Трамп выиграл! Значит, все эти реднеки и хилбилли сели в свои видавшие виды машины и поехали на избирательные участки, чтобы проголосовать за него и тем самым заявить, что им надоела ложь под видом политической корректности, что они хотят жить в традиционной Америке, а не в той, какую из неё пытался сделать Обама.

Делегат

Владимир Владмели

Окончание. Начало

Часть VII

Было это на избирательном участке, который открыли за неделю до выборов. Придя туда, Игорь увидел длинную, извивавшуюся очередь. Стоять в ней пришлось бы часа полтора, а он планировал с утра разносить флаеры, призывавшие голосовать за Трампа. Жалко было так глупо терять время и он, по ещё не забытой советской привычке, стал искать знакомых, внимательно разглядывая каждого стоявшего в очереди человека.

Кого здесь только не было! За прошедшие четверть века Миннесота сильно изменилась. Когда он приехал, её население состояло из потомков немцев, шведов и итальянцев, и внешне эмигранты из России от них ничем не отличались. Их узнавали только по акценту. А теперь прямо перед Игорем стояла сомалийка в традиционной одежде мусульманской женщины, с паранджой, закрывающей всё лицо. По глазам определить её возраст было невозможно, поэтому неясно было, в каких отношениях она состоит со стоящим рядом с ней молодым человеком. Он мог быть её братом, мужем или сыном. Важно, что он — мужчина, а она — член его семьи и по мусульманскому закону только с ним она имеет право выйти из дома.

Чуть дальше стояла семья вьетнамцев. Они были очень похожи: невысокие, коренастые и сосредоточенные. Пришли они с ребёнком, который сладко спал в коляске. Они, наверно, бросили остальные дела, чтобы выполнить свой гражданский долг и принять участие в выборах, то есть сделать то, чего были лишены на родине.

Следующим в очереди был коренной Миннесотец с типично скандинавской внешностью: высокого роста и крепкого сложения. Ему очень бы подошёл традиционный шлем викингов с рогами. На вид ему было около шестидесяти лет. Он наверняка провёл детство в Америке, где всё было разделено по цвету кожи: автобусы, кинотеатры, школы. Возможно, тогда он считал это естественным, а сегодня пришёл сюда с внуком — мулатом. Плавильный котёл Америки продолжает стоять на огне, изменяя не только новых эмигрантов, но и тех, предки которых приехали сюда двести лет назад.

Когда Игорь уже отчаялся встретить знакомых, он увидел Сеню с женой и направился к ним. У обоих в Израиле жили близкие родственники, а поскольку отношение Хилари к этой стране было хорошо известно, настроение у его друзей было невесёлое. Игорь, пытаясь их подбодрить, сказал, что чудеса возможны и в качестве доказательства вспомнил немецких женщин, которые в разгар второй мировой войны вышли на демонстрацию в Берлине и потребовали, чтобы нацистское правительство освободило их мужей-евреев. И что удивительно — добились своего.

— Мы сами пример чуда, — добавил Игорь, — разве в детстве мы могли мечтать, что будем жить в Америке?

— А теперь живём, — угрюмо заметил Сеня, — и что?

— То, что мы можем повлиять на результат выборов. Я потому сегодня и пришёл. Вдруг я завтра умру и тогда мой голос пропадёт, а этого единственного голоса может не хватить для победы Трампа в нашем штате, тогда он проиграет десять голосов электорального колледжа Миннесоты и из-за этого не станет президентом.

— Да, конечно, твой голос всё решит, — сказал Сеня, — особенно в демократической Миннесоте.

— Вчера она была демократической, а завтра станет республиканской, и для этого прямо отсюда я поеду разносить флаеры.

— Зачем? Все уже давно решили, как будут голосовать.

— Не все, есть колеблющиеся, а есть и такие, которые вообще не собираются идти на избирательный участок.

— А ещё есть матёрые демократы, которые и собаку на тебя спустить могут, — сказал Сеня.

— Могут, но пока таких прецедентов не было, а я хочу сделать всё, что в моих силах. У меня ведь не только один голос, у меня ещё две ноги, которые могут ходить, рот, который может говорить и руки, которые могут вешать брошюру на ручку двери.

— Наверняка тебе самому приносят тонны брошюр, но ты их выбрасываешь.

— Я выбрасываю, а другие читают. Эти выборы настолько нетрадиционны, что не все демократы поддерживают Хилари.

— Но и не все республиканцы поддерживают Трампа. Некоторые даже организовали движение «Трамп не пройдёт».

— Вот я и пытаюсь их переубедить. Присоединяйся.

— Нет, — ответила жена Сени, — я боюсь и мужа своего никуда не пущу.

