Александр Левинтов: Июль 18-го. Продолжение

Loading

Вот, сорок лет, считай, прошло, сколько всего случилось, а табуреткам этим, навесным полкам, холодильнику «ЗИЛ» — сносу нет. Лес на даче километрами сгорел, метро за МКАД ушло, всю страну разворовали, скольких людей поубивали, сколько уехало, а это всё стоит и ничего ему не делается.

Июль 18-го

Заметки

Александр Левинтов

Продолжение. Начало

Московский зодиак

Радиально-кольцевая система Москвы приучила её жителей ориентироваться в городе не по румбам и азимутам, как всех нормальных людей, а по циферблату: Шоссе энтузиастов — это на 3 часа, Дмитровка — на 12, Минка — на 9, Каширка — на 6 часов и так далее. Следующий шаг — переход на знаки Зодиака, определяющие характер и особенно судьбы людей, родившихся и живущих здесь. Разумеется, это касается далеко не всех жителей, среди которых явно преобладают маргиналы или то, что в астрономии называется пошлыми явлениями: пришли, неизвестно откуда, и ушли, неизвестно куда. Про таких даже анекдот есть:

— Мужик, ты откуда будешь?

— Я из горла буду.

Мотающихся по городу, ежедневно в трудовых маятниковых миграциях или кардинально меняющих жилье в городе, пруд пруди, но даже на них, беспородных и по сути бездомных, влияет Московский Зодиак, просто в слабой мере.

И ещё: чем ближе, тем выразительнее действие зодиака на людей — на окраинах города, особенно в Замкадье, все эти астрологические характеристики и влияния слабеют. Наверно, именно поэтому здесь, на окраинах так распространена зодиакальная терпимость и толерантность — люди готовы жениться и выходить замуж Бог знает за какие посторонние для себя знаки.

Рыбы

Начинается этот знак на Петровке — недаром живущие здесь считают себя самыми центровыми. Покровительствуемые Зевсом и Посейдоном (Юпитером и Нептуном), в душе они — отчаянные моряки, пираты, Летучие Голландцы, обожающие шторма и грозовые бури. Живя в коммуналках, они привычны к громким кухонным скандалам, но при этом необычайно дружны. Ось этого знака идёт далее по Каретному ряду: с одной стороны — МУР, Петровка, 38 и шпана типа Володи Высоцкого, с другой — сад Эрмитаж, Москва благородных увеселений. На Новослободскую эта ось выходит в районе станции метро «Новослободская». Однажды я сидел в подвале одного из домов на Краснопролетарской на заседании журнала «Знания — сила». Мы пили красное некреплёное (сухим его назвать было нельзя по полной беспородности пойла), а где-то совсем близко от нас регулярно грохотали поезда метро, потрясавшие мелкой дрожью эти расшатанные стены — мы были во власти Юпитера, готового отдать нас в лапы канализационного Нептуна. За Камер-коллежским валом (он же — Окружная, он же — МЦК) ось удваивается: Дмитровское и Алтуфьевское шоссе: Отрадное, Бибирево, Алтуфьево, Бескудниково, Дегунино («Паскудниково»), Лианозово, платформа Марк, Коровинское шоссе («Проспект Му-му»). Я знавал обитателей этих мест, людей по большей части тихих, даже забитых, очевидно несчастных и неудавшихся. Но здесь и довольно много Растиньяков, мечтающих покорить город и мир — флаг вам в руки, горемычные.

Овен

Овен начинается с Неглинки и Рождественки, с Центральных и Сандуновских бань, с Трубы и Цветного бульвара, уходит по Самотёке в Марьину Рощу, Свиблово и по Чернавке уходит через Медведково в подмосковное Никуда. Живут здесь под эгидой Ареса (Марса) люди с двойным дном: ведущие двойной образ жизни, имеющие двойные нравственные стандарты, экстраверты мехом наружу и интроверты щетиной вовнутрь. Тяжёлые характером, они вполне сносны в отношениях, но знайте — если что, могут и настучать, и пырнуть. Зато с ними хорошо и легко пьётся, до самозабвения. Оставаться ночевать здесь, однако, не рекомендуется: скорей всего пришьют местные лихие люди, что в центре города, что на его окраине.

Телец

Телец начинается с Никольской и с Лубянки — и этим практически всё сказано. Сретенка и Мясницкая — вот две самые торные его дороги. Покровительствуемые Афродитой (Венерой), с кем только не изменявшей своему мужу Аресу, московские коренные Тельцы — жуткие бабники и очень охочи до чужих мужей, взять, например, Юрия Нагибина с Чистых Прудов. Чекистов и журналистов, если их можно различить между собой, здесь полным-полно. Они пластичны — и телом, и совестью, и характером. Их столбовая — проспект Мира, она же Большая Мещанская (отсюда их мелкодушие), переходящий в Ярославское шоссе и далее в Ярославку, а ярославские, известное дело, сплошь половые, целовальники, приказчики, лихачи — плуты, обувалы и ловкачи, умеющие вырезать подошвы из-под стоячих. Бóльшая часть Тельца, слава Богу, не заселена и представляет собой Лосиный Остров. Но мне глубоко симпатичны вороватые и хулиганистые обитатели лихих Сокольников: они верны и преданны в делах и дружбе, а их уголовная романтика лучше всего выражается в любви.

