Простой человек, не знакомый с тонкостями судопроизводства, наверняка наделает кучу ошибок, и тем самым существенно облегчит задачу обвинению, даже если на самом деле он не виновен. Один такой характерный случай обсуждает сегодня весь Израиль. Как же должен сегодня поступить в подобной ситуации честный судья?
Недельный раздел Мишпатим
Михаил Ривкин
“Сторонись неправды»
(Шемот 23:7)
Довольно необычная формулировка. Ведь в другом месте сказано куда проще, точнее и суше «… и не обманывайте друг друга» (Недельный раздел Кедошим, Ваикра 19:11). Правильно ли считать, что один и тот же запрет повторён дважды? Мудрецы Талмуда придерживаются другого мнения. Формулировка в недельном разделе Мишпатим значительно строже. Она запрещает не только прямую ложь, но и все «пограничные» ситуации, когда человек не произносит лживых слов, однако может своими словами или своим молчанием, своим поступком или своим безлействиепм ввести ближнего в заблуждение. «Удались от нечестья, и от похожего на нечестье, и от похожего на похожее» (Хулин 44:В, Авот де-Рабби Натан, 2). Всегда ли действует более «сильная»формулировка из раздела Мишпатим (и аналогичная ей из Авот де-Рабби Натан), или же есть такие ситуации, когда можно удовлетвориться более «слабой» формулировкой из раздела Кедошим?. По мнению большинства комментаторов более «сильная» формулировка Мишпатим действует во всех случаях, связанных с судопроизводством, ибо именно о судопроизводстве идёт речь в предыдущем и последующем пассуках этого раздела.
Особая специфика судопроизводства, которая властно требует отдаляться не только от лжи но и от «похожего» и от «похожего на похожее» заключается в том, что вся сфера права разделяется на две большие области: материальное право и процессуальное право. Материальное право регламентирует решение суда по существу вопроса: было — не было, убивал — не убивал, воровал — не воровал. Процессуальное право регламентирует процедуру судопроизводства, определяет, какие именно процессуальные нормы должны быть исполнены, чтобы решение суда приобрело законную силу. Примером такогой нормы в Еврейском Праве является требование показаний как минимум двух свидетелей. Требования процессуального характера должны, по идее, гарантировать объективный, основанный только на фактах и свободный от субъективного произвола хаактер судебного решения. Но, как и в любом формальном урегулировании, в них содержится потенциальная опасность превратить второстепеннное в главное, выхолостить справедливость приговора и подменить её формальным соблюдением нормы. Мудрецы Талмуда прекрасно видели эту опасность, поскольку речь идёт о Еврейском Праве.
«Откуда мы учим, что судья, который ведёт дело и знает, что его обманывают (который понял из слов свидетелей, что те говорят неправду — РАШИ), не имеет права сказать: «поскольку у меня есть свидетельские показания, вынесу приговор, а ответственность за неправедный приговор ляжет на свидетелей»? Написано ведь в Торе: Сторонись неправды» (Шевуот, 30:В).
РАМБАМ разбирает эту ситуацию во всех деталях:
«Откуда мы учим, что судья, который ведёт дело и знает, что его обманывают (который понял из слов свидетелей, что те говорят неправду — РАШИ), не имеет права сказать: «поскольку у меня есть свидетельские показания, вынесу приговор, а ответственность за неправедный приговор ляжет на свидетелей?» Написано ведь в Торе: Сторонись неправды. Как же должен поступить судья? Он должен внимательно и досконально допросить свидетелей. И если он пришёл к убеждению, что нет тут обмана, он выносит приговор по делу на основе свидетельств. Однако если он чувствует в сердце, что есть тут обман, или же он не полагается на слова свидетелей, хотя и не имеет формального основания их отвести, или же он склоняется к мнению, что одна из строн в тяжбе — обманщик, и что он сумел дезинформировать свидетелей, и они теперь добросоветстно заблуждаются в своих показаниях, — и во всех подобных случаях, не должен судья выносить приговор, но должен взять самоотвод, и устраниться от этого дела. Дабы судил в этом деле тот, кто чувствует себя уверенно, как сказано: ибо суд — Б-жий он» (РАМБАМ, Санхедрин, гл. 24, галаха 3).
