Алевтина Терентьева: Педагогическая новелла

Loading

Дирижер постучал палочкой по пульту, призывая музыкантов сосредоточиться. Потом взмахнул своей палочкой и… началось… Бурно и слаженно, что особенно поразило Мефодия — как это возможно, чтобы два десятка человек так одновременно вступили, оркестр заиграл что-то отдаленно знакомое.

Педагогическая новелла

Алевтина Терентьева

http://berkovich-zametki.com/Avtory/Terentjeva.jpg

Мефодий Иваныч был крутым. Это повелось с детства, когда пяти летний Мефодий, Нефедка, Федюша — упитанный, рослый паренек, начал защищать свое имя. Он и сам его не любил, но родители уступили бабушке, помешанной на греческой культуре. Имя свое он не оправдал, очень дисциплинированным и законопослушным быть не намечался, но определенной методичности старался следовать. Пока что он отметал дразнилки и оскорбления сверстников тумаками, что у него недурно получалось.

В юности он уже понял, что физическое воздействие очень эффективно, совершенствовался в этом деле, других успехов не добивался, считая, что кулаками вполне в жизни можно обойтись. Однако, природная смекалка и быстрота соображения в его характере тоже присутствовали, что позволило в дальнейшем чувствовать себя вполне комфортно в сложной взрослой обстановке.

Побывав в рядовых бандитах 90-х, он быстро выбился в лидеры, создал неслабую группировку, заработал денег и к 40 годам уже стал уважаемым бизнесменом. У него была семья, состоящая из культурной жены и троих детей, большой дом в ближнем Подмосковье, несколько дорогих тачек, охрана, офис и все такое, что делало его уважаемым человеком. Приобретя при помощи жены хорошие манеры, Мефодий сохранил и врожденные: напористость, наглость, переходящую в быковатость, и стремление решать любые вопросы быстро и без особых церемоний.

Когда дочерям-двойняшкам исполнилось по 10, а сыну 8, Мефодий решил стать главным воспитателем детей, не доверяя больше это важное дело слишком интеллигентной жене.

— Слышь, мамуля, — обратился он ласково к хрупкой миловидной жене, — решил я отдать деток на теннис. Ребята они крепкие, все в меня, пусть тренируются. Надо заходить в эту элиту. Ничего там сложного нет, не боги горшки обжигают.

— Как же так, Федюша? — испугалась жена. — Они же музыкой занимаются, хвалят их очень. Способные. Какой спорт, дорогой? Что это ты придумал?

— Послушай, милая, — пока еще миролюбиво возражал Федюша, — от музыки твоей какой выхлоп? Вот станут взрослыми, кем будут? В оркестрах сидеть за 40 тысяч или, того хуже, учителями в музыкалках на 20?

— Это же культура, понимаешь? Ты даже ни разу на концертах у них не был. Знаешь, как они радуются, когда хорошо сыграют, получат цветы и заслуженные аплодисменты? Они же музыканты прирожденные. Как можно оторвать их от любимого занятия, когда у них так хорошо все получается, к чему у них талант?

— Это у твоей мамы талант мозги пудрить. — Начал сердиться Мефодий. — Какие еще концерты, делать мне больше нечего, как на концерты ходить. Ребята засмеют. Вон, у главы сын на теннисе, у Вальки-гада дочь на первенстве Москвы играет, рейтинг уже заработала… А ты тут со своими концертами…

— Федюша, подумай! Что ты говоришь? И как ты это им объяснишь?

— Все, любимая! Нам эти реверансы не нужны. Концерты, симфонии… Все это баловство несерьезное. Научились играть и хорошо. Пригодится в жизни. А симфонии денег не дадут. Вон, Машка Шарапова, какие бабки ракеткой заколачивает, дух захватывает. Пойдем туда. Говорят, выйти на 5 млн зеленых в год несложно. Понятно, вложиться серьезно придется. А там посмотрим, может, и на сотню наиграем.

— Но Мефодий…

— Все. Разговор окончен. Мне уже и тренера посоветовали, немца. Начнем у нас, потом, может, в Германию с детьми поедешь. Домик найдем приличный, жить будете в Европе. Еще спасибо мне скажете. Симфонии… придумают ведь ерунду такую. Маманя, видать, крепко тебя обработала. Культуру ей подавай. Что нам с этой культуры? Короче, на завтра отменяй все свои репетиции. Поедем на корт.

