[Дебют] Михаил Корабельников: Лев Троцкий и другие. Главы из книги

Loading

Когда Троцкий непродолжительное время возглавлял наркомат иностранных дел послереволюционной России, он обнародовал всю тайную дипломатию царского и Временного правительств. И всем все стало ясно.

Лев Троцкий и другие

Главы из книги

Михаил Корабельников

 Михаил Корабельников В 2015 году в малотиражном издании ЭРА вышла книга М. О. Корабельникова «Лев Троцкий и другие. Вчера, сегодня. Исторический процесс». Книга разошлась за несколько месяцев и была переиздана в 2017 году к столетию русской революции. Это повествование не только о Льве Троцком — автор затрагивает всю историю России последнего столетия, с экскурсом в нынешнее время. На суд читателей журнала представлены несколько глав из упомянутой публикации с небольшими изменениями оригинального текста.

«Программа мира»

В 1915–1916 годах в ряде статей, опубликованных в парижской газете «Наше слово», а затем в брошюре, вышедшей летом 1917 года в Петрограде, Лев Троцкий открывает перспективу послевоенного устройства Европы, как она ему виделась в разгар Первой мировой войны. Вопрос о том, как покончить с войной на взаимное истребление обсуждался политиками и общественностью европейских стран. Однако повсеместно декларируемое стремление к миру натыкалось на непреодолимое препятствие: интересы воюющих сторон. И даже публично заявленная позиция достижения мира без аннексий и контрибуций положение не спасала.

При всеобщей разрухе особенно незавидной была судьба малых народов и стран, на территории которых велась война. «Что толку, — пишет Троцкий, — от нейтралитета для Бельгии, в начале войны растоптанной немецкой солдатней, или для «нейтральной Греции», на территории которой сошлись все воюющие армии?».

В 1915 году еврейское население из охваченных боевыми действиями областей «черты оседлости», которую по царским законам оно не смело покидать столетиями, -только на всякий случай, из-за никем не доказанного возможного шпионажа в пользу противника выселялось в глубинные области России. Всего было переселено около 900 тыс. человек. Брошены дома, порушено хозяйство. На новом месте нужно начинать жизнь сначала — в скудной военной обстановке, в неприязненной среде местного населения. Выселение евреев в ряде случаев сопровождалось грабежами, взятием заложников: с этим народом можно было не церемониться. В то время как полмиллиона солдат-евреев сражалось в составе русской армии, русские войска глумились над мирными еврейскими жителями Галиции, громили и вешали их без разбора. По словам Владимира Жаботинского («Слово о полку»): «на фронте бушевал ядовитый палач и наушник, русский патриот из поляков Янушевич (начальник штаба верховного главнокомандующего — прим. автора) — вешая чуть не десятками еврейских «шпионов», выгоняя целые общины из городов и местечек; на каждой станции толпились голодные, ободранные, босоногие беженцы…» А русский генерал Ранненкампф, подойдя к границам Пруссии, устроил там такие зверские еврейские погромы, какие с трудом припоминает современная история.

(Генерал от кавалерии Павел Карлович фон Ранненкампф был расстрелян большевиками в Таганроге в 1918 году — прим. автора.)

Поляки, мобилизованные во враждующие армии, западные украинцы и те же евреи вынуждены были убивать своих братьев по крови: одни «за веру, царя и отечество», другие — за императора Франца-Иосифа, кайзера Вильгельма и «Фатерлянд». Таков исторический фон, отражавший судьбу малых народов в этой совершенно чуждой им войне.

Была ли эта война для России «отечественной», а значит — справедливой, как это представляют себе многие из нынешнего поколения россиян, ведомые патриотами от «голубого экрана»? — На самом деле, она велась за передел мира, и каждая сторона преследовала свои захватнические цели. А «розовой мечтой» российских имперцев во все времена были, например, Константинополь и черноморские проливы. Когда Троцкий непродолжительное время возглавлял наркомат иностранных дел послереволюционной России, он обнародовал всю тайную дипломатию царского и Временного правительств. И всем все стало ясно.