Близнецы

Близнецы стартуют на Ильинке. Пожалуй, эти 30° Московского Круга (это около 9 километров МКАДа) — самые выразительные (а, может, это мне просто так кажется, ведь я родился здесь и провёл бóльшую часть жизни). Было бы странно, если бы нам не покровительствовал бы Гермес (Меркурий): мы предприимчивы, коммуникабельны, любим путешествовать и стремимся не столько знать, сколько понимать. От Ильинки идёт Маросейка, за Покровскими воротами переходящая в Покровку и далее — Земляной Вал, Разгуляй, Лефортово, Благуша, трезубец Щелчок — Первомайка (Малая Стромынка) — шоссе Энтузиастов. Одно смысловое ядро Близнецов — Измайлово, уютнейший угол Москвы, примечательный исторически, но не кипением буден. Другое — Таганка с её Вшивой горкой, слободами мастеровых, монастырями и тюрьмами. Этот радиус начинался когда-то с Хитрова рынка, а теперь начинается с парка Зарядье и изящной высотки на Котельнической набережной, рассаднике чекистов и искусств.

Рак

Рак — подлунный мир. Я бы начинал его с Балчуга, с цыганских костров и кибиток, что вечно торчали на другом от Кремля берегу, мозоля глаза начальству и мороча пьяные московские головы. Староверческая Рогожа — духовный оплот Рака. Рака пятится — и Хованщина была попыткой пойти на попятную, вернуться к Староверию. Туда же и Калитники, чумное староверческое кладбище, и, по другую сторону Третьего Транспортного мощный плацдарм Староверия Рогожское кладбище: вот, где держали русских царей за бороду. От Шоссе Энтузиастов до Волгоградки: Донгауэровка, Перово, Новогиреево, Кусково, Вешняки, Кузьминки — край чудиков и чудил, царство бессоницы и вечного полнолуния.

Лев

И полный контраст лунному Раку — солнечный Лев, идущий от приземистых Кадашей, по тишайшему Замоскворечью: Зацепа, Дубровка, Угрешская, Кожухово, чудовищные Перерва, Южный порт, Курьяново, Люблино, Капотня, несчастное Братеево, Каширка — о замкадном мире лучше не вспоминать. Но есть тут и Коломенское, побратим Измайлова. Если раки — полуношники, то львы спят по 20 часов в сутки. Этот заспанный мир никакая реновация не разбудит. Однако именно здесь процветают самые креативные сны и самые творческие засони, совершенно смиренные перед данной им в ощущения буквально ни за что и ни за чем действительностью.

Дева

Москва — город торговый, коммерческий, купеческий, а потому предприимчивому Гермесу-Меркурию принадлежит два зодиака: Близнецы и Дева. И я отлично его понимаю, потому что сам — Дева, родившийся в Близнецах. От Ордынки, по Люсиновской и Варшавке, которая ни в какую Варшаву, конечно, не ведёт, а, наоборот, начинается в Диком Поле, в Орде, в Хазарском Каганате, татарском Крыму, у печенегов, сарматов, аланов и скифов. Есть тут и уютнейшие Шаболовка-Мытная, есть и великолепная Липецкая, проходящая через Царицыно, но есть в московской Деве и какое-то буйство и даже безумие: Канатчикова дача, Бирюлёво-пассажирское, восточное и западное, где только и снимать такие фильмы, как «Елена». Здесь живут, точнее — борются со всем подряд митингующие, мятущиеся бунтари, здесь, что ни парус — то одинокий и белеет от непрерывного пьянства.

Весы

Когда-то, согласно булгарским былинам, здесь был Калинов мост через речку Смородину (Смердящую). Теперь мост называется Большим Каменным, а речка — Москвой. Отсюда, по Якиманке, переходящей в Ленинский проспект и Киевское шоссе, по примыкающим к Ленинскому Профсоюзной и Комсомольскому-Вернадского (почему-то всё комсомольское в нашей стране попахивает зэками, в лучшем случае, желдорвойсками, впрочем, больше нигде ничего комсомольского, кажется, нет и не было), уходят от Кремля под сенью Афродиты-Венеры Весы. Когда-то, в 30-х годах Иван Шадр даже установил богине здоровенную статую перед входом в ЦПКиО имени Горького, напротив Бабьего городка. Называлась она Девушка С Веслом — этих идолов по стране было практически в каждом городе и пионерлагере сотнями, если не тысячами. Московские Весы очень неуравновешены: то на месте Кикиморова болота поставят нелепо-здоровенный храм, то на его месте — бассейн, то опять храм. А чего стоят такие неуравновешенные верзилы как Дом на набережной и Пётр Церетели? А здание Академии наук над рекой? А здание МГУ на Ленгорах?