Масехет Шевуот рассматривает ещё одну «пограничную» ситуацию:
«… откуда мы учиm, что если пишли двое в суд, и один из них одет в рубище, а другой — в тогу ценою сто монет, то говорят богатому: «оденься как тот, или одень того, как ты сам одет»? Написано ведь в Торе: Сторонись неправды» (Шевуот, 30:В).
В данном случае судья даже не подозревает одну из сторон в сознательном искажении истины. В плане тех слов, которые произносят обе стороны, нет никаких сложностей. Проблема сводится к тому, что они по-разному выглядят, Но даже и эта, чисто внешняя разница, может, в принципе, стать основанием для необъективности судьи, и потому её тоже следует избегать!
Ни в первом, ни, тем более, во втором случае, судья не подозревается в том, что он сознательно солгал. Речь идёт об отступлении от истины, которое проявлялось в нежелании видеть, как другие (свидетели или стороны в суде) прибегают к тем или иным приёмам, чтобы исказить производимое ими впечатление, в нежелании замечать отклонения от истины «второго порядка малости». Особенно интероесен первый случай. Перед судьёй два свидетеля, вполне законных с формальной точки зрения, и нет никакой возможности дать им отвод на формальных основаниях. Судья допросил их самым тщательным образом. Оба дали точные и единообразные ответы. Никаких противоречий между их показаниями не обнаружилось. С формальной точки зрения судья сделал более чем досточно. Он имеет полное юридическое право перейти к следующей стадии судопроизводства и облечь показания свидетей в форму судебного приговора, сторого следуя принципу «по словам двух свидетелей или по словам трех свидетелей да будет постановлено дело» (Деврим 19:15). Если он поступит так, никто не сможет упрекнуть судью в отступлении от буквы закона. И, тем не менее, Гемара, и вслед за нею, РАМБАМ, решительно отвергает такую линию поведения. Если с своём сердце судья понимает, что подсказанный ему судебный приговор основан на сфабрикованных свидетельствах, никакие формальные соображения не могут оправдать вынесение такого приговора.
Что же советует в данном случае РАМБАМ? Ведь возможности манёвра для судьи сужены до предела. Как тот герой древней максимы «он знает, что он ничего не знает», он не верит тому, что услышал от свидетелей, но никакого другого источника информации у него нет, ни фактически, ни, тем более, юридически. РАМБАМ предлагает единственный достойный выход из такой ситуации — самоотвод. Неправосудный приговор не будет вынесен, Другой судья, возможно, сумеет дотошнее допросить свидетелей и поймать их на проиворечии. Разумеется такая линия поведения содержит в себе и немалую опасность: а вдруг этот, второй судья, проявит ту самую слабость, от которой удержался первый, пойдёт по формальной «линии наименьшего сопротивления» и вынесет неправосудный приговор? Предложенная РАМБАМом линия поведения судьи имеет смысл только при условии, что общий профессиональный и моральный уровень судей весьма высок, и взявший самоотвод судья может положиться, что пришедший ему на смену не менее честен, умён и профессионален, чем он сам.
В современном мире это имманентное противоречие между стремлением к справедливому приговору и обязанностью соблюсти все требования процессуального права стало, пожалуй, ещё заметнее. Более того, именно «сильные мира сего», с помощью шеренги профессиональных адвокаттов, всегда найдут возможность использовать любую лазейку в процессуальном праве, чтобы уклониться от вынесения обвинительного приговора по их делу. С другой стороны, простой человек, не знакомый с тонкостями судопроизводства, наверняка наделает кучу ошибок, и тем самым существенно облегчит задачу обвинению, даже если на самом деле он не виновен. Один такой характерный случай обсуждает сегодня весь Израиль. Как же должен сегодня поступить в подобной ситуации честный судья? Просто взять Самоотвод? Или сделать ещё один шаг к истине: прямо и честно назвать невинного — невинным, как поступил недавно судья Йорам Данцигер в деле Романа Задорова?