Говоря об условиях прекращения войны, Троцкий умозрительно рассматривает три типичных положения:

— решительная победа одной из сторон;
— общее истощение противников при отсутствии решительного перевеса какой-либо стороны;
— вмешательство революционного пролетариата, приостанавливающее «естественное» развитие военных событий.

Развитие сценария по первому и второму вариантам неизбежно завершится аннексиями за счет малых стран и народов. Третий исход предполагает вмешательство международного пролетариата еще в разгар этой войны, которое парализует и приостанавливает войну сразу. Но этим, по мнению Троцкого, дело не ограничится. Действительное осуществление «мира без аннексий» предполагает во всех случаях могущественное революционное движение пролетариата. Таким образом, будущий лозунг большевиков: «превратим войну империалистическую в войну гражданскую» возник не на пустом месте и не является словоблудием. К нему подвигла вся история Первой мировой войны и тупиковая ситуация в ее исходе.

Далее Троцкий заключает:

«В своей борьбе против империализма про­летариат не может ставить себе политической целью возвращение к старой европейской карте, он должен выдвинуть свою собственную программу госу­дарственных и национальных отношений, отвечающих основным тенденциям экономического развития, революционному характеру эпохи и социалистическим интересам пролетариата».

Решение этих вопросов невозможно без признания принципа национального самоопределения для каждой национальной группы, в том числе, и права отделения от данного государства, а единственно демократический путь узнать «волю» нации — это референдум.

Однако этот ответ, демократически обязательный, остается чисто формальным, так как ничего не говорит нам о реальных возможностях, путях и средствах национального самоопределения в современных условиях. Принцип национального самоопределения во многих случаях ведет к государственной и экономической децентрализации. Поэтому даже если Европа каким-либо чудесным образом оказалась разбита на законченные национальные государства и государствица, этим бы не был разрешен национальный вопрос.

Социал-демократия хочет и должна в интересах материальной и духовной культуры обеспечить за национальной общностью свободу развития. Именно в этом смысле она переняла от революционной буржуазии демократический принцип национального самоопределения как политическое обязательство. Однако, с другой стороны, пролетариат не может позволить «национальному принципу» стать поперек дороги неотразимому и глубоко прогрессивному стремлению современного хозяйства планомерно организовываться на всем нашем континенте и далее на всем земном шаре.

С точки зрения исторического развития централизующая тенденция современного хозяйства является основной, и за ней должна быть обеспечена полная свобода в форме постройки объединенного мирового хозяйства независимо от национальных рамок и государственно-таможенных застав, подчиненного только свойствам почвы, недр земных, климата и потребностям разделения труда. Иными словами, нужно, чтобы рамки государства, — как хозяйственной, а не национальной организации, — раздвинулись, охватив всю капиталистическую Европу. Предпосылкой самоопределения больших и малых наций Европы является государственное объединение самой Европы. Только под кровлей демократически объединенной Европы, освобожденной от государственно-таможенных перегородок, возможно национально-культурное существование и развитие, освобожденное от национально-экономического антагонизма, на основе действительного самоопределения.

Так возник лозунг «Соединенных Штатов Европы», широко обсуждаемый в свое время в социал-демократической печати. Троцкий пишет, что экономическое объединение Европы, сулящее огромные выгоды производителю и потребителю, становится революционной задачей европейского пролетариата в борьбе с империалистическим протекционизмом и его орудием — милитаризмом. Соединенные Штаты Европы — без монархий, постоянных армий и тайной дипломатии — являются важнейшей составной частью пролетарской программы мира. Этот лозунг стал бы в настоящих условиях объединяющим и направляющим лозунгом европейской революции.

Реализация лозунга Соединенных Штатов Европы возможна, по мнению Троцкого, только в общеевропейском масштабе путем победоносного общеевропейского революционного движения. Поэтому этот лозунг приобретает огромное значение как политическая формула борьбы европейского пролетариата за власть. В конечном итоге европейские Соединенные Штаты представляют форму — единственно мыслимую — диктатуры европейского пролетариата.