***

— Я только что сотворила для тебя маленькое чудо, — сказала Мария, возвращая его к действительности, — смотри, — она развернула Игоря, и он оказался лицом к лицу с Катлин.

После Кливленда он часто думал о ней. Это был его единственный роман в Америке. Быстротечный и очень бурный. Они провели удивительный день и божественную ночь. И то и другое было настолько хорошо, что боясь чрезмерно увлечься, Катлин выдумала родственников, живших в Кливленде, которые не желали выпускать её из своих цепких объятий. Она хотела ограничить свои свидания с Игорем лишь сексуальной составляющей, но каждый раз их встречи затягивались до утра. Они говорили и не могли наговориться, а желание побыть вместе усиливалось пониманием, что скоро всё кончится, что происходящее — счастливая случайность и никогда больше не повторится.

Потом, вспоминая о Катлин, Игорь думал, что приехал в Америку слишком поздно, что у него был очень маленький разгон, что он мало чего добился и не может ей предложить всего того, что она имеет. Да если бы и мог, ещё неизвестно захотела бы она. А так… Так он будет вспоминать о Конвенции, как о Кливлендских каникулах, которые в отличие от Римских (21) продлились четыре дня.

Прелесть их знакомства была ещё и в том, что они только начали узнавать друг друга. Это самый лучший период, когда всё в понравившемся тебе человеке кажется интересным, когда с любопытством слушаешь рассказы о его жизни и делишься собственными воспоминаниями, когда они ещё не успели надоесть, потому что не повторялись много раз.

— Не узнаёшь? — спросила Мария, — это супруга от другого супруга.

— Очень даже узнаю, — сказал Игорь, глядя на Катлин, — я тебя не видел с Конвенции. Ты не ходила ни на демонстрации, ни на собрания.

— Да, я организовывала сбор денег у себя дома.

Он кивнул. Он знал об этом и не рассчитывал на приглашение, но совсем не потому, что у него не было $10000…

— Сегодня я должна встретить мужа, он возвращается из командировки через три часа, а аэропорт отсюда всего в нескольких минутах езды. Я знала, что ты здесь будешь, и решила заехать.

— Три часа, — сказал Игорь, — значит, у нас ещё есть время.

— Сначала мне надо поговорить со спонсорами, — ответила она.

— А я пока сниму номер.

***

После встречи с Катлин Игорь вернулся в зал, взял тарелку, положил в неё еду и сел за стол. Впервые за последние несколько месяцев он расслабился и не чувствовал ни напряжения, ни депрессии, ни злости. Он ни о чём не думал. Ему хотелось продлить это блаженное состояние до бесконечности. Время остановилось, и очнулся он оттого, что кто-то хлопнул его по плечу. Он охнул, а на стул рядом с ним опустился Джо.

— Мы побеждаем, — сказал он, — Трамп взял Флориду.

— Отлично, — ответил Игорь. Удар вернул его к действительности и, придя в себя, он хотел ответить Джо таким же ударом, но тот перехватил его руку своей лапищей и засмеялся. Это случалось уже не впервые — реакция у Джо была гораздо лучше, чем у Игоря и он самодовольно смеялся каждый раз, когда демонстрировал это.

***

Они познакомились во время демонстрации. Оба стояли тогда на мосту над скоростной дорогой с Американскими флагами и про-Трамповскими плакатами. При приближении очередного грузовика Джо хлопнул его по плечу и сказал:

— Видишь машину? — он называл грузовики машинами, вероятно, потому, что остальные автомобили машинами не считал — это двенадцатиколёсник. Там сидит наш человек, он сейчас будет меня приветствовать, — и для того чтобы поощрить водителя, Джо начал размахивать флагом. Водитель грузовика действительно стал сигналить короткими гудками, а Джо со страстью семнадцатилетнего юнца, который в дешёвом борделе проводит время со своей первой женщиной, в такт сигналам кричал, — да, да, да.

Джо определял количество колёс в грузовике издалека, а когда Игорь спросил, как ему это удаётся, он хлопнул Игоря по плечу и ответил:

— Поработаешь с моё, узнаешь.

— А где ты работал? — спросил Игорь, поморщившись и потирая занывшее от ударов плечо.

— В разных местах, — ответил Джо. Он не хотел рассказывать о том, что в армии был водителем специального грузовика, который перевозил ракеты, а демобилизовавшись, пересел на огромный самосвал, который доставлял уголь с открытого месторождения на тепловую электростанцию. Платили там очень хорошо, но ему не нравилось, что горнодобытчики уничтожали леса и сносили горы, к которым он привык с детства.

— Понятно, — сказал Игорь и, указывая на дорогу внизу, добавил, — мне это напоминает 11 сентября. Тогда люди тоже стояли на мостах с Американскими флагами.

