Виктор Фишман: «Время и мне собирать камни…» Главы из неоконченной биографии. Продолжение

Loading

На каталке меня повезли в операционную. Я не знаю, как выглядит межпланетная космическая станция человек на двадцать, но операционная произвела на меня именно космическое впечатление: масса приборов, экраны, провода и кабели, яркие лампы.

«Время и мне собирать камни…»

Главы из неоконченной биографии

Виктор Фишман

Продолжение. Начало

Виктор ФишманГлава двадцать четвертая
К ВОПРОСУ О СЧАСТЬЕ…

«И если я умру на белом свете, то я умру от счастья, что живу». Я полностью разделяю эту мысль Евгения Евтушенко. Я тоже счастлив, что живу. И благодарен Богу за всё, что со мной происходит. О моем отношении к Богу — чуть позже. А пока продолжу разговор о счастье.

— До каких пор ты будешь носить обручальное кольцо на левой руке? — спросила меня как-то Алла. — Разве я не твоя жена?

Я с ней согласился, и перенёс кольцо на правую руку. Мы несколько раз, то в шутку, то в серьёз, обсуждали вопрос официального оформления наших отношений. И пришли к единодушному выводу, что это нам не нужно ни с какой точки зрения. С материальными проблемами это тоже не связано: ни у неё, ни у меня в Германии нет собственной недвижимости, так что и делить после смерти будет нечего.

Быть счастливым в душе и выглядеть счастливым — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Потому что быть счастливым в душе — это личное, а выглядеть счастливым — это для окружающих. После смерти Люси меня всё время мучает вопрос: приятно ли моим детям видеть меня счастливым? Я до сих пор не нашел на него ответа.

В калейдоскопе дней много разных картинок. Одни пролетают мимо так быстро, что их не успеваешь зафиксировать в памяти, другие остаются в ней надолго. И когда пытаешься рассмотреть эти моменты с оглядкой на прошлое, вдруг осознаешь, что невозможно провести отчетливую границу между прошлым и настоящим, между моей «первой», «второй» и «третьей жизнью», о которых я рассказывал в других главах этой книги.

Вот характерный момент. Мы с Аллой гуляем в парке над Изаром, толкаем перед собой коляску с пятимесячным Рафи, сыном моей внучки Маринки. Река, разбитая на несколько русел, кипит и пенится, в воздухе мириады мелких брызг. Аллея по которой мы идём, вся, по-есенински, «в голубых накрапах». Навстречу нам движутся пожилые немец и немка. Они останавливаются перед нами и, смущенно улыбаясь, говорят:

— На вас так приятно смотреть! Вы образцовая немецкая пара!

Вот уже много лет моё личное счастье заключается в хороших отношениях с Аллой и в моих успехах в журналистике. И тут я перехожу к вопросу об отношении к Всевышнему.

Говорят, не беспокой Бога по мелочам, у него и без этого много забот. Я редко обращаюсь к Всевышнему со своими просьбами. Но жизнь складывается так, что время от времени, без всяких просьб с моей стороны, я ощущаю его заботу. Читающий эти строки скажет: приведенные ниже примеры укладываются в статистическую погрешность, и по теории вероятности могут произойти с любым человеком. Пусть так, но это происходит не с любым человеком, а со мной.

Задумал я однажды написать статью на одну тему (совсем не важно, какую, поэтому не буду здесь её называть). Несколько дней я размышлял, где найти для этой темы интересный фактический материал. Конечно, думал я, лучше всего, чтобы этот материал касался немецкой истории: ведь он будет опубликован в газете «Русская Германия». Но это ещё более осложняло задачу.

И вот однажды еду я в метро. Рядом со мной садится пассажир, вынимает из портфеля свежий номер газеты «Süddeutsche Zeitung», разворачивает её во всю ширину… Я повернул голову, и… О, Боже! Крупными буквами я читаю заголовок огромной статьи как раз на ту тему, о которой думал уже несколько дней. Мне оставалось лишь осведомиться у пассажира, свежий ли этот номер «Süddeutsche Zeitung»?

Государственная награда

В моей журналистской практике часто случается так, что сухие факты, добытые в ходе журналистских изысканий и расследований, неожиданно приобретают новые краски. Почему такое со мной происходит? Кто так заботится обо мне? Вот ещё один пример.

В апреле 2013 года на территории ОАО «140 ремонтный завод» в городе Борисов, под одной из колонн сносимого барака бывшего немецкого госпиталя, была обнаружена бутылка с запиской на немецком языке. В ней два немецких солдата сообщали, что эта колонна была построена ими в «военный 1942 год»; приведены имена и домашние адреса солдат, а на обороте записки стояло лишь одно слово: «Когда» и за ним шесть вопросительных знаков. Об этой находке мне, как корреспонденту газеты «Русская Германия», рассказал Генеральный консул Республики Беларусь в Мюнхене А. Д. Ганевич и попросил найти потомков этих солдат.

