Мэтт Лейбович: Писатель-детективщик докапывается до «истины» в антисемитском кровавом навете. Перевод с английского Игоря Файвушовича

Loading

Мэтт Лейбович

Писатель-детективщик докапывается до «истины» в антисемитском кровавом навете

Перевод с английского Игоря Файвушовича

Польский писатель Зигмунт Милошевский объясняет, как древняя ложь вдохновила его на последнюю книгу недавно появившуюся и на английском и как она отражается на истории обвинения во всех грехах евреев в Польше 

Критически названный новатором «польско-еврейского нуара» (кинематографический термин для обозначения жанра «чёрного» детектива — И.Ф.), 36-летний Зигмунт Mилошевский начинал свою карьеру польского журналиста для «Newsweek», прежде чем он окунулся в детективную литературу.

Самый последний роман Милошевского — «Зерно истины» — разбирается в малоприятных струпьях, оставшихся от многовековой еврейской жизни в Польше, особенно, в пресловутых мифах кровавого навета, исходящих из живописного города Сандомира на Висле (древний город, упоминаемый ещё с 10-го века — И. Ф.).

В Сандомире 120 памятников позднего Средневековья и Ренессанса и среди них — два собора, в которых размещен ряд фресок, изображающих, как местные евреи убивают христианских детей из-за нужды в их крови.

Четыре так называемых «дела о кровавом навете» между 1605 и 1710 годами привели к смертным казням и изгнанию евреев в 1712 году, а затем — к распространению потока антисемитской литературы по всей Польше.

Эти полотна сами по себе являются составной частью ужасных антиеврейских тем, в том числе о якобы имевших место удушениях евреями христианских детей и истязаниях этих детей в бочке с гвоздями, чтобы добыть кровь для мацы. Эти фрески до сих пор висят и сегодня, и на них каждый год смотрят тысячи туристов, без какого-либо научного комментария и объяснения их роли в распространении ненависти к польским евреям.

И вот появляется Mилошевский, прошедший обучение в журналистике и известный своей непримиримой критикой польского общества, вкраплённой в текстуру его детективных историй.

«Зерно истины» — это второй из трёх романов, изображающий прокурора-зануду Теодора Шацки, острого на язык детектива, действующего в провинциального польском захолустье и раскапывающего напластования позорных тайн, часто встречающихся в любимых сюжетах Mилошевского.

В своём романе «Истина» Шацки расследует серию убийств в сегодняшнем Сандомире. Первое убийство, по-видимому, подражает ритуалу кошерного убоя, а другие улики указывают на постыдные картины в соборе и позорное прошлое местных евреев. Будучи убеждённым в том, что эти убийства были специально совершены, чтобы разжечь истерию кровавого навета, Шацки, чтобы раскрыть правду, должен искать улики в городских архивах и заброшенных средневековых туннелях.

Не тронутый индустриализацией, центр города Сандомира выглядит так же, как несколько сотен лет назад, когда он был домом для значительной еврейской общины. Большинство евреев города были убиты нацистами в Треблинке и Белжеце, а несколько десятков тех, кто вернулся с войны, покинули Польшу после погрома в Кельце (4 июля 1946 года, местные польские антисемиты напали на еврейскую общину из 200 переживших Холокост, убив 42. — И.Ф).

Ссылаясь на влияния на него таких творцов, как Стивен Кинг и Курт Воннегут, Милошевский говорит, что его книги не «написаны кровью» (стиль, который он приписывает польским писателям-романистам). Милошевский видит своё творчество более похожим на американские романы, с превалированием эмоций и развития характеров.

Как и другие его детективы, «Зерно истины», принесло Милошевскому признание критиков, а также выдвижение его кандидатуры на высшие литературные премии Польши. Обвиняемый некоторыми критиками в «воспроизведении пагубных антипольских стереотипов», Милошевский наслаждается возможностью разрушить национальные мифы и возродить призраки истории в своих детективах.

Когда он не пишет, Милошевский любит компьютерные игры и катание на лыжах, а также игры со своими детьми. Вы не увидите этого молодого польского автора слушающим музыку, которую он считает «скучной», но лишь потому, что «она не позволяет рассказывать истории».

