Ирина Лехерзак: Земля Абориория

Loading

В создавшемся положении, как решил Абориор, для него был только один способ действий. Собрав наличествующие остатки команды, капитан неожиданно объявил себя правителем открытого ими острова, с сегодняшнего дня зовущегося Земля Абориория.

Земля Абориория

притча

Ирина Лехерзак

Двухпалубный корабль, только недавно сошедший со стапелей, шел под командованием капитана Абориора намеченным курсом через Тихий океан, направляясь в Индию, куда был зафрахтован. Погода стояла отличная, на редкость спокойный океан мерно шумел, перекатывая волны. Команда пребывала в приподнятом настроении от встречи с необозримыми просторами океанских вод и предвкушения приличных заработков в месте прибытия.

Герберт Абориор стоял на капитанском мостике, когда его внимание привлекла чайка, севшая на корму. «Откуда она, ведь до земли еще очень далеко? Не сбились ли с курса?» — забеспокоился Абориор, но штурман опроверг это предположение. Однако вскоре появившиеся в воздухе птицы убедили — земля где-то рядом.

Капитан, глядевший вдаль, как и вся команда, высыпавшая на палубы, вскоре увидели кромку земли, а затем перед ними предстал неведомо откуда появившийся здесь остров, отсутствующий на картах.

— О, — смеясь, воскликнул Абориор, — неужели я, подобно Христофору Колумбу, открою неведомые земли?

Подойдя поближе, они убедились, что это не мираж, а утопающий в зелени, цветущий и достаточно большой остров. Обогнув его, снедаемый любопытством, капитан решил бросить якорь у входа в лагуну.

«Но обитаем ли остров? И каковы аборигены, если оные имеются? Как тут с тропическими болезнями? Стоит ли рисковать командой?» -такие мысли и сомнения недолго одолевали Абориора. Страсть к авантюрам победила здравый смысл и, сдавшись под напором отважного помощника, Артура Барбадеро, предложившего отправиться на разведку с десятью матросами, капитан дал добро. Его решению способствовало и подспудное, льстящее самолюбию, сознание возможного нового открытия…

Вернувшись, помощник доложил, что остров необитаем, полон неведомых растений и плодов, и кроме обезьян, страусов, павлинов, коз и другой разнообразной дичи, они там никого не встретили.

Стоял мертвый штиль и, оставив на корабле боцмана, радиста и нескольких матросов, все остальные отправились на остров. Даже кок, не утерпев, напросился, пояснив при этом, что коль скоро на острове много различных плодов, он ими со знанием дела постарается запастись, чтобы в дальнейшем побаловать команду.

Боцман, поразмыслив, что в его обязанности входит следить за всей командой, оставил корабль и последовал вслед за остальными…

Окружающая природа была чарующей. В воздухе царил аромат цветущих магнолий, флердоранжа, гардений и других, совершенно неведомых им цветов. Кругом стояли стройные пальмы и раскидистые платаны, разнообразные плодовые деревья, густо обвитые лианами и другими вьющимися растениями с желтыми и белыми гроздьями бутонов. Меж ними порхали необыкновенной красоты и величины бабочки, бархатистые крылья которых поражали яркими орнаментами. Удивительны были и растущие на полянах цветы причудливой формы и расцветки — сиреневые, ярко-красные и даже черные… Там же, словно огромные раскрытые зонтики, стояли папоротники, простирая свои листья над колючими, словно притаившиеся ежики, соцветиями какого-то местного чертополоха. Птицы пели разными голосами, перекликаясь, словно соревнуясь в своей голосистости, а куда ни бросишь взгляд, везде гордо вышагивали страусы, венценосные павлины и павы, рядом с которыми казались скромными непуганые фазаны. С ветки на ветку прыгали длиннохвостые мартышки, а поодаль с любопытством взирали на пришельцев крупные обезьяны. Мимо людей вдруг стремительно пронеслось несколько козлов, украшенных причудливо закрученными рогами.

Любуясь всем этим и лакомясь невиданными доселе плодами, команда под водительством Абориора устремилась вглубь острова, где вскоре набрела на довольно высокую гору. Это оказался совсем небезобидный вулкан: из его жерла тонкой струей устремлялся в небо дымок, а окрестность вокруг была усеяна множеством разнокалиберных валунов и более мелких камней.

