«Семь искусств» 2009–2018 — 100 номеров. Часть вторая. Дайджест

Loading

Это — подборка избранных произведений, опубликованных в номерах журнала «Семь искусств» с 51-го по 100-й.

«Семь искусств» 2014–2018 — 50 номеров

Дайджест. Часть вторая

Часть первая (первые 50 номеров)

Предлагаемый читательскому вниманию дайджест содержит 50 пунктов, сооответствующих номерам журнала «Семь искусств» с 51-го по 100-й. В заголовке каждого пункта — ссылка на оглавление соответствующего номера, имя и фамилия автора (со ссылкой на авторскую страницу), название публикации (с соответствующей ссылкой). Далее идет выдержка из текста и фотография автора или иллюстрация из статьи. Большие публикации, печатавшиеся «с продолжением» в нескольких номерах, представлены в дайджесте одним пунктом, со ссылками на начало, возможные продолжения и окончание.

Мы постарались представить в дайджесте все рубрики журнала и как можно больше авторов. За редкими исключениями один автор включался в подборку один раз. И было очень трудно выбрать одно авторское призведение из напечатанных в «Семи искусствах», как и выбрать только одну публикацию из номера.

Выпускающий редактор Мастерской

#51, апрель 2014Юлий Герцман: Сахарница

Его дед Лейзер Нухимович был круглым сиротой и воспитывался у родного дяди по матери, раввина Иосифа Бен-Шломо Рубинчика. По окончании прогимназии в недалеком уездном городке, юнец был отправлен в кишиневскую ешиву для духовного обогащения и продолжения семейной традиции — сыновей у Рубинчика не было — но через год юноша сбежал. Сколько бы впоследствии внук ни спрашивал о причинах столь дерзкого поступка, подходящего какому-нибудь гойскому Д’Артаньяну, а не тощему подслеповатому иудею из хорошей семьи, дед не то чтобы отмалчивался, но хитровато смотрел куда-то вбок, закатывал глаза и цеплял на правый уголок рта легкую гримаску. Понимай, мол, как хочешь… Хотя понималось немного, в особенности глядя на потертую оправу очков с симметричной минус девяткой, три торчащих в разные стороны зуба и зашмальцованый вельветовый пиджак.

На Д’Артаньяна дед не тянул.

Но сбежал же зачем-то, и не в один из городов разрешенной черты, а в самую Австрию.

В недалекую, правда — в Лемберг, во Львов, говоря по-нашему. Дед, кстати, упорно называл его Лэмбэром — даже после братского воссоединения с внезапно ставшей родной страной.

Уже потом, когда были проработаны рассказы про Карацупу и его пса Индуса, которому цензура, чтобы не смущать дружественных джавахарлалов, заменила «д» на «г», а также роман «Над Тиссой» и прочие произведения социалистического экзистенциализма, внук запоздало удивился:

— Дед, а как ты в Австрию попал, там же граница?

— А контрабандисты, — охотно ответил дед — по Бугу на лодке, накрыли шмотьем.

— Греки? — потребовал уточнения романтический подросток.

— Зачем греки? Два идлыка за три рубля, они два своему стражнику отдали, а тот один рубль — австрийцу.

В замечательном городе Лэмбэре природа взяла свое, и юноша не окунулся в вольные вертепы, а поступил в бухгалтерскую школу. Устроился за харчи и крышу сторожем в талмудтору, и за живую копейку натаскивал детей фактора Блюменфельда лушен-койдешу.

Через год вернулся к дяде со знанием баланса и ценной вещью: фарфоровой сахарницей…

#52 май 2014Игорь Юдович: Красные страницы истории Сан-Франциско

… Всё начиналось в большом подземном зале китайской церкви на улице Дюппон, сейчас — улица Грант, где устраивали торги. Девушек раздевали догола и выстраивали на небольшом возвышении. Сопротивляющихся били бамбуковыми палками, самых строптивых пытали каленым железом, но очень редко убивали — они стоили слишком дорого. Начальная цена обычно была 400 долларов, но могла подняться до 3 тысяч в случае особо привлекательных девушек (в Шанхае товар продавали перекупщикам по оптовой цене 40 долларов за «штуку»). После аукциона девушки становились собственностью заплатившего «мастера», который мог делать с ними все, что вздумается. Большинство продавались, вернее — сдавались в аренду, в бордели. В этом случае мастер формально сохранял за собой «собственность». В борделях девушек ждала нечеловеческая эксплуатация, болезни и ранняя смерть. В Чайнатауне было совсем немного проституток старше 20 лет.

Ах Той

Количество борделей в Чайнатауне было просто невероятным, надо при этом напомнить, что даже к 1890 году китайская община на 90% состояла из мужчин… Как ни странно, но среди боссов бордельного бизнеса в Чайнатауне были и женщины. Наиболее известной в Чайнатауне и за его пределами была Ah Toy, которая, возможно, была первой китаянкой-проституткой СФ в самом начале 1850 года. Она была красивой, высокой и очень неглупой женщиной. История ее весьма необычна. Она изначально была небедной женщиной и плыла в Сан-Франциско вместе с мужем. Но муж умер на корабле во время плавания, после чего на нее «положил глаз» капитан корабля, который не жалел ни времени ни денег, чтобы добиться ее внимания. Поэтому, сойдя на берег, она уже имела и деньги и опыт. Оказавшись в Сан-Франциско и поймав первые взгляды случайных прохожих, она быстро сообразила, что грех не использовать такую редкую финансовую возможность. В 1850-м ей было 22 года, и она быстро нашла клиентов среди белых богатых американцев. Заработав серьезные деньги, она стала одним из главарей нелегального ввоза живого товара из Китая. Первый комитет Бдительности — еще одна невероятная страница истории раннего СФ — в 1851 году попытался было покончить с проституцией в городе и, в частности, расследовал дело Ah Toy, но ей удалось ускользнуть из рук Правосудия. Вскоре, благодаря ей, машина транспортировки девушек-рабынь из Китая заработала на всех оборотах, хотя официально Ah Toy была всего-навсего одной из рядовых и законных владелиц примерно десяти публичных домов. Ah Toy была одним из самых богатых людей города и с помощью хорошо смазанной деньгами коррумпированной системы успешно отражала все попытки городских властей ввести повышенные налоги на бордельный бизнес. Со временем она вернулась в Китай, вела там жизнь богатой аристократки, но после вернулась в Калифорнию, где тихо и незаметно прожила ровно до ста лет.

#53 июнь 2014Александр Мелихов: Наука против жизни

Когда мольеровский Сганарель, отчаявшись поколебать скепсис и безбожие своего господина, наконец воззвал: «Однако нужно же во что-нибудь верить», — Дон Жуан ответил ему просто и ясно: «Я верю, Сганарель, что дважды два — четыре, а дважды четыре — восемь». Зато Достоевский так же честно признавался, что если б кто ему доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, он все равно предпочел бы оставаться со Христом, а не с истиной. Этим и обозначен водораздел между наукой и жизнью: в науке ищут истину, а в жизни предпочитают красивую воодушевляющую сказку, — правда хорошо, а счастье лучше, гласит отнюдь не научная, но житейская мудрость.

Я это понял давно и уже давно смотрю на историю человечества как на историю зарождения, борьбы и распада коллективных сказок, коллективных грез. И в безмятежном детстве я тоже услаждался всеми положенными советскими сказками, науки же, все эти химии-ботаники, математики-физики, воспринимая как неизбежное зло, не способное, однако, убить прелесть бытия. Но вот в начале шестидесятых меня захватила новая греза: самыми восхитительными людьми в мире оказались не прежние герои — моряки, летчики и блатные, а как раз они — физики, математики. Герои моего любимого романа «Иду на грозу» не только творили историю, но и, что было немаловажно, совмещали в себе все вечные мужские доблести: они прыгали с парашютом, кутили, покоряли сердца красавиц и сражались за правое дело, — классический культ Марса, Вакха и Венеры.

Как всегда и бывает, сказка породила и реальные достижения, пошли победы на олимпиадах, — физика, впрочем (анализ реальности), шла у меня заметно лучше математики. Но однажды наш главный кустанайский эксперт по математическим дарованиям, старший преподаватель пединститута Ким, бескорыстный и преданный служитель науки, как почти и все провинциальные математики, прочел мою чемпионскую работу и объявил мне, что такой логики он еще не видел и что мне нужно идти не в физики, а в математики. Математические боги, уверял он, выше и прекраснее физических…

#54 июль 2014Мина Полянская: Андреевская лента. Петербургская повесть

История, казалось бы, не терпящая пустоты, время от времени все же прерывает свой поступательный ход -тогда теряется событийная связь, в результате чего и возникают лживые мифы. Увы, никто из смертных не знает целого, любая версия состоит из оторванного клочка. Я принадлежу к старинному шотландскому роду Barclay of Tolly, из которого произошли два выдающихся моих предка, участвовавших в сражениях против Наполеона. Обоим была присуща категория уникальности, однако судьбы их сложились по-разному. Моему англоязычному предку Александру Барклаю достались удача и признание во многих битвах, в том числе и при Ватерлоо. Вернувшись после военных походов в Лондон, генерал был обласкан военными почестями. Он поселился со своей семьей в особняке розового гранита на Паркстрит, где в благополучии и беспечности прожил до конца своих дней, задавая роскошные балы и окруженный восторженным поклонением.

Однако трагически сложилась судьба его кузена русского генерала Михаила Богдановича Барклая де Толли, который был понижен в своем значении, став жертвой неправедного людского суда. Он во время нашествия Наполеона в 1812 году возглавлял русскую армию и по соглашению с императором завлек неприятеля в недра отечества, истощив его силы. Но перед решительным сражением Александр I внезапно отстранил генерала от командования, назначив вместо него Михаила Голенищева-Кутузова. Узнав, что народ подозревает его в измене, Михаил Богданович был сражен, повержен. Подозрения в измене возникли в первую очередь в связи с его нерусским происхождением (хотя, согласитесь, роль полководца, взвалившего на себя бремя отступления, самая незавидная). Говорили, что он, дескать, немец. На самом деле Михаил Богданович, происходил из шотландского клана (что, впрочем, не меняло сути дела из-за рокового неславянского звучания его фамилии, вызывавшее недоверие у народа), сторонников обезглавленного короля Карла Стюарта, бежавших в XVII веке в Ригу от мести Кромвеля…

#55 август-сентябрь 2014Лев Бердников: Правительница российская Анна Леопольдовна

Существует предание, что жена царя Иоанна Алексеевича, родного брата Петра I, Прасковья Федоровна, прокляла всех трех своих дочерей. На смертном одре царицы ее деверь просил снять проклятие, но она смягчилась только в отношении средней дочери, будущей императрицы Анны Иоанновны; двух других чад она вновь прокляла с их потомством на веки вечные. И что же? Младшая дочь, Прасковья Иоанновна, вообще не имела детей, а старшая, Екатерина Иоанновна, стала матерью печально известной Анны Брауншвейгской, нашей героини.

Анна Леопольдовна

Об Анне нельзя сказать — дитя любви. Супружеская жизнь ее матери и отца, герцога Карла-Леопольда Мекленбург-Шверинского, была несчастливой. Деспотизм, грубость, сварливость герцога в Ростоке, где родилась девочка, были совершенно невыносимы, и жена с трехлетней дочерью бежала тайно в Россию (1722). Первоначально они поселились в патриархальном Измайлово, при дворе Прасковьи Федоровны, который Петр I назвал в сердцах “гошпиталем уродов, ханжей и пустословов”. Раздражение великого реформатора объяснимо: несмотря на ветры петровских перемен, здесь господствовала обстановка русского XVII века, почитались старомосковские традиции. Посетивший измайловские покои Екатерины Ивановны и ее дочурки Голштинский камер-юнкер Ф. В. Берхгольц в своем дневнике от 26 октября 1722 года пишет с нескрываемым презрением (понятное дело, немчура) о прескверной игре “полуслепого, грязного бандуриста” и отчаянных плясках перед гостями “какой-то босой, безобразной и глупой женщины”. Но малолетняя принцесса воспринимала все это совершенно иначе — она оказалась в народной среде, в мире привычных для бабки и матери ценностей, и с этой средой сроднилась.