Троцкий вообще сомневается в возможности окончательной победы социализма в отдельной европейской стране при ее капиталистическом окружении. С ним полемизировал Ленин на том основании, что неравномерность экономического и политического развития — есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что победа социализма возможна в одной стране, и поэтому незачем обусловливать созданием Соединенных Штатов Европы диктатуру пролетариата в каждом отдельном государстве.

Кто из них прав в этом споре рассудила История. По-моему, оба были правы и неправы одновременно. Социализм — в той форме, которую мы пережили — в отдельно взятой стране все-таки был построен: в СССР, при капиталистическом окружении. И даже прирастал другими странами — отнюдь не добровольно. Казалось уже, что это объединение народов имеет надежную перспективу. Но где оно теперь? Вся конструкция обрушилась за несколько месяцев, как только народы получили свободу выбора.

С другой стороны, можно определенно сказать, что «сбылась мечта революционера», пусть не сразу, а через много десятилетий: Соединенные Штаты Европы образованы и прекрасно развиваются, прирастая новыми европейскими странами. Название этого объединения — «Европейский Союз» — политическое и экономическое объединение стран континентальной Европы на пространстве от Балтики на востоке до Португалии на западе, с общей внешней границей и отменой паспортно-визового режима внутри Союза, с общеевропейским рынком, с единой валютой, с едиными стандартами, унифицированным законодательством, общеевропейским парламентом и отменой таможенных барьеров.

Россия же оказалась за бортом Европейского Союза. По многим параметрам она, увы, не доросла до европейских стандартов. Но главное в том, что ее нынешняя власть никакого объединения с Европой не желает. В рамках ЕС она бы неминуемо утратила свою «суверенность» и несменяемость. И сегодня Россия как была, так и осталась на задворках Европы — с отсталой сырьевой экономикой, недоразвитой политической системой, отсутствием правосудия и африканским уровнем коррупции.

Штурм «Зимнего»

Взятие большевиками Зимнего дворца и свержение Временного правительства описано в ряде исторических документов и мемуарной литературе. Но всякой прозе я предпочту поэзию, способную не только отразить в главном ход описываемых событий, — этим и занимается историческая проза, — но раскрасить это образно и эмоционально, способствуя тем самым их закреплению в памяти потомков. Поэтому в описании кульминационного события Октябрьской революции я доверюсь поэту Владимиру Маяковскому. Его поэма «Хорошо» еще со школьной скамьи известна нам, пришедшим в этот мир в довоенное время. Однако для полной ясности переживаемого момента я позволю себе кое-где разбавить высокую поэзию собственными комментариями, а читатель пусть простит меня за это невольное вторжение в звуки революционной музыки.

Итак, революционная драма октября семнадцатого года начинается с того, что:

«Дул, как всегда, октябрь ветрами,
Как дуют при капитализме.
За Троицкой дули авто и трамы,
Обычные рельсы вызмеив».

(Здесь и далее, для экономии места, я заменяю авторский текст лесенкой традиционным построением стиха, хоть и осознаю, что тем самым несколько приглушаю его звучание).

То есть ничего необычного в природе не происходит: была скверная осенняя погода. А революции можно совершать при любой погоде. Что же касается «авто», «трамов» и других неологизмов языка, то это такой стиль у поэта Маяковского. Искажая в угоду рифме названия некоторых предметов и явлений, он, тем не менее, ёмко и образно отражает саму суть описываемых событий. Мне такой стиль нравится. Главное, что хотел сказать поэт — это то, что на дворе еще стоял капитализм.