И всё-таки Весы очень интеллигентны, недаром, это — самый академический сектор Москвы. Жизнелюбы и оптимисты, Весы привыкли жить комфортно, раздольно, привольно, на продуваемых просторах. Здесь царит дух вольнолюбия и оппозиции.

Скорпион

Как славно начинаться Скорпионам Моховой, крохотной Ленивкой, Остоженкой да Пречистенькой, а кончаться Сколковым, нашим доблестным кладбищем науки. Москва — город с загогулинами и стремлением противостоять продувным магистралям замкнутыми пространствами и дворами: полукруглый дом на Плющихе. Круглый дом в Матвеевском, замкнутый мирок Очаково, Олимпийская Деревня, Кругосветка в Тропарёво… Скорпионы обладают беспощадной рефлексией, особенно по отношении к себе и именно поэтому немного мстительны и завистливы к соседям, хотя — чему тут завидовать? Здесь и попросторней, и побезлюдней, особенно на окраинах. Да и Сколково — отрыжка запоздалой зависти к Силиконовой долине, возникшей случайно, в гараже — а тут столько государственных усилий!

Скорпион таится и прячется под самыми мрачными персонажами: Аресом и Аидом (Марсом и Плутоном), несущими собой и с собой смерть и её жало.

Заканчивается московский Скорпион и Востряковским кладбищем, наполовину еврейским, где в принципе на каждой могиле может быть написано «национальность? — теперь уже нет».

Стрелец

Вы не поверите, но гением места этого знака является Эдуард Стрельцов, которого до сих пор чтит и любит всё Кунцево. А происходит Стрелец с Воздвиженки, с забора Нового Арбата, продолжаясь по прямой линии Кутузовским проспектом, Можайским (Минским) шоссе. Здесь навоздвижено — и Новый Арбат, и Moscow City, стадо сумрачных призраков.

В Стрельце полно воздвиженцев и выдвиженцев, особенно на Кутузовском, недаром же покровителем Стрельца является Зевс (Юпитер). На Кунцевском кладбище целые гектары отданы генералам, представителям самой краткосрочной профессии: 2-3 года после получения звания, новенькая жена — и с копыт.

Здесь начинается московская и российская Via Dolorosa, Скорбный Путь Галёрного Гребца и его подельников, сверхскоростная, усыпанная бриллиантами и баррелями Рублёвка, наследница тайного шоссе к Сталинской даче.

В тени, но не под сенью власти и её самозванных Юпитеров, от Брежнева до нынешнего и даже грядущих, живут вполне изобретательные и мирные простые люди: арбатские мечтатели, романтики не существующей более Собачьей площадки, уютнейшее братство Плющихи, меандры Сетуни, на берегу которой так славно шло когда-то белое «кахетинское» (0.92 руб. за 0.5 л) под кусок свежего пошехонского сыра.

Апофеозом двусмысленности Стрельца, кентавра по своей сути, являются, безусловно, Триумфальная Арка, установленная именно там, где Наполеон вошёл в Москву, и Поклонная гора, превращённая в низинное болото милитаризированного патриотизма.

Козерог

Козерог, ведомый Хроносом (Сатурном), начинается с чопорной Никитской улицы, посольских и аристократических особнячков в Хлебном, Скатертном, etc. и уходит к МКАДу Звенигородским шоссе. Пресня — с банями, революционными беспорядками и шумным Ваганьковским кладбищем, Шепелиха, Щука с её «Алыми парусами» («Купи трёхкомнатную квартиру и получили в подарок бейсболку»), Немного загадочный спортивный комплекс в Крылатском (велотрек, лукодром и гребной канал), деревни художников на островах и полуостровах Москвы-реки, выхлоп Рублёвки из Москвы… Здесь люди живут загадками и сами для себя загадки, упрямые и упёртые, любящие настаивать на своём, вместо того, чтобы настаивать на лимонных корочках. Здесь Время то течёт рекой, то начинает петлять и кружить, а оттого жизнь Козерогов взбалмошна и непредсказуема, главным образом, им самим.

Водолей

Уже более 300 лет Тверская — главная улица Москвы, ведущая в новую и ненавистную столицу. До того это было самое затрапезное и тыловое направление, поскольку Москва как самоназванная и самоназначенная столица Русского Улуса Золотой Орды была развёрнута на Юг, а север составлял острококурирующие центры: Тверь и Новгород.

Парадная Тверская (Тверская 12 — это сегодня Моссовет и московская мэрия, а раньше это был генерал-губернаторский дворец, очевидное присутствие и диктат Санкт-Петербурга и императорской власти) переходит за Белорусским вокзалом в фешенебельный Ленинградский проспект, а на Развилке вправо уходит под патронат Хроноса (Сатурна) Ленинградское шоссе, а налево — под патронат Урана (Целума), бога неба. Оба они — древние доолимпики, сыновья Хаоса, отец и дядя Зевса.

