Александр Левинтов: Март 18-го

Loading

После чемпионата мира по футболу Россия начнёт масштабную войну регионального характера, ещё не мировую, но уже и не мелочную, не грузинскую, украинскую или сирийскую, а нечто гораздо более достойное и почётное, о чём будут вспоминать не только историки и вдовы…

Март 18-го

Заметки

Александр Левинтов

Прогрессирующий регресс
(фельетон)

В 70-80-е годы я работал в отраслевом институте, головном при союном министерстве, и все эти 17 лет не переставал удивляться жизни советских чиновников.

В день они были обязаны скостроляпать два казённых письма, а всё остальное время откровенно и безмятежно спали, одуревая в этих снах до полной чурбанности. Воспитанный на русском критическом реализме 19 века, я потрясался такой непроизводительности огромной армии министерских «присутственных» чиновников, а также тому, что им даже не надо было упражняться в каллиграфии: на столе каждого чиновника красовалась электрическая «Оптима», мечта нашего брата, «отраслевого учёного» и младшего брата министерской братии. Позже эти «Оптимы» сменились персональными компьютерами, о которых мы, хранящие в столах канцелярские счёты, грозное оружие самой передовой в мире науки, даже мечтать не смели.

Язык, на котором писались казённые письма, отличался от русского клишированностью, суконностью и особой, почти изысканной рашпильностью: «в связи с вышеизложенным…», «во исполнение распоряжения,,,», «на ваш исходящий № такой-то от такого-то числа, месяца года…» и так далее.

Зря я тогда удивлялся и изумлялся. Это надо было делать не тогда, а сейчас.

Более полугода я добивался у своего руководства попросить/потребовать/слёзно умолять нашего заказчика в правительстве Москвы, которому мы непосредственно подчиняемся и по чьему заданию выполняем очередную НИР, предоставить нам для этой НИР необходимую информацию — всё напрасно. Время поджимает, мои сотрудники простаивают — я набрался храбрости и обратился к своему ректору (выше уже никого нет, разве что в небесной канцелярии). Ректор вник и дал распоряжение своему проректору помочь мне, бедолаге.

Я несколько раз по телефону объяснил этому молодому человеку, что мне надо, потом, по его просьбе, написал «рыбу» письма.

— Нет, так, впрямую, эту информацию нам не выдадут, только в иносказательной форме, но предельно конкретно, по пунктам.

Я составил письмо с просьбой о предоставлении информации в иносказательной форме, но предельно конкретно, по пунктам

— Хорошо, а теперь напишите ректору, что вы со мной обо всём договорились.

Я написал.

Ровно рабочую неделю, пять непрерывных дней я переписывался с секретарш-референткой проректора, корректируя проекты писем, всё более дикие, запутанные и грамматически чудовищные. Строго говоря, письмо состояло из трёх абзацев-предложений и занимало треть стандартного листа А4. Рефрен её возражений был таков:

— Нет, центр переписки такое ни за что не пропустит.

Оказывается, у нас есть и такой внутренний орган.

Порой я в этих иносказаниях терял нить: а чего, собственно, мне надо? При этом сама искомая информация частично публикуется в открытом Интернете, строго говоря, гроша ломаного не стоит и банальна по сути своей, в ней даже деньги не фигурируют — какие-то условные баллы, ничего реального.

Как по-вашему, чем всё это кончилось? — вот, готов биться об заклад, ни за что не угадаете.

Письмо так и не было отправлено, но на него от министерского заказчика пришёл категорический отказ.

Куда идём, туда и катимся

Анекдот 1996 года:

Ястржемский утром докладывает Ельцину:

— Борис Николаевич, у меня для вас две новости, одна хорошая, другая плохая, с какой начать?

— Давай с плохой.

— Зюганов на президентских выборах набрал 63%.

— Какая же тогда хорошая?

— А Вы — 76!

Да, упорные языки до сих пор утверждают, что Зюганов просто продал свою победу, но деньги положил не в партийную кассу, а в личное благосостояние себя как народа.

В 1996 году Ельцин совершил турне по стране, выступал на эстраде, пел, танцевал, веселил публику. Параллельно премьер-министр Черномырдин собирал региональную элиту и обещал, что, если область или республика проголосует против Ельцина, то никаких бюджетных средств не будет или они будут выплачиваться с сильной задержкой. Что и было сделано: бюджетники «отстающих» в голосовании регионов месяцами не получали зарплаты.

В те времена выборов как тёрок и разборок ещё не решались платить за голоса рублями — только водкой или ширпотребом (стиральными порошками, бутылированной питьевой водой, Сергей Мавроди платил в Мытищах бочковым пивом на халяву)

Именно после тех выборов я опубликовал прогноз: в 2000 году победит самый воинственный кандидат. Накаркал.

В 1999 году пиар-компания Путина начала Вторую Чеченскую войну. В 2018 году пиар-компания представляет собой мобилизационный план перед Третьей мировой, не меньше того.