— Да, — согласился Джо, а Ноткин подумал, что тогда было проще. Страна объединилась против внешнего врага, и для всех было ясно, кто он. Теперь же шла гражданская война. Война против лжи, затопившей Америку под маской политической корректности, против Обамы, который разъединил граждан по расам, цвету кожи, религиям и материальному положению, против прессы, которая, не решаясь открыто хвалить Хилари, поливала грязью её соперника.

— Я не очень верю в эффективность наших стояний, — сказал Игорь, — мне хотелось бы сделать что-нибудь реальное.

— Разноси флаеры.

— Не могу, — ответил Игорь, — и привёл те же доводы, которые потом услышал от Сени.

— Эх ты, герой. Мария не боялась ходить по домам, когда была пятнадцатилетней девчонкой.

— Откуда ты знаешь?

— Она моя двоюродная сестра.

— Как же родители её отпускали?

— Тогда Миннесота была совсем другой, да и демократы ещё были нормальными людьми. Мой лучший друг в школе был демократ, и мы с ним вместе разносили флаеры. Он агитировал за своих, а я — за своих.

— Не может быть.

— Может.

— А теперь?

— Теперь я разношу флаеры один.

— Возьми меня с собой. Я хочу посмотреть, как это делается. Ведь в Советском Союзе ничего подобного не было.

— Ладно.

В следующую субботу Джо заехал за Игорем, а по дороге на место, прежде чем они стали обходить дома, сказал:

— Ты главное не бойся, мы — молчаливое большинство.

— Я чувствую себя, как попрошайка, — пробормотал Игорь.

— Ты просишь за Америку. Я буду за тобой смотреть, в случае чего помогу.

Игорь пошёл, стараясь всё время оставаться в поле зрения своего напарника. В первом доме на звонок никто не ответил, и он просто повесил флаер на ручку входной двери. Это немного успокоило его, и он посмотрел на противоположную сторону улицы. А там как раз в этот момент на Джо прыгнул огромный пёс. Хозяйка пыталась остановить собаку, но ей это не удалось, а Джо левой рукой схватил пса за ошейник, а правой начал трепать по загривку. Собака присмирела, женщина что-то спросила у незваного гостя, тот ответил, и завязалась беседа. Игорь подошёл к ним и Джо представил его, как эмигранта из Советского Союза, который знает о социализме по собственному опыту. Хозяйка вопросительно посмотрела на Игоря, и он повторил одну из заранее приготовленных историй о всеобщем равенстве в стране победившего социализма, о том, что партийные боссы в ней были более равны, чем все прочие.

Когда они уходили, Ноткин заметил на участке плакат, призывавший голосовать за одного из местных представителей демократической партии.

— Значит, все твои усилия по приручению пса коту под хвост, — сказал Игорь.

— Неизвестно. Эта женщина видела, как её собака меня уважает, а для неё пёс — это член семьи, он важнее любого политического деятеля.

На второй день совместной работы Игорь предложил Джо, запарковав машину, пойти в разные стороны так, чтобы каждый разносил флаеры сначала вперёд по одной стороне улицы, а потом назад — по другой. Тогда обойдя полукругом свою часть, например, десять домов туда и десять обратно, они вернутся к машине одновременно и тем самым сэкономят время, потому что у них не будет «холостых» прогулок.

— Молодец, правильно, — похвалил его Джо, — ты ведь инженер, нам такие люди нужны. — Он опять хотел дружески хлопнуть Игоря по плечу, но Игорь увернулся.

В тот день почти никого из жителей района не было дома, и Джо с Игорем просто вешали флаеры на ручку двери. Рационализаторское предложение Ноткина значительно ускорило процесс и к полудню флаеры закончились. Новую порцию можно было взять в штаб-квартире Республиканской партии, но в воскресенье там никого не было, и Джо предложил Игорю зайти в кафе. Когда они сели за столик, Джо сказал:

— У меня есть сотрудник, который тоже приехал из России по израильской визе, но он православный. Он мне говорил, что не понимает, почему все евреи демократы.

— Почему все, я республиканец, — возразил Игорь.

— Ты — исключение.

Игорь не стал спорить. Он не был исключением, но он не был и правилом и чтобы сменить тему, стал говорить, как происходящее теперь в Америке похоже на то, что он видел на своей прежней родине. Там пропаганда превращала людей в зомби, и никто не мог против неё устоять.

— Ты ведь устоял, — возразил Джо.

— Мне было легко, ко мне в Союзе относились, как к гражданину второго сорта, а это заставляет смотреть на мир по-другому.

— В Америке к белым сейчас тоже относятся, как к людям второго сорта, и все это видят, но молчат, чтобы их не обвинили в расизме. Потому нас и называют молчаливое большинство.