После вступления на российский трон Анны Иоанновны жизнь девочки изменилась самым решительным образом. Желая сохранить престол за своим родом — Романовыми-Милославскими, бездетная императрица приблизила к себе тринадцатилетнюю племянницу и окружила ее штатом придворных служителей. В вопросах веры Анну наставлял человек такого высокого уровня, как архиепископ Новгородский Феофан Прокопович, круг интересов которого был весьма обширным…

#56 октябрь 2014Зоя Мастер: Кофе по-мароккански

Старик сидел в тёмной машине, чуть скособочась, прикрыв глаза похожими на вареники веками. Его локоть лежал на опущенном стекле, кулак подпирал подбородок.

На третьем этаже углового дома уже вторые сутки праздновали мексиканскую свадьбу. Невеста, всё ещё с фатой в распущенных волосах, но уже не в подвенечном, а цветастом платье, швыряла с балкона цветы. В темноте виднелись её пухлые плечи и пикирующие клочки свадебного букета. Подхваченный ветром обрубок белой лилии, шлёпнулся на капот машины. Старик вздрогнул и открыл глаза. Увидев меня, он слегка отпрянул.

— Тебе чего? — спросил он.

— Да так, проходил мимо. Вот, смотрю, живы ли.

— Умрёшь тут, — усмехнулся старик, кивнув в сторону балкона, — от их музыки мёртвый воскреснет.

— А чего домой не идёте? — спросил я.

— Неохота.

Старик говорил с заметным русским акцентом, тщательно подыскивая слова и разминая затёкшую ладонь. Его пальцы казались неестественно длинными, узловатыми в суставах, с крупными выпуклыми ногтями.

Рядом проехала машина, свет фар проплыл по нашим лицам. У старика были тёмные глаза и густые жёлтые усы. Как у моего деда, которого я не запомнил живым, а только неестественно вытянувшимся на кровати после торопливого ухода врача: белая крахмальная простыня, натянутая до подбородка, и жёлтые от курева усы. Мне было тогда лет пять, и только сейчас, впервые, я отчётливо вспомнил его лицо… и бабушкину, чешского стекла брошку, которая некстати отстегнулась и упала на вздувшийся живот деда. Бабушка никогда больше её не надевала.

Я нащупал в кармане пачку сигарет: надо будет бросить курить и сбрить усы…

#57 ноябрь 2014Виктор Гопман: Потомки дракона

В Китае столько всего, что буквально глаза разбегаются (не говоря уж о мыслях), и просто не знаешь, с чего начать. Ладно, начнем с очевидного — с программы поездки. Отправились мы, конечно же, в организованный тур, поскольку в одиночку (если ты не синолог) по стране не проехать: главная проблема — языковая. Причем, как выяснилось на практике, существует она не только на территории материкового Китая (тут, впрочем, особых надежд никто и не питал), но даже в Гонконге, бывшем до 1997 года британской колонией, где и по сей день английский формально является вторым официальным языком, да к тому же и движение левостороннее…

Мы с женой заблудились в огромном парке, известном своей колонией фламинго, и не менее получаса провели, обращаясь с тривиальным «Ду ю спик?» сначала ко всем встречным и поперечным, а потом уже с разбором, ориентируясь на представителей возрастной группы 20-30 лет, имеющих интеллигентный вид или хотя бы носящих очки. Без пользы дела. Спас положение некий человек с американским акцентом, показавший нам общее направление, хотя точный и полный ответ был получен уже по выходе из парка, от уличного торговца, который оказался — кем бы вы думали? нашим ближневосточным соседом, палестинским арабом (здесь, в Гонконге, — на заработках).

Итак, программа поездки. Это была настоящая китайская пытка — но в хорошем смысле слова, обеспечивающая достижение наивысших результатов: ведь надо было увидеть столь многое! Поэтому — буквально не более одной ночи в одной кровати (исключение — Пекин и Шанхай). В гостиницу нас привозили только к вечеру, а весь день (каждый день!) сразу после завтрака программа, программа и еще раз программа. Спасали только автобусные переезды от одного пункта программы к другому, когда можно было забыться коротким сном и чуть-чуть восстановить силы. Отдыху способствовали и гостиницы, о которых нельзя не сказать несколько самых добрых слов. Для начала заметим, что из одного китайского номера на двоих предприимчивый французский hôtelère выкроил бы три, а то и четыре; к тому же утомленного путника везде ждали тапочки и банный халат, чайник и чай (в пакетиках), зубная щетка и паста, шампуни и кремы, расческа и щетка -то есть, то, чего сейчас не предоставляет ни скаредный Париж, ни даже достаточно комфортабельный Стокгольм. И всё это не только в футуристическом Шанхае, но и в скромном Сучжоу (численность населения которого, заметим в скобках, лишь немного не дотягивает до численности населения всего Израиля)…

#58 декабрь 2014Максимиллиан Каммерер: Чёрная дыра как способ существования. Это родина, сынок…

Речь вот о чем. Маркиз де ла Плас, автор знаменитой книги «Mécanique céleste», законами небесной механики изящно поименовал раздел астрономии, применяющий законы Ньютона к движению небесных тел. Они прекрасно работают в этом случае! Эти базисные законы играют важную роль также в формировании небесных тел (звезд, планет, комет и пр.) и их агломераций — галактик, галактических скоплений и т. д., а также некоторых их свойств. Одно из коих поистине удивительно! А именно: в первом издании своей книги Лаплас мимоходом затронул один вполне частный, чисто теоретический и даже фантастический случай. Речь шла о таких невероятных объектах, которые способны своей гравитацией удерживать свет. После чего на тему впервые обратили хоть какое-то внимание, хотя британский священник Митчелл еще в 1783 г. представил в журнал «Философские труды Лондонского Королевского общества» свою статью, в которой писал, что достаточно массивная и компактная звезда будет иметь столь сильное гравитационное поле, что свет не сможет ее покинуть. Митчелл считал, что таких объектов в космосе может быть очень много, но статья прошла практически незамеченной.

Сейчас такие объекты называют черными дырами. Впервые этот термин был использован Джоном Уилером в популярной лекции Our Universe: the Known and Unknown 29 декабря 1967 года.

Черная дыра — это область, гравитационное притяжение которой настолько велико, что покинуть её не могут даже кванты света. Граница области называется горизонтом событий, а её характерный размер — гравитационным радиусом. В простейшем случае сферически симметричной чёрной дыры без вращения и без электрического заряда он следует из некоторых точных решений уравнений Эйнштейна, первое из которых было получено в 1916 году Карлом Шварцшильдом, и потому называется радиусом его имени. Что любопытно, выражение для него совпадает с выражением, полученным Лапласом…

Сейчас наличие черных дыр не вызывает сомнений у подавляющего большинства астрофизиков…

#59 январь 2015Генрих Тумаринсон: Спасибо, аист

Мне аист принес двух братишек,
Я глянул и крикнул: «Ого!
По-моему, это — излишек,
Хватило бы и одного».

В пути было аисту тяжко.
Он мог надорваться, бедняжка…
Но папа сказал: «Ерунда,
Он к нам долетел без труда.

Им, аистам, не привыкать
Тяжелую ношу таскать».
А мама опять похудела
И прежнее платье надела.

Она не ходила — плыла
И очень довольна была,
Что наш попугайчик Марат
Твердил ей: «Мар-р-руся, я р-рад».

Братишки всё время орали.
Решил я на них накричать:
— Разбойники, спать не пора ли? —
И начал кроватку качать.
Затихли они, наконец,
И папа сказал: «Молодец!»

Потом я в постели крутился,
Не мог почему-то уснуть…
А ночью мне аист приснился,
На папу похожий чуть-чуть.

#60 февраль 2015Наталиа Гинзбург: Мой муж. Перевод с итальянского Моисея Бороды

Мне было двадцать пять лет, когда я вышла замуж. Выйти замуж я хотела уже давно, и всё это время думала с каким-то угнетённым, подавленным чувством, к которому примешивалось унижение, что очень больших шансов на замужество у меня нет. Сирота, без отца и матери, я жила вместе с сестрой в провинции, в семье моей уже пожилой тёти. Жизнь наша протекала монотонно, и кроме поддержания чистоты в квартире и вышивок гладью на огромных скатертях, с которыми мы потом не знали, что делать, никаких особенных занятий у нас не было. Время от времени приходили гости, но разговоры с ними сводились к тем же скатертям.

Человек, который захотел на мне жениться, появился в нашем доме случайно. Связано это было с тётиной усадьбой, которую он хотел купить. Не знаю, откуда он об этой усадьбе узнал. Работал он врачом в небольшой деревушке, но был достаточно богат. Он приехал на автомобиле, и, так как шёл дождь, моя тётя пригласила его остаться на обед. Приезжал он ещё несколько раз, и в конце концов сделал мне предложение. Я не скрыла, что небогата. Но он сказал, что это не имеет для него значения.

Моему мужу было тридцать семь. Высокого роста, элегантный, волосы с проседью, очки в золотой оправе, серьёзный, сдержанный, но быстрый в реакциях — качества, по которым узнаётся человек, привыкший назначать лечение пациентам. Был он очень уверен в себе. Любил, стоя посреди комнаты, заложив руку за воротник рубашки, молча смотреть испытующим взглядом, как бы допытываясь до чего-то.

До моего замужества мы едва говорили друг с другом. Он не целовал меня, не дарил мне цветы, вообще не делал ничего из того, что обычно делают женихи…

#61 март-апрель 2015Дина Рубина: Русская канарейка

А пройдемтесь по фасаду…

… Ибо дом, где некогда в бельэтаже, в квартире с каминами, витражами и мраморной наядой в ванной, в уюте, задиристых перепалках, шумных застольях и музыкальных трудах проживало известное в городе семейство; дом, чей парадный вход обрамляли колонны, прежде белые, а ныне облупленные и испещренные похабными рисунками и словесами; дом с флигелем в глубине мощенного камешками двора, со старинной цистерной для воды и водяной колонкой, — дом этот стал неузнаваем.

Он похож на потрепанный штормами и выброшенный на сушу бриг.

В своих ободранных стенах он укрывает потерянных и все потерявших, побитых и обугленных войной, ничем, кроме обид и бед между собой не связанных людей.

В каждой семье было свое горе, свои убитые, расстрелянные, пропавшие без вести, сидевшие по лагерям.

Тут жили бабки, пережившие оккупацию, семьи, бежавшие из окрестных сел от голода; вернувшиеся из эвакуации одесситы.

Они оседали всюду, куда удавалось поставить ногу, в самых неожиданных и не приспособленных для обитания человека местах. Сарайчики и всевозможные подсобки считались очень приличным жильем. Подвалы шли за полноценную квартиру; за полуподвал могли убить. Зашивались досками подлестничные пространства — там можно было бросить на пол матрац и поставить табуретку с примусом. Отгораживалась часть лестничной клетки — лишь бы поместилась койка и все тот же примус или чадящий керогаз…

Так что, пройдемтесь по фасаду, ознакомимся бегло с кое-каким населением…

#62 май 2015Ольга Янович: Квартет как семья

В начале 80х я закончила аспирантуру (так музыканты для форсу научного называют двухлетнюю ассистентуру-стажировку в консерватории) и начала искать работу. Её — безденежной, безконцертной, было полно. Иди в любую районную музыкальную школу и учи на здоровье, до первой язвы желудка! Что до игры — ни в один знаменитый оркестр женщине без крепкого блата было не попасть, а предлагать себя в солисты пусть даже заштатной филармонии смешно, не имея лауреатских званий. На выпускниках моей категории лежала печать своеобразной профнепригодности: в низы они сами не шли, верхи их не хотели. Проклятый, самый многолюдный, второй эшелон, к тому же, полный хорошо играющих баб!