Герберт Абориор и остальные члены команды, вооружившись фотоаппаратами и бесконечно щелкая, едва успели запечатлеть эту красоту и себя на ее фоне, как вдруг, откуда ни возьмись, налетел сильнейший ветер. Небо в считанные мгновенья заволокло набежавшими тучами, оно потемнело, и жестокий ураган стал творить свое черное дело, вырывая кусты и выкорчевывая деревья.

Все бросились назад, стремясь поскорее вернуться на корабль, но навстречу команде высоченной стеной встала преграда надвигавшихся на остров вздыбленных океанских валов. Пришлось спешно повернуть назад, спасаясь, кто как мог, на вершине горы у самого кратера…

Буря то затихала на какое-то мгновенье, словно дразня людей, то с новой силой набрасывалась на остров, круша все вокруг. Волны разъяренного океана все ближе подступали к вулкану, словно стремились слизнуть и унести людей в бездонную пучину.

Ночь прошла без сна, полная отчаяния и ужаса грозящей погибели и гнетущих мыслей о наскоро закрепленных лодках и оставленном корабле… Лишь бы он удержался на якоре!

…К утру буря стихла, оставив после себя груды поваленных деревьев и щепы от нескольких лодок, валявшиеся на берегу… С зарею открылось и отсутствие шести матросов, которые, по-видимому, не успели добежать до горы, и были смыты бешеными волнами в океанскую бездну. Туда же, без сомнения, были увлечены и оставшиеся лодки, и, что самое ужасное, — исчез корабль…

В полнейшем отчаянии моряки обошли довольно обширный остров, вглядываясь вдаль, тщетно пытаясь разглядеть очертания своего корабля или какого-нибудь проходящего судна. Все было напрасно… Их корабль словно испарился, а пути других судов едва ли пролегали мимо этого злополучного места…

Капитану, как и всей команде, стало ясно — с этого момента они стали пленниками проклятого цветущего оазиса среди безбрежных вод океана. Надолго ли, или навсегда — одному Богу известно…

Немного придя в себя после всего пережитого, Герберт Абориор, человек крайне властолюбивый, рассудил, что теперь, когда не стало корабля, он фактически потерял власть над командой, став одним из равноправных ее членов, таких же узников неведомого острова. Надежда, что скоро придет спасение, и их обнаружат, была призрачной. В создавшемся положении, как решил Абориор, для него был только один способ действий.

Собрав наличествующие остатки команды, капитан неожиданно объявил себя правителем открытого ими острова, с сегодняшнего дня зовущегося Земля Абориория.

Корабельный врач, находившийся рядом с пастором, тихо сказал священнику:

— Признаюсь, сразу, как познакомился с капитаном, я предчувствовал, что с нами неизбежно что-то случится. Фамилия Герберта — Абориор, а по-латыни это означает «исчезать», «пропадать» и даже «умирать»… И вот результат — пропажа корабля, мы — Робинзоны, а теперь шкипер явно спятил — он, видите ли, «правитель»… Ох, не к добру назвал Герберт этот остров своим именем!

— Да, вы правы! Абориория — не слишком подходящее название для острова. Но, на все воля Божья, будем уповать на него… — отвечал врачу пастор.

Матросы с изумлением выслушали заявление новоявленного «правителя», то есть властелина острова, потребовавшего подчинения и неукоснительного исполнения его приказов (как капитан выразился: «Все должно быть в нашем государстве «де юре»). Когда же он пригрозил, что не потерпит неповиновения и будет пресекать любую анархию, жестоко наказывая смертной казнью, слушавшие ответили своему самозваному хозяину дружным хохотом:

— Командовать ты мог на корабле, а здесь мы все — хозяева! Да и на чем собрался нас вешать, веревок-то нет!

— Ха-ха-ха!

— Ой, держите меня, уморил!

Абориор, ожидавший чего-то подобного, вынул из кармана пистолет и сбил матросский берет с головы одного из смутьянов. В другой руке капитана появился второй пистолет, который он демонстративно заткнул за пояс.

