Он представлял себе красивый строй войск и реющие над ними штандарты, генералов, встречающихся на поле между армиями для переговоров, трубящие рожки и стучащие барабаны. А сам он стоял на холме с командным пунктом в красивой форме главнокомандующего и отправлял адъютантов с приказами в разные сторроны.

Комманда Ню

Марина Ясинская

Рекомендованная Олег Олегычу контора располагалась в самой нереспектабельной части города.

«Да кто вообще решится открыть здесь свой бизнес? Дыра дырой», — думал Олег Олегыч, оглядывая мрачный узкий дом из замшелых камней. Судя по вывескам, вместе с интересующей его конторой двухэтажное здание делили ломбард, скупающий краденое, дом терпимости, прикидывающийся массажным салоном, и торговец весёлыми травами и грибами, называющий себя фитотерапевтом.

Впрочем, наёмникам ли бояться подозрительных соседей?

Придя к такому выводу, Олег Олегыч решительно толкнул тяжёлую дверь под вывеской «Комманда Ню». Буквально в следующий миг он оказался перед сидящим за массивным столом обладателем благородного профиля и безупречно-мужественного, как на картинках, выражения лица

— Садитесь, — приказал благородный профиль таким решительным и непререкаемым тоном, что ноги Олега Олегыча сами подогнулись, усаживая его на стул. — Слушаю вас.

— Здравствуйте… э-э… Мне вас рекомендовали как специалистов высшего класса, — начал Олег Олегыч и сбился, услышав железный скрежет откуда-то сзади; казалось, у него за спиной кто-то точит здоровенный нож. Или меч. Или даже алебарду.

— Продолжайте.

Ножеточильный звук не прекращался, но Олег Олегыч решился его проигнорировать.

— Видите ли, все мои… э-э… друзья повально увлекаются экстремальным туризмом: ездят на верблюжьи сафари в пустыню, охотятся на носорогов, седлают на санках снежные лавины, бродят по заброшенным гномьим шахтам. Я же хочу сделать что-нибудь такое, что ни один из них не делал. Э-э… В общем, я хочу войну. Маленькую победоносную войну.

Несколько долгих мгновений благородный профиль рассматривал его и размышлял над услышанным, а затем кивнул и представился:

— Женерал.

— Олег Олегыч Писклявский.

— Писклявский? Тот самый? — чуть приподнял бровь Женерал.

Олег Олегыч деланно скромно наклонил голову. С тех пор, как он безобразно быстро разбогател на золотом шлаке, прошло немало времени, он ко многому привык, от многого устал и почти ко всему потерял вкус, но всеобщая известность ему до сих пор не приелась.

— Какой такой тот самый? — раздался чей-то голос у него из-за спины.

Олег Олегыч обернулся и — не нашёл источник голоса, только гору разного вида клинкового, рубящего, режущего и колющего оружия в дальнем углу. Кажется, именно из неё и доносился тот самый ножеточильный скрежет.

— Владелец компании по добыче и поставке золотого шлака, — ответил кто-то сбоку.

На этот раз обладателя голоса Олег Олегыч увидел — интеллигентного вида субтильного юношу в очках, сидящего у окна.

— А, это который драконьи лепёшки продаёт! — радостно воскликнул невидимка сзади, и Олег Олегыч поморщился: как он ни старался, как ни пытался переучить народ, нет-нет, да и выскочит это ненавистное «драконьи лепёшки». Пусть когда-то это и впрямь были драконьи экскременты, но с той поры они пролежали в земле столько времени, что давно превратились в первосортный шлак золотистого цвета — очень хорошее удобрение, неплохое топливо и ценное сырьё для алхимиков.

— Кхм, вообще-то это называется золотой шлак, — поправил он невидимого собеседника и демонстративно переключил всё своё внимание на Женерала. — Ну, так как, вы мне поможете?

— Разумеется, — звучно ответил тот. — Какая именно война вас интересует? Если хотите, могу предоставить список всех проводящихся на настоящий момент войн, и вы можете выбрать ту, которая вам больше по душе.

— Не надо, — отказался Олег Олегыч. Он знал, какие войны происходили сейчас в мире. Все они были слишком серьёзными, и при всей пресыщенности благами жизни, которые можно купить за деньги, при всём желании поэкстремальничать Олег Олегычу не хотелось умирать. А в слишком серьёзных войнах такой исход весьма вероятен. Более чем. — Меня не интересует ни одна из ведущихся ныне войн. Мне нужна новая. Небольшая и победоносная. Желательно, где-нибудь неподалёку. Я хочу, чтобы вы мне её нашли. Или организовали.