Вот тут-то «мы» и начали объединяться против «них» в квартеты! За пару лет из-под крыла знаменитого квартета им. Бородина вылетели одна за другой несколько женских струнных квадриг. В одной из них понадобилась вторая скрипка.

Я не искала именно этой работы, но на звонок ответила и на репетицию пришла. В небольшой квартире у Тишинского рынка меня ждали три женщины — неполный квартет. Все они были старше меня на семь, десять лет. В ходе беседы, состоявшей из их осторожных вопросов и пространных ответов, которыми я пыталась прикрыть свой крайне малый квартетный опыт, мне стало ясно, что между этой работой и их бессемейной жизнью имеется причинно-следственная связь. Создание ансамбля 10 лет назад, победа на престижном международном конкурсе, многократные замены обеих скрипачек, репетиции без выходных и гастроли по всей карте СССР — всё это потребовало времени, нервов и полной аскезы, а с годами, когда момент был, что называется, упущен, превратилось и в оправдание своего одиночества. Становясь членом квартетной семьи (никаких кавычек!), я понимала, на что иду. Квартетное дело затягивало, вытесняя все, не относящееся к нему, как чуждое, враждебное. Тем, кто не понимал такого стиля жизни, выносился приговор: «неквартетный» человек. Это могли быть мужья и любовники, родные и друзья. Неквартетными людьми считались даже некоторые коллеги-музыканты: оркестранты с их «грубым», не требующим филигранной отделки, ремеслом, солисты, якобы страдающие эгоизмом примадонн, не понимающие сути ансамблевой работы для музыки и друг для друга, где все у нас поровну: и вдохновение, и рабочий пот, и успех.

Статус свежеразведенной бездетной скрипачки был, по-видимому, очень привлекательным моментом при моем приеме на работу, поэтому в целях усыпления бдительности я не преминула выказать отвращение к семейному рабству. Все это, конечно, было коварным притворством. Но так или иначе, меня приняли, окунули в квартетную музыку и эта музыка меня быстро и без труда завоевала…

#63 июнь 2015Павел Нерлер: Посланцы с того света: солагерники Осипа Мандельштама (публикация первая, вторая, третья)

Барак как социум был дважды структурирован. Номинально он был разбит на «роты», к которым приписывалось определенное количество заключенных, а фактически состоял из компактных жилых гнезд нескольких десятков «бригад» по нескольку десятков душ в каждой, состав которых складывался нередко еще в эшелонах и вполне демократически — волеизъявлением снизу.

Так, одна из «бригад» 11-го барака состояла человек из 20 стариков и инвалидов: ютилась она поначалу под нарами, выше первого ряда им и по поручням вскарабкаться бы не удалось. Их «старшим» был самый младший по возрасту — 32-летний и единственный здоровый — Иван Корнильевич Милютин. Он родился 23 апреля 1906 года в Ярославле. Инженер-гидравлик, до ареста (26 января 1938 года) он служил в Наро-Фоминском военном гарнизоне инженером. С единственной сохранившейся долагерной фотографии (год съемки неизвестен) он смотрит на нас — «совсем молодой и благополучный. С Мандельштамом встречался уже совсем другой человек».

Первый приговор в отношении к Милютину датирован 24 июня 1938 года. Во Владивостокский пересыльный лагерь он прибыл незадолго до Мандельштама, жил с ним в одном бараке, о чем написал воспоминания.

В конце ноября или начале декабря 1938 года пароходом «Дальстрой» И. К. Милютин был отправлен на Колыму: молодым и здоровым — место там, а не на пересылке. Освободился он в 1946 году, но 25 июня 1949 года был вновь арестован и отправлен в ссылку на Ангару, в село Богучаны Красноярского края. Здесь, в 1950 году он познакомился с сосланной сюда же Тамарой Павловной Лаговской, полюбил ее и женился на ней.

Милютина реабилитировали 24 апреля 1956 года, когда они проживали уже в Минусинске, откуда на следующий год он — вместе с женой и тещей — переехали в Эстонию, в Таллин. Здесь он и умер 3 октября 1973 года.

#64 июль 2015Игорь Гельбах: Разыскания Браунли

В начале 90-х годов я снова оказался в Лондоне, где вскоре познакомился с Алистэром Эйди. Имя его мне было знакомо по публикациям в специальных журналах, которые я время от времени просматривал в библиотеке университета в Хадсоне, штат Нью-Йорк, где в то время подвизался на кафедре восточноевропейских исследований. Встретились мы с Эйди в одной из студий русской службы Би-Би-Си, где принимали участие в обсуждении текущих проблем ближневосточного региона.

— Приезжай, примешь участие в передаче, а потом мы пойдем куда-нибудь посидеть. Поверь, ты не пожалеешь, — сказал мой лондонский приятель в завершение нашего разговора по телефону.

— Но ведь я не очень-то и связан с ближневосточными исследованиями, — ответил я.

— Ну а «русский след», Арафат и его московские друзья из Бухареста? — ответил он. — К тому же я уже сегодня собираюсь сообщить нашим слушателям о том, что в студию придут уже известный им Алистэр Эйди и наш бывший сотрудник, а ныне профессор университета в Хадсоне, — добавил он и я согласился.

Д-р Алистэр Эйди оказался темноволосым мужчиной, чуть выше среднего роста, с легкой проседью и темными, с искрой глазами. По— русски он говорил вполне прилично. Было ему немного больше сорока. Родом он был из Эдинбурга и, как оказалось, с детства интересовался языками. Его профессиональные интересы предполагали к тому же какой-то уровень владения арабским и ивритом. О себе он рассказал, отвечая на вопросы ведущего. Упомянул он и то, что регулярно бывает в странах интересующего его региона.

В ходе разговора у микрофона Эйди упомянул имя Якова Блюмкина, первого советского резидента нелегальной разведки в Палестине. В декабре 1923 года он впервые приехал в Яффо, где провел около полугода в качестве набожного владельца прачечной Якова Гурфинкеля. В июне 1924 года Блюмкина отозвали в Москву.

Позднее, в ноябре 1928 году Блюмкин по заданию ОГПУ создал в Константинополе фирму по торговле антикварными еврейскими книгами для финансирования и прикрытия разведывательной деятельности. Туда он прибыл под видом персидского еврея, купца и антиквара Якуба Султанова…

#65 август 2015Самуил Кур: Горький. Мура Будберг. Судьба
Мария Закревская с мужем Иваном Бенкендорфом, Берлин, 1913

Когда Мария появилась на свет в 1892-м году, ее старшие сестры-двойняшки уже осваивали мир. Отец, Игнатий Платонович Закревский, был человеком мыслящим, он привез детям гувернантку из Англии прямиком в свое полтавское имение. И не какую-нибудь старуху — Маргарет Уилсон не было еще и тридцати. В семье все стали звать ее Микки. Окрестное дворянство посмеивалось — в здешней глуши только английского и не хватает. Но Закревский, толковый юрист, вскоре стал сенатором и обер-прокурором 1-го департамента права в российском Сенате. Так что семья оказалась в Санкт-Петербурге. А в столице и воздух другой, и взгляды иные. Мария выросла рядом с Микки и настолько полюбила ее, что сама не заметила, как от повседневного общения с милой гувернанткой переняла у нее произношение и стала говорить по-русски со своеобразным английским акцентом.

Всё было бы замечательно, но в 1905-м случилась беда — внезапно умер отец. Мать с детьми ненадолго вернулась в свои полтавские владения. Дочки незаметно выросли, у них появились поклонники, и одна за другой они вышли замуж. Дом опустел, в нём стало непривычно тихо, и это навевало грусть на оставшуюся в одиночестве младшенькую — Марию, или, как ее обычно называли — Муру. Конечно, ей тоже хотелось вырваться в большой свет, вслед за сестрами. Маме ничего не оставалось, как выпустить свою любимицу на волю. И она отправляет ее за границу.

Муре восемнадцать, она появляется в Германии, где ее старший брат служил по дипломатической линии. Первый секретарь российского посольства в Берлине Иван Бенкендорф увидел такое очаровательное существо — и его судьба была решена. Друзья звали его Джон, он был высок, строен, блестяще окончил Императорский лицей и успешно продвигался по дипломатической службе. Его предложение руки и сердца звучало очень заманчиво, и Мария, почти не задумываясь, ответила согласием. Если честно, то какого-либо серьезного чувства к жениху она не испытывала. Но партия складывалась явно удачная. Будущее обещало быть светлым и приятным. Несмотря на молодость, Мария уже знала себе цену, и потаенная эмоциональность уже тогда сочеталась в ней с трезвой рассудительностью…

#66 сентябрь 2015Фридрих Горенштейн: Читая книгу Мины Полянской…

Берлин увешан мемориальными досками. Особенно их много в моём районе Вильмерсдорф. Хотя и в других районах их, наверное, немало. По некоторым улицам идёшь как по мемориальному кладбищу. Одни фамилии на досках узнаваемы, а большинство фамилий немецких писателей, художников, композиторов мне неизвестны.

Обилие досок вовсе не означает, что они почитаемы общественностью. На Курфюрстендамме доска памяти классика немецкой прозы Музиля почернела, слова с трудом можно прочитать, но я и не замечал, чтобы кто-либо останавливался и читал.

Неподалеку от меня на улице Bиттельсбахштрассе на доме 5 установлена доска в память о проживании в этом доме Э. М. Ремарка. Указано, что в этом доме он в 1929 году написал роман «На западном фронте без перемен», но в какой именно квартире — никто не знает.

Рядом с моим домом на Зэксишештрассе стоит современное здание, на месте которого в 20-х годах был другой дом, разрушенный войной, где в 1922 году жила семья Набоковых — доски нет.

Доска Набокову установлена на доме, где писатель жил последние годы до отъезда во Францию в 1937 году, на Несторштрассе, но и её установили не городские власти, а хозяин ресторана-галереи, узнав, что выше этажом жил автор «Лолиты», которую он не читал, однако смотрел американский фильм.

Памятную доску Марине Цветаевой также установили не городские власти, а студенты-слависты Берлинского университета, собравшие на эту доску деньги — в складчину. О том, кстати, и облик доски свидетельствует, также как и у Набокова. Это не тяжёлая, солидная мемориальная доска, а латунная тонкая дощечка, чуть побольше тех, которые вывешивают на дверях квартир с именами проживающих жильцов: «Профессор такой-то», «Зубной врач такой-то». На такие таблички напрашивается надпись не «жил» или «жила», а «живёт» или «проживает»…

#67 октябрь 2015Игорь Юдович: История Четвертой (Самой очевидной, самой противоречивой и самой игнорируемой поправки к Конституции США) (окончание)

Переселение в чужие края, колонизация новых земель или уход в эмиграцию — очень тяжёлое испытание. От ностальгии никуда не деться, и неудивительно, что люди, осваивающие новые земли, часто дают своим поселениям старые привычные имена. Так в английских колониях на американском континенте возникли многочисленные Новые и старые Амстердамы, Лондоны, Берлины, Афины и более десятка городков с названием Москва. Славный городок Камден в Южной Каролине (Camden, SC) знаменит своей революционной историей и, ещё больше, историей Гражданской войны, которую, впрочем, в городе, как и на всем Юге, называют «войной между штатами». Во всех Соединённых Штатах нет другого города давшего так много (пропорционально к общей численности населения) офицеров и генералов, воевавших на одной из сторон конфликта, в данном случае — в армии Конфедерации. Косвенным доказательством этого является памятное сооружение на одной из площадей, крыша которого опирается на шесть колон — столько генералов дал этот небольшой городок армии южан.