Далее, пропуская лишние для нашего изложения подробности, остановлюсь только на некоторых ключевых эпизодах этого исторического события. Вот картина происходившего в Смольном институте — штабе революции — накануне штурма Зимнего дворца:

«Вас вызывает товарищ Сталин,
Направо третья, он там.
Товарищи, не останавливаться, чего встали?
В броневики и на почтамт
По приказу товарища Троцкого!»
«Есть!» — повернулся и скрылся скоро,
И только на ленте у флотского
Под лампой блеснуло: «Аврора».

Вот, так сказать, будни революции, одно из непременных условий ее победного шествия: захват почт, телеграфа, вокзалов, банков, ну и так далее. Однако дошедшие до нас «исторические слухи» говорят о том, что товарищ Сталин, на самом деле, никого не вызывал, поскольку его самого в Смольном не было. Эту ночь он коротал со своей второй женой, юной Надеждой Аллилуевой, в собственной квартире, — по официальной версии дежурил в редакции газеты «Правда», что в данном случае не имеет значения. Возможно, он ждал, чем закончится вся эта авантюра большевиков: не придется ли отсюда сваливать? Впрочем, это только мои домыслы.

И вообще, интересна метаморфоза с приведенным отрывком из поэмы Маяковского в разные периоды нашего исторического прошлого. Через два года после написания из нее были изъяты слова «По приказу товарища Троцкого», и это произошло наверняка по приказу (пожеланию, намеку) товарища Сталина, чтобы не пачкать именем Троцкого святое дело революции. Но идем дальше. В 1969 году в издательстве «Художественная литература» под редакционным советом библиотеки всемирной литературы вышла книга: «В. Маяковский. Стихотворения. Поэмы. Пьесы». Из поэмы «Хорошо», помещенной в этой книге, вообще исключен весь процитированный выше текст: «Вас вызывает товарищ Сталин…», и т. д. И сделано это было, скорее всего, по приказу товарища Суслова — главного партийного идеолога страны Советов. Его можно понять: культ личности, то да се. Лучше вообще не вспоминать усопших.

Вот как пишутся у нас поэмы о Великом — сплошное коллективное творчество. Напрасно поэты рассчитывают на бессмертие своих творений. Их сочинения, если только это не о мотыльках и кузнечиках, превращаются у нас в продукт идеологического базара. Потомкам они достаются в усеченном и подправленном виде, а оригинал уходит в могилу вместе с его автором. Точно так же трактуются и исторические события: то, что нам преподносят официально под видом Истории, это в значительной мере — плоды коллективного мифотворчества, выражающего чаяния действующей власти. «История — это политика, обращенная в прошлое». Интересно, а по каким литературным источникам изучают сегодня поэта Маяковского в школьных программах? Или забыли давно? Ведь революции нынче не в моде. Никакие революции. И даже за разговоры о них могут привлечь как за «экстремизм». Но пошли дальше. Вот как описывает поэт штурм Зимнего дворца:

«— Долой! На приступ! Вперед! На приступ!
Ворвались. На ковры! Под раззолоченный кров!
Каждой лестницы каждый выступ
Брали, перешагивая через юнкеров,
Как будто водою комнаты полня,
Текли, сливаясь над каждой потерей,
И схватки вспыхивали жарче полдня
За каждым диваном, у каждой портьеры».

Чтобы придать делу больше драматизма, поэт Маяковский все несколько преувеличил. По дошедшим до нас сведениям, «Зимний» был сдан почти без сопротивления и жертв: всего несколько человек убитыми, да несколько дам из женского батальона изнасилованы участниками штурма или примазавшимися к ним уголовниками. Хочется верить, что последнее произошло исключительно из гуманных соображений, с тем чтобы не губить посредством пули или штыка их молодые тела и оставить для продолжения рода, а возможно — и для написания мемуаров о взятии Зимнего Дворца.

А вот и кульминация событий, самый их драматический момент: арест Временного правительства:

«…И в эту тишину раскатившийся всласть
Бас, окрепший над реями рея:
«Которые тут временные? Слазь!
Кончилось ваше время».
И один из ворвавшихся, пенснишко тронув,
Объявил, как об чем-то простом и несложном:
«Я, председатель реввоенкомитета Антонов,
Временное правительство объявляю низложенным».

