Генрих Иоффе: Санькин сон

Loading

Еще когда было предсказано, что раньше или позже люди потянутся к собственному корыту, телеге, машине, избе, дворцу, … миллиардам — кто уж как исхитрится. Так оно и вышло.

Санькин сон

Маленькая деревенская антиутопия

Генрих Иоффе

Вот революции горький плод!
Фатальнейшая доктрина!
Г. Гейне

Механизатор села Топорище орденоносец Санька Прямухин кемарил как-то ночью на сеновале и пришпилился ему сон. Будто он, Санька, — в столице, в Большом дому на заседании главнейших начальников. Ведет же заседание самый главный, наиглавнейший. И вот все вместе обмозговывают они виды на урожай.

Санька рассказал про это матери и деду.

Маманя послушала, перекрестилась и сказала:

— Ежели сон в руку, не ходи к им, Санька. Оне своих бьют, абы чужия боялись. Пропадешь тама не за понюх табаку…

Дед, сидевший на табуретке и подшивавший валенок, послушал и усмехнулся:

— Чего ее слухать-то? Хоша она и мать, но усе равно баба. А я так мыслю: видать на роду написано — быть тебе, Санек, в больших начальниках.

У тебя пониже спины вон и отметина…

Главное — не боись!

Дед сказал — завинчено до упора.

Приняли по стопарю, и Санька полез на сеновал докемаривать…

И тут приснился ему сон — настоящий сериал.

…Санька подался в Молодежсбор.

И вскоре его из Топорищ в районный Вась-Васьгородок взяли.

Членские взносы собирал, а иной раз, под праздник — и доклад какой-никакой делал.

Заметили.

Как-то раз приехали двое из Организации областного Жотополя, послушали Саньку, переглянулись. Один сказал ему:

…Хороший парень ты, шустрый…

Его напарник почесал в затылке и, хохотнув, произнес:

— Не торопись. Хороший парень — не профессия! Вот хорошая девка — это да, — профессия.

Санька прервал их:

— Да я — в лепешку…

— А лепешкой-то нам — на кой?

Через неделю пришла из Жотополя бумага: Саньку вызывали туда на работу.

Собрался мигом.

Стал инструктором, инструктирующим инструкторов по составлению инструктажей для школьных политинструкторов.

Год прошел. Вызывает Первый:

— Мы по разверстке одного можем в институт послать. Наметили тебя. Поедешь?

— Мне -только разуться!..

— Ишь ты! Обучишься — вернешься. Там посмотрим — как тебя употребить…

В институтской Молодежке Санька сразу занял место в головке. Фартовые девчата, известно, около и крутятся.

Санька положил глаз на одну фигуристую — Тамару. К ней какой-то ферт из братской соцстраны клеился. И она к нему полную благосклонность проявляла. А Саньку из-за любовного волнения прямо-таки душило…

В конце концов он этому ферту пошептал что-то в углу, и ферта как-бы ветром сдуло…

С Тамарой тоже тихо побеседовал, показал ей корочки розового цвета, и она, не без колебаний, дала ферту от ворот поворот.

В общем, как в Топорище говорили, Санька к этой Тамарочке прилабунился прочно.

Кино, а то и театр, прогулки в парках, букетики, пирожные…

Как-то раз гуляли в парке Беркутольники…

Санька набрался храбрости и сказал:

— Томочка, прошу вас обменяться с кем считаете нужным и определиться в части вопроса вашего выхода замуж за меня…

Тамара чуть зарделась и ответила:

— Я знаю, Александр Пафнутьич, что у вас серьезные намерения, и я согласна, только просила бы вас…

Санька перебил:

— Усе для вас сделаю…

— Вот как раз я и хотела просить вас произносить не «усе», а «все». Меня этот провинцианализм шокирует…

— Это обязательно… С усе -точка!

— Но не это главное. Я знаю, что вы партийный работник, вернетесь в этот ваш Жотополь и я, конечно, поеду с вами. Но условие: мы не должны оставаться там, в этой глухомани, надолго. Я — цивилизованный человек и хочу жить в большом цивилизованном мире. Ленинград, Москва, а может быть и… Понимаете меня? Да — и Запад! О, Запад! Это моя мечта…

Санька схватил ее руки и взволнованно сказал:

— А как же, как же! Так и устроим! Так оно и будет!

