Изменилась ли Ривка к старости, утратила ли она свою готовность помогать и заботится о других?.. Готовность помочь превратилась в умение, в способность помочь там и тогда, где другие помочь бы не смогли. Но при этом готовность помочь утратила свою наивную доверчивость.

Недельный раздел Толдот

Михаил Ривкин

И отпустил Ицхак Яакова, и он пошел в Паддан-Арам к Лавану, сыну Бытуэйла Арамейца, брату Ривки, матери Яакова и Эйсава (Брейшит 28:5)

Ревекка, преемница Сарры, была статной, широкой в кости пожилой женщиной в золотых серьгах, с крупными чертами лица, сохранявшими еще многое от той красоты, которая когда-то подвергла опасности Авимелеха Герарского. Черные глаза ее глядели из-под высоких, разделенных резкими складками и симметрично подведенных свинцовым блеском бровей умно и твердо, нос у нее был крепкий, мужской вылепки, с сильными ноздрями, орлиный, голос низкий и полнозвучный, а верхнюю ее губу покрывал темный пушок. Волосы Ревекки, причесанные на прямой пробор и спускавшиеся на лоб густыми серебристо-черными прядями, окутывало коричневое, низко свисавшее за спиной покрывало, зато янтарно-смуглых ее плеч, гордой округлости которых, как и ее благородных рук, годы почти не изменили, — плеч ее не прятали ни покрывало, ни узорчатое, без пояса, шерстяное, до щиколоток платье, которое она носила. /…/ Супруги говорили только об Иакове, да и о нем не по поводу опасности, которая ему, как Исаак тоже, наверно, знал, угрожала, — вне всякой связи, следовательно, с недавним обманом и гневом Исава (об этом молчали, и только), а лишь в том смысле, что Иаков должен уехать, и уехать в Месопотамию, в гости к арамейской родне, ибо если он останется здесь, то можно опасаться, что он — и он тоже! — вступит в какой-нибудь пагубный брак. Если Иаков, говорила Ревекка, возьмет себе жену из дочерей этой земли, хеттеянку, которая, как жены Исава, притащит в дом мерзостных своих идолов, то она, Ревекка, спрашивает Исаака всерьез, для чего ей тогда и жить. Исаак кивал головой и соглашался: да, она права, Иакову действительно следует, поэтому, на время уехать. (Томас Манн Иосиф и его братья Москва АСТ 2000 т.1 стр. 173,184)

В начале раздела Толдот мы встречаем Ривку молодой женщиной, готовящейся стать матерью, но самые главные события раздела происходят когда близнецы уже стали взрослыми, а Ривка — состарилась. Трудновато узнать в этой умудрённой годами, сильной, решительной женщине, сохранившей, правда, былую красоту, но при этом ставшей слегка похожей на мужчину и чертами лица и характером, ту наивную юную девушку, которая десять раз бегала от поила к колодцу и обратно, чтобы напоить совершенно незнакомого путника и его верблюдов. Внешность, бесспорно, изменилась. Но сохранились ли в Ривке — матери Яакова и Эсава те черты характера, которые так поразили Элиэзера и помогли ему сделать однозначный выбор суженной для Ицхака? Сохранилась ли доверчивая готовность помочь, радостная услужливость? Или же личность человека с годами так же меняется до неузнаваемости, как и его внешность? Да и могла ли не измениться Ривка после страшных мучений, которыми сопровождались беременность и рождение близнецов и после того великого пророческого откровения, которое было даровано ей в канун этого рождения? Могла ли не появиться в её характере эта мужская решительность и мужская способность просчитывать комбинацию на много ходов вперёд? Но этот сильный, твёрдый, решительный характер должен был реализовать себя в патриархальном мире, в таком мире, где за женщиной едва ли признавали право на самостоятельное решение.

«В Брейшит гл. 27 Ривка это хитроумная женщина, которая задумала план, и которая реализует его на практике, двигая мужчинами, как опытный игрок двигает фигурки на шахматной доске. Да не подумает читатель, что речь идёт о свободной женщине. /…/ Главный предмет всех интриг и забот в этом рассказе это отнюдь не положение самой Ривки, а положение её любимого сына. Вместе с тем, даже маневрируя и комбинируя в тех пределах и в тех границах, которые оставлял ей патриархальное общество, подвластное мужчинам, Ривка полностью добивается своего. Именно она направляет ход событий в семье, и именно она, на самом деле, становится главой семьи. И в этом смысле она знает, чего хочет Всевышний, и исполняет его волю» (S. Niditch in C. Nеwsom & S. Ringe (eds) The Women’s commentary on the Bible Westminster 1992 p. 124).

Проф. Сузан Нидич — автор одного из известнейших современных комментариев к Торе, строго выдержанного в духе феминизма. Она обращает внимание на внутренне противоречие, на некую ролевую раздвоенность, которая сопровождает Ривку на протяжение всей её долгой жизни, от нашей первой с ней встречи у поила в Арам Наараим и до того момента, когда она отсылает в этот свой родной Арам Наараим любимого сына, чтобы никогда его больше не увидеть. С одной стороны, Ривка живёт в патриархальном мире, в мире мужского господства, и если она хочет добиться успеха, она должна действовать в этом мире сугубо женскими средствами, т. е. осторожно и мягко. С другой стороны, силой характера, аналитической глубиной ума, непреклонной волей, Ривка намного превосходит трёх окружающих её мужчин, и мужа, и обоих сыновей. Она умеет принять в судьбоносный момент быстрое решение, умеет в единый миг срежиссировать сложную мизансцену, и умеет довести до конца свою постановку, невзирая на все возражения и нерешительность, невзирая на всю «святую слепоту» или грешную робость прочих участников этого сакрального действа.