Сам Водолей, капищем которого несомненно является Речной вокзал, присутствует не только каналом Москва-Волга.

Весь этот радиус — дачно-увеселительное направление: Петровский парк с Путевым Дворцом, Ходынское поле (ныне — декорация из неснятых фильмов о звёздных войнах), город-сад художников «Сокол», цыганские рестораны «Яр» и «Стрельня», Ипподром, стадион «Динамо», Тимирязевский парк, Петровское-Стрешнево, Серебряный Бор, Всесвятская Роща.

Водолеи журчат — и весьма креативно, они богаты, респектабельны. Правда, на самой окраине живут жуликоватые и вороватые тушинские, но зато они — классные затейники и верные друзья, беспечные обладатели неверных жён.

* * *

Таков, на мой незатейливый взгляд, Московский Зодиак.

Урбанизм и будущее

Механизм принятия решений

Главного архитектора Москвы спросили:

— Как принимаются решения по мегапроектам?

Сравнительно молодой человек честно и почти не задумываясь ответил:

— Понятно, кто, но непонятно — как.

Это было очень контрастно рассуждениям представителей Амстердама, Вены, Парижа, Хельсинки. Мне же вспомнилось интервью с мэром калифорнийского городка Кармел: я несколько раз обращался к нему «как ваше мнение?», «как по-вашему?» и тому подобные конструкции, на что он через пять минут взорвался:

— Я — мэр и не имею права иметь своё мнение! На это имеют право мои избиратели!

Всему цивилизованному миру уже давно понятно, что право на мнение имеют:

— горожане как градовладельцы,
— избиратели,
— налогоплательщики (население и бизнес),
— градопользователи (например, старики и дети),
— градоохранители (носители и хранители городской культуры, то есть собственно городские стратеги как держатели высших и неизменных ни при каких обстоятельствах ценностей),
— …

Эти мегапозиции неоднородны, многослойны и противоречивы и между собой и внутри себя. Именно поэтому город одновременно и коммуникационный плацдарм различных интересов, и искусство жить вместе.

Принцип партисипативности, очевидный для современной цивилизации, абсолютно неприемлем в наших условиях, а потому:

— народ безмолвствует и не имеет даже на Форуме права на вопросы;

— у города отсутствует стратегия и стратеги (что было, кстати, озвучено) в силу аксиологической растерянности властей, в результате чего Москва всё более превращается в кашу с гвоздями;

— городской университет должен демонстрировать образцы партисипативного управления, быть лидером, чтобы город, наконец, увидел свои не архитектурные или инфраструктурные, а управленческие перспективы.

Будущее

Исследовать уже имеющееся мы вполне умеем, но как исследовать ещё несуществующее, например, будущее? — выход единственный — проблемным образом. Проблема — это окно из будущего в настоящее: нет будущего — нет и проблем. Почему-то все знают будущее и даже уверены в этом, но вот как исхитриться не знать его? Ведь только не зная, можно что-то узнать.

Урбанистический Форум — не самое лучшее место, но вполне удачное время поговорить об альтернативах урбанизму. Почему-то считается необсуждаемым дальнейший рост урбанизации. Согласно Ричарду Флориде, в 1800 году в мире был всего один город-миллионер, Пекин, а в 2050 году появится несколько (не менее пяти) городов с населением свыше 100 миллионов жителей.

Далее идут не утверждения о будущем, а сомнения в нём, базирующиеся, в основном, на исследовании «Общество отдалённого будущего и его требования к образованию» (РАНХиГС, 2012):

— к середине 21 века, как уверяют представители разных направлений. Человечество технически добъётся бессмертия, а к концу века оно станет массовым явлением;

— в результате этого численность населения начнет стремительно падать и остановится на «золотом миллиарде»;

— «золотой миллиард» уже сегодня стремится к дезурбанизации и предпочитает жить подальше — сегодня от толпы гоминидов, завтра — от толпы киборгов;

— Ойкумена резко сожмётся в пределах комфортной зоны: ни одному нормальному бессмертному не придет в голову жить в Петербурге, Анкоридже, Мурманске и Норильске — с одной стороны, в дельте Инда и Ганга — с другой;

— в ходе планетарной дезурбанизации сегодняшние мегаполисы превратятся в призраки, населённые в лучшем случае роботами, хотя и этим ребятам они не нужны: как рабочая единица один робот вполне может заменить миллионы голов и рук рабочего планктона.

Как бы мы ни занимались сегодня саботажем, нам придётся решать проблему нового гуманизма и онтологии человека, который, чем более он одинок, тем более он человек и тем дальше он от насекомообразного человейника; чем более будет загружен его мозг, тем лучше и интенсивней этот мозг будет работать.