И он рассказал ей про сон, который однажды привиделся ему на сеновале и о котором дед сказал «быть тебе, Санька, Большим начальником!».

— Вы верите в сны, Тамарочка? — спросил Санька, закончив рассказ о сне.

— Да, я верю! — ответила она, и, улыбнувшись, добавила:

— Только если я стану вашим главным советчиком! От своего дорогого папули я усвоила западнический взгляд на мир. Все должны выстраиваться по Западу!

— Дак об этом только и стану хлопотать!

В Жотополь Санька возвратился Александром Пафнутьевичем. Даже Тамара почему-то продолжала его звать так. Карьеру он совершал головокружительную. Еще бы! Высшее образование — где такого сыщешь в Жотопольском-то краю?

Не прошло и четырех лет — и Александр Пафнутьевич пересел в кресло Первого Жотопольской Организации. Не без гордости он спрашивал Тамару, которую дома ласково звал Булочкой:

— Ну как, Булочка, усе идет пока по-твоему? Как тебе особнячок, в котором мы с тобой проживаем?

— Нравится, нравится, — отвечала она поспешно… Только… Вот металлические бирки на мебели… Значит — не наше все это, Александр Пафнутьич… Государственное, Организационное. Вот отрешат тебя от должности и выведут меня и тебя из этого особнячка еще под охраной. А то чего доброго и пиджак казенный с плеч твоих стащат. Главы цивилизованных стран с нами за один стол не садятся. Богатые к бедным не придут. Нам к ним идти надо. Засиделись мы. А все эти ваши бирки виноваты! Как после семнадцатого года их придумали, так нормально жить до сей поры не дают…

— Знаю, — хмурился Александр Пафнутьевич. — Мне еще дед мой раскулаченный говорил:

— Ежели, Санька, приведет тебя Господь в большое руководство, — вертай все назад, как раньше було…

— Так ведь для этого надо в самом верху… А как? Они туда только после просмотра в микроскопы пускают.

Булочка загадочно улыбалась…

Она была автором кандидатской диссертации «Жотополь как лучшее предкурортье».

Рукопись отпечатали гламурно в пятидесяти экземплярах — специально для Первых. Свой гламур раньше других прочитал Михаил Карпыч Зайчиков.

Интересно! — сказал он, поеду-ка я лечить свое… (засекречено) через Жотополь.

Спецпоезд со спецвагоном прибыл на спецстанцию Жотополь-спец.

Когда пять спецчеловек ее осмотрели, из вагона вышел бледный Зайчиков. Его вытянутое благостное лицо напоминало статичные лики святых, малевавшихся большими тиражами. Он был в длинном коверкотовом пальто и полувоенной фуражке. Его встречали Александр Пафнутьевич и Булочка с букетиком незабудок. Не взглянув на Пафнутьевича Зайчиков уставился на Булочку. Через минуту фигура его вдруг приобрела остолбенелый вид, глаза помутнели и остекленели, и он уже не мог оторваться от Булочки.

Испуганная Булочка вручила ему свой букет, сказав:

— Мы Вас не позабудем, не позабудьте и Вы — нас!

С легкой ноги Зайчикова почти все Первые проездом на свои курорты не миновали Жотополь.

Булочка и Александр Пафнутьевич встречали каждого по-полуцарски. Но одного — по-царски. После ужина Александр Пафнутьевич удалился с ним в свой кабинет, они заперлись там и вышли только к утру. О чем там говорили — никто не знает и не узнает. Протокола не велось. Все подслушки были изъяты…

…А через полгода Александра Пафнутьевича с Булочкой вызвали на работу в столицу…

Некоторое время Пафнутьич крутился возле главного Первого — Феофила Кирипьевича Шарлапиева, а потом сам был произведен в Первые. И вот тут и произошел большой политический переполох. Вдруг ни с того ни с сего дал дуба Феофил Кирипьевич. Совсем, казалось бы, здоровенный был мужик, по сорок бумаг в день подмахивал с особыми загогулинами и хлесткими росчерками, на праздниках по полному граненому стакану водки единым махом на грудь принимал, затем с актрисульками «Рио-Риту» танцевал и — на тебе: рухнул прямо на красной ковровой дорожке…

По углам пополз и зашипел слушок, что тут дело нечисто и что не обошлось якобы и без Пафнутьича, метившего на место Феофила. Слух поползал и повис не колышась…

Тем временем группа Первых собралась в сверхсекретной комнате для обсуждения чрезвычайного положения.