Глумливое улюлюканье оборвалось. Все, напуганные оборотом дела, тут же умолкли.

— Умник, усомнившийся в возможности казни, пусть знает: веревка тут не потребуется! Висеть он будет на собственном ремне, причем без порток, которые с него сдерут. Да и лианы вокруг крепкие, тоже пригодятся для благого дела… Железная дисциплина — наше спасение, иначе не заметим, как одичаем и превратимся вон в тех обезьян!

Затем Абориор обратился к пастору:

— Падре, благословите и с Божьей помощью приступим к главному — строительству шалашей. Не под открытым же небом нам спать!

Несколько дней под присмотром Роберта Фермеро, бывшего боцмана, шло строительство жилищ. Все пошло в ход: булыжники, глина, песок, стебли бамбука, прутья других растений и даже лианы. Работа закипела.

Один из команды, между делом, сорвал растущую рядом травинку и непроизвольно сунул в рот. Вдруг он ощутил состояние, подобное опьянению. Матрос тут же поделился своим открытием с товарищами, и вскоре все набросились на это местное чудо, обильно растущее повсюду. Результат последовал незамедлительно: люди оказались под угаром явного наркотика и скоро среди недостроенных жилищ, под кустами, в различных позах валялась почти вся команда, включая и самого Роберта Фермеро… Избежали дурмана лишь приближенные Абориора да несколько бывших матросов, назначенных хозяином в личные охранники.

Возмущению случившимся у властелина не было предела:

— Эти остолопы, напитавшиеся травкой, — безмозглые еще с рождения, но где была башка Роберто? Придет в себя — казнить его на ремне! Вздернуть, уничтожить всех наркоманов! — кричал в гневе Абориор.

— А с кем останемся? — подал голос бывший помощник капитана, Артуро Барбадеро. — Уймись, Герберт!

Свирепо сверкнув глазами, Абориор, неожиданно для всех окружающих, вскричал:

— Но-но, без фамильярностей! Соблюдать субординацию, памятуя о том, кто вы все и кто я! Только пока я правитель, вы стоите над остальными, а иначе вас разорвут!

Было ясно, что овладев присвоенным островом, капитан совершенно лишился здравомыслия, вообразив себя чуть ли не наместником Бога на земле. Но, увидев Абориора в гневе, боясь грозящей короткой расправы, приближенные присмирели, подавленные магнетизмом его убежденности.

Вообще, Абориор по натуре был мстителен, завистлив, жесток и коварен, но, живя в обществе, темную сторону своей натуры ранее тщательно скрывал. Теперь же, став хозяином положения на оторванном от мира острове, капитан дал волю этим качествам, и они расцвели пышным цветом, проявляя себя во всей «красе».

Врач, друживший с пастором, наблюдая за беспомощными людьми, поделился с ним, что не о казнях сейчас нужно думать, а об уничтожении растущей вокруг опасной травы. Озабоченные, оба высказали капитану, что действие наркотика скоро должно ослабнуть, и как бы, придя в себя, народ опять не набросился на травку, не пристрастился к ней…

Абориор тут же издал указ, который написал острым шипом на листе гигантского лопуха: «Провести тщательное истребление травы, методом вырывания ее с корнями и сжигания в кратере вулкана. За неповиновение и употребление травы — казнь!»

Приходивших в себя членов команды врач и пастор отпаивали родниковой водой и тут же знакомили с указом.

Хотя Роберто Фермеро и не был повешен, как грозился Герберт, но этого удостоился один из матросов, который, несмотря на запрет, опять нажевался травки…

Убедившись, что слова хозяина острова не расходятся с делом, все активно приступили к уничтожению опасной дряни.

Следующим указом Абориор разделил земли острова, забрав себе и своим приближенным большие наделы рядом с вулканом — он не забыл ту бурю и спасение их на вершине. Каждый член команды получил по небольшому участку, где должен был построить себе жилище и обязывался платить дань плодами с деревьев, растущих у него.

Скоро новые обитатели острова научились плести сети и ловить в океане рыбу, мастерить силки, в которые попадали куропатки, фазаны и даже страусы.