* * *

На следующий день всех троих испуганных музыкантов Мефодий привез в теннисный центр. Справедливости ради надо сказать, что дети, постоянно занятые музыкой, и сами не прочь были сделать перерыв и сменить обстановку. Но они были встревожены решимостью отца занятия музыкой вообще прекратить. До конца они в это не поверили и сейчас, на корте отвлеклись и оживились.

Немецким тренером оказался высокий юноша мечтательного вида. Звали его Гюнтер, отец его был немцем, а мать русской. Он родился и жил до 20 лет в Германии, с 5 начал заниматься теннисом, в 18 входил в первые двести рейтинга ATV, потом получил тяжелую травму колена на гаревом корте и профессиональную спортивную карьеру вынужден был закончить.

Дома мать разговаривала с ним по-русски и теперь в Москве, куда он приехал на заработки, языковых проблем с учениками не было. У него был смешной акцент и низкий голос. Несмотря на быстро растущую популярность и востребованность, Гюнтер оставался скромным, добросовестным парнем, очень ответственно относящимся к своей тренерской профессии. В данный момент он спарринговался с молодым, спортивным мужиком, играли они здорово и вполне профессионально. Дети смотрели на них, раскрыв рты и синхронно поворачивая головы вслед за желтым мячом. Вскоре они закончили, и Гюнтер подошел поздороваться с Мефодием. Видно было, что они уже встречались.

— Вот, ребята, знакомьтесь! — Дети гуськом подошли к скамейке, где тренер пил воду из пластиковой бутылки. — Это герр Гюнтер, он самый лучший тренер в Москве, чемпион Германии и без пяти минут первая ракетка мира.

— Не так, это не ест правилно! — Возразил, вставая немец. — Один раз я был чѐмпион в 14 лет, потом нет.

— Не скромничай, Гюнтер, — панибратски приобняв парня, усадил его обратно Мефодий. Он не хотел, чтобы дети видели кого-то выше их отца. — О тебе уже вся Москва знает. Вот тебе новые чемпионы. Смотри, это Ольга, она у нас быстрая и ловкая. Это Александра, она мощная и крепкая. А этот — мой ковбой Мишка. Он хоть и тощий, но очень упертый, на любой лошади усидит. Если захочет.

Дети по-разному среагировали на Гюнтера: Ольга с интересом и признаками кокетства, Александра серьезно изучала ракетку, корт, общую обстановку, а Мишка вообще как бы отсутствовал, находясь в своем астрале. Всем своим видом он показывал, что здесь совершенно случайно и вот-вот покинет это место.

— Давай, Гюнтер, бери их и быстренько научи играть. — Напор Мефодия возрастал. — Ты должен сделать из них мастеров в очень короткий срок. Мне ждать некогда, плачу хорошо.

— Это не ест просто, — встревожился тренер, — нужен хороший физика, координация, дети приходят в 5 — 6 лет, а ваши взрослые…

— Гюнтер! Кончай волынку! Это у вас в Германии все непросто. Мы в России, забыл? У нас все просто — плати бабки и получай результат.

— Никакой инвестицья может не сыграть, зря будем тратить…

— Да ладно, — начал терять терпение бульдозер, — зря ничего не бывает. Три раза в неделю по 2 часа индивидуально для моей группы. С администратором зала решим. Плачу по 300 евро за урок…

— Дело не в евро… — начал было Гюнтер.

— Еще три раза в неделю занятия по физике, — не обратил внимания Мефодий, — с тренером по физподготовке я уже договорился. Короче, не волнуйся, мой немецкий друг, все будет алес гут.

— Будем пробовать, — обреченно согласился парень. Он уже встречался с настойчивыми родителями, но такой ураган видел впервые. — Самое главное, чтобы дети хотеть…

— Вот! Другое дело. Дети захотят, они у меня дисциплинированные. Правда, дети?

— Шесть раз в неделю сюда ходить? — Почти плача, выступила вперед Александра. — А музыкой заниматься когда?

— Что еще за разговоры, — закричал Мефодий, — какой музыкой? Здесь теперь ваша музыка! Будете хорошо заниматься, разрешу и музыкой. Времени полно, будете совмещать. А не будете здесь правильно тренироваться, вообще ваши инструменты повыкидываю!