Было логично предположить, что так понравившийся мне город в Южной Каролине, и ещё более 20 его тёзок в других штатах названы, согласно традиции, в память об английском Камдене, когда-то отдельном городе, сегодня части Лондона.

Мое логическое построение оказалось неверным. Все многочисленные Камдены были названы в честь Чарльза Пратта, 1-го лорда Камдена, юриста, судьи и политического деятеля второй половины 18-го века. Чем же он заслужил такое уважение? Попытка найти корни названия города привели к открытию удивительной истории, в которой не город, но имя Камден переплелось с легендарным по обе стороны океана именем Джона Уилкеса. После чего, от этих двух уже было несложно провести прямую линию — к… американской Конституции. Вернее, к знаменитой Четвертой поправке, той самой, которая в наши дни находится под двойным прессингом: американской политической системы и почти полного безразличия граждан страны.

#68 ноябрь 2015Моше Гончарок: Макраме. Рассказы

В 88-м году я закончил рукопись — «Очерк истории хасидизма». Ну, сами понимаете, издать такую книжку в советское время было немыслимо; а был у меня знакомый писатель-достоевсковед, Сергей Владимирович. Он по книжке в год выпускал, такой был активный… Это были научно-популярные книжки, некоторые из которых рекомендовались ГОРОНО к внеклассному чтению для школьников. Сергей Владимирович часто приводил нас, молодежь, в ресторан при ленинградском отделении СП — выпить, закусить, на зубров акул пера полюбоваться. И однажды там я познакомился с Юрием Рытхэу. Мы подошли и сели за его столик, и Сергей Владимирович нас представил. Мы выпили за знакомство и помолчали. Я не знал, о чём разговаривать с великим писателем — так, чтобы ему стало интересно, и рассказал о своей рукописи. А Рытхэу, как известно, был единственным в СП СССР литературным представителем чукотского нацменьшинства, и в пьяном виде сочувственно относился ко всем другим нацменьшинствам. И он сказал — «но проблем». Давай сюда свою рукопись, говорит. Я её переведу на чукотский; а цензоров на чукотском языке, говорит, у нас все равно нет, кроме одного; и этот один — я. Вот он я, смотрите.

Мы посмотрели. Уважительно посмотрели, потому что перед нами сидели официальные писатель и цензор в одном лице, это по совокупности редко наблюдать можно.

В общем, издадим, говорит, за милую душу и за счет нашего родного СП, каким хошь тиражом.

Ы-ы-ы, говорю я, — так а если в ЦК нащупают?! Религиозный дурман, сионистская пропаганда, десять лет без права переписки, век свободы не видать… И автора, и переводчика…

— Ха, — говорит советский писатель Рытхэу, — да кто там щупать будет?! На нашем языке только чукчи читают, да и то, говоря по правде, они не читают…

#69 декабрь 2015Ромен Гари: Стена. Рождественский рассказ Перевод Эдуарда Шехтмана

Мой друг доктор Рей устроился передо мною в старинном добротном кресле клуба, что расположен в одном из аристократических районов, там, где течёт размеренная жизнь стольких знаменитых англичан. Мы сели недалеко от камина, чуть в стороне, ощущая приятное тепло.

— Н-ну… так-таки ничего? — участливо спросил доктор.

— Ничего, — вздохнул я. — Уже недели две словно в стену уткнулся.

Я встретился со своим старым другом, дабы умолить его прописать мне одно из этих новых «чудодейственных средств», стимулирующих творческую энергию, оптимизм и способность концентрироваться. Декабрь был на носу, а ведь я обещал редактору одной крупной газеты для молодёжи рождественский рассказ — эдакую нравоучительную историю, которую подрастающее поколение вправе было от меня ожидать.

— Обычно в преддверии Рождества всегда нахожу подходящую фабулу, трогательную и нежную, — объяснял я доктору не без уныния. — Всё это приходит в голову совершенно естественно, когда вечера становятся такими длинными, а витрины магазинов заполняются игрушками. Но на этот раз вдохновение, похоже, меня оставило, повторюсь, я как перед стеною…

Взгляд моего друга, к слову, прекрасного специалиста, стал задумчив:

— Вот что… мне кажется, здесь таится замечательный сюжет…

#70 январь 2016Эдуард Бормашенко: Мера человеческого. Часть I (Часть II. Евреи)

Первым известным землянам гуманистом был Протагор из Абдеры, говоривший: «о богах я не могу знать, есть ли они, нет ли их, потому что слишком многое препятствует такому знанию, — и вопрос темен, и людская жизнь — коротка». И еще он говорил: «человек есть мера всем вещам — существованию существующих и несуществованию несуществующих» (Диоген Лаэртский, «Протагор»). Обе эти цитаты должны бы предварять конституции западных демократий. Они же составляют и конституцию постмодернизма, ведь, если человек мера всех вещей, а сколько людей столько и мнений, то абсолютной истины нет, и взыскать ее бессмысленно.

Из протагоровой максимы «человек — мера всех вещей», вырастают суд присяжных и демократия, доверяющие человеку с улицы, не юристу, не антропологу, не политологу — жизнь подсудимого, да что подсудимого — государства. Безбрежное распространение этого подхода непринужденно приводит к безумию, это происходит, когда человеческой мерой начинают мерить нечеловеческое: защитники прав животных, повизгивающие, приплясывающие, защищающие права грызунов и требующие прекратить опыты ученых вивисекторов на мышах -тому пример. У животных нет прав, но у людей есть обязанности.

До Нового Времени, учению Протагора не везло. Образованное человечество предпочло Протагору Платона (а необразованное, кто ж спрашивал?). Платон утверждал прямо обратное, а именно существование абсолютной меры всех вещей, истины, пребывающей в Б-жественном разуме. А ученому, философу надлежит, очистив душу, созерцать величественную и вечную Б-жественную истину. Платон был очень вдохновлен успехами геометрии, являвшей несомненный пример красоты нетленных Истин, тех самых, что с большой буквы. В самом деле, тот факт, что сумма углов треугольника равна двум прямым, кажется независимым от мнений, пищеварения и зубной боли столь ненадежной меры всех вещей, как человек.

Платон органично ненавидел демократию, имея к ней личный счет: афинская демократия казнила его любимого учителя, лучшего из людей, Сократа. Платон полагал, что «несведущий должен следовать за руководством разумного и быть под его властью»…

#71 февраль 2016Александр Бархавин: Выбор Роберта Ли. Историческое эссе

У каждой страны есть легенды. Чем значительнее событие в истории страны, тем многочисленнее легенды, его окружающие. Судя по количеству легенд, самое значительное событие Америки — Гражданская Война 1861-1865 гг, она же — Война Севера с Югом.

Расхожий афоризм “историю пишут победители” не совсем точен: историю пишут не только победители — еще ее пишут легенды и песни. Чем они романтичнее, тем убедительней получается история, a легенды и песни проигравших, как правило, романтичней, красивей и душещипательней, чем у победителей. Сравните хотя бы:

«И кресты вышивает последняя осень
По истертому золоту наших погон…»

и

«Ты, конек вороной, передай дорогой,
Что я честно погиб за рабочих…»

Поэтому история, созданная легендами проигравших, может доминировать, будучи дальше от действительности — конечно, если победители не давят легенды проигравших цензурой. Именно так получилось с историей американской Гражданской Войны.

Когда речь заходит о той войне, с удручающей регулярностью слышишь: «Север напал на Юг, потому что…» — далее уже не важно. Для разнообразия можно услышать «Север спровоцировал Юг». Основной источник информации о войне — роман “Унесенные ветром”: бестселлер, пулитцеровская премия, кто ее не читал — в Америке уступает по читаемости только Библии. Впрочем, кто не читал, наверняка смотрел фильм по этому роману — Вивьен Ли, Кларк Гейбл, самая кассовая лента в истории кинематографа, одних Оскаров восемь штук…

#72 март 2016Александр Лейзерович: Упущенный юбилей Козьмы Пруткова
У памятника Козьме Пруткову, рис. Н. В. Кузьмина

Как свидетельствует каноническая биография, Козьма Петрович Прутков родился в деревне Тентелевой Сольвычегодского уезда Вологодской губернии 11 апреля 1803 г. и скончался после продолжительной тяжёлой болезни 13 января 1863 г. в Санкт-Петербурге “на руках нежно любившей его супруги, среди рыданий детей его, родственников и многих ближних, благоговейно теснившихся вокруг страдальческого ложа…”

Всю свою жизнь, кроме годов детства и раннего отрочества, Козьма Прутков посвятил государственной службе: сначала по военному ведомству, затем по гражданскому. Вступив в 1816 г. юнкером в один из лучших гусарских полков, в 1823-м он оставил военную службу и определился в Пробирную Палатку при Министерстве финансов. Учреждение под тем же названием существует в России и поныне (только размещается теперь в Москве, а не в Петербурге) и занимается контролем изделий из драгметаллов и проставлением на них пробы, если таковую есть куда ставить. В 1841 г. Прутков занял открывшуюся вакансию директора Пробирной Палатки и на этом посту дослужился до чина действительного статского советника — 4-го класса по Табели о рангах, что соответствует званию генерал-майора в армии, контр-адмирала во флоте или придворному чину камергера и требует обращения “Ваше превосходительство”. Сам он характеризовал себя так: “Мой ум и несомненные дарования, подкрепляемые беспредельной благонамеренностью, составляли мою протекцию”. За безукоризненную двадцатилетнюю службу был удостоен ордена святого Станислава 1-й степени. По статуту ордена, им награждались те, “кто преуспеянием в христианских добродетелях или отличной ревностью к службе, совершением какого либо подвига на пользу человечества или общества, или края, в котором живёт, или целого Российского государства, обратит на себя особенное внимание”.

Но каковы бы ни были служебные достоинства и успехи Пруткова, они одни не доставили бы ему даже малой доли той славы, какую он приобрёл литературной деятельностью…

#73 апрель 2016Виктор Каган: И дай нам сил

меня учили круглое таскать
и плоское катать с утра до стенки
в столовке принимать как благодать
селёдки под перловкою коленки
тянуть носок и матом петь в строю
броня крепка и бравы ребятушки
равнение держать под мать твою
спать на посту чтоб ушки на макушке
считать до дембеля бессрочные срока
свободу снить с отбоя до подъёма
мотать портянки не бросать бычка
любить кирзы надёжность вместо хрома
ходить на невсамделишнюю рать
точить язык на сухаря точиле
ещё меня учили убивать
но слава богу что не научили

#74 май 2016Анатолий Добрович: Разговоры с художником (опыт прямого обращения к ушедшему)

В конце 60-х я пописывал в «Знание — сила», бывал в редакции. Вдруг главный художник журнала, Юрий Нолев-Соболев, хочет со мной познакомиться — не из-за моих же писаний? Знакомимся; любезен, человек из элиты, особенный; изъясняется на литературном языке; зорко следит за реакцией: схватываю ли иронию и самоиронию на втором плане? Удовлетворен: схватываю. Светское фехтование фразами отбрасывается. Страдание обнажается.

…Незадолго до этого твоя жена, Юра, покончила с собой, и ты искал разговора с психиатром. Понять случившееся. Тут у кого угодно возникла бы депрессия с более чем объяснимым чувством вины. Мы проговорили часов шесть, я требовал подробностей о покойной. И получил их. У нее были отчетливые признаки хронического психоза, внезапно сменившегося острым приступом. Сидели у тебя в квартире, что-то пили в ароматном дыму твоей трубки. Я пытался убедить тебя в том, что даже самое неблагополучное супружество не может стать причиной психоза.

