамённых армий все положенные мобилизациоонным планом местные ресурсы, хотя это будет порядочным ущербом. Ворошилов и Сталин не приняли это предложение и вопрос был вынесен на Политбюро. К концу 1940 года войска Дальнего Востока были отмобилизованы, а к осени 1941 года обучены к войне в современных условиях. Именно эти войска, переброшенные под Москву, решили исход сражения в пользу СССР.

Капитан первого ранга Николай Кузнецов и комкор Григорий Штерн познакомились в Испании. Первый был военно-морским атташе при республиканском правительстве. А второй — главным советским военным советником республиканской армии. В своих воспоминаниях опальный министр военно-морского флота CCCP Н. Г. Кузнецов писал, что они прекрасно сработались с Г. М. Штерном и с полуслова понимали друг друга. После возвращения из Испании судьба снова свела их на Дальнем Востоке и у них остались лучшие воспоминания о совместной работе. После того, как был отозван и репрессирован командующий ОКДВА (особой краснознаменной дальневосточной армии) маршал В. Блюхер, командующим назначили Штерна. Кузнецов к тому времени стал командовать Тихоокеанским флотом и он вспоминал, что на первых порах его беспокоило, как сложатся их отношения на работе, выдержит ли эта дружба все испытания. Но и здесь работать со Штерном оказалось так же просто и легко, как в Испании. Штерн часто приезжал к нему во Владивосток и к флоту он проявлял живой интерес. Знакомство с флотом помогало ему потом составлять согласованные планы совместных действий сухопутных частей и флота. На протяжении всей службы Кузнецов бывало наблюдал споры и даже осложнения между общевойсковыми и флотскими начальниками из-за того, кто кому должен подчиняться. В подобных бесплодных пререканиях напрасно терялось драгоценное время. Со Штерном у него таких споров не возникало. Позднее, когда они оба оказались в Москве, он часто бывал в семье Штерна. Григорий Михайлович знакомил Кузнецова, тогда еще молодого москвича, со столицей. Удивительно хорошо складывалась военная карьера Штерна. Ровестник века, он в 18 лет вступает в Красную армию. Активный участник гражданской войны, краснознаменец, войну заканчивает комиссаром полка, затем военная академия, престижные командные должности, долгие годы работал в центральном аппарате наркомата обороны комиссаром для особо важных поручений при наркоме. Минуло его и лихолетье 1937— 38 годов. Когда ССССР, а точнее Сталин, решил вмешаться в Гражданскую войну в Испании, то Г. М. Штерн (под псевдонимом Григорович) был направлен туда в качестве главного военного советника республиканской армии. Он принял участие в трёх важных операциях республиканской армии в том числе и полном разгроме итальянского экспедиционного корпуса, посланного на помощь мятежникам. Именно Штерн послужил прообразом Гольца в известном романе Э. Хемингуэя «По ком звонит колокол» о Гражданской войне в Испании. За участие в этой войне Штерн был награжден высшей наградой СССР орденом Ленина и вторым орденом Красного Знамени и был избран депутатом Верховного Совета CCCР.

Дальний Восток, звания и награды за Хасан, Герой Советского Союза за Халхин Гол, успешное руководство вверенными ему войсками на советско-финской войне и редкое по тем временам звание генерал-полковника. Он использует старые связи в наркомате обороны и добивается перевода в давно желанную Москву, после изрядно надоевшего далекого Хабаровска. В Москве Штерн был назначен на престижную должность начальник главного управления в наркомате. И вдруг, как гром с ясного неба, арест, немыслимые пытки и расстрел. Долгие годы это было загадкой. Умный, дипломатичный Штерн хорошо знал правила игры в верхах и даже обучал Н. Г. Кузнецова в Москве правилам поведения. Нужно сказать, что многие раньше обвиняли маршала Жукова, т. к. были у него расхождения со Штерном при Халхин Голе. Но все это не имело оснований, т. к. всё это было написано в последнем издании воспоминаний Жукова, когда в них были включены выброшенные советской цензурой разделы. Уважали они друг друга и звания Героев Советского Союза было им присвоено одним указом от 29 августа 1939 года. При всех достоинствах и недостатках Георгия Жукова, он не был подлецом и антисемитом. Достаточно сказать, что его закадычным другом долгие годы был бывший старшина его эскадрона, а впоследствии генерал-майор Александр Львович Кроник. Да и евреев из своего штаба Жуков не изгонял. Когда в октябре 1957 года на расширенном пленуме ЦК КПСС Жукова всячески поносили перед тем, как изгнать из армии с обвинениями выступил маршал Конев. Тот самый Конев, которого Жуков спас от суда военного трибунала и неминуемого расстрела в трагические дни осени 1941 года, когда немецкая армия была уже на ближних подступах к Москве. Среди других обвинений Конев заявил, что Жуков препятствовал реабилитации Штерна. На что получил ответ, что прежде чем говорить надо обратиться к документам. Одним из первых документов которые подписал Жуков после назначения его в 1953 году заместителем министра обороны было просьба о реабилитации несправедливо репрессированных военных. Если он препятствовал реабилитации Штерна, то почему его и Смушкевича реабилитировали первыми еще в 1954 году спросил Жуков и Конев ничего не смог ответить и в своей статье в газете “Правда“, где были изложены его основные обвинения против Жукова, этот вопрос опустил. Относительно недавно все стало на свои места, когда была опубликована ранее секретная справка на генерал-полковника Штерна, подготовленная по заданию наркома обороны маршала Тимошенко военными чекистами. («Востребованный компромат на Г. М. Штерна», Военно-исторический журнал, 1994, #3)

Основанием для подготовки такой справки стало чрезвычайное происшествие.