— Мы не огранизовываем войны, — покачал головой Женерал. — Мы только в них участвуем.

— Я заплачу вам в два раза больше вашей обычной ставки.

Впервые с того момента, как Олег Олегыч вошёл в контору, ножеточильный скрежет у него за спиной прекратился.

Безупречно-мужественное выражение лица Женерала сменилось яростно-благородным.

— В три, — быстро предложил Олег Олегыч.

У него за спиной что-то угрожающе лязгнуло.

— В пять, — стремительно повысил ставку Олег Олегыч и тут же торопливо добавил: — В десять, и я иду с вами.

Мгновение спустя ножеточильный скрежет возобновился. Но если раньше этот звук раздражал, то теперь удивительным образом успокаивал; он словно свидетельствовал, что всё вернулось на круги своя.

Благородная ярость на лице Женерала погасла, уступив место привычной безупречной мужественности:

— Полагаю, мы что-нибудь придумаем.

* * *

— Семь — несчастливое число, — пробурчал почти невидимый из-за горы холодного оружия Лёва, когда дверь за Олег Олегычем закрылась, и продолжил точить меч.

Женерал задумчиво побарабанил пальцами по столу. В его команде всегда было шестеро: Лёва, Лаки, Бурый, Псих, Миробор и он сам. Брать с собой седьмого, да ещё и абсолютно не имеющего опыта в воинских делах — решение и впрямь… неоднозначное. Но оплата! Видят боги, деньги им сейчас не помешают. Наёмнический бизнес вот уже несколько лет в упадке: родной город при новой власти, похоже, решил окончательно отказаться от ведения старых добрых войн по всем правилам войнологии. Нет, людей по-прежнему убивают, но теперь это называется не войной, а, например, миротворческой миссией, контр-преступной операцией или революцией. И наёмникам там, по крайней мере — официально — места нет.

— Меня больше волнует, где мы возьмём эту маленькую победоносную войну, — наконец, произнёс Женерал.

— Всё очень просто, — уверенно заявил Псих, субтильный юноша в интеллигентных очках. — Лаки.

Лаки был солдатом неудачи от бога и очень ценным членом Комманды Ню. Его засылали в тыл врага, откуда Лаки пробивался навстречу своим товарищам, а неудачи шли за ним попятам, кося противника налево и направо. Рвались подпруги на лошадиных сбруях, мечи застревали в ножнах, обвисали тетивы на луках, попадали колёсами в рытвины требушеты, тухло продовольствие, коварно нападала диарея, гнили штандарты, лопались барабаны и тускнели гербы.

— Но как именно ты собираешься его использовать, если у нас нет противника? — спросил Женерал и выжидательно уставился на Психа. Субтильный юноша был крупным специалистом по психологическим атакам, деморализаторству и разрушающему ментальному воздействию на врага; к его словам стоило прислушаться.

— Элементарно, — ответил Псих и поправил очки. — Пискля просил войну небольшую и неподалеку, так? — начал он, походя наделив заказчика прозвищем, которое от того, скорее всего, уже не отклеится. — Смотри, Женерал, к югу от города у нас живут кочевники из этих… как его… тюргских племён, и не проходит и дня, чтобы они не подрались между собой за какие-нибудь выпасы. Предлагаю заслать нашего Лаки на одно пастбище. Вся скотина наверняка рванёт за ним, а он пусть бежит к соседнему полю. Хозяева второго пастбища увидят чужой скот на своих землях и схватятся за оружие — вот тебе война маленькая. Пискля выберет, на чьей стороне воевать, мы быстренько усмирим кочевников — вот и война победоносная..

— Лёва, что думаешь? — повернулся Женерал к куче холодного оружия.

— Нормально, — послышалось в ответ.

Впрочем, иной реакции от Лёвы ожидать не стоило — парень страдал войноманией в тяжёлой форме и всегда с готовностью ввязывался в любую войну. Лёва прочитал все учебники по войнологии, был подписан на все журналы о новинках вооружения и испытывал непреодолимую тягу к любому оружию. Прежде чем примкнуть к Комманде, он много раз безуспешно пытался лечиться от своей зависимости. Но не помогли ни лекарства, ни встречи анонимных войноманов, ни даже гипнотизёр, заявивший, что истоки Лёвиной войномании — в тяжёлом детстве, ведь родители часто покупали ему для игр оловянных солдатиков.