* * *

В феврале 2004 года в статье «Хорошо зафиксированный больной в анестезии не нуждается» я писал:

Когда страна окончательно очистится от всей этой эмигрантской нечисти, наступит изобилие и процветание, рубль затвердеет в опытной руке, и у всех опять появится единая вера в единое будущее. И четкий, без всякой дрожи и фальши Внутренний Голос скомандует на военном параде 7 ноября 2017 года:

— Правофланговые напра-, остальные нале-во! Церемониальным маршем! Левое плечо вперед! Мимо меня! Ша-гомма –рш!

И потом физкультурники, физкультурники, и праздничные колонны трудящихся безработных, и пухлая девочка на руках: «Спасибо гражданину Путину за наше счастливое детство!». И слезы умиления по всем каналам телевидения и сайтам Рунета.

Сегодня этот прогноз звучит как репортаж.

И уже никаких «Планов Путина» (интересно, а хоть кто-нибудь помнит хотя бы один пункт из этого документа, да и сам этот документ? — а ведь это всё ещё ДЕЙСТВУЮЩАЯ предвыборная программа).

Кстати, о воспоминаниях. В раже завиральности, этот самый Путин в интервью NBS, растиражированном Кремлём по максимуму, вдруг вспомнил, что ищет своего приемника аж с 2000 года, забыв, что эти поиски — не его ума дело, а избирателей. Но он подлинно ведь искал — чтобы уничтожить его или их физически либо ещё как.

По весьма взвешенным и компетентным расчётам (я всё-таки участвовал в выборном штабе Кучмы второй каденции осенью 1999 года и мог ориентироваться в реальных расходах), в 1999-2000 году на продвижение Путина в президенты Лукойл и другие спонсоры, не считая, разумеется, госбюджета, угрохали всего лишь 2-3 миллиарда долларов. Сейчас, когда, казалось бы, вообще ничего не надо тратить, так как победа обеспечена глубокой вспашкой по зяби политического поля России, эти же расходы составляют десятки миллиардов долларов: сюда входят даже такие экзотические статьи расходов как демонстрационные экземпляры ещё не существующих вооружений, ЦИК со всей её низовой требухой (это помимо бюджетных расходов).

Помнится, за участие в митинге на Пушкинской площади всего несколько лет тому назад студенты получали по 100 рублей за каждый митинг: это цена бутылки «Клинского» пива и каких-нибудь чипсов к нему: пять митингов подряд — вполне приличная пьянка прямо здесь же на Тверском бульваре, с видом на Макдональдс, который, увы, не по карману.

Помнится, за участие в митинге в поддержку Путина в 2012 году пенсионерам и бюджетникам платили по 400 рублей.

Сегодня мобилизуют только бюджетников, пенсионеры вышли из политического доверия, по цене 3000 рублей за каждого бюджетника (учителя, врача, коммунальщика). 130 тысяч участников митинга — 400 млн. рублей или 75-80 жалких миллионов долларов, вообще ничто, третий знак после запятой.

Советская экономика отличалась от просто экономики тем, что в ней не действовал ни один экономический закон. Российская рыночная экономика отличается от просто рыночной и от просто экономики тем же. Мы когда-нибудь, потом, если будем живы хотя бы в малом количестве, узнаем законы, источники и особенности этой фальшь-экономики. А пока — деньги текут реками по просторам нищей и пустой страны: откуда, Зин?

Сейчас вспоминаются как детские забавы такой чёрный юмор чёрного пиара как ночной обзвон населения и агитация за конкурента. Сейчас Путин набирает очки и голоса, спуская с поводка в эфир Жириновского, требующего, в частности запрета всех иностранных слов — у него таким образом пропадёт половина всего его мата, не говоря уже о том, что под нож попадут такие слова как «политика», «партия», «либерально-демократическая» и, что самое обидное для него «Владимир». «Вольфович» и «Жириновский».

Избиратели-рецидивисты ещё помнят про вбросы, карусели, открепительные — теперь ничего этого нет и не надо. Теперь точно известно, до голоса, кто пойдет и кто не пойдёт голосовать, кто за кого будет голосовать. Результаты выборов Путина в президенты уже расписаны не только городам и регионам, но и по всем петрушкам-кандидатам. А всех делов-то: право голосовать не по прописке. Теперь выборы — предельно честные, а результаты — предельно точные: сколько чего надо, столько и дорисовывается в уже анонимизированных списках и показателях. Ничего доказать и проверить уже невозможно.

Итак, после чемпионата мира по футболу, с каким астрономическим счётом финансовых потерь он ни кончится, Россия начнёт масштабную войну регионального характера, ещё не мировую, но уже и не мелочную, не грузинскую, украинскую или сирийскую, а нечто гораздо более достойное и почётное, о чём будут вспоминать не только историки и вдовы, но и все школьники.