— А невроза?

— Разумеется. Но это не было неврозом.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

Различие между неврозом и психозом и тогда, и потом оставалось для тебя нечетким — впрочем, как и для миллионов людей по сию пору. Еще бы: ты тяготел к индивидуальной психологии, к психоанализу — к концепциям, для которых это различие непринципиально. Советская психология, сводящая понятие личности к социальным функциям, была для тебя нелепостью, и ты смолоду вчитался во Фрейда и Юнга. В ту пору труды этих «реакционных» авторов находились в спецхране Ленинки. Чтобы получить их, требовалось особое разрешение — я знал это по собственному опыту. Для тебя доступ к книгам едва ли был проблемой (журналист); к тому же, ты свободно читаешь по-немецки, так что мог раздобыть желаемое у букинистов, в оригинале. Как бы то ни было, мы говорили на равных. В холодных, острых глазах человека из элиты появились слезы, а в аристократической речи пробился нормальный московский мат — этот целомудренный способ выражения сильного чувства.

#75 июнь 2016Бахыт Кенжеев: Двенадцать элегий

Веришь ли, снова сквозь полупрозрачные облака
рассиялось бельмо луны ртутным светом, Господне око.
Жизнь ли сужается, как замерзающая река,
и становится твердью заснеженной, одинокой?

Или же кругозор налима, по глупости вмёрзшего в лед,
сжимается? Или ревниво рыбак проверяет снасти
для подлёдного лова? На автопилоте крейсирует ночной самолет.
В старости, говорят, утихают страсти:

лакомишься карамазовским коньячком со льдом,
переживаешь, что нет писем от взрослого сына.
Прибывает житейская мудрость, обустраивается дом,
подрастает высаженная осина.

Помнишь, был такой пожилой персонаж из отдаленной земли
Уц? Неудачник, зато непременный участник очных
ставок с Богом. Выздоровел от проказы. Перестал валяться в пыли.
Обзавелся новой семьей и т. д. — смотри известный первоисточник.

#76 июль 2016Евгений Беркович: Альберт Эйнштейн без определенного местожительства (2, 3, 4, 5, 6)

Корабль из Америки, на котором Эйнштейны прибыли в Европу, бросил якорь в Антверпене 28 марта 1933 года. Отказавшись от первоначальных планов вернуться в Швейцарию, где жила Милева с сыновьями, Альберт собирался остаться в Бельгии на длительный срок, поэтому он не принял предложения бельгийских друзей погостить у них и снял скромную виллу «Савойярд» («Савойский двор») в курортном местечке Ле-Кок-сур-мер недалеко от города Остенде (Ostende). Вилла напоминала его летний домик в местечке Капут под Берлином и располагалась в живописных дюнах — прекрасное место для долгих прогулок и размышлений.

Альберт Эйнштейн на своей яхте

В первых числах апреля стало известно, что банковские счета Эйнштейнов в Берлине конфискованы. Потеря тридцати тысяч марок не очень опечалила ученого, он оказался на удивление предусмотрительным, словно предвидел такое развитие событий. От финансовой помощи голландских коллег он отказался, так как все свои доходы вне Германии переводил на счета в Лейдене и в Нью-Йорке и особых материальных трудностей не испытывал. Всем, близко знавшим Эйнштейна, было хорошо известно, как мало его заботят бытовые неурядицы.

Экономная супруга ученого Эльза убеждала мужа выступить с протестом и привлечь мировое внимание к бесчинствам гитлеровских властей, чтобы добиться хотя бы какой-то материальной компенсации, но физик решительно отказался — он не хотел свое мировое влияние использовать для решения личных неурядиц.

Относившийся ко многим житейским проблемам с юмором, Альберт нашел и здесь повод пошутить: «В Берлине у меня оставалась яхта и подруги. Гитлер забрал только первую, что для последних явно оскорбительно».

Между тем жизнь в Ле-Кок-сур-мер постепенно налаживалась. Из Берлина приехали верная секретарша Эйнштейна Хелен Дукас (Helen Dukas) и Вальтер Майер (Walther Mayer, 1887-1948), помогавший Альберту в сложных расчетах. Дочери Эльзы Марго и ее мужу Дмитрию Марьянову удалось в начале апреля выбраться из Берлина в Париж, так что обыск на квартире Эйнштейна на Хаберландштрассе (Haberlandstraße) в поисках Марьянова окончился для нацистов безрезультатно. В Берлине оставалась Ильза, вторая дочь Эльзы, и ее муж Рудольф Кайзер (Rudolf Kayser), пытавшиеся спасти от нацистов бумаги Эйнштейна, его библиотеку и, по возможности, другие важные для ученого вещи.

В конце мая 1933 года отряд СА снова совершил набег на квартиру Эйнштейна, забрав оттуда картины, ковры и все более или менее ценные предметы. К счастью, бумаги их не интересовали, и архив ученого с помощью французского посла Андрэ Франсуа-Понсе (André François-Poncet, 1887-1978) удалось дипломатической почтой переправить во Францию, а оттуда кораблем в Америку…

#77 август 2016Виталий Шрайбер: Глобальное потепление: история в лицах и фактах (2, 3, 4, 5, 6)

Ни одна климатическая или экологическая теория, не вызывала в последние годы столь повышенного общественного интереса, столько дискуссий и разногласий, сколько концепция так называемого “глобального потепления” (global warming — GW) или, более точно, концепция повышения средней температуры поверхности Земли из-за антропогенной эмиссии парниковых газов, в первую очередь углекислого газа. С одной стороны, ряд лет уже действуют международные соглашения о снижении эмиссии двуокиси углерода, в частности, Киотский протокол, ратифицированный подавляющим большинством стран; с другой — сохраняются сомнения в целесообразности борьбы с этой эмиссией и продолжают появляться довольно многочисленные публикации в средствах массовой информации и на Интернет-сайтах, где утверждается, что повышение содержания углекислого газа в атмосфере практически не оказывает влияния на климат. В полемике сторонников и противников концепции антропогенного потепления чисто научные вопросы все чаще отступают на второй план, а на первый выдвигаются политические, экономические и даже моральные аспекты. Страсти накаляются до такой степени, что время от времени то одна, то другая сторона аппелируют к властям предержащим или грозят оппонентам судебным преследованием.

Признаюсь, что я — не климатолог, не эколог и профессионально проблемой влияния человеческой деятельности на климат никогда раньше не занимался. Я и не журналист, набивший руку в освещении сенсационных и скандальных ситуаций. Стараясь составить свое собственное мнение, я потратил немало времени, изучая публикации по проблеме GW. Однако несмотря на неплохое образование и приличный стаж работы в науке, а может быть именно поэтому, я не смог придти к твердому и окончательному мнению о том, кто прав, а кто неправ в споре сторонников и противников концепции GW и, если неправ, то в чем именно и насколько. Поэтому данная публикация не является попыткой убедить кого-то в том, что глобальное потепление действительно имеет место и вызвано человеческой деятельностью, или, наоборот, в том, что все это выдумки…

#78 сентябрь 2016Борис Тененбаум: Третий брак мадонны Лукреции

Уж какие чувства испытал герцог Феррары, Эрколе д’Эсте, когда узнал, что в качестве жениха Лукреции Борджиа Святой Отец хотел бы видеть его старшего сына, Альфонсо д’Эсте, сказать трудно.

По-видимому, он встретил эту идею без восторга, потому что поначалу стал делать все возможное, чтобы такого брака избежать.

Некий тактический союз с семейством Борджиа был бы приемлем, и даже желателен в качестве защиты от французов, союзников папского дома.

Но Альфонсо был не просто сыном Эрколе д’Эсте — он был его старшим сыном и наследником.

Иметь в качестве невестки и матери своих будущих внуков даму, уже дважды побывавшую замужем, расставшуюся со своим первым мужем в результате скандального развода, а со вторым — в результате того, что его удушили в собственной постели по приказу его шурина, Чезаре Борджиа — нет, это не выглядело привлекательной перспективой.

В конце концов — да кто они такие, эти Борджиа?..

#79 октябрь 2016Марк Иоффе: Кафедра в городе Энн (Энн Арбор): воспоминания об ушедшей эпохе (2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9)

Осенью 1983 года я с молодой женой Соней прибыл в Энн Арбор, штат Мичиган, чтобы начать учебу в аспирантуре Факультета Славянских Языков и Литератур при Мичиганском Университете.

Я сам себе не мог поверить, что буду учиться на этом прославленном факультете. В те годы в мире Американской славистики, да и вообще в мире славистики, пожалуй не было кафедры более известной.

Были, конечно, замечательные кафедры славистики и в Бэркли, и в Йеле, и в Гарварде, но Мичиган имел репутацию легендарную, почти культовую.

Это было связано прежде всего с Профферами и издательством Ардис, которое находилось в Энн Арборе.

Карл Проффер и его жена Элендея создали это легендарное издательство в начале 70-х годов, и их целью было вернуть России ее потерянную литературу, издавая забытое и запрещенное. Так, они переиздали литературу Серебряного века, выпускали неиздаваемых в Советском Союзе российских и эмигрантских авторов: Сашу Соколова, Василия Аксенова, Андрея Битова, Эдуарда Лимонова, Алексея Цветкова, Бахыта Кинжеева, Юза Алешковского, Сергея Довлатова и многих других…

#80 ноябрь 2016Владимир Янкелевич: Опыт фотографирования без должной подготовки

В «Книге фактов» ЦРУ много интересного, можно делать различные «фотографии», выбор которых зависит от интересов автора. Мне, израильтянину, показалась интересной попытка сделать пусть не фотографию, а некоторое изображение «истории с демографией» различных стран.

Тема важная. Так, например, реформы администраций Анвара Садата, а затем Мубарака подняли жизненный уровень египтян, они стали лучше питаться, дольше жить. Реакция не замедлила сказаться — численность населения очень быстро возросла с 20 млн. до 80, что, в конечно счете, смело режим Мубарака и привело к власти «Братьев Мусульман».

В Израиле сюжет иной. Здесь постоянным лейтмотивом звучит история об арабской демографической бомбе. Надо бы увидеть ее, хотя бы на «фотографии».

«Книга фактов» дает определенную возможность вглядеться в ситуацию. Если «фотография» окажется неясной, нечеткой и вызовет критику, но побудит интерес к теме, то можно будет считать задачу выполненной.

Итак:

На 1 июля 2015 года население мира насчитывало 7,3 миллиарда человек. Это втрое больше, чем в середине прошлого века. К концу XXI века с вероятностью 95% население удвоится еще раз и возрастет до 13,3 миллиарда человек…

#81 ноябрь 2016Борис Дынин: Странствование Льва Шестова в поисках Бога

Говорить о Шестове, значит, говорить о литературе, философии, науке, истории, но, прежде всего, о Боге и вере или, иными словами, о коммуникабельности, сообщаемости экзистенциально значимых истин. Его главной заботой было разоблачение власти над человеком и Богом вечных истин, этих химер, рожденных разумом и моралью. Иным читателям он кажется монотонным мыслителем. Но в вопросах о свободе и спасении «сколько ни повторять, все мало», по любимому выражению самого Льва Исааковича.