Большая часть улова и добычи доставалась Абориору и его приспешникам, вошедшим во вкус пожинать плоды, добытые чужими руками, а уж затем они распределяли излишки по своему усмотрению.

Среди команды нашлись умельцы, умудрившиеся смастерить луки, стрелы к которым затачивались перочинными ножами. Обладателями ножей оказались кок и несколько матросов. В результате охрана Абориора реквизировала ножи и вооружилась луками, равно как и его свита.

Постепенно налаживался быт. Доили коз, еда была разнообразна и обильна. Души обитателей острова потребовали увеселений… Вскоре в хижинах появилось несколько пар, где более сильные исполняли роль мужей, а послабее — жен… В этих «семьях» главы стали проводить время в праздности: курили табак, который рос повсюду, и блаженствовали в гамаках, сплетенных так называемыми женами. Их же заставляли ходить на охоту и рыбачить, добывая пищу.

Глядя на то, как хитро и удобно устроились их товарищи, «холостые» бывшие матросы стали насильно порабощать своих собратьев. Но не всем нравилась роль наложниц, не все были согласны на такое, и многие, обладавшие самолюбием, объединившись, воспротивились ролям баб. Начались не просто распри, но драки, даже «поножовщина» заостренными палками. Не проходило дня без рукоприкладства…

Абориор решил положить безобразию конец и издал указ: «За мужеложество — казнь! За неимением в окружении лиц женского пола, использовать оного пола обезьян».

Зная, что Абориор слов на ветер не бросает, жители острова подчинились его воле. Во многих хижинах поселились самки крупных обезьян, весьма довольные своими любовниками, имеющими, в отличие от их самцов, гладкую кожу без шерсти, дающими курить табак и умеющими красиво петь и шутки шутить…

Однако это пришлось не по нраву обезьяньим самцам, которые до сего времени мирно уживались с пришельцами, но теперь не пожелали уступать им своих самок. Вооружившись увесистыми камнями, они принялись атаковывать хижины захватчиков. Дело обретало серьезный оборот: разъяренные огромные обезьяны не различали ни тех, кто покусился на их жен, ни тех, кому они были без надобности…

Бывший боцман Фермеро, помнивший свою провинность и старавшийся выслужиться перед Абориором, не преминул поинтересоваться у властителя — не надо ли тому привести молодую и красивую обезьяну?

— Спасибо, Роберто! — ответил Герберт. — Но о моей личной жизни я попрошу тебя и других не беспокоиться и не интересоваться! Этот вопрос, запомни, закрыт для всех! И учти — это же касается и всего моего окружения. Свита властелина, как и он сам, не подлежит обсуждению и любопытным взглядам. Мы — вне досягаемости! Запомни сам и внуши остальным!

Со временем властителем овладела ранее не замеченная подозрительность. Каждого, даже самого близкого, он стал подозревать, считая всех тайными завистниками и недоброжелателями. С появлением же свирепствующих обезьяньих самцов, теперь он видел вокруг еще и внешних ярых врагов, которых становилось с каждым днем все больше…

Что касается команды, то после запрета однополых браков и ублаготворения обезьянами, на острове, как будто, установилось относительное спокойствие, если не считать бомбардировок камнями во время атак обезьяньих самцов, которых отпугивали заостренными стрелами.

Теперь каждый житель острова обзавелся луком, и хотя стрелы не убивали нападавших, но на некоторое время те как будто присмирели.

Возможности эксплуатировать себе подобных жители острова теперь были лишены, каждому приходилось охотиться, рыбачить и собирать плоды. Это забирало время и требовало сил, а сознание, что добытое трудом надо делить с бездельниками во главе с Абериором, раздражало…

Вскоре положение стало вовсе нетерпимым. Дело в том, что самцы обезьян, поняв, что пришельцы любят лакомиться плодами, сами стали хищнически уничтожать их. Они также догадались разрывать сети, которые сушились на берегу, разоряли силки с пойманной дичью. Добыча с каждым днем уменьшалась, а Абориор требовал все большую ее часть для себя и своей свиты.

Люди стали роптать. Во главе возмущенных встал Джон Лючаро, бывший матрос.