***

…Отсмеявшись, Джо отпустил руку Игоря и сказал:

— Ты со мной просто так не сладишь, для этого тебе надо долго тренироваться, — и вдруг, прервав фразу на полуслове, быстро встал. Игорь проследил за его взглядом и увидел Марию. Джо подбежал к ней, обнял и, легко подняв, стал кружить в воздухе.

— Маша, мы побеждаем, — повторял он.

Плащ Марии развевался, и на нём хорошо видно было каждую из светящихся лампочек, составлявших имя ТРАМП. Зрелище было впечатляющее и все вокруг захлопали.

Когда Джо поставил её, она сказала Игорю:

— Пока тебя не было, Дональд взял Каролину. Интересно, где это ты пропадал.

— Я не выходил из гостиницы, — ответил Игорь.

— Наверно, тебе это дорого обошлось, номера здесь не из дешёвых, — она подмигнула. Игорь хотел ей ответить, но в этот момент заиграл его мобильник. Звонила жена. Она сказала, что полиция приняла специальные меры безопасности. Количество патрульных машин увеличено, и он ни в коем случае не должен злоупотреблять спиртным. Да и вообще, в такой день, лучше быть дома.

Игорь подумал, что она права и пошёл на парковку. Обычно после встреч с Джо Игорь заражался его оптимизмом и не только мог спокойно думать о выборах, но даже некоторое время верил в победу, однако сейчас мысли его были заняты другим. Жизнь преподнесла ему неожиданный подарок, и ему хотелось продлить состояние блаженства. Сев в машину, он откинулся на сиденье и положил руки на руль.

Сколько времени он провёл в таком состоянии, он не знал, но, очнувшись, решил уже не возвращаться в отель. Зачем? Чтобы присутствовать на панихиде? Нет уж, он постарается вообще ни о чём не думать, а дома примет снотворное и вернётся к действительности завтра утром. Для этого надо лишь не включать радио и не слушать новости.

Но осуществить свой план ему не удалось: первое, что он услышал, открыв дверь из гаража, был хорошо поставленный голос ведущего, который говорил, что на данный момент счёт голосов электорального колледжа 174:162 в пользу Трампа. Лиля выключила телевизор и сказала:

— Наконец-то. Я очень волновалась.

— Успокойся, я дома. Иди спать, я скоро к тебе присоединюсь.

Он выпил снотворное, лёг и, как советовали руководства по самовнушению, стал глубоко дышать, думая о том, какой путь воздух проделывает в его лёгкие и обратно. Иногда это ему помогало, но на сей раз заснуть он не мог, и скоро его мысли переключились на Трампа.

Игорь до сих пор не мог определить своё отношение к этому человеку. С одной стороны Трамп ему нравился — он объявил войну политической корректности и назвал вещи своими именами: бандитов — бандитами, террористов — террористами, а лжецов — лжецами. О своей главной сопернице говорил не иначе, как «мошенница Хилари», на любой язвительный выпад прессы отвечал не менее язвительным твитом, а на одном из ралли сказал: «Если они сейчас делают такое по отношению ко мне, человеку с неограниченными ресурсами и возможностями дать сдачу, что же они сделают с Вами и вашими правами, если Хилари победит?!»

Как крупный бизнесмен, он и не мог быть хорошим, а если прибавить к этому хвастовство и нарциссизм, то понятно, почему он так часто давал повод для критики. СМИ же раздували малейшую его ошибку до невероятных размеров и мусолили её до тех пор, пока он не совершал следующую, и он никогда не обманывал их ожиданий. За долгую жизнь он со своей несдержанностью нажил себе множество врагов, а журналисты с удовольствием их интервьюировали. Представители истеблишмента обеих партий приняли Трампа в штыки, прекрасно понимая, что если он победит, наступит конец их сытой и спокойной жизни. Им, в сущности, было всё равно, кто у руля — при любом раскладе их зарплаты и бенефиты никто не отберёт, а трудяги всех уровней при любой власти будут платить налоги, чтобы содержать и их, и бездельников, сидящих на велфере. Как бы американцы ни были недовольны происходящим в стране, они не выйдут на улицы и не устроят революцию. Они слишком хорошо живут и им есть, что терять. Рисковать своей жизнью за справедливость они не будут.

Игорь встал и выпил ещё одну таблетку снотворного, решив, что в такой день подействовать может только двойная доза.

Но и её оказалось недостаточно. После нескольких глубоких вдохов и выдохов его мысли переключились на Хилари.

Часть VIII

Она примеряла корону восемь лет назад, рассчитывая, что легко победит всех соперников, поскольку её имя было хорошо известно, муж — экс президент, сама — экс сенатор Нью-Йорка, а главное — первая женщина, реально претендующая на самый высокий пост в стране. Своего соперника — республиканца Маккейна, она откровенно презирала. Мало того, что этот старик не умел обращаться с компьютером, он, боясь показаться политически некорректным, хвалил Обаму. Он тоже не считал Барака Хуссейна реальным претендентом. В то время этого младшего сенатора из Иллинойса знали в Чикаго лишь как первого чёрного, принятого в гольф-клуб для белых и проводившего в этом клубе гораздо больше времени, чем в Сенате.