Пройдет 2 года — 20 лет и эта тема окажется перед педагогическим сообществом самой важной и актуальной: педагогика нового гуманизма и человека бессмертного, homo immortalis.

P.S. Годовой бюджет Вены в пересчете на 1 человека составляет 3-4 тысячи евро или 200-300 тысяч рублей. В Москве это также 200 тысяч рублей. К сожалению, эту цифру приходится делить на три примерно равные части: одна разворовывается, одна тратится на всякие глупости и дурь, и только одна идёт в дело.

Неологизмы

Ваучеризация — пропагандистская авантюра 1992-1994 года по лишению граждан России прав и долей на бывшую советскую собственность.

Впендюривание — агрессивный маркетинг.

Втюхивание — вкрадчивый маркетинг.

Дебилдинг (debuilding) — перестройка.

Домик для уточки — запредельная скромность роскоши.

Загугливание, яндексация, википедирование — методы написания курсовых и дипломных работ, статей, диссертаций, монографий и научных отчетов.

Класть плитку — высокодоходная monkey job.

Крымнашисты — оболваненное большинство (86%).

Мухарайка — изделие советского производства с непроявленным назначением, применением и использованием.

Нашисты — молодёжная политическая плесень.

Обнулить отношения — развестись.

Озеленение — обмен рублей на доллары.

Осквернить территорию — озеленить, разбить сквер.

Откреститься — внести батюшке недюжинное преподношение.

Приехать нетто, а уехать брутто — напиться до летального исхода (ангольский лидер Аугустино Нетто напился и умер в Москве в конце 1979 года, тело было отправлено на родину героя).

Прихватизировать — стырить в середине 90-х.

Пропиариться — совершить акт политической саморекламы.

Путлерюгенд — милитаризированное поколение от 0 до 20 лет.

Рабинзонада — финансовые приключения и авантюры.

Рашенг, рашланг (ruseng, ruslang) — современный русский язык.

Рерихнутый — активный адепт учений Н.К. Рериха и Е.И. Рерих с признаками глубокого слабоумия.

Рериховатый — активный адепт учений Н. К. Рериха и Е. И. Рерих с признаками кликушества.

Сечинизация пространства — освобождение рынка от конкурентов и нежелательных персонажей.

Сколковатость — вороватость, сворованность.

Скоммуниздить — своровать по-крупному.

Скопипастить (copy & paste) — дополнить свой текст чужим.

Спионерить — своровать по мелочи.

Старик Батурин — народная кличка Лужкова, второго мэра Москвы.

Сударищ — промежуточное обращение между товарищем и сударем, придумано и обнародовано Левинтовым, одобрено Говорухиным и Солженициным, но не прижилось.

Черномырдинка — фирменная водка, продававшаяся исключительно в буфете Госдумы (до лета и после августа 1998 года); кириенковка -то же самое, но без газа (лето 1998 года).

По горизонтали

Пробовал почивать на лаврах — и жёстко, и есть всё время хочется.

Лёжа на боку — пожалуй, самая комфортабельная и удобная поза, но, к сожалению, в ней много не заработаешь.

Длительное, многолетнее употребление инсулина приводит к потере роста и росту веса: скоро я уже не буду знать, я выше лёжа или стоя?

Трудовой коллектив работал дружно, вповалку.

Я долго наблюдал, как таджики кладут тротуарную плитку — они её просто кладут!

Положение, вложение, изложение, наложение, уложение, заложение, приложение, отложение, сложение — в русском языке корень ничего не значит!, всё дело в префиксах.

Надо бы обратиться к психотерапевту: ночью приснилось, что заработал кондиционер, днём почудилось, что дали горячую воду.

Под лежачий камень вода не течёт, а под стоячую статую? А если это надгробный камень, то зачем там вообще вода?

После первого акта борьба за выживание перешла в партер — и верхние ярусы опустели.

Лежим мы как-то на пляже: дождь, штормит, холодрыга, пульку даже не смогли начать — ну, чем мы не Андрей Болконский под Аустерлицем?

Соблюдаю строжайшую диету: ем только то, что нравится и хочется.

Я человек негордый: лучше лежать в гробу, чем стоять с протянутой рукой.

Размышления простофили Симпличио

По мне, лучше жить и умереть сытым под пятой и игом Европы и/или Америки, чем прозябать и сдохнуть голодной смертью, господствуя над ними: пенсионное обеспечение в России надо не сокращать всеми силами и средствами, а наращивать за счёт прекращения гонки вооружений и ведения военных действий и операций по всему свету.

Играя соло на дошираке или роллтоне, в конце концов выиграешь гастрологический набор болезней, соло на Макдональдсе ведет к раннему ожирению, на KFC — потере иммунной системы, на Burger King — к онкологическим приключениям; и только слаженная оркестровка этих и других инструментов (Тако Белл, Jack-in-box и т. п.) приведет нас к гармоничной и целостной онтологии, которую будут изучать во всех медицинских центрах и университетах на кафедрах и факультетах патолого-анатомии.