— Не спорь, Сашук! — Прошептала Оля. — Хуже будет. Он все равно не отстанет.

Мишка продолжал отсутствовать, Гюнтер вообще перестал понимать, а Мефодий посмотрел на часы и заключил:

— Все! Собрание окончено, мне пора. Через два часа их заберут.

Он развернулся уходить, оставляя всех четверых в полной растерянности. Потом вернулся, взял вставшего со скамейки Гюнтера под руку и громко объявил:

— Если каждому из них через пару-тройку месяцев будут хлопать не менее 15 человек, значит, тренер сделал хорошую работу.

Гюнтер оторопел…

— И тогда я, — продолжал супернастойчивый папа, — выпишу тебе премию, бонус по вашему, в размере сто тысяч евро! По-моему, хорошая сделка, — победно заключил Мефодий. — И справедливая!

Он схватил бедного парня за руку, крепко дернул ее в рукопожатии вниз и коротко произнес:

— Дил?

— Дил, — ничего не оставалось обреченному Гюнтеру.

— Приду через три месяца за результатом! — Уже на ходу крикнул стремительный русский бизнесмен.

* * *

Далее за процессом становления больших теннисистов была вынуждена следить мама. Через неделю тренировок, после занятия, когда дети ушли в раздевалку, Гюнтер отозвал ее в сторону:

— Понимаете, фрау Анна, ест тяжелый правда. Это не ест тот результат, который хочет ваш муж. Ваши дети очень хорошие, но… Не знаю как сказать… Они уже не могут достать хороший результат в теннис. Это слишком поздно начать и это надо слишком любить и хотеть теннис…

— Гюнтер, ты очень хороший и порядочный мальчик. Не волнуйся! Я тоже хотела поговорить с тобой серьезно, и это разговор не на ходу. Давай поднимемся на второй этаж, я угощу тебя чашечкой кофе.

Они поднялись в кафе, расположенное на балконе, с видом на все корты и выходы из раздевалок. Сделав заказ, Анна продолжала:

— Я очень рада, что муж именно тебя пригласил тренировать детей. Мне кажется, ты меня должен понять…

— Йя, Да, да, я буду понимать…

— Понимаешь, эти дети не приспособлены к спорту. Моя мама профессор консерватории, она профессионал и первая открыла у всех троих абсолютный слух и редкую способность к музыке. Девочки уже в пять лет сами, без подсказок выбрали себе инструменты. Оля сразу остановилась на скрипке, а Сашук выбрала рояль. Они и внешне разные, хотя родились в течении 20 минут. Оля тонкая, стройная, с узкими кистями и длинными пальцами. Александра монументальная, мощная, с большими, сильными кистями. Они как будто родились для своих инструментов…

— Фрау Анна, Оля — это ваша копия, а Алекс — папина, может так?

— И это, конечно, — смеясь, ответила Анна, — но уж очень они соответствуют своему выбору. А Мишка вот стал скрипачом.

Они помолчали. Внизу на всех кортах шла напряженная работа. Молодые тренеры объясняли, показывали, накидывали мячи — они были с учениками в прямом и близком контакте. Возрастные — больше сидели на скамейках у сеток и направляли процесс командными криками.

— Понимаешь, — вернулась Анна, — дети привыкли много работать. Их не надо заставлять, для них репетиции по 4 — 5 часов в день это нормальное и естественное состояние. Но теннисом они заниматься не хотят. Так отвлечься, конечно, не вредно, но тренировки отнимают много времени…

— Я хотел говорить Вам про то, фрау Анна. Оля — очень быстрая, ловкая, но она ест слабенькая. Быстро устать. Ей надо сильно взять форму, но зачем? Алекс похожа на спо́ртсмен, высокая, крепкая, но… как сказать, координация нет. А Михель -тот совсем ракетка не любить.

Гюнтер посмотрел обреченно на Анну:

— Фрау Анна! Не ест правилно деньги взять. Это не будет результат. Это нечестно!

— Гюнтер, ты так в России ничего не заработаешь. Если будешь совестью мучиться.

— Нет! Здесь другой случа̀й. Другие дети занимаются, хотят тренировка. Неважно, будет великий, не будет, хотят играть. И фатер не кричит, надо че́мпион за большие денги. Там честно. А здесь… профе́ссионал, понимаете, фрау Анна, так нельзя.