Для своего последнего романа с участием прокурора Шацки, Милошевский планирует изобразить его действие в Ольштыне, другом польском городе, источающем историческую интригу.

Включённый в Германию после Первой мировой войны, и в значительной степени разрушенный сталинской Красной Армией два десятилетия спустя, Ольштын подвергся «полонизации», чтобы интегрировать его в Польшу. И неутомимый Шацки, и его создатель, вступят на знакомую территорию в Ольштыне, эту заводь, заполненную противоречивыми личностями и эхом кровавого прошлого.

Милошевский недавно принял участие в интервью по электронной почте с сайтом «The Times of Israel». Сокращенная версия этого интервью приводится ниже.

Как вы стали интересоваться еврейской тематикой? 

«С одной стороны, моя семья это — типичные усатые поляки, а с другой — они буржуа с примесями немецкой и шведской крови. Так что у меня нет родственных связей с иудаизмом. Но эта тема меня заинтересовала потому, что она хорошо подходит для показа ловушек расовой идентификации на основе ложной мифологии. Я всегда думал, что если вы хотите быть отпрыском своего народа, вы сможете гордиться его моментами славы,  только если откровенно признаете и  бесславные моменты его истории, и мерзкое поведение своего народа в прошлом. Поляки предпочитают думать о себе исключительно как о жертвах и героях, что, кстати, делает нас очень похожими на евреев, — но это ведёт прямиком к ненависти и ксенофобии. Я хотел показать этот процесс, и две из самых чёрных страниц новейшей истории Польши как раз и свидетельствуют о том, как мы относились к украинцам и белорусам до войны, и как мы «приветствовали» евреев, переживших Холокост и пытавшихся вернуться в свои дома».

Как бы вы охарактеризовали роль евреев в сегодняшнем польском обществе? 

«Еврейская община в Польше невелика — составляет, максимум, несколько тысяч человек, — она практически незаметна. Для сравнения, до войны в Польше жили почти три миллиона евреев, а в некоторых городах поляки-неевреи были в меньшинстве. Я упоминаю об этом, потому что за несколько сотен лет общей истории и совместной жизни, границы между этническими группами стали размытыми. Исаак Башевис-Зингер родился в Польше, но он был местечковым евреем, который писал на идиш. Януш Корчак был поляком еврейского происхождения, который писал — по-польски — в защиту детей, и был он  столь же решительным критиком консервативных христианских польских семей, как и семей традиционно еврейских. Были ли они поляками? Или евреями? Или польскими евреями? Какое это имеет значение? Совершенно бессмысленно тратить время на обсуждение этого сегодня — нынешнее этническое разделение было создано в соответствии с принципом «разделяй и властвуй», чтобы облегчить манипулирование массами. В 21-м веке расовая идентификация является абсурдной».

Ваше литературное творчество названо «польско-еврейским нуаром». Что вы об этом думаете? 

«Пресса слишком любит навешивать ярлыки, но мне он нравится, потому что это выглядит, как будто я — первый автор в этом жанре. И для меня очень лестно, что я пишу об элементах еврейской культуры, и что мне удалось избежать ошибок, которые заставляют еврейских читателей скрежетать зубами. Мне любопытно посмотреть, как этот роман будет принят в Израиле. (С израильским издателем достигнуто соглашение о переводе этой книги на иврит)».

Были ли какие-то сомнения в отношении этой деликатной исторической тематики? 

«На мой взгляд, работа художников и писателей состоит в том, чтобы показать нации её собственное уродливое лицо, а не ползать по задворкам. Во всяком случае, там не осталось живого места — политики уже всё захватили. И если вы спрашиваете, было ли трудно для меня собирать информацию по истории польско-еврейских отношений, то нет, это не так. Существует большое количество книг и научных работ, и люди помогали. Но также верно, что люди, которые работают в академических институтах и библиотеках, немного отличаются от тех, которые ходят на футбольные матчи и голосуют за крайне правых. В Сандомире некоторые люди были оскорблены, потому что я представил их ужасно провинциальными, но не потому, что я отчитывал их за антисемитское прошлое этого города».