Основы тоталитаризма

Советский Союз удивительно точно повторил опыт империи Древнего Египта и других тоталитарных режимов великих речных цивилизаций, как их описал швейцарский географ Лев Мечников (Л. И. Мечников «Цивилизация и великие исторические реки». Первый русский перевод М. Д. Гродецкого 1897).

В основе этого древнего тоталитаризма лежала профессиональная кастовость: дети и внуки жрецов становились жрецами, дети и внуки навигаторов — навигаторами, дети и внуки гидрологов — гидрологами, дети и внуки крестьян — крестьянами. Всех их объединяло то, что все они должны были строить пирамиды, как советских людей объединяли великие стройки коммунизма, субботники и единые политдни и рыбные дни.

Так как СССР был типичной древневосточной империей с жесточайшей привязкой человека за счет паспортизации (колхозники даже паспортов не имели), института прописки, института ведомственного жилья (особенно в армии) и террора жильём (его всегда можно было отнять, а можно было дать, а можно было также задержать в очереди на жильё или даже выкинуть из этой очереди — за пьянство, аморалку, дисциплинарные нарушения или по политическим мотивам), то тоталитаризм и кастовость инсталлировались и наращивались через жильё:

— военная и партийно-правительственная элита жила в Доме на набережной, а высшая элита — на Грановского (ныне Романов переулок), впоследствии — на Рублёвке и подобных ей «посёлках»,

— писатели жили в Лаврушенском, откуда их вывозили воронками или катафалками, кому как повезет, и на Красногвардейской,

— ученые жили в высотке на Котельнической, на улице Горького, элита помельче — на Вавилова и прилегающих улицах,

— композиторы — в Брюсовом,

— художники — в посёлке Сокол и на Масловке,

— полярники — на проспекте Мира,

— генералитет — на Таганке и у метро «Сокол»,

— артистическая элита — в высотках на Котельнической и на Восстания,

— профессура МГУ — на Ленгорах,

— и так далее, вплоть до таких экзотических каст как чекисты, циркачи и метростроевцы.

Важно, что это было пожизненно, а потому дети и внуки, волей-неволей, вынуждены были идти стопами отцов и дедов, порой не имея для того никаких талантов и оснований. Яркий пример тому — Петя Щедровицкий, сын философа и методолога Георгия Петровича Щедровицкого. Талант Пете, конечно, дан: он — прирождёный напёрсточник, обувала. А вынужден зарабатывать на хлеб размышлениями.

Живя в тесном мирке своего кастового жилья, они перемножались между собой, фактически инцестировали и кастово каменели. Это было очень важно для власти и всего устройства государства. Именно по этой причине всё новое в науке, искусстве, в мысли порождали не эти касты второго-третьего-четвертого поколения, а люди случайные и посторонние, которым пробиться было необычайно трудно и которые гибли в лагерях и кабаках гораздо чаще, нежели порывались. Так шло вековое обыдление — не только народа, но и всех каст, прежде всего творческих.

Тоталитаризм — система, сооружение социально-техническое, а потому весьма хрупкое и уязвимое. Поддержание системы только террором недостаточно, нужна ещё и эта кастовость как способ известкования талантов, вплоть до прессования в мрамор надгробий.

Несчастные наследственные художники, поэты, полководцы, композиторы, по большей части бесталанные, поскольку именно на них природа отдыхает, могут в лучшем случае чуть отойти в сторону — не танцевать в Большом, а красить декорации в нём, быть не композитором, а исполнителем, перейти с поэзии на прозу или даже журналистику. Но не более того.

И главное — это резко обрывало все социальные лифты: в университетах училась профессорская поросль, в медвузах — врачебная, в педах — дочки училок, в военных академиях — полковничьи и генеральские сынки, в театральных институтах и студиях — дети артистов. Это — нормально. Ненормально, если поступают и кончают посторонние, снизу.

Перестройка оказалась перекраской.

Теперь вполне достаточно быть богатым, чтобы все лифты перед тобой открылись. А как ты стал богатым — никого не интересует, потому что это — сверхсекретная тема. В отличие от талантов, богатство влёгкую транслируется по наследству или бракоразводному процессу.

Легче всего стать богатым в этой стране можно не благодаря предпринимательству, а через власть. Так в стране укрепляется тоталитаризм, иерархированность общества и крепёж устоев, где невозможна ни демократия, ни меритократия, ни просто развитие как естественная составляющая, природа человека.

Экспресс-анализ рейтинга отечественных университетов

Опубликован очередной рейтинг российских вузов Топ-100-2017.