— Доколе мы будем добытое пропитание отдавать этим, паразитирующим на нас, тунеядцам? — громоподобно ревел он. — Пойдем к Абориору — пусть полюбовно снизит размер дани!

Услыхав о недовольстве населения, правитель созвал совещание единомышленников.

— Друзья, — начал он свою речь, — наши островитяне под предводительством этого крикуна Лючаро, которого давно уже пора вздернуть, совершенно обнаглели! Им все кажется, что мы их обираем! Слыхали, что орут? Пусть, мол, этот бездельник Абориор и его подпевалы засучат рукава и сами начнут добывать себе пропитание. Мы, мол, все — дети Божьи, равны между собой. Знали бы эти ничтожества, как сложно руководить оравой горлопанов и до чего тяжела корона монарха!

— Да-да! — поддакнули ему все окружающие. — Мы свидетели, как ты трудишься денно и нощно во благо нашего острова! Только твоя воля, ум и прозорливость спасает все это быдло тут, на маленьком клочке земли среди огромного океана от их же собственных страстей! И они еще не ценят тебя! Неблагодарные твари не понимают, как много забот ложится на тебя, пекущегося обо всех и обо всем среди полчищ разъяренных обезьян!

— Да, вы правы, верные соратники мои! Спасибо за поддержку! Я вот что подумал… А, может быть, я чего-то не учитываю? Может, прислушаться к ним, этим крикунам, и отдать власть кому-нибудь другому, который сумеет усмирить их страсти и придется по душе этой оголтелой публике? Может, я слишком добр и мягкотел для них? Тогда назначьте другого. Верю вам и надеюсь — вы примете правильное и здравое решение!

Тут отовсюду понеслось:

— Нет, нет и нет!

— Нам другого не надо!

— Только ты, Абориор, обладающий прозорливым умом, нужен нам! Только ты способен справедливо руководить островом!

— Альтернативы тебе нет!

— Ты над всеми нами должен главенствовать, а мы, по мере сил, будем тебе помогать, выполняя, если надо, грязную работу!

— Еще раз благодарю вас, друзья, за поддержку, понимание и доверие! В таком случае, в качестве первоочередных мер для защиты от внутренних и внешних врагов нам необходимо обзавестись более сильным оружием, чем эти луки и никчемные стрелы и обуздать, а лучше избавиться от этого смутьяна Лючаро!

— С этим, Абориор, надо бы повременить… — вставил свое слово Аюдеро, бывший штурман, ставший теперь одним из советников правителя. — Если мы его сейчас вздернем, это может еще больше разозлить матросню, которая страшна в толпе и, возмущенная, пойдет крушить все и вся… А вот мысль об оружии, оброненная вашей милостью, как всегда гениальна! — Аюдеро не забыл, что его бывший капитан всегда благосклонно принимал лесть.

Тут откликнулся врач:

— Я недавно совсем неподалеку обнаружил дерево, сок которого ядовит. Если стрелы обмакнуть в него, они станут смертельны.

Все от радости захлопали в ладоши.

— Какая сверхпрекрасная мысль!

Герберт Абориор недовольно хмыкнул — все гениальное должно принадлежать ему.

— Ты, медик, молодец! Идея неплохая. Фермеро, обеспечь наших лучников таким стрелами. Но все это должно быть сохранено в строжайшей тайне! Не приведи Господь, узнают возмутители спокойствия и вооружатся такими же стрелами, тогда нам несдобровать! Кстати, эти стрелы помогут избавиться и от внешних врагов. Уничтожим всех самцов к чертовой матери, а, глядя на их истребление, с чего и начнем, успокоятся и наши смутьяны! — Затем Герберт обратился к пастору: — Святой отец, поговорите со своей паствой. Внушите им, что я здесь, на острове, — посланник Божий, против которого они не должны держать зла, а наоборот, почитать и благодарить Всевышнего за такого руководителя, каким я являюсь. Людям нужно помочь духовно и им станет легче.