Хилари же участвовала в деятельности правительства сначала, как первая леди, а потом как сенатор от Нью-Йорка. На руку ей было и то, что после её мужа страной руководил не очень популярный республиканец Буш-младший, перед окончанием правления которого началась рецессия. К этому времени многие уже успели подзабыть её собственные грехи и похождения её мужа. В памяти осталось лишь имя — Клинтон. В общем, всё складывалось. Всё, кроме одного — Обаму СМИ расхваливали гораздо активнее, чем её, а его сторонники воспользовались тогда ещё новой технологией — фейсбук, твиттер и инстаграм, очень популярной среди молодёжи, и социальная мидия сделала своё дело. Никто уже не вспоминал, что Обама всего год назад был районным агитатором. Страной овладел психоз, она готова была доверить высшую власть человеку только за то, что у него кожа чёрного цвета. Сторонники Хилари переходили в его лагерь, а пресса продолжала так его превозносить, что он и сам поверил в свою исключительность.

Не поверил только один начинающий журналист, который был убеждён, что древняя истина о греховности человека в полной мере относится ко всем. После долгих поисков этот Пинкертон выяснил, что Обама был прихожанином негритянской церкви в Чикаго, где кликушествовал махровый антисемит и антиамериканец пастор Райт. В каждой своей проповеди этот пастор проклинал Америку и призывал Бога наказать её, а во всех несчастьях своих чёрных братьев обвинял евреев. С почтением он говорил только об Африке, из которой вывезли его предков и в которой сам он ни разу не был. Обама регулярно слушал его проповеди и крестил у него обеих дочерей.

Когда всё это стало известно, потоки восторгов несколько утихли, но скоро славословы пришли в себя и начали утверждать, что не все прихожане Райта придерживаются одних с ним взглядов, среди них есть такой, который, несмотря на близкую дружбу с криминальным пастором и тесное общение с ним, вполне достоин стать Американским президентом. А то, что он крестил у Райта обеих своих дочерей, доказывало лишь его желание перевоспитать своего наставника.

После этого стало ясно, что у Хилари шансов на номинацию нет, однако она продолжала отчаянно сражаться и, когда один из журналистов спросил, на что она рассчитывает, она ответила:

— Если вдруг Обама не сможет баллотироваться по состоянию здоровья, я готова его заменить.

Но он был моложе её на двенадцать лет и в очень хорошей физической форме — сказалась ежедневная тренировка на поле для гольфа — и он смог, а демократы на своей конвенции решили, что чёрный человек с отчеством Хуссейн на посту президента США гораздо более значительная веха в истории страны, чем женщина.

Хилари вынуждена была уступить, но сделала это с таким видом, что было ясно — голосовать она будет за республиканца Маккейна, чтобы в случае проигрыша Обамы через четыре года расчистить себе дорогу к трону.

Однако Обама победил и взял её к себе министром иностранных дел. За два года до окончания его правления она ушла с этого поста и начала предвыборную гонку. Соперничать с ней было безнадёжно, а вступать в бой и проигрывать никто хотел. Нашёлся только один смельчак — семидесятитрёхлетний сенатор из Вермонта Берни Сандерс. Терять ему было нечего и он «пошёл в свой последний, решительный бой». Он называл себя независимым и проповедовал социалистические взгляды, гарантируя всем после прихода к власти хлеб и зрелища. Больным он обещал лечение за символическую цену, старикам — дармовые дома для престарелых, а студентам — бесплатное высшее образование. Особенный энтузиазм он вызывал у молодёжи, которая воспринимала его обещания с восторгом, забывая, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Популярность Сандерса быстро возрастала. У Хилари же один скандал следовал за другим, и СМИ вынуждены были упоминать об этом. Мелким шрифтом, в скобках, или в виде примечания, как весьма незначительные факты, но видимость объективности соблюдать приходилось.

И Сандерс стал её догонять. Он был опасен тем, что никаких грехов, кроме приверженности к социализму, за ним не числилось. Председатель демократической партии начала подтасовывать результаты и хакеры, взломавшие сайт демократов, опубликовали в сети соответствующие документы. Штаб Хилари, вместо того, чтобы покаяться в мошенничестве, обвинил Россию во вмешательстве во внутренние дела Америки. Председателя партии, виновную в подтасовках (22), с позором уволили, но Хилари тут же взяла её в свою избирательную команду.