— Ну, раз нормально, — улыбнулся Женерал, — значит, дело решено. Будет нашему Пискле маленькая победоносная война.

* * *

В утро, назначенное Женералом для отправки, Олег Олегыч явился разодетым в пух и прах: узкие — колен не согнуть! — бриджи, накрахмаленные — слышно, как хрустят! — манжеты, золотые — ослепнешь от блеска! — эполеты, грудь вся в разноцветных аксельбантах, щегольская тоненькая шпажка на боку и какой-то совершенно невообразимый головной убор.

— Что это? — процедил Женерал, сощурив глаза в выражении благородного презрения, и указал на высокую, в бляхах и с козырьком, шапку с пучком ярко-алых перьев наверху.

— Это кивер, — ответил Олег Олегыч тоном, исполненным удивления, что кто-то не знает столь очевидных вещей. Но на всякий случай пояснил: — Военый головной убор. — Прикоснулся к пучку алых перьев: — А это султан. — Услышал в ответ глубокое молчание и добавил: — Последний писк моды.

— Писк, значит? — повторил Женерал и обменялся понимающей ухмылкой с уже знакомым Олег Олегычу субтильным юношей: — Пискля — он и есть Пискля.

Интеллигентный юноша поправи очки на носу и очень серьёзно, пряча бесенят смеха в глазах, обратился к Олегу Олегычу:

— «Считай, что сразу проигран бой, когда ты храбрый, но некрасивый».

Несколько упокоенный этими словами, Олег Олегыч благосклонно кивнул юноше.

Женерал поправил церемониальный кортик на поясе и начал представление членов своей Комманды.

— Псих, наш специалист по ментальным атакам.

Юноша в очках вежливо кивнул.

«Надо же, такой интеллигентный, и такое имя», — подумал Олег Олегыч.

— Лёва, эксперт по войнологии по всех её проявлениях, — продолжил Женерал и махнул в сторону восседавшей на лошади горки холодного оружия во всём его многообразии.

«Ага, так вот кто точил ножи в конторе!» — сообразил Олег Олегыч.

— Бурый, — продолжил Женерал, кивая в сторону лысого и без бровей мужчины, в хламиде которого при каждом движении которого что-то булькало и стеклянно позвякивало. — Наш специалист по биологическому оружию.

Олег Олегыч принюхался — от специалиста по биологическому оружию исходил подозрительный запашок.

— Миробор, убеждённый пацифист.

Здоровенный лысый детина угрожающего вида с самым огромным мечом, который когда-либо доводилось видеть Олегу Олегычу, приветственно ощерился в ответ.

— И, наконец, Лаки, профессиональный диверсант высшего класса, — закончил представление Женерал, указывая на невысокого человечка на ослике.

— Очень приятно, — ответил Олег Олегыч, — А меня зовут…

— Пискля, — перебил его Лёва из-под груды скрываюших его режущих, рубящих, клинковых и колющих орудий.

Олег Олегыч обвёл взглядом такую разношерстную, но, в общем и целом, производящую угрожающее впечатление Комманду и проглотил возражение. Пискля так Пискля.

* * *

В первый день путешествия Олег Олегович избавился от «последнего писка моды» — немилосердно натирающего шею тяжёлого кивера с алым султаном.

На второй день расстался с накрахмаленными манжетами и сделал в бриджах надрезы под коленями, чтобы, наконец, нормально их сгибать.

На третий день он уже привык откликаться на Писклю и получил ответы на наиболее волнующие его вопросы: почему у Комманды такое дурацкое название — Ню? Что делает пацифист среди наёмников? Почему Бурый издаёт стеклянное позвякивание при каждом движении? И почему Лаки едет на ослике, довольно сильно отставая от Комманды, и без оружия, в то время как все остальные — на лошадях и вооружены до зубов. Причём в случае Лёвы — вооружены до зубов в самом буквальном смысле: когда войноман изредка улыбался, Олег Олегыч видел у него на зубах острые железные коронки для боевого покусывания.

Вопрос о том, почему именно Ню, как выяснилось, оказался больным для Женерала.