С помощью работников немецких архивов я узнал очень много о судьбе этих людей, в том числе, и о том, что один из них погиб в битве при Монте-Кассино. И о том, что он в числе почти 25 000 немецких солдат и офицеров, похоронен там же на огромном кладбище.

Статья была опубликована. 19 декабря 2014 года в помещении Генерального консульства Республики Беларусь внуку одного из немецких солдат была вручена записка, написанная их дедом в оккупированном белорусском городе Борисов и датированная 1942 годом. Этой акцией Республика Беларусь, в которой во время войны погиб едва ли не каждый четвертый житель, продемонстрировала примирение поколений.

Но я испытывал некую неудовлетворенность: я не видел могилу солдата, погибшего в битве при Монте-Кассино; и не мог сообщить внуку, где точно находиться эта могила. Предпринимать же специальную поездку в те места для меня было нереально.

С немецкой туристической фирмой «Leitner», как я уже говорил, мы много путешествуем по Европе. Эта фирма организует поездки на автобусах таким образом, что за неделю можно увидеть массу достопримечательностей. Если ездить, например, на собственном автомобиле, то за то же самое время вряд ли столько увидишь. Во время одного из путешествий по Италии мы с Аллой осмотрели Помпеи и Геркуланеум, посетили острова Капри, я взошел на Везувий. А ещё нам предложили побывать в городе Монте Кассино.

Вы скажете, помог случай? Я так не думаю. Монте-Кассино — старейший монастырь Европы, заложенный основателем ордена бенедиктинцев Бенедиктом Нурсийским. Аббатство расположено на холме, возвышающимся над городком Кассино, в 120 км от Рима. Именно там произошло то самое сражение Второй мировой войны, в котором погиб один из двух разыскиваемых мною немецких солдат. В управлении кладбища мне назвали ряд и номер его могилы. Её фотографию я послал внуку этого солдата. И почувствовал облегчение от полностью законченной работы.

Когда я в подробностях начал рассказывать немецким туристам об этом сражении, один из них, относительно молодой человек, спросил: «Вы сами тоже там воевали?». И с сочувствием посмотрел на меня, как на случайно выжившего в том аду.

Публикация истории с немецкой запиской из белорусского города Борисов была далеко не единственным материалом, посвященным Республике Беларусь. Совершенно неожиданно для меня эти материалы были высоко оценены Генеральным консульством Белоруссии в Мюнхене.

Дело происходило в большом зале еврейской общины в июле 2014 года. Генеральный консул Республики Беларусь Александр Дормидонтович Ганевич вызывал по списку участников Великой отечественной войны, сражавшихся на полях и в лесах Белоруссии, и награждал их юбилейной медалью «70 год вызвалення Рэспублiкi Белфрусь ад нямецка-фашысцкiх захопнiкау». Таких награжденных было человек тридцать. Когда на столе осталась последняя медаль, Генконсул Ганевич сказал:

— В пояснении к награждению этой медалью сказано, что ею могут быть удостоены и те граждане, которые способствуют сохранению памяти о Великой отечественной войне. Именно в этом смысле мы рассматриваем многолетнюю плодотворную работу журналиста Виктора Фишмана…

Я был совершенно ошарашен, так как меня никто не предупреждал, и на этом собрании я оказался совершенно случайно.

Сердце, тебе не хочется покоя?

Вопрос о счастье неуловимым образом связан со здоровьем человека. Не всем дано философски относиться к своему здоровью, и с иронией воспринимать шутку: «Жить вообще вредно, от этого умирают».

Мне два раза делали операции по поводу паховой грыжи. Во второй операции я был виноват сам: не прошло и двух месяцев после первой операции, а я уже сам мыл маму в ванной, вынимал её из ванны, и швы разошлись. Вторую операцию мне делали как раз в день рождения мамы — 3 марта 1998 года. Люся сама готовила маме праздник, собрались мамины немногочисленные друзья и знакомые, а я поздравил её из больницы.

16 лет спустя, опять же в марте 2014 года, я почувствовал, что что-то неладно с моим сердцем: делая покупки или гуляя в парке, уже через двадцать-тридцать шагов я был вынужден останавливаться и отдышаться. Такого со мной никогда не было. Написал это и вспомнил, что точно такими же словами, незадолго до смерти, моя 90-летня мама жаловалась мне на недомогание.

Как бы там ни было, после очередной прогулки, почувствовав себя совсем уж плохо, я пришел домой и с помощью прибора проверил давление и пульс. Давление было повышенное, а пульс колебался между 39 и 40 ударами в минуту. Я позвонил своим знакомым: ныне покойному московскому профессору Льву Ананьевичу Эндеру, чтобы спросить совета.