Ситуация остаётся практически неизменной:

В Москве (менее 10% населения страны) сконцентрирована треть лучших вузов (32 из 100), в Петербурге (4% населения страны) — 10%. В 14 областных центрах — от 2 до 5 топовых университетов (Томск — 5, Казань — 4, Новосибирск, Самара, Тюмень, Уфа, Волгоград — по три, Екатеринбург, Нижний, Ростов, Воронеж, Омск, Барнаул, Курск — по два), по одному топовому университету имеют 18 городов: Владивосток, Архангельск, Дубна, Саранск, Челябинск, Пермь, Рязань, Ставрополь, Ижевск, Саратов, Петрозаводск, Тамбов, Иркутск, Пятигорск, Красноярск, Калининград, Краснодар, Якутск. Всего один из этих городов — не областной или краевой центр и не национальная столица: Дубна. Для жителей Англии, Германии, США, Китая, Ю. Кореи, да и для большинства цивилизованных стран мира это весьма необычно, мы же привыкли к этому сразу, с реформы образования Сперанского 1803 года.

Непривычно другое: Москва и Петербург теряют привлекательность среди абитуриентов, так как поступить в университеты этих городов сложно, учёба в них стоит дорого и по прямым, и по косвенным (жильё, питание, одежда и т. п.) затратам. Проще получить диплом в своём тихом областном центре и устраиваться на работу в той же Москве, где, с одной стороны, очень развиты землячества и, следовательно, есть эффект подталкивания и проталкивания своих, с другой — работодатели охотнее берут на работу немосквичей, поскольку они менее требовательны, более управляемы и непривередливы. А на диплом и его качество уже почти и не смотрят, гораздо важнее, например, знание английского, чем профессиональная подготовка, тем более — уровень (качество) образования.

Можно считать громкую и шумную программу «5/100» успешно провалившейся: несмотря на солидные и заметные финансовые вливания в бюджеты этих 15 университетов, попавших в заветную программу, несмотря на мощный консалтинг и всяческую организационную помощь и поддержку, семь университетов никуда не продвинулись, четыре — продвинулись, но не принципиально (три — на одно место вверх и только Дальневосточный федеральный — на три), а четверо — опустились ниже завоёванного ранее места. И стоило огород городить из-за такого результата? Зато в очередной раз замяли естественную конкуренцию и конкурентоспособность университетов — вот, и вся рыночная экономика в российском образовании.

Чего ждать дальше?

Отсутствие новых университетских городов и центров, продолжение политики сливания университетов в разношерстные монстры и слабо управляемые многоголовые змей-горынычи повысят энтропию и хаотизацию высшего образования, его шумеризацию (бюрократическое окаменевание). Так как частные университеты в стране — и собственными усилиями, и усилиями госаппарата — перестали быть реальной альтернативой гос. университетам, скорей всего начнут возникать совместные университеты по прототипу Шанинки (высшей школы социальных и экономических знаний), находящиеся на территории РФ, но состоящие под иностранной юрисдикцией. Будут плодиться также кентавр-университеты с непонятным или закамуфлированным статусом. Тут наиболее перспективная поляка корпоративных университетов и корпоративного образования. Усилится и поток выпускников школ, поступающих в иностранные университеты. Если 20 лет тому назад никто не рассматривал Турцию и Египет как успешных конкурентов отечественным черноморским пляжам, то через двадцать лет никто не будет удивляться, что Москва и Петербург проиграют в конкуренции Европе, Америке и Азии для российских абитуриентов. Это тем более очевидно, что никаких своих идей в сфере образования и профессиональной подготовки у нас нет, а заимствуемые плохо и долго приживаются.

Человек человеку бог
(образовательный этюд)

Образование — диалог, очень напоминающий диалог между человеком и Богом: это всегда личная связь, сколько бы человек ни было в аудитории, классе, храме, это всегда разговор двоих, и каждый слышит только своё, только обращённое к нему и понимаемое только им, поскольку душа каждого человека — его интимат, его сокровенность от всех других. И этот разговор всегда окрашен charity, странной -томительной и сладкой любовью-состраданием.

Нам только кажется, что мы понимаем аудиторию, когда работаем в ней — понимание приходит только в режиме one-o-one, хотя бы уже потому, что мы, наконец-то, примолкаем и начинаем слушать своего визави. Строго говоря, нам практически нечего сказать ему такого, что позволяло бы нам хотя бы в собственных глазах, выглядеть всегда правым, всемудрым, всезнающим и всевидящим богом — именно им и чувствует себя любой учитель в аудитории, в той или иной мере.

Как, оказывается, всё просто: заткнись — и ты начнёшь понимать другого человека, заткнись — и ты поневоле признаешь и узнаешь в нём Бога.

Вот поучительный и показательный пример из истории.