— Вот поэтому я и хотела с тобой договориться. Давай сократим тренировку до одного часа, ходить будем, но так, чтобы развеяться от музыки.

— А герр Мефоди́й что скажет?

— А мы ему ничего не расскажем.

— Но я не могу взять 300 евро за один час…

— Гюнтер, извини, но это ведь я сама попросила сократить, потом корт на два часа арендован. Ты обязан брать условленную сумму, иначе я обижусь.

— Фрау Анна, что потом будет? Когда он увидать, что нет прогресс?

— Ты знаешь, мой муж только с виду такой бесцеремонный и грубый. На самом деле он добрый, хорошо соображает и поддается убеждению. Но не сразу. Я над этим работаю.

— Не думал, что такой грозный фатер можно… как это? Дрессировка?

— Всех можно, — задиристо заметила Анна, — в общем, так: ты зиму с ними потихоньку занимаешься, теннисные результаты мне не нужны, не беспокойся, физически пусть укрепляются. Потом сам увидишь, как нас публика принимать будет. Дил?

— Опять дил, — пробормотал тренер, пожимая тонкую руку.

* * *

Весенним субботним вечером Мефодий и Гюнтер куратором тенниса Анной были приглашены для подведения итогов.

— А при чем тут концертный зал? — Подозрительно спросил Мефодий, когда они подъехали к Дворцу культуры.

— Ну, Федюша, ты же занятый человек. Откуда столько времени взять, чтобы смотреть этот нудный теннис? Здесь уже награждение, итог, так сказать, нашей спортивной эпопеи. — Анна мельком взглянула на Гюнтера, который, подобно Михелю, благоразумно в этом разговоре старался отсутствовать.

Они заняли престижные места в партере. Мефодий привычно возвышался и загораживал сзади сидящим половину сцены, за Анной наоборот — вся сцена хорошо просматривалась, а Гюнтер как-то со своим ростом умудрился остаться совсем незамеченным.

Наконец, занавес раздвинулся и на сцене оказался оркестр. Знающие люди давно его определили по разнообразным пиликаниям настроек, но для Мефодия он оказался сюрпризом. «Терпение, дорогой» — означало успокоительное поглаживание огромной ладони изящной кистью жены.

Когда на сцену вышел Мишка и серьезно за руку поздоровался с дирижером, потом с первой скрипкой, Мефодий так удивился, что не сразу сообразил, что именно в руках у сына: ракетка или скрипка. Мишка, тем временем, стал у рояля, но дирижеру что-то не понравилось. Он жестом указал Мишке сдвинуться влево. Тот, улыбаясь во все свое тощее лицо, сделал огромный приставной шаг влево. Дирижер подумал и указал палочкой чуть правее. Мишка с готовностью, радостью и без тени волнения сделал приставной шаг вправо. Так они с дирижером еще немного поупражнялись, наконец, совместно поймали нужную позицию на сцене.

Дирижер постучал палочкой по пульту, призывая музыкантов сосредоточиться, а не скалиться на мишкины телодвижения. Потом взмахнул своей палочкой и… началось…

Бурно и слаженно, что особенно поразило Мефодия — как это возможно, чтобы два десятка человек так одновременно вступили, оркестр заиграл что-то отдаленно знакомое. Сразу воцарилась какая-то необъяснимо, удивительно беззащитная, но в то же время теплая, трогательная атмосфера в зале.

Мефодий мгновенно вспотел. Даже в дни своей бурной бандитской молодости он так не волновался. Оркестр заиграл, а сын просто стоял, опустив скрипку. Мефодий начал паниковать по поводу того, что Мишка забыл, что играть. Но никакой тени беспокойства на мишкином лице он не увидел. Потом сын медленно поднял скрипку и стал ее как-то неспешно прилаживать ниже подбородка. Отец сообразил, что мишкина партия только начинается, и теперь стал беспокоиться, что все может случиться не вовремя.

Но эти музыканты чертовы свое дело знали. Дирижер мельком глянул на Мишку, махнул персонально и тот ловко ввинтился в ткань музыки, как гоночный болид с питстопа в толпу на трассе.