«По правде сказать, обманут не был никто», уверенно итожит Т. Манн переживания всех четверых участников этой мистерии. Возможно, это и так. Но Ривка, в отличие от мужчин, непосредственно не участвовавшая в «великой потехе», ни разу не «появившаяся на сцене», не просто «не была обманута». Она провидела каждый шаг «актёров», она, оставаясь за кулисами и подавая короткие реплики «из суфлёрской будки», умело довела этот вечно повторяющийся и древний, как мир, спектакля до его счастливой развязки. И в продолжение и закрепление этой счастливой развязки, она теперь должна проститься со своим любимым сыном. И это она тоже сумела сделать твёрдо, решительно и умело.

Ривка воистину, является «главой семьи», в полном смысле этого слова, на протяжении всего недельного раздела Толдот. И потому Откровение, дарованное именно ей, а не Ицхаку в канун рождения близнецов, С. Нидич справедливо рассматривает не только как некое одномоментное прозрение и озарение, но и как постоянное присутствие Б-жественного воления, продолжающего и закрепляющее это озарение, в каждом важном решении Ривки, в каждом её судьбоносном выборе. Именно эта непрерывная Б-жественная инвольтация и делает жизнь Ривки редчайшим, по тем временам, примером полного торжества женской воли и женского разума в патриархальном семействе. Но и самое по себе Б-жественное Откровение Ривке поистине уникально.

До Ривки никто не пытался вступить в разговор с Г-сподом по своей инициативе. Г-сподь говорил с Хавой, с Адамом, со Змием, с Ханохом, с Ноахом, с Сарой, с Авимелехом, и, разумеется, с Авраамом. Но никто из них никогда не начинал сам разговора с Г-сподом, и уж, тем более не «вопрошал» Его. Во всех предшествующих встречах Б-га с человеком инициатива исходила исключительно от Б-га. Именно Всевышний устанавливал место, время, и, разумеется, содержание каждой такой беседы. Иногда, такие беседы начинались совершенно неожиданно для человека сразу с «вопроса на засыпку»: «Где ты?», «Где брат твой Эвель?», «Почему смеялась Сара?». Иногда Творец давал своим собеседникам некое повеление: плодиться и размножаться, или не есть от Древа Познания, или рожать в муках, или пожирать прах, или вечно странствовать, или построить Ковчег. Собеседники хотели или не хотели, могли или не могли исполнить эти повеления. Творец, в свою очередь, как-то реагировал, и этим продолжал диалог с человеком в широком смысле слова, диалог невербальный.

С Ривкой всё обстояло по-другому. Она переживала страшные муки, она чувствовала дыхание смерти. И с её губ сам собой срывался естественный вопрос: «если так, то зачем же я?».

«Рабби Ицхак сказал: слова эти учат нас, что Ривка ходила по домам женщин и спрашивала у них этими словами: испытывали ли вы подобные муки при беременности? Если таковы муки рождения детей, лучше бы я не была вовсе беременна» (Брейшит Раба, 53:6)

Однако непрестанное повторение слов «если так, то зачем же я?», обращённых к другим женщинам, не давало ни осмысленного ответа сердцу, ни желанного облегчения телу.

И тогда Ривка совершает нечто совершенно дотоле немыслимое: она обращает эти слова к Г-споду. Она вопрошает Его, в чём смысл той страшной схватки, которую она ощущает ежеминутно в своём чреве, в чём смысл того, что она обречена рожать в муках? Сама мысль о возможности спрашивать об этом у людей или у Б-га раньше просто никому не приходила в голову. Да, нужно было иметь характер Ривки, чтобы обратить такие вопросы Всевыщнему!!

Теперь, подводя итоги, попробуем ответить на вопрос, изменилась ли Ривка к старости, утратила ли она свою готовность помогать и заботится о других. Мы видели, что черты эти сохранились, но при этом созрели, достигли своего полного развития, как бы поднялись на высший уровень. Готовность помочь превратилась в умение, в способность помочь там и тогда, где другие помочь бы не смогли. Но при этом готовность помочь утратила свою наивную доверчивость, точнее, её доверчивость перестала быть наивной. Ривка отлично знает, кому и как надо помогать, а кому, напротив, следует, в определённый момент, решительно помешать. Главный герой тетралогии не раз определяет свою главную черту характера как «преступное доверие и слепая требовательность». Про Ривку можно сказать, что её доверие — это доверие умудрённое, просветлённое и полностью освобождённое от наивной спонтанности. Ривка доверяет только Тому, кто открылся ей в ответ на полный боли крик «если так, то зачем же я?», и очень мало доверяет окружающим её людям, которые, как хорошо видно из всего рассказанного в разделе Толдот, доверия отнюдь не заслуживают. И требовательность Ривки тоже не слепая, а зрящая в корень и прозревающая насквозь. И эти черты своей бабки, которую он никогда не видел, Йосеф, в конце концов, сможет в себе развить. Более того, именно эти черты вознесут его на недосягаемую высоту.

Но об этом — в следующих недельных разделах.