— Чёртовы дилетанты, мнящие себя вояками, растащили все буквы алфавита! А на некоторые буквы даже очередь есть, люди ждут, когда группа распадётся, чтобы взять освободившуюся букву себе. На Альфу знаешь сколько желающих? Да и на Дельту не меньше, — Женерал печально вздохнул и явил миру на своём благородном профиле выражение возвышенной печали. — Когда я пришёл сдавать документы на регистрацию группы наёмников, из алфавита оставалось незанятым всего две буквы, ню и фи. Весёленький выбор, правда? Но деваться было некуда, мы с ребятами посовещались и решили, что Комманда Фи звучит ещё хужё, чем Комманда Ню. С Фи с нами вообще никто не захочет иметь дело, а с Ню — ну, подумаешь, принимают нас иногда за людей другой профессии и приглашают станцевать на девичнике, — Женерал вдруг смутился и метнул на Олега Олегыча суровый взгляд: — Неважно, как нас зовут, важно, как мы выполняем свою работу. А выполняем мы её безупречно!

— Знаю, знаю, — поспешил упокоить разошедшегося Женерала Олег Олегыч. — Мне вас рекомендовали именно как специалистов высшего класса.

Пацифист Миробор сам охотно удовлетворил любопытство Олега Олегыча:

— Я из движения пацифистов, слыхал о таком? Мы верим в мир во всём мире и готовы защищать его от войны любыми средствами, в том числе и с оружием в руках. Раньше мы все были такие, но несколько лет назад к власти пришли какие-то тёмные личности и замутили всем умы,— огромные ладони Миробора непроизвольно сжались в увесистые кулаки. — Они сказали, что защита мира с оружием в руках — это суть война, что против наших убеждений. Про то, что война против наших убеждений — это они, в общем, правильно сказали, но ещё они заявили, что теперь мы должны поддерживать мир только мирными средствами. В общем, полная чушь. Вот скажи мне, Пискля, как ты мирно поддержишь мир, если на тебя налетают с мечом наперевес, а?

— Именно тогда ты и пришёл в Комманду, да? — уточнил Олег Олегыч, понимая, что заданный ему вопрос — риторический.

— Тогда и пришёл, — мотнул налысо бритой головой Миробор. — Здесь я по-прежнему могу жить по своим внутренним убеждениям и защищать мир от войны любыми средствами, в том числе с оружием в руках.

В голосе пацифиста Миробора было столько непоколебимой уверенности, что Олег Олегыч дискуссию продолжать не решился.

Бурый на вопросы Олега Олегыча не отвечал — он вообще не говорил. То ли не мог, то ли не умел. А, может, не хотел. От Женерала Олег Олегыч узнал, что Бурый — друид, общается только с природой. Что до стеклянного позвякивания, так это оружие Бурого, разложенное по карманам и складкам одеяния — баночки и скляночки с опасными смесями органического происхождения и собственного изобретения Бурого.

Причина же безоружности Лаки и ослика в качестве передвижного средства выяснилась сама собой, Олег Олегыч просто понаблюдал некоторое время за солдатом неудачи и всё понял. Дай ему оружие — он непременно поранится. Посади на лошадь — она его сбросит и затопчет. Ну а подпусти слишком близко к себе — и неприятности случатся уже с тобой.

А на четвёртый день Комманда Ню подошла к территории условного противника — к гишлакам двух соседствующих скотоводческих племён, разделённым просторными пастбищами.

* * *

Обосновавшись в кустах по всем правилам войнологии, Комманда Ню наблюдала за крадущимся Лаки -тот с видимой опаской приближался к пастбищу, на котором мирно щипал травку крупный рогатый скот.

Олег Олегыч вдруг сообразил, что так ничего и не узнал о предстоящей войне.

— Позвольте уточнить — кто с кем воюет? Кто на кого напал? За кого мы?

— Это как получился, — рассеянно отозвался Женерал, наблюдая за осторожными передвижениями Лаки. Именно от него всё и зависело: чей скот первым бросится за ним и нарушит границы пастбищ, то племя и будет обвинено в провоцировании войны.

Огромный чёрный бык-вожак слева от изгороди, разделяющей границы владений двух соседских племён, первым заметил крадущегося чужака. Вскинул голову и уставился на него налитыми кровью глазами.

Чужак замер, не отрывая испуганно-зачарованного взгляда от рогов быка, а потом тихо взвизгнул и бросился бежать.