А вот и конец представления, знаменующий смену эпох:

«До рассвета осталось не больше аршина,
Руки лучей с востока взмолены.
Товарищ Подвойский сел в машину,
Сказал устало: «кончено… в Смольный».
Умолк пулемет, угодил толков,
Умолкнул пуль звенящий улей,
Горели, как звезды, грани штыков,
Бледнели звезды небес в карауле.

Дул, как всегда, октябрь ветрами
Рельсы по мосту вызмеив,
Гонку свою продолжали трамы
Уже при социализме».

В октябрьском восстании участвовали тысячи, но поэт, при всем желании, не мог назвать всех поименно и назвал самых главных героев: Антонов, Подвойский, Троцкий, Сталин… А интересно, как сложилась судьба руководителей Октябрьского восстания и их ближайших соратников, возглавивших вооруженные силы Республики в первые дни революции?

Руководивший штурмом Зимнего дворца В. А. Антонов-Овсеенко в феврале 1938 года был расстрелян. Для этого его вызвали на родину из республиканской Испании, где он был консулом СССР в Барселоне. В дальнюю дорогу его провожала вся Барселона…

Н. В. Крыленко — первый Верховный главнокомандующий Красной армии -тоже был расстрелян в 1938 году. В июле 1939 года расстреляли и председателя Центробалта П. Е. Дыбенко.

Несколько иначе сложилась судьба Ф. Ф. Раскольникова, заместителя наркома по морским делам, далее — командующего Волжско-Каспийской военной флотилией и, одно время, Балтийским флотом. В 1938 году, находясь на дипломатической работе в Болгарии, он был отозван в СССР, однако, догадываясь о том, что его ждет на родине, стал невозвращенцем. После чего был объявлен «врагом народа» и заочно приговорен к смертной казни. Раскольников написал знаменитое «Открытое письмо Сталину», в котором высказал все, что о нем думает. Ответ Сталина не заставил себя ждать. Вскоре после передачи Раскольниковым этого письма в редакцию русского парижского журнала «Новая Россия» он «при невыясненных обстоятельствах» выпал из окна французского госпиталя в Марселе и погиб.

Троцкий, находившийся в изгнании в Мексике, в августе 1940 года был убит агентом Сталина.

А вот товарища Н. И. Подвойского Сталин, представьте себе, не расстрелял, как всех остальных главных участников революции. Тот не был оклеветан и умер своей смертью в 1948 году. Это можно расценивать и как курьез: бывают же и у диктаторов свои необъяснимые причуды. Правда, от всего пережитого, а главное — необходимости держать язык за зубами, дабы не потерять голову, наблюдая вакханалию репрессий тридцатых годов в Красной армии, он нажил «грудную жабу». Следует признать, что в частных беседах Подвойский не всегда и сдерживался и, тем не менее, каким-то непостижимым образом избежал общей участи.

И поэт Маяковский тоже не был расстрелян. Он загодя застрелился сам, не дожидаясь естественного разворота событий. Думаю, что не от страха за свою жизнь: Маяковский был большим поэтом, а ложь и поэзия несовместимы так же, как гений и злодейство. Оставшись среди живых, ему пришлось бы и далее лгать, славословя диктатора. И «не вынесла душа поэта…».

И Надежда Аллилуева — вторая жена Сталина -тоже застрелилась сама. Произошло это в 1933 году. К этому времени она уже хорошо изучила своего супруга, и у нее не оставалось иллюзий.

А И. В. Сталин, уничтоживший всю ленинскую гвардию участников революции, умер своей смертью в марте 1953 года, оплаканный советским народом. Он был похоронен в мавзолее рядом с Лениным, как продолжатель его дела, в том числе и организатор — вместе с Лениным — Октябрьской революции. Позже его тело вынесли из мавзолея, но похоронили на почетном месте у кремлевской стены, где он покоится и поныне.