Гуго Эвертович Соскочилли кричал, что возникшую с уходом Шарлампиева брешь надо закрыть кем угодно, но не пропустить на это место Пафнутьевича с его Булочкой, которая им командует, а сама спит и видит себя в забугорных дворцах, где ей подают блюда с того же подноса, что и Нэнси, и Марго, и этой, черненькой, как ее… забыл…

Другой — Энгельс Марксович Объединенов — рассказал как они с Прямихиным ездили с визитом вежливости в Землю принца Артура и их принимал премьер — князь Аскольдодировский, который сказал, что его дед — великий идеолог Санков — предсказал кульбит его дальней Родины и возврат к частной собственности.

— И мне сдается, — сказал Аскольдодировский, — что именно Вы, господин Прямихин, и начнете этот кульбит.

— А что же он, Пафнутьевич? — вопросили присутствовавшие.

— А — ничего, -только самодовольно ухмылялся…

И Пафнутьич в Подписалы — не прошел.

Выбрали старикана Фрола Титыча Серьгу.

Когда жене Фрола Титыча сообщили об его избрании — ей сразу вызвали скорую. Как только откачали — она слабым голосом сказала:

— И куда ж ты полез, Фрол? Ить ты и в теле, как и в грамоте, не так чтобы силен! Кто ж тебя туда затолкал, сирого?

Фрол Титыч гневно стукнул палкой об пол, натужно закашлялся:

— Молчи, старая! Так надо! Что ты кумекаешь в большой политике!

— Уберите эту бабу! — приказал кто-то.

Ее убрали, а через месяц помер Фрол Титыч.

Всю ночь Булочка шептала Александру Пафнутьевичу то, что он и без нее хорошо знал:

— Кто в голове прощальной церемонии — тот и будущий Главный Первый!

— Знаю, знаю, — волнуясь отвечал Пафнутьич.

— Знать — мало! Действовать надо!

— Пока я буду там — сделаем, не протечет! — пробурчал Пафнутьич, — никто вперед меня не протолкнется!

На другое утро была церемония прощания.

Пафнутьич бодро шел к Фролову изголовью первым.

Только Северо-западный Первый — Матвей Романов вдруг попытался его обойти.

Александр Пафнутьевич оттащил его за пиджак и сказал так, чтобы все слышали:

— Куда прешь, Романов? Дом Ипатьева в другой стороне!

Романов отпрянул и растворился в толпе…

На большом банкете в честь своего наивысшего выдвижения Александр Пафнутьевич сказал красивую речь:

— Еще когда было предсказано, что раньше или позже люди потянутся к собственному корыту, телеге, машине, избе, дворцу, … миллиардам — кто уж как исхитрится. Так оно и вышло.

Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал…

Заведем и мы себе новое мышление, к общечеловеческим ценностям хоть сбоку приладимся, чего захотим -то и скажем. Все как у людей сделаем! Не протечет!

В этот момент Булочка приподнялась на цыпочки и поцеловала Саньку в щеку.

…Саньку разбудила сенная мышь, проскочившая по его лицу.

Он сел, чихнул, крепко матюкнулся и на спине съехал с копны на землю.

Отряхнулся и двинулся привычным маршрутом на свой полевой стан…

Топорищенские ребята возились возле комбайна.

— Ты — откуда? — спросил один из них Саньку, — с неба свалился что ли?

— Я, мужики, такой сон видел, — не поверите! — сказал Санька. — Ну и приснится же такое!

А может сон-то был в — руку, а?..

Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Генрих Иоффе: Санькин сон

Добавить комментарий для Yakov Kaunator Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.