— Я передаю трубку Тане, она в этом больше понимает, — сразу же ответил мне Лев Ананьевич.

Таня, жена Льва Ананьевича, русская красавица с золотой косой, и в преклонные годы сохранившая привлекательность, работала вместе с ним анестезиологом.

— Если бы у кого-нибудь в моей семье был такой пульс, я бы немедленно вызвала скорую помощь, — сказала мне Таня.

Я передал этот совет Алле. Мы оба подумали, и решили позвонить Маринке, благо, был выходной -то ли суббота, то ли воскресенье.

— Собирай необходимые вещи для больницы, — сразу же ответила Маринка. — Я у тебя буду минут через сорок.

Действительно, через сорок минут мы уже мчались по городу на её машине.

— Давай сначала попробуем поместить тебя в больницу Богенхаузена, — решила Маринка. — Это вполне приличная больница.

В приемном покое меня положили на кровать, подключили приборы. Маринка поговорила с врачами.

— Принять тебя в эту больницу они не могут, — сообщила мне Маринке. — У них много срочных случаев. Врачей сейчас мало. Они сами созвонились с больницей в Швабинге, и там тебя ждут. Тебя туда повезут на специальной машине, а я поеду следом.

На каталке, с подключенными ко мне приборами, меня засунули в машину с красным крестом на борту. Молодой парень, явно не немецкой наружности, сел рядом. И внимательно наблюдал за приборами.

— Мне только что всё измерили, зачем эти приборы? — спросил я у него по-немецки.

— А если Вы умрете в дороге, кто за вас будет отвечать? — спокойно объяснил он мне свои действия.

Меня поместили в палату интенсивной терапии. Вечером приехала Светочка. В её присутствии лечащий врач объяснил, что происходит с моим сердцем, какие оперативные меры он намерен предпринять и какие негативные последствия они могут иметь. И тут же успокоил: по статистике, негативные последствия не превышают 2% оперативных случаев. Мне дали заполненную врачом анкету опроса и я расписался в том, что они не будут нести ответственность за негативные последствия. По-другому в немецких клиниках никак нельзя. А Светочка потом говорила мне, что была поражена моему хладнокровию.

Ещё через день на каталке меня повезли в операционную. Я не знаю, как выглядит межпланетная космическая станция человек на двадцать, но операционная произвела на меня именно космическое впечатление: масса приборов, экраны, провода и кабели, яркие лампы. Ко мне подошел врач, представился и поздоровался за руку. Он повторил то же самое, что говорил врач в палате интенсивной терапии, а именно, что у меня в двух местах обнаружено сужение артерии, и потому понижена пропускная способность сосудов, и какой-то клапан какого-то желудочка работает неритмично. Поэтому сначала нужно наладить работу сердца, а затем поставить расширитель в сосудах.

— Я, как инженер, поступил бы иначе, — начал я советовать немецкому специалисту.

— Что Вы имеет в виду? — вежливо спросил он.

— Я бы сначала поставил расширитель сосудов, и понаблюдал, как при этом работает сердце. Может быть, потом и кардиостимулятора ставить бы не пришлось.

— А если мы не успеем? — задал мне вопрос доктор.

Не думаю, чтобы такие разговоры часто проходили в этой операционной. Во всяком случае, как потом оказалось, доктор меня запомнил. Через два месяца, во время контрольной проверки, он напомнил мне наш разговор.

Когда меня вывозили из операционной, мне на простыню положили какой-то документ. Как потом оказалось, это был паспорт человека, у которого в сердце проложены металлические проводки, а над правым легким укреплен датчик импульсов с питающим аккумулятором. Таким людям запрещено проходить через рамки электромагнитного контроля в аэропортах.

— Мы наладим провоз контрабандного оружия, — сказал мне мой сын Петя, когда узнал о таких моих привилегиях.

Не менее двух раз в год мне теперь надлежит ходить на контроль к кардиологу. Выполняю я это не регулярно, а по настроению. У кардиолога есть специальный прибор с магнитной рамкой. Он прикладывает эту рамку к датчику импульсов и определяет, сколько лет ещё проработает аккумулятор. В последний раз мой сердечный врач вполне серьёзно сообщил:

— Ваш аккумулятор проработает ещё не менее восьми лет. Это я Вам могу гарантировать. А вот что Вы проживете ещё восемь лет, гарантии дать не могу.

И засмеялся, довольный своей шуткой.

Счастливый 2015 год

Этот год был неоднозначным: Маришка нашла свою «половинку» (я уже неоднократно упоминал об этом!), и он прошел под знаком спасения Лены. Назову её в этом месте Елена Георгиевна (Е. Г.), потому, что в нашей семье много «Лен»: жена Жени — Лена, жена Лёши — Лена, да ещё есть племянница Е. Г. — Лена «московская» или «Лена малая».