Быки реагируют не только на угрозу и красное; чужой страх тоже их провоцирует, вызывает желание преследования. Вот и бык-вожак просто не смог совладать с инстинктами — увидел улепётывающую фигуру, от которой волнами расходилась паника, наклонил голову и, нацелив рога на чужака, с рёвом рванул за ним.

А за быком потянулось всё остальное стадо.

А вслед за разбегающимся богатством последовали чобаны, на скаку раскручивая лассо, щёлкая кнутами и ругаясь на всё горло.

Хрупкая изгородь была вмиг сметена, территориальная неприкосновенность соседнего гишлака — безжалостно и бесцеремонно нарушена.

— Здесь по соседству живут родственные кочевые племена тюргов: алиф-тюрги и хамза-тюрги, — негромко говорил Женерал, наблюдая за передвижениями Лаки и стада. — И те, и другие занимаются скотоводством, и у них постоянно возникают споры из-за пастбищ. Как видишь, мы только что стали свидетелями, как… — Женерал прищурился, глядя на гишлаки, словно пытался свериться с какой-то надписью, — Стали свидетелями, как алифы бесцеремонно напали на исконные пастбища хамза. Разумеется, такую агрессию невозможно оставить незамеченной, и наша благородная задача — помочь хамза в борьбе с врагом… Или, наоборот, помочь алифам отвоевать законные владения, хитростью захваченные подлыми хамза в прошлом. В общем, как пожелаешь.

Тем временем, заметив ворвавшийся на их пастбище чужой скот, чобаны-хамза вскочили на коней, схватили луки и рванули наперерез скачущим вслед своему стаду чобанам-алифам.

Женерал удовлетворённо кивнул — дело сделано, Лаки только что организовал небольшую войну.

Выведя Комманду из кустов, Женерал приказал выступать в сторону противника. И хотя окончательный враг ещё не определился, выполнить приказ всё равно не составило труда — ведь оба потенциальных противника находились сейчас в одной стороне.

— Ну, Пискля, за кого сражаться будем?

Олег Олегыч переводил взгляд с одного гишлака на другой и, не в силах выбрать, медлил с ответом.

Женерал и его Комманда ждали решения заказчика, бодро шагая вслед стаду и чобанам.

А тем временем Лаки, сам того не ведая, превращал мелкую локальную стычку в крупномасштабный конфликт.

Лаки приносил неудачу не только противнику, но и всем, кто попадался у него на пути. В данный момент солдат неудачи со всех ног улепётывал от рязъярённого быка и не разбирал дороги. Он уже давно пересёк и пастбище, и гишлак, и, сделав большой полукруг, теперь стремительно приближался к кромке леса.

Именно в этот момент из-за деревьев показался пышный караван.

К огромному несчастью караванщиков, их охранники были выряжены в ярко-красные кафтаны. Разъярённый бык просто не мог не среагировать на цвет: красное раздражадо куда больше, чем страх. Резко изменив траекторию движения, бык бросился на идущего во главе каравана охранника. Стадо рвануло за ним вслед; за стадом понеслись раскручивающие лассо чобаны-алифы, а за алифами — возмущённые чобаны-хамза.

Перепуганные караванщики вообразили, что подвергаются нашествию и диких животных, и кочевников одновременно, и попытались организовать оборону.

Зазвенели мечи, засвистели стрелы, полилась кровь. Мелкая стычка кочевых племён стремительно перерастала в нечто куда более серьёзное и международное.

Запыхавшийся Лаки нагнал Комманду.

— Ну, как я? — радостно спросил он — и резко замолчал, наткнувшись на выразительный взгляд Женерала, многозначительно кивающего на Миробора. Наголо бритый пацифист единственный не был посвящён в детали устроенной диверсии — после небольшого совещания Комманда решила, что Миробор, будучи пацифистом, хоть и воюет во имя мира, наверняка не одобрит развязывание войны.

— Кхм, — напряжённо откашлялся Женерал и обратился к Олег Олегычу: — Ну, так что, Пискля, решил, за кого воевать будем?

— Боюсь, придётся за своих, — ответил тот. — Это же наш караван, из нашего города, по гербам видно. Послан Сенатом с дипломатической миссией в Тюргостан.

Члены Комманды Ню переглянулись и разом обернулись к разворачивающейся стычке. Только теперь они смотрели на неё совсем другими глазами. Войны начинались и по куда более мелким поводам: кто-то увёз чужую жену, кто-то постучал сапогом по столу переговоров. А тут налицо акт самой что ни на есть неприкрытой агрессии: тюргские племена напали на представителей дипломатической миссии соседнего государства!