Моего врача куда-то вызвали, сижу в кабинете один. Изучаю плакат разруба человеческого тела. Даже здоровый атлетичный мужчина вызывает грустные мысли: ну, на холодец, пожалуй, можно что-то набрать; ну, два-три разных супа можно сварить; что-то, совсем немногое, на котлеты; гуляш-азу-бефстроганов — этого, пожалуй, даже многовато; кое-что — цепному Тишке и котам, а всё остальное — бездомным псам, если уцелели от чемпионата мира по футболу. Потом представил разруб собственного тела и окончательно загрустил.

Посмотришь биографии наших знаменитостей (они теперь все представлены в Википедии, правда, очень часто с подлогами и злостными искажениями): сплошной инцест — знаменитости женятся только на знаменитостях и у них рождаются только знаменитости, и так идет уже целый век; к примеру, на внучке или правнучке героя Гражданской Будённого был женат нынешний кремлёвский спикер Песков. Дегенеративные процессы, вызванные инцестом уже лезут наружу — то-то, я смотрю: не могу видеть эти рожи без омерзения и содрогания.

Когда началась моя карьера пенсионера, лекарства составляли около 10% пенсии, а медицинские услуги фактически были бесплатны. Сегодня, спустя всего 13 лет, при том же диагнозе и наборе болезней, я трачу на лекарства более 80% своей пенсии, а на услуги — 200%. И не надо нам никаких преобразований и реформ в этой сфере — всё уже найдено и эффективно, вернейшим способом действует: стоит мне прекратить трудовую деятельность, и я в одночасие сдохну.

Сколько ни пробовал, эта шутка ни разу не прошла — говорить молодой женщине комплимент: «какая у вас очаровательная внучка!» — каждый раз обижаются и резко отвечают: «это — мальчик!»

Начал готовить для друзей и родственников список юбилейных подарков себе на 75-летие — новую кровать, поуже нынешней, новое кресло, новый мобильник-андроид, на 80-летие — листовой дёрн, бордюр с мраморной крошкой, крест из морёного дуба, непременно с крышей-домиком.

В русских народных сказках все наши соседи — страшные и очень плохие люди, скорее, даже не люди, а чудовища, которые вечно на нас нападают, обижают нас и творят нам зло, вплоть до басурман, хотя реальные бесермяне — народ малый, тихий, мирный, интровертный. Плохи все и со всех сторон. Народам Севера мы сами напридумывали советских сказок о себе, о большом, сильном, добром, мудром и справедливом Русском Брате: меня даже в детстве тошнило от этой откровенной лжи. А вот интересно было бы провести филологический анализ фольклора соседей, чтобы по нему написать наш исторический и объективированный портрет. Мы-то для них кто на самом деле?

Во всех приличных европейских языках это явление называется fan (в итальянском — tifoso, тифози, простим им этот выпендрёж), отчего же эти люди у нас называются «болельщики»? Скажи немцам Kranker или англичанам sicker, они подумают что угодно, но только не fan. И хотя внешне наши болельщики немного похожи на их фэнов, как внешне похожи наши политики на их политиков, наши бизнесмены — на их бизнесменов, наши приличные и вежливые люди на их приличных и вежливых, всё это только внешнее сходство, а потому к нашим лучше не подходить, даже нам самим.

Нормальный человек начинает портиться, гнить и умирать снизу, с подошв, что и объяснимо, и рационально, и в конце концов приводит человека к горизонтальному состоянию, в котором он пребывает несравненно дольше, нежели в вертикальном, взять хотя бы кладбищенский период.

Изначально «нелепое» означало и «бессмысленное», и «некрасивое», и «неправильное», теперь остался только первый смысл этого слова: мир нашего языка смирился с эстетическим вакуумом и своей неправильностью, уродливостью. А завтра мы можем опять погрузиться в ересь «верю, потому что нелепо».

Нам телевизор, да продлит Аллах его столетия, наконец-то доказал, что нитрат — друг человека. Так мы теперь арбузы стали покупать и потреблять с начала июля: если сахаром покруче посыпать и дать настояться полчаса — вполне нормально получается.

Говорят, слева от Вселенной, румбов пять на восток, и чуть позже, буквально в получасе от границы, есть дивное местечко, где можно посидеть вдвоём-втроём, а можно даже одному — и за это тебе ничего не будет.

Солнечное затмение наступает от точного попадания боксёрской перчаткой в солнечное сплетение, желательно, в светлое время суток, что обеспечивает своевременную эвакуацию в травпункт или травматологическое отделение. В отличие от солнечного, лунное затмение начинается с прямого удара в подбородок и сотрясения мозга различной тяжести. В обоих случаях переживающий затмение нуждается в уходе с ринга и уходе вообще.

Переправа

— Аля не звонила?

— Нет, а что?

— Да я ей с утра названиваю — и всё без толку.

— Наверно, деньги кончились.