Книга Шестова «На весах Иова» имеет подзаголовок: «Странствования по душам». Странный метод философствования — разговор с душами умерших! Шестов — религиозный философ. Однако он не присоединился к определенному вероисповеданию и всегда помнил о грехе философии: «Чтобы добиться желаемого, — писал он, — [философ] свой собственный разум, свое понятие о добре, нисколько не колеблясь, ставит на место Бога. И это называют религиозной философией». («Умозрение и Апокалипсис») Шестов ничего не приписывает Богу, но только всматривается в души тех, кто пытается преодолеть первородный грех, заключенный для него в признании власти казуальных и моральных законов непреложной истиной бытия, властью над самим Богом.

Человек ослушался Бога ради познания, сулившего свободу, но, говорит Шестов: «Познание убило человеческую свободу» (“Мартин Бубер”), побудив людей признать власть всеобщих и вечных истин, божественных в своей автономии. Однако они сами не есть личности. Признать их автономность и тем самым наделить их властью есть первородный грех — грех добровольного рабства, грех отказа от свободной воли, грех отказа от надежды на будущее, в котором ужасы бывшего не повторятся. Это грех сведения свободы к познанной необходимости — грех, столь часто усугублявшийся философией и культом науки с ее печатью аподектичности. Подчеркну, для Шестова это не ошибка, это грех!..

#82 январь 2017Елена Кушнерова: Песни странствующего подмастерья

После описания нескольких эпизодов из своей богатой конкурсной эпопеи, я решила наконец рассказать о моей не менее богатой концертной деятельности в стране происхождения.

Даже не знаю, с чего начать. Наверное, с того, как я боролась за право на эту самую концертную жизнь.

Так как лауреатом толком я стать так и не смогла, то соваться в Московскую филармонию — главную концертную организацию в Москве, показалось мне делом вполне бессмысленным. Кроме того, без блата туда было и с лауреатством не попасть. Решила опуститься на этаж пониже и попытать счастья в Москонцерте.

Я уже писала в моих воспоминаниях о Военфаке при Московской консерватории, как, заручившись поддержкой Тихона Николаевича Хренникова, пошла подавать туда документы. За давностью лет не помню, что мне там сказали, но вот то, что меня не приняли с распростёртыми объятиями — это точно. Впрочем, когда и кого принимали в Советском Союзе с распростёртыми объятиями? После многочисленных и безуспешных попыток дозвониться и добиться хоть какого-то ответа, пришлось опять обращаться к Хренникову.

— Так я же написал рекомендацию! Почему они не реагируют? — разбушевался Тихон…

#83 февраль 2017Владимир Порудоминский: Старик на обочине

Старик сидел на земле, опустив ноги в придорожную канаву, налитую водой после ночного дождя. Вокруг раскинулась побуревшая от долгого зноя степь, полоса дороги рассекала ее надвое. Направо поглядеть или налево, дорога тянулась куда-то до горизонта, и еще дальше,

Давно уже (годов он не считал) старик шел и шел по дороге, как она вела его, не обременяя себя раздумьем, где он есть и куда идет. И всюду на бесконечном пути его встречала война. Поля были истоптаны сапогами, искалечены колесами, деревья и кустарник обглоданы пулями, осколками снарядов.

Солнце припекало, старик чувствовал его плечами сквозь ветхий полушубок, но всё никак не мог унять озноб. Холщевые штаны его были мокры, от дождя или от недержания, и земля под ним была сырая, с ночи.

Ноги у старика болели. На левой и вовсе багровела открытая рана.

Старик огляделся. Место хорошее. Только и есть вокруг земля и небо. Если здесь зароют, будет лежать на приволье.

Вдали на дороге показались трое верхами. Старик, сощурясь, высматривал: что за люди. На своем веку он перевидал и обдумал несметное множество разных людей, но пристальное любопытство по-прежнему неугасимо влекло его к ним…

#84 март 2017Григорий Быстрицкий: За кулисами

Обычно на концерты их сопровождают профессионалы. Сегодня по ряду причин скрипачку пришлось везти мне.

Подъезжаем к театру. Он расположен в центре Москвы. Сцена, акустика, зал мест на 500, освещение, расположение кресел, уют и общая обстановка делают этот театр удобным для восприятия живой музыки, оркестра и солистов.

Служебный вход, строгая пропускная система. За два часа перед концертом назначен последний прогон с оркестром.

Нас уже встречают, проводят по длинным коридорам в гримерную с табличкой «Солист, имя…, (скрипка)». Маленькая гримерная, с софой, двумя креслами, столиком трюмо с лампочками, дальше дверь в туалет с душевой кабиной.

Солистка быстро снимает верхнюю одежду, достает скрипку. Тут же входит костюмер и вывешивает привезенное концертное платье на специальную подставку-вешалку. Следом заходит официантка с подносом закусок, чаем и кофе.

Солистка кивает ей на столик, берет скрипку и мы с сопровождающей дамой идем по коридорам.

#85 апрель 2017Сергей Левин: Золотые годы

— Эй, мужуки, мысса на пендик! — громко вылетело из висящей на стене пластмассовой коробочки.

Сидевшие за столиком в ординаторской вздрогнули, у кого-то немножко пролился чай на колени. Сидевший ближе всех к аппарату старший в команде дежурных хирургов долговязый Валерий вытянул руку, достал до заветной кнопочки и, стараясь сохранить спокойствие, тихо ответил:

— Мы слышим, Парфенна, что ж ты так орешь, дорогая, уже идем.

Не помню, как называли тогда это чудо техники. Сейчас называется «интерком» или на входе в каждый дом — «домофон». Почему-то в старой и дряблой городской больнице с обшарпанными стенами, вонючими коридорами и лестницами решили в первую очередь установить такую связь между ординаторской и операционной.

Да, следует немножко перевести тот клич Парфенны: она сообщила, что пора уже хирургам появиться и начать мыться на операцию. И это вовсе не означало, что в команде сегодня одни лишь мужчины. У нас и женщины работали, порой дежурная команда могла быть сплошь представлена прекрасным полом. Но Парфенна свой клич не редактировала. То ли она таким образом высказывала несогласие с выбором тяжелой для женщины специальности, то ли просто кричала по привычке одно и то же. Последнее — более вероятно.

Парфенна работала санитаркой в операционной, только на дежурствах, вечерами и ночами. Утром исчезала, и ее не видели. Определить возраст затруднительно, может быть, и сама она его не знала…

#86 май 2017Леонид Гиршович: Четвертый Рим

Он сидел на скамейке и чертил что-то перед собой, как Иисус или Архимед. Как на совещании покрывают листок бумаги каким-нибудь орнаментом. Но Борис Васильевич совещается исключительно сам с собой. Вечное перо в нагрудном кармане напоминает, что писатель — это навсегда. Сорок лет назад Борис Васильевич дебютировал вещью, созвучной эпохе: «Боги Олимпа на стороне рабочего класса». Его имя — Юдин — обратило на себя внимание. В годы великого революционного перегиба, пока еще не сложились стереотипы, возможно все. Читаем: «— Товарищ Ирида, — повелел Ленин связной, сведя грозным параграфом брови, — лети к сыну моему и повели вступить в битву с белотроянцами, — а сам под видом Зевса явился к Гере: — Кто поднял мятеж в стане чехов? Кто подучил сатира Марсия разобрать железнодорожное полотно на пути следования бронепоезда «Пролетарская Сила»? Берегись, не посмотрю, что ты богиня, высеку и еще козопаса Сидора призову в помощь, пусть красным знаменем колышется твоя белая задница». В конце повести царя, царицу и трех их дочерей боги превращают в жаб.

Юдин был объявлен Кальчинским «ярким представителем рабочей молодежи, впитавшим в себя элементы мирового фольклора». Ободренный кормчими нового культурного курса, еще не вполне наметившегося, он выступал в клубах с чтениями. Затем попадает на Пролетарские курсы писателей (знаменитый Пролеткурпис, где Кальчинский читал теорию прозы), живет в общежитии, в комнате с еще шестью писателями. Не стесняясь их присутствием, сладострастно сопя, читает и перечитывает он свою книжку, а те мрачно смотрят «со своих нар». Но скоро способ воспевать вождей изменился до привычного. Повесть Бориса Юдина «Боги Олимпа на стороне рабочего класса» признана ошибочной и вредной. Красная мифология с летающим по небу Лениным поспешно изымалась из библиотек и шла «под нож». Вчерашний подросток, начитавшийся Куна и Шваба, Юдин сдал, как сдают кровь, все авторские экземпляры, не удалось утаить ни одного…

#87 июнь 2017Леопольд Эпштейн: Симфония си бемоль мажор

Мой отец добровольцем на фронт не ушёл.
Отсиделся. Работал электромонтёром
И учился — в том самом Ташкенте, в котором,
Если верить молве, было всё хорошо.
В младших классах меня, как назойливый зуд,
Изводило желанье придумывать сказки,
В них лишал я отца его главной отмазки:
Зренье — минус четырнадцать (в лучшем глазу).
Там взрывал он десятками танки, сбивал
Самолёты, пускал под откос эшелоны.
В младших классах мой разум кипел, воспалённый.
Как закончилось это? Не помню. Провал.
Героических выдумок мелкая гнусь…
Как давила на чувства начальная школа!
За отца я давно не стыжусь, но не скоро
Я поверю, что сам за себя не стыжусь.

#88 июль 2017Марина Ясинская: Заверши меня. Рассказы

Утро для Митяя Матвеича началось как обычно. Проснулся спозаранку, глянул за окно — там солнышко. Вышел на крыльцо, потянулся сладко, на ступеньку присел. Прищурился, по сторонам глянул — на огороды, лебедой поросшие, на сады колхозные, все в вишневом цвете. Хорошо! Пойти, что ли, на поля посмотреть — начали уже копать или нет? Ему все одно, а смотреть, как другие работают, всегда приятно.

Плеснул Матвеич себе на лицо водицей из кадки, утерся рукавом. Встал, за калитку вышел. Поглядел, как она на петле одной висит, головой покачал. Починять надо, да…

Солнышко майское, теплое, резво в небо поднимается. Травушка зеленеет. Лето скоро. Благодать!

На сельской улице тихо, ни души — все при деле. А то! Работы тут хватает. И оттого, что колхоз уж и не колхоз вовсе, а сельскохозяйственный кооператив, забот меньше не стало.

Шел себе дед Митяй вдоль по околице, пыль сапогами стоптанными загребал, головой крутил. Вдруг глядь — прямо напротив сельпо, на пятачке, где который год лужа не просыхала, свиньям да местной ребятне на радость — дыра в земле.

«Колодец, что ль, копают?» — почесал затылок Матвеич. «Да что ж они, бестолочи, прям посередь дороги! Места другого не нашли?»

Подошел осторожно к краю дыры, походил вокруг, примерился. Глянул вглубь — да и аж присел от изумления, тощим задом прямо в грязь. Самое интересное, ведь и не пил вчера! Ну, то есть, не больше, чем обычно…

#89 август 2017Артур Штильман: «Экспромт» М. А. Балакирева

В сентябре 1951-го года вышло из печати музыкальное приложение к журналу «Советская музыка». В нём обычно печатались популярные песни или небольшие новые пьесы для скрипки, фортепиано, или вокала. То, памятное издание содержало две важные вещи: Песню Казьмина и Захарова с невероятным, даже по тем временам текстом, и пьесу, как указывалось — «недавно найденную и до той поры неизвестную» композитора М. А. Балакирева для скрипки и фортепиано под названием «Экспромт». Это была незамысловатая салонная, короткая пьеса, написанная в простой трёхчастной форме. Там было примечание: «редакция скрипичной партии Михаила Гольдштейна». Михаил Гольдштейн был известным в Москве музыкантом…

Песня Казьмина и Захарова содержала незабываемый стихотворный текст:

«Ветерочек тихо веет,
Свежий воздушек несёт,
На родимую сторонку,
Где наш вождь родной живёт.
Он живёт в дому Кремлёвском,
У него мечта одна
Чтоб жила ещё счастливей
Наша вольная страна».