— Командующий нашей армией с радостью уцепится за такой прекрасный повод начать войну, — сказал, наконец, Олег Олегыч. — Война отвлечёт внимание от той истории про него и девиц из дома терпимости. Так что как только новости дойдут до города, сюда двинется наша армия… А мы, получается, сейчас уже на передовой… — по мере того, как Олег Олегыч начинал осознавать ситуацию, в его голове всё отчётливее звучали нотки паники. Он затравленно оглянулся и увидел, что с одной стороны от них — караванщики, быки и чобаны-алифы, а с другой стороны к месту стычки несётся отставшая часть стада и чобаны-хамза. — Мы, выходит, на такой передовой, что передовее некуда…

— Точно, — жизнерадостно подвёл итог невидимый из-за кучи колюще-режущих орудий Лёва.— Мы в полном… авангарде.

* * *

Находясь между кочевниками, уже ввязавшимися в бой с каравванщиками, и кочевниками, ещё только рвущимися в бой, Олег Олегыч всей шкурой понял, что это такое — быть между молотом и наковальней.

Однако члены Комманды не проявляли признаков паники. Настоящие профессионалы, они быстро и сосредоточенно занимались каждый своим делом.

Женерал работал над выражением лица: из безупречно-мужественного оно превращалось в настолько сурово-решительное, что Олег Олегычу становилось абсолютно ясно: отдай ему сейчас Женерал приказ атаковать в одиночку полчища врагов — он не сможет ослушаться!

Миробор любовно разворачивал шипастый цепной моргенштерн.

Невидимый Лёва, судя по металлическому лязгу, менял местами некоторые режущие, колющие, рубящие и клинковые орудия в окружавшей его куче.

Лаки предусмотрительно отступал от членов Комманды к эпицентру заварушки.

Молчаливый Бурый извлекал из складок и карманов своего одеяния бесчисленные склянки и складывал их аккуратными горками. Из одних булыток воняло, в других что-то противно булькало, в третьих — опасно вспыхивало.

Но больше всех Олег Олегыча ужаснули приготовления Психа: субтильный юноша в интеллигентных очках натянул на себя кошмарные облегающие штаны в яркую полоску, нацепил на голову какие-то перья, покрыл лицо и грудь пугающей раскраской и сейчас, держа перед собой зеркальце, задумчиво красил губы — не иначе, готовился произвести своим видом психическую атаку.

— Да вы что же, и впрямь собираетесь сражаться со всеми ЭТИМИ? — взвизгнул Олег Олегыч, поняв, что означают эти приготовления.

— Ты же хотел войну, — спокойно ответил Женерал. — Вот, получай.

Из эпицентра свалки доносилось конское ржание, рёв взбесившихся быков, свист лассо, лязганье сталкивающихся клинков и крики боли. Олег Олегыч вздрогнул всем телом.

— Я хотел небольшую войну.

— Так она пока ещё очень даже маленькая.

— Я хотел победоносную.

— Мы приложим все усилия, чтобы победить.

— Нет, нет, нет, — замотал головой Олег Олегыч, — Я это всё как-то совсем по-другому видел.

На самом деле Олег Олегыч представлял себе красивый строй войск и реющие над ними штандарты, генералов, встречающихся на поле между армиями для переговоров, трубящие рожки и стучащие барабаны. А сам он стоял на холме с командным пунктом в красивой, по последнему писку моды, форме главнокомандующего и отправлял адъютантов с приказами в разные сторроны. Правда, такая война, разумеется, никак не могла быть небольшой…

Для небольшой войны у него был другой, куда более примитивный, но не менее привлекательный сценарий. В нём он просто влетал в гущу битвы, геройски разил врага направо и налево, и никто не мог ему противостоять. Правда, мечты, услужливо рисуя этот красивый сценарий, не учитывали его полную боевую некомпетентность, а также игнорировали чрезвычайно высокую вероятность получения ранений, вероятно, даже смертельных. Брутальная реальность разворачивающейся у него на глазах стычки между караванщиками и чобанами немедленно указала ему на эти пробелы.

— Не дрейфь, Пискля, — свойски хлопнул его своей лапищей пацифист с шипастым моргенштерном через плечо. — Держись за мной, и всё будет хорошо.