— Я вчера только ей положила две тысячи.

— Позвонит.

— Тебе совершенно наплевать, что делает твоя дочь, что с ней, где она.

— Ей уже почти 18.

— Вот именно — почти.

Семейная ссора вяло продолжалась: Марина всё более накалялась, Игорь пытался её успокоить. После десяти они попытались связаться с одноклассниками Али: ничьих телефонов и адресов они не знали, да и имён, в общем-то, знали с горстку. Компьютер Али оказался не просто пуст — абсолютно пуст, вычищен под ноль.

Позвонили в полицию, там велели ждать трое суток, раньше поиск невозможен. Обзвонили больницы, морги, позвонили даже бабушке в Челябинск — а вдруг? Утром Игорь вместо работы поехал на Пироговку, в морг, на опознание, оттуда в Первую Градскую, куда, оказывается свозят со всех больниц, не имеющих своих моргов.

Марина бросилась в школу.

Там её встретили с недоумением:

— Она, как окончила 9-ый класс, в школе не появлялась ни разу.

— А как же электронный дневник, оценки, вся эта переписка?

С урока вызвали двух подружек Али. Обе были совершенно не в курсе. Но когда одна из девушек вышла из директорского кабинета, другая задержалась:

— Аля дублировала мой дневник, ну, и всю школьную переписку.

— Где же она была полтора года? Ведь она каждое утро — в школу, уроки делала.

— Я не знаю… мне она платила по пять штук в месяц.

— Платила? За что?

— Ну, чтобы иметь доступ… и за молчание.

— Она тебе деньги сама давала?

— Ну, да, сама, с карточки на карточку.

— У неё есть карточка?

На третий день включилась полиция, хорошо простимулированная.

Концы (или начала?) обнаружились в салоне тибетского массажа.

Здесь Аля работала три дня в неделю, аккурат в часы школьных уроков. У неё был свой, аж трёхкомнатный кабинет, включая шикарную ванную комнату, встроенный гардероб, в ещё спальню, кабинет с массажным оборудованием, нечто вроде гостиной-столовой, с баром и холодильником.

Аля работала исключительно по предварительной записи и имела постоянную клиентуру, очень крутую. Салону она отстёгивала штуку баксов за один рабочий день — что оставалось у неё, менеджер не знала. Такая практика была исключением в салоне — условия были продиктованы спонсором Али, впрочем, салон эти условия более, чем устраивали: ни одна другая массажистка близко не подбиралась к такой доходности.

Нашёлся и спонсор, вполне респектабельный бизнесмен и политик, в его действиях не было ничего криминального. Более того, Аля почти сразу отказалась от спонсорства и встреч. Дело становилось всё более сложным и запутанным, главное же — никуда не продвигало к пониманию, где искать Алю. Следователь выяснил клиентуру — не сразу, но выяснилось, что это — верхушка хорошо законспирированной криминальной группировки, настоящая многопрофильная империя с каким-то невероятным оборотом денежных средств, убийств и оружия.

Дело немедленно было передано, точнее, перехвачено, ФСБ, сначала 4-м департаментом экономической безопасности, а вскоре — 9-ым (собственная безопасность), так как эта империя была детищем и структурой, сформированной сразу после неудачного путча 1991 года для аварийного транзита.

Новые разработчики вплотную подошли к экстренной эвакуации агента Герды, переведённой из состава ФСБ как региональной структуры более общей системы в эту систему, точнее, её головной офис где-то в Юго-Восточной Азии.

Родителя сообщили утешительную весть, что дочь жива, в полной безопасности и находится на выполнении миссии, о чём родители и дали подписку о неразглашении, о невыезде и отказе от родительских прав.

* * *

Примерно так создаются в России телесериалы, не имеющие отношения ни к детективному жанру, ни к реальности, но пользующиеся большим спросом в эфире.

Юрий Петрович
(этюд)

Уже давным-давно стемнело, чуть не полночи прошло, а спать не только не хотелось, но и не ложилось даже: часы показывали полдевятого с копейками. Время может стоять, а может, оказывается, ещё и висеть, как самоубийца.

Юрий Петрович сидел на кухне своей однушки: по телевизору, как обычно, ничего интересного, вообще ничего — последние (если б последние!) враки и дикое ржание уже давно надоевшей и опостылевшей молодёжи. Чего смешного может быть ниже пояса?

И не читалось, уже вдоль и поперёк всё прочитанное, том за томом собраний сочинений, и в Интернете — какая-то измелькавшаяся ерунда.