Что вам больше всего нравится в вашем главном герое, прокуроре Теодоре Шацки? В какие «обстоятельства» вы поставите его в будущих романах?

«Шацки это — инструмент, чёрные буквы на белой странице, — и я не испытываю к нему какого-либо эмоционального отношения. Ладно, мне нравится то, что он такой угрюмый и расстроенный, потому что иногда это позволяет мне через него выразить мою собственную ярость по отношению к Польше и миру в целом. В следующем романе я посылаю его в Ольштын, прекрасный город среди лесов и озёр северной Польши — место, которое до войны принадлежало Германии. Это будет ещё одна мудрёная тема».

Усвоила ли Польша урок своего прошлого? Каким образом Польша сегодня информирует о своей истории — или не информирует? 

«Не смешите меня — ни одна нация никогда не учится у своего прошлого. Если бы это было так, то мы бы жили в нирване на протяжении тысяч лет. По словам великого польского историка Януша Tацбира: «История была и остаётся огромным пунктом проката костюмов для различных видов торжеств и празднований. Каждый человек видит в прошлом только то, что удовлетворяет его собственные потребности; истории стран — это истории мифов, а не фактов. Каждый американец скажет, что они являются нацией, которая создала Декларацию Независимости, и мало тех, кто скажет, что они выросли из геноцида и рабства. Поляки — всегда героические повстанцы и никогда — не крестьяне, которые не брезговали погромами. Евреи это — всегда жертвы Холокоста, но никогда — оккупанты Палестины. И так далее, и так далее».

В последние месяцы мы видели, что в Польше может быть запрещён кошерный убой животных. Что вы думаете об этой полемике? 

«Это не полемика. Ритуальное убийство это — полнейшая ерунда, просто ещё одно доказательство вреда всех религий, которым удаётся приспособить идеологию к любому акту жестокости. К счастью, в этом отношении, мы должны адаптироваться к законодательству Европейского Союза. Я рекомендую почитать Исаака Башевиса-Зингера, которого я уже упоминал, и который был убеждённым вегетарианцем, и что он сказал об убийствах и пытках животных».

Вы когда-нибудь бывали в Израиле? Если бывали, то к каким историям и людям вы бы обратились? 

«Я никогда там не был, но я, вероятно, вскоре соберусь поехать потому, что в Израиле собираются опубликовать «Зерно истины». Как обычно, когда я нахожусь за границей, я пойду в продуктовые магазины, рестораны и бары, и побродить по улицам. И сделаю всё возможное, чтобы не ввязываться в бесконечные разговоры о польско-еврейских отношениях. Разве я уже не говорил, что эти две национальности, действительно, очень похожи друг на друга? Такие же гиперчувствительные к себе, так же готовы бесконечно спорить о вещах, которые не имеют значения? Это довольно забавно. Мы, как супружеская пара, которая прожила несколько сотен лет вместе, а потом вдруг распалась».

Существуют ли другие аспекты иудаизма или еврейской истории, которые вы, возможно, хотите исследовать?

«В эти дни, всё больше и больше молодых евреев ищут свои польские корни и обращаются за получением польского гражданства. Конечно, с одной стороны, в настоящее время польское гражданство означает гражданство Европейского Союза, и все преимущества, которые приходят вместе с ним. Но мне хочется думать, что гены имеют свою собственную память, и что эти люди могут почувствовать, что на протяжении многих поколений их предки проживали свои жизни не в пустыне, а в месте, где сезоны очень изменчивы. Мне любопытно было бы узнать, что они здесь узнают о самих себе, и в состоянии ли они вырваться из цепкого багажа истории. Это тема для романа».

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Мэтт Лейбович: Писатель-детективщик докапывается до «истины» в антисемитском кровавом навете. Перевод с английского Игоря Файвушовича

  1. Интересная статья, хороший перевод.
    Похожие фрески в церквах видел в Испании. Эх, Европа!

  2. Спасибо, \Игорь, за перевод интересной статьи. Так открылся для меня новый польский писатель. Темы романов его , на мой взгляд, не могут не заинтересовать израильского читателя. Да и размышления его о взаимоотношениях двух народов хоть и не новы, но любопытны.

Обсуждение закрыто.