— Я… я заплачу вам полную сумму, только, пожалуйста, давайте, мы сбежим отсюда!

— Никто! — отчеканил Женерал громовым голосом, и Олег Олегыч содрогнулся всем телом, — Никто не сможет обвинить меня в том, что я не выполнил контракт! Ты хотел войну, ты хотел в ней участвовать, ты хотел победить. Сейчас мы тебе всё это предоставим, — И, обратив на него всю мощь своего сурово-решительного взгляда, Женерал приказал: — Вперёд!

И случилось неизбежное — не в силах сопротивляться приказу, произнесённому этим непререкаемо-властным голосом, Олег Олегыч, как зачарованный, выхватил свою тонкую шпажку и с бешеным криком рванул вперёд, прямо в гущу свалки.

И всё завертелось у него перед глазами.

Где-то справа страшно лязгал оружием войноман Лёва, где-то слева крушил мечом и моргенштерном пацифист Миробор, деморализовывал противника своим видом Псих, шнырял в тылах врага солдат неудачи Лаки, а Бурый забрасывал всех своими вонючими склянками. Шум боя время от времени перекрывал звучный, глубокий голос Женерала, вселяющий в своих солдат абсолютную уверенность в победе.

Оглушённый этим голосом и запалом битвы, Олег Олегыч не знал, сколько прошло времени. Когда он очнулся, чобаны в ужасе разбегались, на земле лежали тела людей и скота, а гишлаки обоих племён, и алифов, и хамза, горели.

Караванщики в гербах родного города с трудом переводили дыхание и рукоплескали неожиданным спасителям.

— Неужели это всё — мы? — растерянно спросил Олег Олегыч, оглядывая картину разрушения.

Члены Комманды Ню молча кивнули в ответ.

— Но… зачем же мы это всё, а? — жалобно протянул Олег Олегыч, не в силах отвести взгляд от разрушенных домов и застывших тел. Ему было скучно, его богатые друзья развлекались экстримом, и ему захотелось тоже попробовать чего-нибудь этакого. Он думал о небольшой победной войне, только и всего. Он думал о красивой военной форме и о параде после войны, о медалях и славе героя. Он почему-то не думал о том, что всему этому будет предшествовать.

Он не думал…

Олег Олегыча стошнило.

— Война, — равнодушно пожал Женерал плечами.

* * *

Хотя Олег Олегыч и не помнил подробностей самой битвы, он был твёрдо уверен, что с него хватит. Он получил сполна экстрима и более чем достаточно впечатлений, чтобы долго делиться рассказами со своими богатыми и успешными… э-э… друзьями.

Обратно Комманда Ню и Олег Олегыч возвращались вместе с караваном, под давлением чрезвычайных обстоятельств прервавшим свою дипломатическую миссию в Тюргостан.

По возвращении в город караванщики вмиг разнесли подробности случившегося.

Олег Олегыч Писклявский был награждён орденом за мужество, проявленное в битве с врагом, и, внезапно заделавшись героем, был избран, практически без его участия, в Сенат, ранее не желавший иметь дело с безобразно богатым продавцом окаменелых драконьих лепёшек.

Комманда Ню без задержек получила обещанный десятикратный гонорар. От себя новоиспечённый сенатор добавил Женералу персональный сюрприз: надавив на одну группу наёмников, он принудил их самораспуститься, освободив, таким образом, в реестре новую букву. Правда, не знаменитую Альфу и не популярную Дельту. Теперь бывшая Комманда Ню стала называться Коммандой Хи.

Женерал был почти счастлив.

Воодушевлённый убедительной победой, Сенат посчитал, что агрессию зарвавшихся кочевников-тюргов нельзя оставлять безнаказанной и что нужно показать этим дикарям их место. Открылись призывные пункты, начали формироваться армейские подразделения.

В это же время жители разорённых гишлаков алиф и хамза дошли до Тюргостана. Хотя гордые кочевые племена в мирное время не признавали единой государственности и упоённо враждовали друг с другом за пастбища, в час беды все они подтягивались в единственный город тюргов и объединялись против общего врага. Вот и сейчас обострённое чувство собственного достоинства не позволяло кочевникам забыть ничем не спровоцированное нападение соседнего государства.

Объединившиеся тюрги собирались мстить за разорённые гишлаки алифов и хамза.

И совсем рядом, отделённая от реальности лишь одним маленьким шагом, довольно потирала руки Настоящая Большая Война.