Россия уникальная страна. Она единственная в своем роде…

Сказка о верном Полкане

Любовь коммунистов зюгановского разлива к Сталину, его обожествление выглядят, с первого взгляда, противоестественно. Трудно себе представить, чтобы эта команда совсем уж не знала ближайшей нашей истории, в том числе — и их собственной партии. Тем не менее, до сих пор они ходят на демонстрации под портретами бывшего вождя и награждают друг друга ими же изобретенным «орденом Сталина». Даже в худшие из советских времен руководители СССР не сподобились учредить подобную награду, видимо, совесть не позволяла.

Образ усопшего вождя и цитаты из его выступлений присутствуют почти во всех коммунистических газетах, он более популярен, чем даже Ленин. Я долго размышлял над этой аномалией поведения идеологов КПРФ, над их образом мышления, находя в нем немало патологического на уровне фантазий Франца Кафки, — вспомним, например, его рассказ «В исправительной колонии». В конце концов я понял, что Сталин — единственное, что осталось у них за душой от всей коммунистической системы ценностей, это их путеводная звезда, их идеал. Ибо Сталин возродил «Великую Державу», которую все боялись. Справедливости ради следует отметить, что подобных взглядов придерживается значительная часть российского населения, а не только коммунисты.

Придя к такому выводу, я тут же сочинил обыкновенную сказку для детей и взрослых и назвал ее «Сказка о Верном Полкане», взяв пример с Георгия Вадимова, подарившего нам историю о «Верном Руслане». Не осудите меня, дорогие читатели, за мое неумелое подражательство: ведь я вовсе и не писатель.

Итак, жил на свете Полкан, и был он верным псом, в своем Хозяине души не чаял. А Хозяин был строг, лют и скор на расправу. Бил он своего пса смертным боем и топтал сапогами. За дело, да и просто так, чтобы впредь неповадно было. А Полкан все равно ему был предан и всякий раз готов отдать за Хозяина свою собачью душу. Это так уж устроено у собак.

Зато по праздникам и в редкие минуты веселого настроения Хозяин иной раз и приласкает Полкана, и погладит по голове, и даст сахарную косточку. А то и за особые заслуги пожалует его орденом. И тут уж не бывало удержу собачьему восторгу: Полкан визжал от радости и кувыркался на лугу через голову, и лизал Хозяину эти самые сапоги, и сочинял ему свои собачьи оды.

Наблюдая такое поведение своей собаки, Хозяин как-то изрек: «Благодарность — это такая собачья болезнь». А Полкан свою вечную благодарность Хозяину никогда болезнью не ощущал, поэтому от нее и не лечился. И никакими побоями нельзя было выбить эту самую благодарность из собачьей души Полкана. А даже совсем наоборот: чем круче свирепствовал Хозяин, тем визгливее становились симптомы собачьей болезни. Полкан искренне считал Хозяина самым великим на земле. Выше него было только солнце. И если кто-нибудь осмеливался выразить осторожное сомнение в истинности этого суждения, того ждала скорая и жуткая расправа. Расправа ждала даже тех, кто хоть и вилял хвостом под портретом Хозяина, и славил его на разные голоса, однако делал это недостаточно искренне.

А для выявления подобных отщепенцев и врагов собачьего народа у Хозяина под рукой была специальная крысиная гвардия, обученная и натренированная пролезать в любую щель, подслушать любой разговор и лай, а также читать мысли у неблагонадежных тварей. Бывало и сами эти твари не ведали о том, что на самом деле замышляли: прокопать ли нору от дальнего озера к дому Хозяина, чтобы стащить у него приготовленный к обеду кусок индейки или и вовсе выть на луну средь бела дня. Однако выведенные «на чистую воду» серой крысиной гвардией искренне раскаивались, но все равно было поздно.