Президент России тотчас же заявил, что все обвинения в его адрес — наглая ложь, из чего Игорь заключил, что это — чистая правда, и когда через несколько дней выяснилось, что сайт демократов вообще никто не взламывал, а большую часть информации слил прессе один из ближайших сотрудников Хилари, Игорь был чрезвычайно удивлён. Ещё через день полиция обнаружила труп этого сотрудника, а медэкспертиза установила, что жизнь ушла из него по собственному желанию, когда физически здоровому телу было тридцать семь лет.

Кроме этого Клинтон обвиняли в отправке секретных писем с незащищённого интернет-сервера и в самый разгар этого расследования её неправоверный, экс-президент Билл Клинтон, встретил генерального прокурора — Лоретту Линч — на аэродроме и поговорил с ней без свидетелей. Тут уж даже демократы выразили своё неудовольствие. Нельзя же, в самом деле, так откровенно плевать на закон, но Билл, прикинувшись веником, заявил, что он говорил с Лореттой о внуках. После этого разговора Линч закрыла дело и об имейлах, и о расследовании фонда Клинтонов, а затем отказалась явиться на допрос. Её примеру последовали пять её ближайших помощников. Они сочли, что удаление тридцати тысяч правительственных имейлов с личного сервера Хилари — недостаточно серьёзное обвинение.

Семья Клинтонов давно распалась, но формально они оставались мужем и женой. Билл, закончив президентствовать, организовал благотворительный фонд, сделав жену своим совладельцем. Она в это время была министром иностранных дел в правительстве Обамы и во время официальных визитов в разные страны собирала пожертвования в свой фонд. В числе дающих оказались Катар, Кувейт и Саудовская Аравия.

Планируя баллотироваться на пост президента, Хилари хотела исключить любые случайности. Служащие её фонда наладили тесные связи с крупнейшими компаниями Кремниевой долины. В результате, когда запрашивалась информация о Хилари Клинтон, на первых трёх страницах поисковика Гугла возникали ссылки на хвалебные статьи о ней. Лишь на четвёртой появлялись упоминания о том, что ФБР расследует преступную халатность, которую она проявила в обращении с секретными правительственными документами. И только очень любопытные могли докопаться до ссылок на статьи, рассказывающие о многочисленных взятках, полученных фондом Клинтонов.

Тот же, кто хотел что-нибудь узнать о Трампе и нагугливал его имя, по одному лишь названию статей мог сделать вывод, что это неуравновешенный психопат, фашист-расист-исламофоб-гомофоб-сексист-мизантроп и инвалидонеуважатель, жрущий детей на завтрак, обед и ужин, что по нему давно плачет виселица и его нельзя близко подпускать к Белому дому.

Часть IX.

Игорь понял, что никакое снотворное ему не поможет, тихонько встал, вышел из спальни и закрыл за собой дверь. Взяв пульт дистанционного управления, он включил телевизор, нажал кнопку уменьшения звука и только после этого посмотрел на экран.

— Окончательные выводы делать рано, — говорил ведущий, — но, похоже, Хилари проигрывает. У Трампа в электоральном колледже на сорок шесть голосов больше и по предварительным данным во многих штатах, где подсчёт ещё не закончился, у него есть преимущество.

— Не может быть, — подумал Игорь, — я, конечно, не сплю, но скорее всего, принимаю желаемое за действительное. Наверно, снотворное действует, как галлюцинатор, — он пошёл в ванную, подставил голову под холодную воду и сразу же почувствовал реальность окружающего мира. Затем он вытерся и вернулся в комнату. Из телевизора раздался вой толпы. Так зрители на стадионе обычно приветствуют свою команду, когда она в конце игры забивает решающий гол. Игорь посмотрел на экран. Корреспондент, с трудом перекрывая шум, прокричал в микрофон:

— Только что Северная Каролина и Айова объявили окончательные результаты: победил Трамп.

В главном зале отеля Риц толпа ликовала. Крики не прекращались несколько минут. Люди поздравляли друг друга, обнимались и размахивали руками, а когда шум немного стих, на экране опять возник корреспондент. На сей раз он стоял рядом с изысканно одетым молодым человеком, в котором Игорь не сразу узнал Дугласа.

— С победой Трампа начнётся новая эра в истории Америки, — говорил Дуглас, видимо отвечая на вопрос, заданный ему ранее, — наша страна восстановит своё былое величие и враги будут её бояться, а союзники уважать…

— Почему вы так уверены в победе?

— Посмотрите, сколько очков в электоральном колледже у Трампа и сколько у Хилари, — ответил Дуглас, — посмотрите на данные из тех штатов, где подсчёт ещё не закончен. Трамп не просто победит, он разобьёт Хилари наголову. Реальность, как вы видите, противоречит данным опроса общественного мнения.