Потрясающий текст! Что ни слово, то золото! Даже по тем временам, это было не таким уж частым явлением. Скоро эта тетрадочка стала библиографической редкостью. Все скрипачи, даже известные концертанты, бросились разучивать «новую пьесу «Балакирева»! Студенты Консерватории тоже не отставали — в известной мере это стало каким-то мерилом «благонадёжности»…

#90 сентябрь 2017Леонид Шейнин: Отмена крепостного права в России

К моменту отмены крепостного права в России числилось около 20 млн. душ помещичьих крестьян и примерно столько же — государственных крестьян разных категорий. Считается, что владельческие крестьяне были закреплены за помещиками и вотчинниками Соборным уложением царя Алексея Михайловича 1649 года.

Многие историки полагают, что первым актом на пути закрепощения крестьян был Судебник 1497 г. великого князя Ивана III. Судебник установил право крестьян переходить «из села в село» только в течение двух недель в году на Юрьев день осенний. Согласно статье «О христианском отказе» переходящее лицо платило «пожилое» за двор тому, «за ким» христианин поживёт. «Дворы пожилые платят в полях за двор рубль, а в лесах полтина». Плата зависела также от длительности проживания. После проживания в течение 4 лет уходящий платил «весь двор».

Уплата пожилого означала, что уходившие лица жили НЕ в своих домах и дворах, они не были похожи на тех домохозяев, которых историки привыкли считать за крестьян. Ни о каких «потерпевших» — помещиках, вотчинниках, монастырях, управителях дворцовыми сёлами и волостями, терявших рабочую силу, Судебник не упоминает. Нет упоминания и о (чёрных) волостях, терявших налогоплательщиков. Поэтому есть основание думать, что историки, видящие в мигрантах ХУ века таких же крестьян, что и крестьян ХVIII века, явно модернизируют Судебник. Исследователей сбивает с толку близкое звучание и написание слов христиане и крестьяне — хотя ниоткуда не следует, что с веками эти слова, если они обозначали разные категории людей, не меняли своего содержания…

#91 октябрь 2017Борис Родоман: Становление и распад российских государственных образований: цивилизации и ландшафт Северной Евразии

На территории Северной Евразии вот уже более половины тысячелетия существует некоторое огромное по площади государство, название которого то и дело меняется, а само государство периодически как бы распадается, исчезает, но снова восстанавливается, возрождается, как Феникс из пепла. Задача этой статьи — проверить правомерность некоторых метафор, которыми такого рода процессы описываются, рассмотреть некоторые механизмы формирования гигантской государственной территории, особенности российского культурного ландшафта и всего постсоветского пространства, высказаться о причинах распада СССР и коснуться некоторых евразийских проектов…

По степени вытянутости Россия уступает только Чили и Норвегии. Эти страны вытянулись между берегом и горным хребтом, а Россия — вдоль двух странообразующих природных зон. Лесостепь стала осью основного массива расселения, по форме и положению похожего на ареалы распространения дуба, клёна и липы. Под сенью этих широколиственных деревьев, прежде имевших большое хозяйственное значение, а в наши дни редких и почти забытых, прошла молодость русского этноса, ныне живущего среди берёз и осин, елей, сосен и лиственниц. Зона тайги в целом представляет собой более колониальное пространство, с присвоением, надолго и безнадёжно опередившим освоение.

Россия вытянулась с запада на восток в погоне за соболем. Представители коренных народов Европейского Севера, карелы из Великого Новгорода и коми-зыряне из Великого Устюга, продвигаясь вдоль своей родной зоны тайги, присоединили к будущей империи Северо-Восточную Европу и Северную Азию…

#92 ноябрь 2017Владимир Резник: Жареная рыбка

Кладбище находилось на высоком западном берегу реки. Начали хоронить там давно, лет сто пятьдесят назад. Городок был небольшой, но войны и голод исправно поставляли кладбищу обитателей, и оно быстро разрослось. Расширяли его в стороны, не к воде, но за эти годы река неторопливо подмыла берег и подобралась почти к самой ограде. Поначалу кладбище было православным, затем неподалёку от него образовалось еврейское. За долгие годы оба раздались вширь, а потом и встретились и теперь стояли вплотную, разделённые невысокой и теперь уже двойной оградой.

Рыбалка была лучше на противоположной, на пологой стороне реки, но и на этой, если спуститься по извилистой тропинке мимо выпирающих из обрывистого склона корней на узкую песчаную полоску у самой воды, можно было при сноровке и небольшом везении наловить за вечер ведёрко окуней и плотвы, а, если совсем повезёт, то на правильную блесну вытащить и щуку, а на наживку из мелкого пескаря — судака.

Про рыбалку в здешних местах Матвей знал всё. Прожив в Городке почти безвыездно от рождения до ухода в армию, он исходил всю округу, знал тут каждый куст и каждую корягу в затоне, под которой мог прятаться ленивый карась или небольшой, но уже зажиревший сомик. Правда, в последний раз рыбачил он тут лет десять назад…

#93 декабрь 2017Фаина Петрова: Ф. М. Достоевский. Портрет на фоне…

Лет 30 назад я прочитала в каком-то журнале поразившую меня информацию о том, что тиражи книг Достоевского порой опережают тиражи Библии. При этом было понятно, что Библии печатаются по заказам бесчисленных христианских организаций всего мира, а о Достоевском никто специально не заботится: значит, интерес вызывает само его творчество.

А несколько позже, лет двадцать назад, нам с мужем, можно сказать, вживую довелось узнать о степени популярности наших великих соотечественников в мире.

Мы возвращались из Сеула в его пригород — городок Самсунга под названием Сувон, где мы тогда жили. Вдруг нас остановил полицейский: оказалось, что мы что-то нарушили. По правилам мы должны были выйти из машины, оплатить штраф в банке и только после этого ехать дальше. Но был поздний вечер, банки были закрыты, как добраться домой без машины, мы не представляли, и полицейский, выслушав наши объяснения, заколебался. “А откуда вы?” — спросил он. Мы ответили, что из России. «А Достоевский, Чайковский! — воскликнул страж порядка. Мы согласно закивали, и он, улыбаясь, сделал жест, позволяющий нам продолжить свой путь.

Закономерный вопрос: все ли стражи порядка в Корее так образованы? Этого я не знаю, но как раз в то время по корейскому телевидению шла экранизация «Братьев Карамазовых». Действие почему-то происходило на Красной площади, около храма Василия Блаженного. Из декораций, кроме величественного фона, была только ажурная металлическая скамейка, на и около которой все и крутилoсь. Был и музыкальный фон — естественно, Чайковский, Четвертая симфония, где звучит обработанная композитором мелодия русской народной песни «Во поле береза стояла», под которую корейская Грушенька, поигрывая полушалком, лихо отплясывала…

#94 январь 2018Марк Копелев: Провинциальный анекдот

Есть события, которые не могут происходить в отдельной благоустроенной квартире, а случаются только на коммунальной кухне. К примеру, для того, чтобы написать в суп соседу, буде такое желание при определенных обстоятельствах возникнет, надо, как минимум, этого соседа иметь. Провинциальный город и есть такая большая коммунальная кухня, где все друг друга знают, где всё про всех известно, где каждый может заглянуть в кастрюлю соседа, где тонкие стены, хорошая слышимость и много, много, много замочных скважин. И СКУКА. Ох, уж эта тяжелая, провинциальная скука! Каких только невероятных историй не являет она на свет. У Гойи есть офорт, который называется — «сон разума рождает чудовищ». Провинция и есть то самое чудище — «обло, огромно, стозевно», которое погружает разум в сон, и из этого сна, из этой тягостной провинциальной летаргии, вдруг неожиданно выпархивают странные, причудливые сюжеты.

— Так что там такое случилось у тебя в Чите? — спросил я Заславского. — До меня доползали какие-то слухи, но очень невнятные…

С Игорем Заславским мы учились в Ленинградском театральном институте на одном курсе. После окончания нас разбросало по разным городам и весям, по разным театрам, но информация о нем до меня, конечно, доходила. О режиссерах так или иначе пишут. Профессия такая. А Гаррик был ярок, талантлив, и вокруг него всегда происходило бурление. О его постановках говорили, писали, хвалили, ругали. А затем, как отрезало. Я подумал, что он выпал из профессии. Такое с нашим братом-режиссером бывает. Советская власть умела создать условия при которых честные и талантливые из профессии уходили. Не у всех хватало гибкости и силы сопротивляться. Потом до меня долетел смутный слух о какой-то альковной истории приключившейся с ним не то в Чите, не то в Омске, но я в это время уже готовился к эмиграции и особенно не вникал. Не до того было.

И вот неожиданно я встречаю Заславского в самом центре Нью-Йорка на Times Square…

#95 февраль 2018Иосиф Рабинович: Королевский транспорт и царские причуды

Погода в январе 1697 года в Лондоне выдалась необычная. Похолодало, но туман рассеялся и выглянуло редкое для этого времени солнце. В его неярких лучах красавица The Transport Royal выглядела особенно привлекательно. Адмирал лорд Перегрин, маркиз Кармартен с родительской любовью оглядывал своё любимое детище. А и было на что взглянуть — изящные обводы, стройные мачты, нет, не даром корабль на английском языке женского рода. И вот теперь её как любимую дочь надо было выдавать замуж. Правда жених конечно знатный — русский царь Пётр. Знатный-то знатный, но со странностями необычными для монарха. Приехал Европу инкогнито, в Голландии, говорят, остановился у корабельного мастера, а официально его царство представляет его свита, в которой, надо признаться, немало европейцев, хотя и невысокого происхождения. Смогут ли поданные русского царя управиться с красавицей. Она конечно великолепна на ходу, но требует твёрдой и умелой руки. Нет, надо решительно предлагать, а может и требовать, чтоб капитаном на The Transport Royal шёл Вильям Рипли, только ему можно доверить капризную красавицу. А пока надо выполнить приказ короля — подготовить к передаче, так чтоб можно было у русских выторговать побольше. Нет, не денег, денег у казны хватает, куда важней торговые преференции, ведь эта варварская Московия — огромный рынок для европейских товаров, особенно учитывая аппетиты царя.

А у царя Петра, впервые попавшего в Европу, подчас разбегались глаза — хотелось всего и сразу, но траты, траты — всё стоило немалых денег. Однако на аглицкий корабль царь зарился давно. Когда стало ясно, что король Вильгельм приглашает Петра посетить Лондон, и не только, царь послал майора Адама Вейде дабы тот прознал всё о королевском корабле. Адам был грамотный и старательный офицер — в отличии от иных петровских приближённых в Англии по кабакам и срамным девкам не шлялся, исправно сполнял царскую волю. Внимательно осмотрел корабль и докладывал письмом государю что он — корабль «делом кажется мне гораздо хорош и снаружи мало не весь вызолочен будет. На том фрегате 20 медных пушек ядром по 6 фунтов, между пушек учинена гребля; мерою, сказывали мне, в киле 75 футов английских. Сему судну парусом бежать из всего королевского каравана примеру нет…»

#96 март 2018Владимир Каганский: Russia et Polonia

Собираюсь в Польшу. Обычны заметки после путешествия. Здесь же еще в предвкушении, до путешествия выскажу то главное, что профессионально и лично знаю/понимаю о Польше. Пишу не для того, чтобы потом поверять свои априорные схемы или видеть ими — чтобы жить в ландшафте в диалоге с идеями. На территории современного государства «Польша» я не был, но немало путешествовал по землям страны, историко-географически куда более широкой, нежели нынешнее государство. Именно в бывшей восточной Польше в 1970-е гг. я сделал одно из первых своих наблюдений культурного ландшафта: в одних местах женщины, что тогда казались пожилыми (50+), ездят на велосипедах — рядом не ездят. Положил на карту, это по разные стороны довоенной границы.