Пастор собрал, кого удалось, на поляне у подножия вулкана и начал проповедь:

— Errare humanum est, человеку свойственно ошибаться! И вы, дети мои, ошибаетесь, ожесточившись против нашего вождя Абориора. Как учил Христос, овцы не могут быть без пастуха. Христос — наш поводырь на небе, а здесь, на острове, им возложена эта миссия на достойнейшего, на Герберта Абориора. Мы все должны молиться за нашего кормчего, дабы он мог руководить нами, и просить Всевышнего, чтоб ниспослал нам благоразумие, смирение и подчинение воле Божьей! Ведь убраться отсюда, улететь, подобно этим… — тут взгляд пастора выхватил нескольких крупных бабочек, которых отгонял от себя Лючаро, — … улететь, как бабочки, не получится! Разве что Господь не примет ваши обуянные страстями души и вселит в них… Ибо по высшей воле мы очутились в сием уединенном уголке, дабы научиться терпению и смирению!

Лючаро, слушавший эту проповедь, не стерпел:

— Падре, недаром ты — Пикаросо, то есть лукавый! Не рассказывай нам эти давно знакомые байки!

Священник прервал его:

— Уймись, Лючаро, не гневи небо!

— Это я-то гневлю небо? А твои Абориор и его подпевалы — святые, по-твоему? Где гнев Божий, почему он терпит то, что творится на острове, почему не вмешается и не наведет порядок? Давно пора!

— Ой, Лючаро, не кличь беду!

— Большей беды, чем та, что мы терпим от этой кучки, захватившей власть, быть не может! И мы сметем их, дай срок! — вскричал Лючаро и отправился по хижинам, сзывая всех на борьбу.

Видя, что проповедь отца Пикаросо не помогла, недовольство с каждым днем только растет, а разъяренные обезьяньи самцы беспрерывно не дают покоя, осыпая камнями, от которых уже не помогают укрытия, Абориор отдал приказ лучникам открыть огонь по животным ядовитыми стрелами, стремясь этим убить двух зайцев: уничтожить внешних и присмирить внутренних врагов.

Целый день трудилась охрана, обмакивая стрелы в ядовитый сок.

Но на рассвете следующего дня океан внезапно стал беспокоен. Небо нахмурилось, его быстро заволокли огромные черные тучи, и разразился ливень. Засверкали молнии, своими стрелами разрезая небо, гремел гром, стремящийся перекричать ревущий океан, а вскоре к ним присоединился еще один, угрожающе клокочущий звук — гул заговорившего вулкана, доносящийся из его кратера…

Соединившись воедино, рев стихий стал невероятно мощным, и под его аккомпанемент вдруг затряслась земля и стала уходить из-под ног обезумевшей от ужаса горстки людей… Из кратера, словно ядра из жерла пушки, выстреливали раскаленные камни, вслед за которыми полилась густая, словно кисель, пышущая жаром, лава…

Адское наваждение продолжалось недолго, какие-то минуты. Вслед за этим набежавшие огромные валы разбушевавшегося океана, безжалостно набросившись на остров, поглотили его со всеми обитателями и красотами, погрузив в свою темную пучину… Страшный взрыв вулкана довершил катастрофу.

… Постепенно буря успокоилась, тучи рассеялись и по небу стали спокойно плыть небольшие, словно белые барашки, облака. Хватило немного времени, чтобы закончилось это светопреставление, и яркое солнце, как будто улыбаясь, взирало на открывшуюся безмятежную картину — безбрежный океан с привычным рокотом мирно перекатывал свои волны…

Еще недавно красовавшийся здесь остров исчез, как мираж, а неизвестно откуда, покачиваясь в такт волнам, появился некогда пропавший двухпалубный корабль, который, как летучий голландец, продолжил бороздить океанские просторы…

Стайка крупных бабочек, уцелевших непонятно каким чудом и метавшихся над несчастным местом, сбилась в плотное скопление и устремилась отсюда, наверно, в поисках нового пристанища…

 

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Ирина Лехерзак: Земля Абориория

  1. Был отважен храбрец-капитан,
    С подчинёнными зол и нееистов.
    Но на остров ступил как баран.
    Он без рации взял радиста.

  2. Возмездие, как всегда, постигло и невиновных. Включая совсем уж невинных обезьян. И слишком быстро. Не надо забывать, конечно, что это притча..

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.