— Ну, не совсем, — возразил корреспондент, — общее число проголосовавших за Хилари больше, чем за Трампа.

— Президента избирают члены электорального колледжа, а их там от Калифорнии всего семьдесят человек, поэтому неважно с каким преимуществом демократы выиграли в этом штате, в один голос или в миллион.

— А что вы скажете? — корреспондент протянул микрофон Джо, стоявшему рядом.

— Я знал, что Трамп победит, потому что за него молчаливое большинство. Он знает, чего хочет Америка.

— Полностью согласен, — подхватил Дуглас и стал объяснять, почему система электорального колледжа гораздо лучше выражает настроение народа, чем обычный подсчёт голосов. Игорь смотрел на него и думал, как человек может меняться в зависимости от ситуации. Он видел Дугласа в трёх ипостасях. Последний раз — на пешеходном мосту над скоростной дорогой.

Тогда Дуглас залез на решётку и, размахивая американским флагом, кричал «За Трампа, ребята». Ему даже не надо было переворачивать бейсбольную шапочку козырьком назад. Он и так вполне мог сойти за хулигана, особенно, когда показывал средний палец водителям машин, не разделявшим его взгляды, а потом ещё некоторое время изощрённо ругался вслед удаляющемуся автомобилю. Он в совершенстве владел всеми тонкостями и оттенками сленга, а интонацией мог выразить на нём любую мысль. Мысль, собственно, была одна: «Мы победим, и если вы не с нами — тем хуже для вас», но слова для её выражения Дуглас выбирал самые необычные. Слушая их, Игорь даже стал сомневаться в том, что русские ругательства самые смачные в мире.

— Кто тебя научил так разговаривать? — уважительно спросил его Джо.

— Отец, он был дальнобойщиком, перевозил крупные грузы на больших грузовиках.

— Заметно, — кивнул Джо.

— Как ты определил, что надо говорить этому водителю, — спросил Дугласа Игорь после очередной его тирады вслед удаляющемуся спортивному автомобилю, — ведь когда хозяин высовывал из машины руку, ты ещё не знал, какой палец он покажет, большой или средний.

— Я использую свой знаменитый дедуктивный метод, Ватсон, — ответил Дуглас, — а кроме того на бампере его Мустанга (23) был стикер «Хилари в президенты».

Игорь перевёл взгляд на поток машин, проезжающих внизу. Эта картина завораживала его. Он мог долго смотреть на неё не отрываясь. И он забылся…

— О чём мечтаете, сэр? — прервал его мысли Дуглас.

— Вспоминаю 11 сентября, — ответил Игорь, — ты тогда был слишком мал и не помнишь, что произошло.

— Мне было десять лет, и я всё отлично помню, — возразил Дуглас, — но сейчас положение гораздо хуже, а виной всему — СМИ и университетская профессура.

— Да-а-а, — согласился Игорь.

— Ты говоришь это не очень уверенно, — заметил Дуглас.

— Я подумал о том, как меняется значение слова. В Советском Союзе, когда я учился в университете, а тебя не было даже в планах, тамошние профессора относились к социализму скептически и я был на их стороне, но народ называл их гнилыми интеллигентами.

— А здесь?

— Всё наоборот.

***

— Интересно, а что говорят на CNN? — подумал Игорь и нажал кнопку пульта дистанционного управления.

На экране крупным планом показывали карту Америки, где все штаты были раскрашены в разные цвета в зависимости от того, кто в них победил — слоны или ослы. Вверху справа были портреты претендентов, а под ними цифры: 174 — 162.

— Странно, — подумал Игорь, — счёт такой же, как и два часа назад. Неужели ничего не изменилось. И он переключил обратно на FOX. Там соотношение было 217:172

— Что за чёрт, — пробормотал он и, щёлкнув пультом, вновь вернулся на CNN. Там показывали карту двухчасовой давности! Руководство компании не хотело признавать действительность, отказывалось верить результатам и не понимало, почему люди голосовали за человека, которого их программа так долго и так старательно поливала грязью. Ведь они точно указали народу, что надо делать, всё разжевали, положили в рот и затолкали в самый конец прямой кишки. Осталось последнее, но необразованное быдло, не сумело сделать даже такой малости. Оно выплюнуло баланду прямо в физиономию всё знающей элиты. Оно выбрало Трампа.

— Пока ещё не выбрало, — остановил себя Игорь и прислушался к тому, что говорил комментатор CNN. Он утверждал, что в США ещё сильна расовая, сексуальная и имущественная дискриминация, поэтому белые граждане голосуют за Трампа.

— Как же они два раза подряд выбирали Обаму, — спросил один из участников круглого стола, — ведь белых в Америке больше и они легко могли бы выбрать своего.