И даже не думалось, а просто тупо сиделось на табуретке с мягким кожезаменительным покрытием, купленной ещё в советское время, в составе кухонного гарнитура, в магазине на Яузе, недалеко от Матросской тишины и Русаковского трампарка. Он три ночи простоял в очереди за этим гарнитуром, спали в трамваях, выпивали, конечно, помаленьку, подружились-залюбились, у кого как. Вот, сорок лет, считай, прошло, сколько всего случилось, а табуреткам этим, навесным полкам, столам, рабочему и обеденному, холодильнику «ЗИЛ» — сносу нет. Лес на даче километрами сгорел, метро за МКАД ушло, всю страну разворовали, скольких людей поубивали, сколько уехало, а это всё стоит и ничего ему не делается, как и книгам, и книжным полкам, и раскладному дивану за 139 рублей, который уже давно не складывается, и креслу, с которого так уютно смотреть телевизор, когда и если показывают что-нибудь путное — так не показывают ведь!

Звонок.

Юрий Петрович прошаркал к двери, мельком в глазок — мало ли? — но рассмотрел только, что двое и что несчастные.

— Дед, это я. А это Таня, моя девушка. Пустишь?

Они были даже не по-домашнему и — босиком.

— Понимаешь, — уже на кухне начал Димон, внук, живёт с родителями в трёшке двумя этажами выше, — мы с Таней только это, ну, понимаешь, ещё ничего не было, ну, честно, не было, а тут предки нагрянули, у них спектакль отменили, злые, как черти, хоть бы позвонили, не могли же у них оба мобильника переклинить. Отец, думал, убьёт нас обоих. Мать туда же, кричит: «у меня не публичный дом!», а какой же это публичный дом, ты на Танюшку-то посмотри, разве она похожа на такую? У тебя чаю или кофе не будет?

«Вообще-то, похожа» — подумал Юрий Петрович, ставя на плиту чайник, из электрических он пить не любил, потому что пару раз забывал налить воду, а когда вспоминал, но было уже поздно.

Он достал растворимый и чай пакетиками, «майский», подумал ещё, и достал вазочку с «коровками» и «батончиками».

— Я позвоню им, пусть хоть одежду вашу принесут, или я сам к ним поднимусь за ней

— Ты их не знаешь, дед: они, если закипели, до утра кипеть будут. Отец уже, небось, второй стакан заглотил, мать за ним, сами себя распаляют.

— И что теперь?

— Можно, мы у тебя перекантуемся до утра, а утром — они на работу, а мы туда, у тебя ведь ключи от нашей квартиры есть?

Юрий Петрович осмотрелся, задумался: сколько раз по молодости в такие же ситуации попадал. И деваться им, вроде бы, некуда: почти нагишом. Всё-таки гада он на груди у себя вырастил, и жена у него — такая же стерва. Будто никогда молодыми не были.

— Чего с вас взять? Оставайтесь. Димон, там на антресольке, слева, должен быть спальник в вещмешке, тёмно-синий, поройся… Оно. Бельё я только вчера поменял, ничего, на нём поспите, не баре. А себе я что-нибудь в гардеробе найду. Чай-кофе ещё будете?.. Только вот что… если вы не против… посмотреть хочу, как вы нынче это делаете, давно у меня ничего такого не было, а хочется… хотя бы посмотреть… я отсюда, из кухни, вы только дверь не закрывайте… если, конечно, вы не против…

Димон с Таней переглянулись.

— Ну, ладно, смотри, дед.

— Только мы без света, ладно?

— Ладно-ладно… может, хотя бы один торшер оставите?

— Оставим.

— Я вам не помешаю, я прям отсюда немного посмотрю — и всё.

Юрий Петрович отодвинул к самому окну обеденный столик, помыл и убрал чашки, вытянул и растянул походный спальник, с трудом надул подушку, но ложиться не стал, припёр собою притолоку.

Молодые уже легли и о чём-то шептались.

— Дед, не маячь, укладывайся — Таня не может, тебя стесняется.

Юрий Петрович аккуратно сложил одёжку на табуретку, задвинутую под столик, и вытянулся в своём спальнике, ногами к дверям.

Торшер они всё-таки выключили, и теперь до него доносились только шорохи, шёпоты, короткие смешки. Потом кто-то всё-таки из них встал, наверно, Димон, и прикрыл тихонько кухонную дверь.

И он уже почти ничего не слышал и уж, конечно, ничего не видел.

Неожиданно явственно он вдруг услышал шёпот Димона:

— Поди, посмотри — спит?

Дверь кухни чуть приоткрылась.

— Спит?

— Нет, он плачет.

Отшельничество

как хорошо, что никого не слышно,
никто не пишет, телефон молчит,
как хорошо, когда мы только дышим,
и нам никто своё не говорит

не оставлять чужих следов напасти,
теперь тебя уже ничто не греет:
чужих невзгод непонятые страсти
и дел ненужных гаснущие тени

и ты один, наедине с собою,
всё значимое свёрнуто внутри,
и ты готов — к братанию и бою,
от утренней до гаснущей зари

настанет день, когда меня не станет
и обнулится одиночество моё,
всё передуманное в Лету разом канет
и даст душе пронзительный полёт

Окончание
Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Александр Левинтов: Июль 18-го. Продолжение

Добавить комментарий для Sava Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.