А. Токвиль в своём путешествии по Америке за 30 лет до Гражданской войны взял сотни интервью, вопросы к которым тщательно продумывал и добивался исчерпывающих ответов. Он опросил и университетскую профессуру, и политических деятелей (президента Джексона, Вебстера, Уитни и других), и вождей индейцев, и простых горожан и фермеров, и предпринимателей, и пасторов, и заключённых. В ходе этих интервью он обнаружил, что:

— американцы патриотичны, грубы, культуру принимают за слабость, сверхоптимистичны и подчиняются только закону кольта;

— вместе с тем именно в это время была заложена основная сеть американских университетов (при населении в 11 миллионов человек и имея 1 миллион неграмотных и нигде не учащихся детей);

— привилегии не только отсутствовали — Конституция запрещала все дворянские и монаршие титулы и обращения (это сохраняется до сих пор);

— в стране, при слабости федерального правительства (никакого правительственного патернализма, децентрализация выступала залогом свободы) и финансовой системы действовало прямое народовластие — самоуправление и самоорганизация;

— дух народа Америки сильнее американской Конституции;

— движущая сила людей — стремление к материальному благополучию;

— основной ресурс Америки — не природные богатства, а предприниматели;

— церковь играет огромную моральную консолидирующую роль, а множество конфессий — непривычную для европейцев веротерпимость;

— американцы искренне жаждут законов и готовы им следовать.

Главное, что он сделал: он увидел, что демократия и формирование демократического государства осуществляются естественным путем, а потому этот путь неизбежен и для Европы. По сути, он открыл европейцам глаза на демократию.

А. Токвиль оказался политиком демократического типа, наиболее распространенного и привлекательного ныне именно в Америке: он умел слушать и слышать, понимать услышанное:

«Одним принадлежало всё: богатство, сила, свободное время, позволявшее им стремиться к утончённой роскоши, совершенствовать свой вкус, наслаждаться духовностью и культивировать искусство; тяжёлый труд, грубость и невежество были уделом других. Однако в этой невежественной и грубой толпе встречались люди, обладавшие живыми страстями, великодушными чувствами, глубокими убеждениями и природной доблестью. Подобным образом организованное общество могло быть устойчивым, могущественным и, что особенно характерно, стремящимся к славе».

Человек человеку Бог уже хотя бы потому, что, слушая (а не только слыша) своего собеседника, он поневоле ставит его несколько выше себя, а выше себя человек признаёт только Бога и образ самого себя, который, как ни странно, тоже от Бога.

Сомнение как интеллехия и интеллектуальный процесс

Мир интеллехий чрезвычайно богат и разнообразен: мышление, сознание, понимание, совесть, память, творчество, рефлексия, образование, вера — вот далеко не исчерпывающая «опись» их и интеллектуальных процессов, охватывающих интеллект человека. Сомнительно, что этом ряду есть место и сомнению — именно потому, что — сомнение.

Сомнение, скорей всего, следуя античной традиции поиска родителей всему, есть дитя двух божеств: Скепсиса и Рефлексии.

Скепсис — бог наблюдения, отражения, его имя имеет праиндоевропейский корень *спэк— «наблюдать» (отсюда, кстати, «спектакль»). Скепсис никогда не был «богом для масс», его поклонники, скептики, были последователями Пиррона (360-270 гг до н. э.)

Скептик означает не того, кто сомневается, а того, кто исследует или изучает, в отличие от того, кто утверждает и думает, что он нашел, согласно трактату Мигеля де Унамуно «Очерки и монологи», 1924. Скептик невозмутимо и безмятежно воздерживается от любого суждения, что роднит его с индийскими гимнософистами и их признанием непостижимости мира как высшего, истинного знания, и воздержания от любых оценок.

Скепсис и Рефлексия (Reflexion) были необычайно верными супругами. Однажды Рефлексия отразила Ничто, Пустоту — так возникло Безумие. С тех пор супруги неотрывно смотрят друг в друга, до бесконечности отражаясь и порождая сомнения, сомнения, сомнения — во всём, прежде всего, в самих себе.

Эмпирическое сомнение

Апостолом сомнения, безусловно, является Фома:

«он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин 20:25).

Основанием сомнения Фомы является опыт, в чем легко убедиться: через неделю после Воскресения…

«… Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам! Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой! (Ин 20:26—27).

И это первое и единственное место в Евангелиях, где Иисус Христос прямо назван Богом.

Сомнение есть утверждение в вере, но не сама вера. Верующий, в отличии от верящего, ещё на пути к вере, ещё в сомнении, и тем дорог Богу, дороже верящего, верного раба.

Сомнение как рефлексия

Рефлексия начинается с сомнения в правильности, адекватности своих мыслей или действий, прежде всего, средств мышления и действий. Сомнение и рефлексия углубляются по мере своего разворачивания: усомневается занимаемая позиция в ситуации и сама ситуация, её содержание, временные и пространственные границы, усомневаются цели интересы, главным образом, относительно принятых ценностей, усомневаются и сами ценности, их иерархия и набор, усомневается и самоопределение, и ядерное, и рамочное. Тотальное сомнение порой мучительно, прежде всего, своей протяжённостью, но тут, в отличие от понимания, не бывает ага-эффектов: это всегда процесс, что хорошо знают страдающие бессонницей…

«И как я мог проиграть!»
Всю ночь борец побежденный
Устало бормочет во сне
БУСОН (1716-1783)

Сомнение — дитя рефлексии, но, как это бывает в греческой мифологии (вспомните Гестию, богиню Истины, появившуюся раньше Пространства и Времени), оно возникает первым.