Польша для моего поколения семидесятников. Это те, кто повзрослели в 1970-е годы, и я к нему принадлежу. Можно вспомнить многое — но я буду лишь о том, чем именно была для меня — ученого и несоветского интеллектуала Польша. Конечно, и Солидарность (позже), горечь разделов, сговор 1939 и Катынь, варшавские восстания, Иоанн Павел II. Журналы, книги, фильмы, наука, замечательный «Пшекруй» — были ровесники, что по нему выучились польскому языку. Януш Корчак. И погромы… Девушки искали польскую косметику, польская мода; лакомые (и буквально) польские товары… Кино, хотя я далек от изящных искусств. Книги, наиболее значим был Станислав Лем, человек ярчайшей и очень продуктивной фантазии — «Сумма технологии»! Книги юности опасно перечитывать; недавно рискнул перечитать — мое восхищение только возросло. Как много сбылось в социуме, технике, науке.

Конечно же, я что-то знал про Львовско-Варшавскую школу логики — пандан Венскому кружку. В теории классификации, моей второй главной научной сфере уяснилось, что единственная разработанная математически строго теория собирательных множеств — мереология С. Лесневского (у Кантора — теория разделительных множеств). Помню ковры Серпинского, потом они обернулись фракталами. Праксеология Котарбинского.

Многое… Польша была если не самая близкая -то самая важная, самая европейская страна соцлагеря, главная страна Восточной, советской, к моему стыду Европы. В поколении было много полонофилов. Были и грустноватые анекдоты. Первый. Польша — самый веселый барак в социалистическом концлагере…

#97 апрель 2018Максим Франк-Каменецкий: Беседы об изобразительном искусстве. «Мадонна Альба» и ее автор

Если Пьеро делла Франческа играет в истории живописи ту же роль, что Бах в истории музыки, то Моцартом от живописи безусловно является Рафаэль. Интересно, что Моцарт жил через поколение после Баха, а Рафаэль жил через поколение после Франчески. Только расцвет в области живописи произошел на два с половиной столетия раньше, чем расцвет в области музыки.

«Мадонна Альба» Рафаэля, 1510 г.; Национальная галерея, Вашингтон

Как и имя Моцарта, имя Рафаэля стало нарицательным. В обоих случаях большую роль в «канонизации» сыграло то, что они умерли молодыми. Ведь никто не будет отрицать, что Микеланджело и Леонардо не уступают Рафаэлю как художники, но оба дожили до старости и у них нет того ореола спонтанной гениальности, как у Рафаэля.

Я бы, наверное, не стал большим фанатом Рафаэля, если бы не одна его работа — «Мадонна Альба». Дело в том, что если вы спросите меня, какая моя любимая картина всех времен, я отвечу: «Мадонна Альба».

Почему? Такие вещи невозможно объяснить, но мне кажется, что эта картина представляет собой совершенство, абсолютную вершину того, что мы понимаем под классической живописью. С тех пор в этом жанре никогда не было и уже не будет создано ничего равновеликого. Все в этой картине идеально: и композиция, и цветовая гамма, и сами фигуры. От картины веет торжественностью и грустью, как от великой музыки. Мы видим абсолютно безмятежную сцену необычайной красоты…

#98 май 2018Сергей Баймухаметов: Компания времен застоя

Моей коммунальной комнатке на Старом Арбате посвящено несколько строк поэмы, написанной Лешей Бархатовым. Например: «Не стой поленом на Кривоколенном! Не криви рожу — заходи к Сережу!» Правда, на Старом Арбате нет Кривоколенного переулка (он на Чистых прудах), а я жил в Кривоарбатском. Но он в рифму не укладывался. Поэма называлась «Без пяти двенадцать» и повествовала о похождениях нашей компании в 70-80-е годы после рабочего дня в редакции «Литературной России».

«Литроссия» отмечает в апреле 60-летие. После создания в 1958 году Союза писателей РСФСР вышел первый номер газеты «Литература и жизнь», которая с 1 января 1963 года была преобразована в еженедельник «Литературная Россия».

История ее извилиста, как и история любого литературного издания времен СССР. Разумеется, все они «колебались вместе с линией партии», но в то же время в литературном и общественном плане занимали свои позиции. Крайне «левой» (терминология условна) считалась «Литературная газета», крайне «правым» — журнал «Наш современник». Еженедельник «Литературная Россия» — где-то посередине. При этом все они производственно и финансово как бы входили в одну организацию под названием «Издательство «Литературная газета» -то есть печатались в одной типографии, сотрудники получали деньги в одной бухгалтерии, ходили по одним коридорам знаменитого конструктивистского здания на Цветном бульваре, 30, пили кофе и пиво в одном буфете…

#99 июнь 2018Сергей Эйгенсон: Свобода, добытая в бою и потерянная после боя

В знаменитой повести братьев Стругацких «Трудно быть богом» есть особенно гнетущий эпизод беседы земного разведчика-коммунара Дона Руматы с вожаком крестьянского бунта в Арканаре Аратой Горбатым. Революционер просит землянина встать во главе его Жакерии или хотя бы дать пулемет для истребления феодальной сволочи. А землянин отказывает по хорошо понятным ему (и авторам) — и абсолютно непонятным Арате соображениям.

«Ты еще не знаешь, подумал Румата. Ты еще тешишь себя мыслью, что обречен на поражение только ты сам. Ты еще не знаешь, как безнадежно само твое дело. Ты еще не знаешь, что враг не столько вне твоих солдат, сколько внутри них. Ты еще, может быть, свалишь Орден, и волна крестьянского бунта забросит тебя на Арканарский трон… и восставший народ воздаст тебе все почести, как великому освободителю, и ты будешь добр и мудр — единственный добрый и мудрый человек в твоем королевстве. И по доброте ты станешь раздавать земли своим сподвижникам, а на что сподвижникам земли без крепостных? И завертится колесо в обратную сторону. И хорошо еще будет, если ты успеешь умереть своей смертью и не увидишь появления новых графов и баронов из твоих вчерашних верных бойцов…»

Я это читал в довольно уже далеком 1964 году студентом-второкурсником и, помнится, на этом месте глаз остановился… То, о чем думал Антон — Дон Румата …Насчет возрождения феодальной вертикали. Насколько это обязательно? В дальневосточной истории такие примеры, действительно, найти довольно легко. Есть примеры на арабском Востоке, когда обюрократившихся Омейядов сменяют Аббасиды. Но вот в Европе… что-то не припоминается. Может быть потому, что Европа не знает победоносных крестьянских бунтов…

После поиска по европейской карте все-таки обнаружилась страна, где все происходило в точности в соответствии с рассуждениями Дона Руматы. Это — Украина, где в середине XVII века все панские права и привилегии были «скасованы козацкою шаблею». A в 1783 году императрица Екатерина «прикрепила украинцев к земле», то есть издала указ о контроле и наказаниях за перемещение украинских посполитых без ведома помещиков. Аналогия отмене Юрьева дня при Борисе Годунове. То есть, крепостными-то эти люди были уже давно, но вот стал применяться и к ним жесткий российский закон. Откуда ж взялись помещики и крепостные на украинской земле всего через сто лет после того, как польские паны бежали от сабель Хмельниччины, а своих местных православных панов и осталось-то всего двести штук на всю страну?

Мы будем говорить сейчас, конечно, только о Левобережной, Восточной Украине. Украина по правому берегу Днепра осталась по конечным итогам войны, за вычетом Киева, за Речью Посполитой, и паны туда потихоньку вернулись из коренных польских земель, где они спасались от казацких сабель и мужицких вил.

Кто мог — тот записывался в казаки, благо существовавшие при поляках ограничения числом признанного реестра исчезли. Кто не мог — оставался посполитым, пахал землю на себя и платил налоги на содержание казацкой армии. Левобережье стало страной «без хлопа и без пана».

Хмельниччина очень чисто убрала с освобожденной Украины всю структуру феодализма, фольварки, барщину, оброки и другие крестьянские повинности вместе с каштелянами, войскими, арендаторами, католическими церквями и монастырями, польским и еврейским населением и всем, что было навязано стране властью и силой Речи Посполитой…

#100 июль 2018Игорь Волошин: Малоизвестные эпизоды из истории США

Не слишком продолжительная история Соединенных Штатов Америки богата яркими личностями, великими открытиями и судьбоносными сражениями. Однако были в истории страны и эпизоды, не удостоившиеся широкого внимания. О многих из них знают только любители истории, хотя на мой взгляд они заслуживают лучшей доли, поскольку есть среди них немало и трагических, и комических, но всегда увлекательных, моментов. Некоторыми короткими историями мне хочется с вами поделиться.

Isle Royale. По условиям Парижского мирного договора 1783 года между молодыми Соединенными Штатами и Королевством Великобритания один из участков границы проходит через озеро Супириор (Верхнее). По первоначальному плану граница должна была пересекать озеро примерно по диагонали с северо-востока на юго-запад. Однако, если вы посмотрите на карту, то увидите, что на самом деле граница ломается севернее Isle Royale. Дело в том, что для прокладки границы использовалась, с согласия обеих сторон, карта Митчела, и на ней Isle Royale расположен южнее, ближе к побережью штатов Вискансин и Мичиган. Ошибка была обнаружена уже после того, как договор был заключен, так что менять его было поздно. Однако есть серьезные основания полагать, что Бенджамин Франклин, подписывая договор, уже знал об ошибке и воспользовался ею. А причины присвоить остров очень даже были, поскольку на Isle Royale находятся большие залежи меди…

Послесловие выпускающего редактора

Ну вот, подборка сделана — сто публикаций из ста номеров журнала. Работа, признáюсь, немаленькая. И самым тяжёлым было: выбрать одну публикацию из двух дюжин, представленных в номере. У вас, читатель, такого ограничения нет, читайте в своё удовольствие. И поскольку сто номеров — это не итог, но этап, выпуск журнала «Семь искусств» продолжается, то последними словами этого дайджеста ставим:

прoдoлжeниe cлeдуeт
Print Friendly, PDF & Email

5 комментариев для “«Семь искусств» 2009–2018 — 100 номеров. Часть вторая. Дайджест

  1. Молодцы! Славно поработали. Заодно и с юбилеем вас/нас/всех поздравляю. Приятная цифра, вдохновляет!

  2. Поздравляю редакцию и главного редактора Евгения Берковича с выходом в свет юбилейного номера.
    Так держать! Искренне, Павел Кожевников

  3. Искренние поздравления юбиляру — журналу «7 искусств» и его вдохновителю и главному редактору Евгению Михайловичу!
    На всех днях рождениях звучит традиционное присловье — «До 120 лет!!!» Так уже почти и подошли к этому возрадсту, а ощущение — нет, не детства, но отрочества. Значит — всё ещё впереди!
    Есть «Приют комедиантов», хорошая передача. «7 искусств» — это приют авторов самых разных, приют тёплый и доброжелательный. И, как мне кажется, журнал не только объединяет авторов, но — что самое главное — несёт в себе высокое просветительство.
    Остаётся пожелать новую планку — до следующего юбилея(скажем, этак, скромно — до 300!)

  4. Спасибо составителю, Просмотрел, а где и вник, всё ранее читанное, снова насладился, а где и восхитился.. Снова утвердился в признании талантливости, разносторонности и яркости авторов этого Портала, а его магниту-гл. редактору дважды спасибо и браво. Успеха всем и новых текстов.

  5. январь 2015 — Генрих Тумаринсон: Спасибо, аист
    ————————————————————————-
    Спасибо за память о поэте и замечательном человеке Генрихе Тумаринсоне!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.