Штерн вступил в должность начальника управления ПВО страны в феврале 1941 года, а в начале марта немецкий самолет “Юнкерс-52“возник в воздушном пространстве Москвы и запросил разрешения на посадку на одном из аэродромов. Зеркальная ситуация такого же чрезвычайного происшествия 28 мая 1987 года, когда Матиас Руст в праздничный День Пограничника пробрался в воздушное пространство Москвы и посадил свой самолет прямо на Красной Площади. Сталин рассвирепел и строго спросил с Тимошенко, как это средства ПВО проморгали и кто виноват. Обвинить Штерна было трудно, он практически только вступил в должность. Сказать, что виноват бывший нарком обороны Ворошилов, который денно и нощно пекся о коннице, а на ПВО внимания не обращал Тимошенко не решился и дал задание начальнику 3-го управления наркомата оборону майору госбезопасности Михееву найти компромат на Штерна. Михеев был человеком Берия в наркомате и во время службы в НКВД поднаторел на дутых делах. И вот перед нами эта справка. Чекисты, как говорится, носом землю рыли, но накропать убедительного компромата не сумели. В 1918 году был связан Штерн с левыми эсерами, но он не скрывал этого и указывал в своих анкетах. Для утверждения, что он примыкал к троцкизму можно было сослаться на показания военных процессов 1937–1938 гг. Да вот беда, большинство тех, кто давал такие показания, несомненно, под пытками, на суде от них отказались. И это отмечено в справке. Важным компроматом стали бы показания бывшего командующего Белорусским военным округом Белова, что Штерн был участником военного заговора, но в справке сообщается, что такие показания Белов дал, но подписать протокол допроса, также, повидимому, составленнй следователем, отказался и поэтому к делу Белова он не приложен. Не дали никаких показаний на Штерна Уборевич, Якир, Путна и ряд других репрессированных военных из высшего командного состава Красной армии. Обнаружили чекисты, что у матери Штерна было два брата за рубежом — один в Германии, другой в Америке, но материалов о их связи со Штерном, как записано в справке “не имеется”. На справке имеется резолюция Тимошенко от 14 марта 1941 года: “Осуществить дальнейшую разработку дела Штерна“.

И осуществили, очевидно, не без согласия наркома обороны. Штерна арестовали, страшно пытали и, не добившись самооговора, расстреляли без суда.

За что же всё-таки Тимошенко так не любил Штерна? Этот маршал случайно стал наркомом обороны, после того как его друг и покровитель Ворошилов обгадился на советско-финской войне. Как был у Тимошенко кругозор, в лучшем случае, командира кавалерийской дивизии времен гражданской войны, так и остался. Малообразованный и ограниченный, он жутко ненавидел сильно умных и грамотных. Штерн был именно таким, да еще на свое несчастье евреем, которых Тимошенко не особенно почитал еще с времен неудачной советско— польской войны. В 1920 году ряд кавалеристов дивизи, которой командовал Тимошенко, вместо преследоваания отступающих поляков занялись грабежом еврейского населения небольших местечек. Разумеется комдив таких приказаний не отдавал, но за мародерство подчиненных пришлось крепко отвечать. Да и в военном отношении Штерн превосходил Тимошенко. На советско-финской войне оба командовали армиями. Так у Штерна и армия была меньше, а успехов больше, да и потери минимальными, а у Тимошенко ни того, ни другого. Поэтому, как только он случайно оказался на высшей в стране военной должности, то в полной мере использовал те методы беззакония и несправедливости, которые пышным цветом расцветали во все те годы. Несмотря на жесточайшие пытки, ряд жертв этого надуманного дела не стали на колени перед палачами и не оговорили ни себя ни других. Наиболее жестоко чекисты пытали старшего по званию генерала армии Мерецкова. Он решил “сознаться“, чтобы хоть на время передохнуть, а на суде отказаться от показаний, что он шпион нескольких разведок. Когда ему сообщили, что по указанию Сталина его освобождают, то он счел это очередной провокацией чекистов и не поверил даже когда ему вернули форму и повезли в Кремль. Эти нечеловеческие истязания раньше времени свели в могилу талантливого советского военачальника. Штерн принял такую же тактику. В ходе допросов с истязаниями, когда ему выбили глаз, он нашел в себе смелость и мужество во время подписания протокола допроса написать: «Всё вышеизложенное я действительно показал на допросе, но всё это не соответствует действительности и мною выдумано, так как никогда в действительности врагом, шпионом и заговорщиком я не был» и после этого поставил свою подпись.

Кроме уже упомянутой справки, мы также использовали материалы по этому вопросу из книги американского историка M. Parrish “The Lesser Terror“. Она посвящена советским органам государственной безопасности в период с 1939 по 1953 год и основана на советских архивных материалах, к которым её автор был допущен в период так называемой кратковременной «архивной оттепели».

Хочется отметить, что все военные, арестованные по надуманному делу генералов, были посмертно реабилитированы со скупой юридической фразой за отсутствием состава преступления.