Сомнение как скепсис

Мы сомневаемся не столько в очевидном и объектно представленном, сколько в себе, в своих восприятиях и, главное, в своей человечности и разумности. Этот скепсис спасителен, ведь иначе мы возомним себя Безошибочным, Богом, что, впрочем, и делают наши «избранники» и «помазанники». Уходя со сцены в счастливом неведении своих ошибок, они сопровождаются презрением и проклятьями тех, кто вынужден был всю жизнь боготворить их и славословить.

Сомнение как преткновение и скандалон

Сомнение — камень преткновения (по-гречески — «скандалон»). Этот камень лёг в основание христианской церкви, олицетворившись в апостоле Петре, первом Папе. Нам эта идея почти невнятна: в русской версии христианства «скандалон» переводится как «соблазн». РПЦ считает сомнение грехом или прегрешением, начисто забыв о сорока днях Иисуса в пустыне, полных сомнений и смятения. И даже последнее его моление о чаше в Гефсиманском саду полно сомнений в себе, «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты» (Мтф. 25.39)

Сомнение как самоосуждение, а не самооправдание

Раннехристианская исихастия восходит к духовным практикам кумранских ессеев и заключается в самоумалении, самоуничижении, самоотречении, самоосуждении — не только действий и мыслей, но и помыслов, в которых человек не волен. Не умиление, а умоление, доводимое до восторга богосозерцания, до слёз покаяния (метанойи). Такое сомнение — антипод и антоним закону тотального самооправдания6 2я поступил так, потому что этого потребовали от меня обстоятельства, он же поступил точно также в силу своей природы». В этом смысле сомнение и самоосуждение — внеситуативны и априорны: сначала признай свой суд над собой, потом спрашивай себя, за что.

Со-мнение как сопровождение мнения, своего и чужого

Со-мнение есть вникание и проникновение в текст говоримого мнения, твоего ли, чужого ли, более глубокое, чем произносимое. Это даже не анатомическое вскрытие, а глубже — метафизическое или физиологическое, это вскрытие подноготного и того, что называется подлинным, то есть мученического, страдательного, как бы уверено ни было это мнение. Боль за мнением стоит всегда — её нет, когда вместо мнения — покорное молчание. И со-мневающийся чувствует эту боль, когда глубокую, до крика, когда кокетливо-декоративную.

Сомнение в нашем проекте

Уверенность в несомненности обезоруживает и приводит к выпадению из деятельности: зачем действовать, если всё так несомненно? И наоборот, только сомнение заставляет нас действовать.

Наш проект весьма сомнителен — именно эта сомнительность и заставляет нас реализовывать этот проект. Это — не индульгенция неуспеха: мы слишком горды, чтобы допустить провал нашей затеи. Более того, сомневаясь в себе, мы уже слишком далеко зашли, чтобы отступать и оступаться. Но наши сомнения помогают нам не заниматься самообманом — и в этом основной смысл сомнения как интеллехии и интеллектуального процесса.

Что наша жизнь?

Я вот, что подумал.

А кто я такой?

Не в том философским смысле, как у Жванецкого: «Кто я такой, чтобы не пить?», а в чуть более возвышенном, до реализма, смысле.

Вот моя размерность:

Масса (m) Возраст (t) Полнота (mt)
Вселенная ~ 10 в 53 степени кг 13.8 в 9 степени лет 13.8 в 63 степени кглет
Земля 5.98 в 24 степени кг 4.5 в 9 степени лет 27 в 33 степеии кглет
человек 80 кг 70 лет 56 в 3 степени кглет

Ну, поставлю я вместо стандартных лифтовых 80 кг свои реальные 120, ну, поставлю я вместо стандартных демографических 70 лет свои реальные 73 –что меняется? Как был на 30 порядков меньше Земли, так и остался, а относительно Вселенной, при всей своей нездоровой полноте (масса умноженная на возраст) — даже не нано-частица, а чёрт его знает, что в 60-ой степени. Это мельче, чем капелька по сравнению с Мировым океаном.

А ведь туда же — в размышлениях о космогенезе и о том, что на фига она нам сдалась, такая Вселенная.

Это, так сказать, оценка присутствия.

А теперь оценка вероятности этого присутствия.

Прежде всего, биологическая.

Мужчина может выделить до 600 млн сперматозоидов (источник: Rebenok.Online). Сократим это вдвое. В год нормальный мужчина спокойно осуществляет 300 актов, в течение всей половой жизни — 15000. Итого только один мужчина даёт 45 миллиардов потенциальных Я. Столько за все 4 миллиона лет мужчин на земле не было, да и женщин также.