Но и в самой этой гвардии Хозяин время от времени проводил «ротации». Это чтобы не зажирели крысиные начальники и не потеряли нюх. Во время «ротаций» подросшее новое поколение крыс пожирало прежнее зажиревшее и само занимало его место. А через какое-то время вырастало следующее поколение, еще более злобное и нахрапистое, и пожирало своих предков. Так происходило обновление кадров в крысином хозяйстве.

Долго жил пес Полкан рядом с Хозяином, обитая у него на кухне под столом на своей собачьей подстилке. Но неожиданно случилось несчастье: Хозяин, который сам себя считал бессмертным, вдруг помер. Тогда пришли другие, которые выгнали Полкана из дома и посадили его на цепь в собачью будку. Полкан презирал новых хозяев и ненавидел их за лишение его свободы: ведь раньше была у Полкана не только свобода лая — на кого укажет Хозяин, но и свобода передвижения — у него на поводке. Он рвался с цепи, отчаянно лаял и выл. Хотя, по правде говоря, лай сделался сиплым у старой собаки и шкура облезла. Но, несмотря на это, он все еще выглядел грозным псом, если не очень присматриваться. А новые хозяева, конечно, и в подметки не годились прежнему, хотя похлебку в собачью миску наливали регулярно и бить Полкана остерегались. Вот за это он их и презирал.

И осталась только одна отрада у Полкана — его собачьи сны. Во сне он гулял с Хозяином в окрестных лесах и наводил ужас на все живое. То поймает зазевавшуюся пташку, — в молодости он был резв, — тут же ее и придушит. То сцапает зайца, и они с Хозяином его тут же сожрут. Звери на версту вокруг бежали в дальние леса. А которые остались платили дань Хозяину своими первенцами и славили его на своем зверином языке. Однако все это только во сне. А наяву жил Полкан уже под новыми хозяевами, и его никто не боялся. Днем он рвался с цепи, а ночью смотрел сладкие сны.

И вот опять случилась беда: оборвалась цепь, которая удерживала Полкана в рабстве у новых хозяев. Это он сам своим неосторожным рывком оборвал ее. Но когда Полкан с обрывком цепи вдруг обрел свободу, то вместо того, чтоб убежать в лес и приняться там за старое разбойничье ремесло, сделался совсем больным. Он задрожал, забился в дальний угол собачьей будки и не подавал признаков жизни.

Но все закончилось благополучно, как и положено в детских сказках. Во двор явился собачий доктор. Он поставил Полкану градусник, дал ему касторку и сделал две клизмы. И Полкан выздоровел. А хозяева подарили ему новую цепь. С этих пор он уже особо не рвется, да и лаять стал не на каждого встречного, а выборочно и со смыслом. Вот проезжает мимо его будки на новом лексусе с затемненными стеклами и с мигалкой какой-нибудь олигарх — и Полкан лает на него злобно и сипло, пытается, значит, цапнуть его за колеса. Или, например, проходит мимо какой-нибудь нахал с приемником, из которого горланят не на нашем языке, — чтобы заглушить, значит, наши патриотические марши. И Полкан тоже лает на него громко и злобно. А, кроме того, Полкана всегда возмущали жилищно-коммунальные условия проживания в собачьих будках наших граждан. И по этому поводу, с разрешения новых хозяев, Полкан задиристо лаял, призывая других псов присоединиться к нему.

А сны Полкану между тем продолжали сниться, но уже не плотоядные, как раньше, а исключительно духовной направленности. Вот стоит он на задних лапах перед портретом Хозяина и молится. А Хозяин — красавец такой — усатый, в фуражке, в маршальском кителе и начищенных до блеска сапогах. Тех самых, которые раньше топтали Полкана, и которые он потом лизал, если ему позволял Хозяин. И только потянется Полкан лизнуть, значит, сапог, как тут же и просыпается.

Да, совсем забыл, можете себе представить? Верующим стал наш пес на старости лет! Иной раз увидит какое-нибудь очередное безобразие — и вместо того, чтоб рваться с цепи во имя справедливости, отвернется, чтобы никто не заметил, и тихонько перекрестится. Ибо сколько бы мы ни грешили на земле, а Бог на небе все видит.