Мефодий достал платок, жена искоса наблюдала за ним, Гюнтер растворился в кресле.

Print Friendly, PDF & Email

14 комментариев для “Алевтина Терентьева: Педагогическая новелла

  1. Браво, Алевтина! Главное, выдержали стиль, что самое трудное.

  2. Дорогие читатели! Благодарю вас за потраченное время и внимание. Все рецензии мне понравились и даже те, что с казарменно-тундровым флером. Хотя флёр это нечто полупрозрачное, воздушное, а намеки здешних натанийско-московских балагуров тяжеловесны как брабансоны.
    Рассказик я написала за 15 минут как идею к сюжету «Ералаш». Бывает, трудишься как пчела, в фактуре копаешься, слова подыскиваешь и мучительно складываешь – реакция читателей нулевая. А здесь высказались. Большое спасибо!

    1. «За что Вы меня бьете? Я же только спросил, сколько время…»

        1. Григорий Быстрицкий 22 сентября 2018 at 15:00
          «За что Вы меня бьете? Я же только спросил, сколько время…»
          ———
          Лев Мадорский 22 сентября 2018 at 17:04
          Вы б ещё, Григорий. спросили как пройти в библиотеку ?
          =============================================
          Вот это и нужно было сделать обязательно. Зайти в библиотеку, взять с полки «Золотого телёнка»,
          открыть 12-ю главу и правильно списать цитату:
          «– Что же вы меня бьете? – надрывался Балаганов. – Я же только спросил, который час!..»

          1. Конечно по памяти цитировал. Каюсь.

  3. Эх, Алевтина, Вы как не в России живете!
    Вот Вы пишете, что «ты так в России ничего не заработаешь. Если будешь совестью мучиться», а ведь известно, что от мук совести из-за постоянного вранья развилась депрессия у Марии Захаровой, а Киселев резко похудел. Отсюда и резкое падение уровня их высказываний.
    Понятно, что глупый немец в Вашем рассказе может сказать «Никакой инвестицья может не сыграть, зря будем тратить…», в то время, как истинная цель инвестиций не сыграть, а потратить не зря. Но вот это «зря» (или не зря) зависит, очень зависит (англ. — it depends; ивр. — זה תלוי) от цели получателя инвестиций. Немец — он за деньгами приехал, так что волноваться не должен. Вот если бы папаня сказал ему, что в случае неуспеха он вытрясет из него все деньги (прошлые и будущие), то тогда стоило бы волноваться за эффективность инвестиций.
    Ваше «Это у вас в Германии все непросто. Мы в России, забыл? У нас все просто — плати бабки и получай результат» не раскрывает всю полноту вопроса. Безусловно верный тезис — «плати бабки и получай результат», но он оставляет за скобками — какой результат. А он, при таком подходе, что постоянно демонстрирует Россия, совсем не тот, за который платили.
    Лично меня, дорогая Алевтина (Вы позволите так себя называть?) умилило ваше — «юноша мечтательного вида». Тут открывается простор для фантазии. Возможно такой вид создает, к примеру, фонарь под глазом. Ну, как бы замечтался и не на то руку положил. Или шишка на лбу — заме6чтался и фонарный столб не заметил. Интрига! Но она добавляет интересенки в Ваш талантливый рассказ.
    Прошу не обижаться на мои слова, это стремление сделать хорошее еще более лучшим.
    Успехов!

  4. Мефодий мгновенно вспотел. Даже в дни своей бурной бандитской молодости он так не волновался
    __________________________
    Читать — одно удовольствие.

  5. Фрау Алевтина, вас можно на цитаты разбирать:
    — создал неслабую группировку, заработал денег и к 40 годам уже стал уважаемым бизнесменом
    — Это у вас в Германии все непросто. Мы в России, забыл? У нас все просто — плати бабки и получай результат.
    — Гюнтер, ты так в России ничего не заработаешь. Если будешь совестью мучиться.
    ————————————
    У вас в Питере все такие наблюдательные? А в Москву героев поместили, чтобы, значит, Питер дистанцировать?

    1. «Мефодий, Нефедка, Федюша — упитанный, рослый паренек…-
      — На вершок бы мне синего моря, на игольное только ушкО…»
      Или, кaк у Артура Ш. в апрелИ — «На сто “Столичной”, и на руб аи…»
      Жаль.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.