Но если мы перейдем на такие, уже культурные случайности, как образование, круг чтения, интересов и увлечений, учителей, друзей, женщин, прочие круги, формировавшие моё Я или бывшие закваской, то это сильно больше и разнообразнее биологического фактора разнообразия и разброса характеристик.

Попадание в точные координаты того Я, что сейчас бьёт по клавиатуре, имеет такие же космические невероятности и невозможности. Не дай бог перемножить одно с другим — в воображении человеческом нулей не хватит.

Но что всё это значит?

Что позволяет этому архи-ничтожеству посягать на основы и устои мироздания?

Ответ может быть всего лишь один и он — утешителен: как и все другие исчезающе малые величины, моё Я находится в симбиозе с неким Космическим Разумом, называемым некоторыми людьми Богом. Мы все Ему зачем-то нужны.

Окончание
Print Friendly, PDF & Email

10 комментариев для “Александр Левинтов: Март 18-го

  1. “После чемпионата мира по футболу Россия начнёт масштабную войну регионального характера, ещё не мировую, но уже и не мелочную, не грузинскую, украинскую или сирийскую, а нечто гораздо более достойное и почётное, о чём будут вспоминать не только историки и вдовы…
    ::::::::::::::::::::::
    ? Достойной может быть – освободительная война, следовательно, виртуальная война народная – освобождение, полагаю, от интернета и пр. …
    Проза Ваша (коренным образом) — о т л и ч а е т с я — от Вашей поэзии.
    Аркадий и Бенни однако разобрались. Чуден Мир Б-жий.

  2. это не более, чем предположение…
    Пекинская Олимпиада — это нападение на Грузию, Сочинская — на Крым, Донбасс и наполеоновские планы Путина о Новороссии до Дуная, им же озвученные, с картой, всё как у Молотова-Риббентропа. Надвигается ЧМ по футболу: Путину уже в 2008 году стало ясно, что он как политик, как экономист. как организатор, как лидер — просто банкрот. И выход он нашёл один (а чекисты всегда действуют только по одному сценарию): роль всемирного злодея, за которой можно скрыть все свои банкротства и неудачи. Злодей должен демонстрировать эскалацию своего злодейства, иначе перестанут ужасаться, но мировая война даже ему страшна. Поэтому от Грузии — к Украины, от Украины — к крупному мировому региону. Это может быть: Арктика, Арабский мир как плацдарм противостояния США и НАТО, Тихоокеанский театр военных действий, Восточная Европа, Балканы, Скандинавия — я не знаю, где будет разворачиваться этот сюжет, тут важна масштабность, а не локализация. Хорошо, если я окажусь неправ… но у Путина нет выхода — он сам себя загнал на эту траекторию. Вспомните начало Второй мировой: Греция, Сев. Африка, Польша, Бельгия, Финляндия, Испания, Манчжурия… пахло палёным и серой в разных местах практически одновременно.

  3. Boris Geller «Кто-нибудь может мне толком объяснить: а о чем, собственно, текст?…Это ж сколько всего надо знать, пережить, осмыслить, отобразить на бумаге!»
    *********
    Что будем делать с г. Левинтовым? Завидовать будем!

  4. После чемпионата мира по футболу Россия начнёт масштабную войну регионального характера, ещё не мировую, но уже и не мелочную, не грузинскую, украинскую или сирийскую, а нечто гораздо более достойное и почётное, о чём будут вспоминать не только историки и вдовы…

    ****

    Если это не «не мелочная, не грузинская, украинская или сирийская» война , то она немедленна превратится в мировую/ядерную, или я не понял о региональной войне против кого идет речь.

  5. Кто-нибудь может мне толком об»яснить: а о чем, собственно, текст?
    По признанию господина Левинтова у него их «в год набегает 250-300». Это по тексту в день, за вычетом выходных.
    А темы все разные. Социология, кулинария, политология, туризм, и еще куча других, зачастутю весьма экзотических. Это ж сколько всего надо знать, пережить, осмыслить, отобразить на бумаге!
    У меня в голове возникает аналогия с машиной, которая выстреливает теннисные мячики игроку-одиночке. И все, хоть и разноцветные, но летящие по одной траектории: «написать и опубликовать». Если это действительно самоцель, то она давно достигнута. Недели не проходит без «советов от Левинтова». Как правило, комментариев к ним или совсем нет, или они вялые. Но машина этого не замечает. Она запрограммирована на выстрел, и в мячиках, судя по прогнозам, недостатка не будет.

    1. Boris Geller: Кто-нибудь может мне толком объяснить: а о чем, собственно, текст? …
      —————
      По-моему автор уже давно исследует несколько Высших Человеческих Потребностей: в основном это «самореализация», но также «достоинство» и «принадлежность».
      Другими словами: потребность человека жить осмысленной жизнью, уважать самого себя, ценить и уважать других людей и самому заслужить их уважение.