Так и живет по сей день наш верный пес в своей будке. Клянет новых хозяев за свою собачью жизнь, однако яростно огрызается на чужого, пришедшего даже и с добрыми намерениями на хозяйский двор. Значит, службу свою знает. Чего и вам всем желаем, дорогие товарищи. Тут и сказке конец.

Print Friendly, PDF & Email

5 комментариев для “[Дебют] Михаил Корабельников: Лев Троцкий и другие. Главы из книги

  1. Мих. Корабельников: «Будущий лозунг большевиков: «превратим войну империалистическую в войну гражданскую» возник не на пустом месте и не является словоблудием. К нему подвигла вся история Первой мировой войны и тупиковая ситуация в ее исходе.
    Далее Троцкий заключает: «В своей борьбе против империализма про­летариат не может ставить себе политической целью возвращение к старой европейской карте, он должен выдвинуть свою собственную программу госу­дарственных и национальных отношений, отвечающих основным тенденциям экономического развития, революционному характеру эпохи и социалистическим интересам пролетариата».

    Ужас фронтовой войны, её жертвы, едва ли не капля в сравнении с войной гражданской — всех против всех, брат на брата… Большевики предали свой народ, свою страну, которая (как, скажем, де-голлевская Франция) непременно оказалась бы среди победителей — с огромнейшей пользой для своих народов (Армения в исторических границах, свободный проход через Проливы т.п.)
    Во всяком случае, не возник бы гитлеризм — с его замахом на «плодородные земли на Востоке», в ослабевшей России.
    Фанатизм Троцкого доходил до идиотизма. Даже в своей обширной автобиографии, написанной в 1930 г. уже в изгнании, он всё ещё обвиняет Сталина в отказе от «перманентной (читай- всемирной) революции», в «построении социализма в одной, отдельно взятой стране». Любопытно, что Троцкого не сдерживало даже сочувствие «к своим»: активнейшая — и абсолютно бесполезная — агитационная деятельность Троцкого наглядно провоцировала сталинские репрессии против его действительных (и мнимых — различить было трудно) сподвижников.
    Троцкого это фактически обоюдное людоедство вполне устраивало.
    Такой безжалостный идиот во главе страны поставил бы её на грань катастрофы в любой стычке с Гитлером, которому очень бы «по вкусу» было не только еврейство Троцкого — для внутренней (на территории СССР) пропаганды, но и для внешней. Кто бы встал на выручку идеолога «перманентной революции»? Страна оказалась бы в изоляции; евреи остались бы разве в воспоминаниях.

  2. \»А сны Полкану между тем продолжали сниться, но уже не плотоядные, как раньше, а исключительно духовной направленности. Вот стоит он на задних лапах перед портретом Хозяина и молится. А Хозяин — красавец такой — усатый, в фуражке, в маршальском кителе и начищенных до блеска сапогах. Тех самых, которые раньше топтали Полкана, и которые он потом лизал, если ему позволял Хозяин. И только потянется Полкан лизнуть, значит, сапог, как тут же и просыпается…\»
    :::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
    А ежели кто мешает Полкану лизать хозяйские сапоги или, скажем, ботфорты —
    Полкхан и укусить может. Автор не предупреждает. Во даёт! Браво .

  3. «1 Мировая война : она велась за передел мира,»
    ———
    Автор повторяет нехитрую большевицкую басню.
    Причина этой войны есть в брошюре Каутского (см. русский текст) , разбиравшего архив Берлинского МИД в 1919 г. По Каутскому, войну сделал Панславизм и (неправильная) реакция на него Берлина.
    lbsheynin@mail.ru

  4. Так и хочется переиначить на современный лад популярный в свое совковое время поэтический сленг:
    Сталин( Был- Ленин) и теперь живее всех других,
    Наше сила, знание и оружие…

    Особо удачна притча-сказка о верном Палкане., придуманная автором.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.