Впервые за много лет нашего знакомства на мой вопрос по телефону, «Как ты себя чувствуешь?» Е. Г. ответила: «Нужно что-то срочно делать!». Для меня это однозначно говорило о серьезности её положения.

Мы с Аллой начали наводить в Мюнхене справки о срочном термине к специалистам этого направления медицины. И даже договорились о сопровождении переводчика. Я подробно рассказал Жене о своих договоренностях. И тут включился в дело Женька.

Петя, Лена и Женька приехали в Мюнхен в начале апреля 2015 года, и сразу же пошли на приём к врачам. Врач высшей категории, посмотрев все анализы и снимки, взял лист бумаги, и будто готовя проектное задание, нарисовал расположение внутренних органов человека. А затем хладнокровно показал, что он намерен убирать. Выбор был за Леной, и она приняла решение.

Операция была назначена на 7 апреля — день рождения Лены. Наверное, так хотел Бог. Или её ангел-хранитель. А пока Петя и Лена решили провести пасху в одном из самых дорогих отелей Баварии, на озере Тегерензее. И пригласили нас — меня и Аллу. Всё было шикарно и … грустно.

Операция прошла удачно. И все думали, что так легко все и закончится. А потом начались сильнейшие осложнения. И мы все, как могли, боролись за её жизнь. Думаю, что сильный толчок к выздоровлению организма Лены дало использование прополиса. Прополис предложила Алла. Мы купили настоящий прополис на Виктуаленмаркте у давно знакомого пчеловода, и посоветовались с ним о системе приёма. Потом Петя усовершенствовал эту систему, разводя прополис с молоком.

Странно повел себя домашний врач, под наблюдение которого перешла Лена после больницы. Объяснить этот феномен я не могу: то ли Женя, под давлением Пети, слишком сильно на него насел; то ли врач (как выяснилось впоследствии!) уже собирался уходить на заслуженный отдых, занимался продажей своего праксиса, и не хотел принимать на себя ответственность за столь серьёзного больного.

Как бы там ни было, до сих пор считаю, что немецкие врачи спасли Е.Г. и подарили ей жизнь.

В это же время расцветала любовь Маришки и Стаса. И однажды к нам, на Крайллерштрассе, явились счастливые Мариша, Стас, Светочка и Владик, и объявили о предстоящем бракосочетании.

— Я подумал, что от добра добра не ищут, — сказал Стас. — Так зачем тянуть! Я сделал Маришке предложение, от которого она не могла отказаться.

Счастливая Маринка не выпускала из своих рук руки Стаса.

Оказавшийся по счастью тут же, Женька сразу достал из бара и разлил по бокалам вино и коньяк, и все выпили за счастье молодых. И я подумал: как жаль, что Люсинька не дожила до этого светлого дня!

Свадьбу назначили на 14 августа 2015 года. А за день до этого в городском Загсе проходила очень торжественная и красивая церемония их бракосочетания. И прилетели голуби, которые разделили нашу радость, склевывая рис, посыпанный по традиции вместе с лепестками роз на наших молодых.

Свадьба проходила в здании старинного стрелкового клуба. Об истории этого здания я годом ранее написал статью. И председатель клуба прислал мне в подарок две красочные книги об этом заведении. Позднее одну из этих книг я подарил в Любеке милым родителям Стаса — Мише и Наташе — на память о свадьбе.

При приближении кортежа с молодыми в воздух взлетели белые и голубые шары. С нами был Бог, потому что он тоже прослезился, бросив на нас несколько дождинок. Старинный зал, украшенный мишенями, был прекрасен. Счастливые молодые под хупой исполнили все необходимые обряды. И Стас раздавил ногой бокалы (много лет назад Петя и Лена тоже разбили на счастье зеленые бокалы — всё повторяется!). Все танцевали до упада. Такие события запоминаются надолго.

В декабре этого же 2015 года на дне рождения Стаса мы все выпили за продолжение потомства. И оно не заставило себя ждать. Мужественная молодая мама подарила всем то, за что мы пили много лет: 10.10. 2016 в 22 часа 13 минут родился Рафик.

И теперь я иногда гуляю с продолжением моего рода, хотя он носит и будет носить совсем другую фамилию. Но если мне удастся ещё немного пожить, я постараюсь передать ему хотя бы кое-что из того, что я знаю. Очень надеюсь, что ему будет интересно…

Есть мнение, что старость определяется наличием правнуков. У меня к этому подход другой: если год назад брюки были вам хороши, а теперь они вдруг стали длинноваты — это означает, что старость постучала вам в двери. Впускать её или нет — каждый решает по-своему.

Окончание
Print Friendly, PDF & Email

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.