— Во время прошлого президентского цикла афро-американцы были более активны, и пошли на избирательные участки в невиданных ранее количествах, — ответил комментатор.

— Значит, когда они голосуют за своего, это расизмом не считается?

— Нет.

Игорь с нетерпением ждал продолжения диалога, но смельчак только пожал плечами. Он не хотел рисковать карьерой и задавать провокационные вопросы. Он побоялся сказать, что последние тридцать лет при устройстве на работу, при поступлении в колледж и при получении субсидий на ведение бизнеса, по закону об обратной дискриминации преимущество имеют чёрные.

А его оппонент, подогревая себя, продолжал:

— Вы же не будете отрицать, что полицейские гораздо чаще останавливают на улице чернокожих жителей Америки.

— Нет, не буду, — ответил собеседник, явно желая прекратить дискуссию.

— И в тюрьмах нашей страны национальных меньшинств гораздо больше в пропорциональном отношении, чем белых. И уровень безработицы среди негров существенно выше.

Эти заявления с точки зрения статистики соответствовали действительности, но правдой их назвать было нельзя. Вероятность того, что полицейские остановят на улице афро-американца, на самом деле гораздо больше, но ведь и преступность среди чёрных во много раз выше, чем среди остальных групп населения. Ни азиатов, ни религиозных евреев никто не останавливает, хотя и те, и другие сильно выделяются из общей толпы. А уж большую безработицу среди чёрных дискриминацией объяснить никак нельзя, потому что в стране существует закон, по которому они-то как раз и пользуются приоритетом при устройстве на работу.

Игорь вновь переключил на FOX.

***

Там, передавали, что канадский сайт, на котором принимают заявления на эмиграцию из Штатов, обрушился из-за резко возросшего числа желающих.

— Никуда вы не уедете, — подумал Игорь, — двенадцать лет назад вы тоже грозились уехать, если переизберут Буша-младшего и сразу же забыли о своём обещании, как только это произошло. Такие, как вы, способны лишь брызгать своей ядовитой слюной.

После объявления окончательных результатов в Пенсильвании и Огайо показали главную штаб-квартиру Трампа в Нью-Йорке. Собравшиеся там люди уже несколько минут скандировали «Объяви свою победу». Но Трамп не выходил.

Несмотря на всю свою браваду, он не мог поверить в происходящее и следил за ходом борьбы по единственной программе, которая его поддерживала — FOX, а комментаторы FOX, зная это, упрашивали его вести себя по-президентски и в своей тронной речи не хвастать, не кривляться, не пародировать своих соперников и вообще не делать ничего, что могло бы уронить его престиж.

И он не делал. Он ждал. Он хотел окончательно убедиться в том, что Президент — он, а не Хилари. Только после того, как она позвонила и поздравила его с победой, он вышел к своим сторонникам.

При его появлении толпа начала скандировать: США,Трамп, США, Трамп, США. Всё ещё не полностью осознав свалившуюся на него ответственность, он подождал пока собравшиеся успокоились и сказал, что будет бороться за интересы всех американцев, а не только тех, кто голосовал за него, что устранит вражду между разными группами населения и поблагодарил Хилари за многолетнюю добросовестную службу государству, как-будто забыв, что совсем недавно обещал её посадить.

Игорь засмеялся. Жена проснулась, выскочила из спальни и спросила, — что с тобой? — но он не отвечал. Смех его перешёл в хохот, а хохот в истерику. Она взяла стакан воды и плеснула ему в лицо. Вода попала в рот, он захлебнулся и стал кашлять. Лиля начала бить его по спине, а когда кашель прекратился, он сказал:

— Трамп выиграл.

— Поздравляю, — ответила она, — но отмечать мы будем завтра, а теперь пошли спать.

Он послушно пошёл за ней, лёг на спину и уставился в потолок.

Трамп выиграл!

Значит, все эти реднеки и хилбилли (24), несмотря на плохую погоду и дальнюю дорогу, сели в свои видавшие виды машины и поехали на избирательные участки, чтобы проголосовать за него и тем самым заявить, что им надоела ложь под видом политической корректности, что они хотят жить в традиционной Америке, а не в той, какую из неё пытался сделать Обама. Несмотря на сытую, безбедную жизнь, они всё-таки устроили революцию, именно потому, что поняли — им есть, что терять.

Трамп выиграл, а значит, выиграл и он, Игорь Ноткин. Теперь, слушая новости, он не будет переругиваться с телевизором и называть политических деятелей предателями и антисемитами. По крайней мере, один из них, главный, несмотря на все свои недостатки, не предатель и не антисемит.

Примечания

(21) Известный фильм «Римские каникулы»

(22) Дебора Вассерман-Шульц

(23) Дорогая спортивная машина

(24) Redneck, Hillbilly — презрительное название не очень образованных жителей Американской периферии.