      Дай Бог нам всем стремиться исследовать и удовлетворять ТАКИЕ потребности.

    2. Спасибо за весьма рефлексивный вопрос. Действительно, на фига столько писать? (последние три года — по 350 текстов в год). Сначала немного оправданий: я публикую далеко не всё, стихи, например, перестал публиковать — они заметно слабее того, что писал раньше. Но вопрос остаётся. Наверно, это всё-таки графомания — из меня прут разные темы и тексты, независимо от того, лежу ли я в больнице, читаю лекции или путешествую. Скорей всего, во мне говорит страх смерти, как в том садовнике, что сажает яблони, которые будут плодоносить уже после того, как садовник умрёт. Логика подсказывает, что публиковаться я буду всё меньше (качество тускнеет) — надеюсь, это утешит Вас.
      Моим защитникам — особая благодарность за понимание.

      1. Уважаемый г-н Левинтов! Пишите до 120 без ремонта:). Правда, из-за Ваших кулинарных очерков я никак не могу похудеть — аппетит разыгрывается:).

        Не понял только, против кого «Россия начнёт масштабную войну регионального характера, ещё не мировую, но уже и не мелочную, не грузинскую, украинскую или сирийскую, а нечто гораздо более достойное и почётное». Объясните Вашу мысль, пожалуйста.

        1. Попытка комментария на работу А. Левинтова; стихи А.Л. мне понравились, однако.
          . . . . . . . . . . . . .
          Шолом-Алейхем
          … В Америке судьба Шолом-Алейхема сложилась, в общем-то, удачно, по крайней мере, без потрясений. Он умер, оставив нам свою наивную улыбку и веру в светлое будущее хотя бы одного народа, оставив свои рассказы, пьесы и романы, а также внучку, прекрасную писательницу Бел Кауфман.
          Слушая БРОДСКОГО @http://berkovich-zametki.com/AStarina/Nomer7/Levintov1.htm@
          Кто такие Бродские? Ведь их так много… По-видимому, бродские евреи — одни из самых породистых…
          @http://club.berkovich-zametki.com/?p=8161@ Александр Левинтов: Стихи разных лет
          Ноя 16, 2013
          «Железная дорога»-1
          Проезжая Раменское 21 октября 1994 года, в поезде №65
          «Москва-Тольятти», вагон 16, место 7
          *** * ***
          Где пó двое, где пó трое,
          стоит Россия-матушка
          над белою бутылкою,
          вдоль зоны отчуждения,
          глотая пыль вагонную,
          занюхав рукавом.
          И всяк звездит, как хочется,
          о деле и безделице,
          про партии, про выборы,
          а чаще — ни о чем.
          Стой, праведная, смирная,
          мильтонами гонимая,
          соси пивко и водочку,
          всех на хрен посылай.
          Работа, не работа ли,
          мы пьем с утра и достали,
          в глубоком размышлении:
          за что нас так? За что?
          Кругом — грязища, лужищи,
          а ты стоишь, укромная,
          тут много ль надо, милая?
          ::::::::::::::::::::::::::::::::::::
          тут много надо, милыe, Кольцова и Некрасова, Рубцова Н., И. Бродского, да где их, братцы, взять? Сражаются гео-графы, геологи, би-ологи, и прочи доктора, компьютерные, странные
          писаки иностранные, тяжелы их хлеба и нива та пчелиная, рогожная, дотошная ухожена, исхожена, про-топтана, затоптана и мог бы процитировать, однако вот вчера
          цитировал кого-то да куда оно кому оно, гогочут – графомания и прочая история язык бы им …. да нету языка.
          Пиши покуда пишется гуляй пока гуляется от белого до тихого от бледного до яркого гуляют графоманты все, гуляет мошкара проща-йошкарола
          и мне пора налоговую выдать декларацию а там всё трын-трава.
          На ворЕ ворА, на дворе трава, на траве дрова, на дровах блоха, неподкованная
          Надо блОху подковать ЛОХУ льоху нету мо-ху ни гвоздя ни сапога от порога до пор-йога не найти лохУ дорогу, бухгалтерия одна прихватила сап и йогиИ вот такие пирогИ.
          — Хотел, было дело, отделаться одной фразой. Не получилось; повторю свою по-пытку,
          отделаюсь фразой уважаемого Бенни: “Купите сенсор угарного газа — и правильно его используйте…”
          такие они, дороги Сефарда, в гостевой недавно приславшего три сайта, три карты,
          даму, семёрку и туза. Бубнового?
          “Куда идём, туда и катимся
          Анекдот 1996 года: …..
          не анекдот 1926 года:
          Эх, яблочко, куда котисся
          Попадешь ко мне в рот, не воротисся

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.