[Дебют] Александр Ирлин: Tрагедии космических стартов

Loading

До настоящего времени нет окончательной ясности об истинных причинах и полном установлении трагических событий смерти первого космонавта Юрия Алексеевича Гагарина и пилота самолёта МИГ-15 Владимира Серёгина 27 марта 1968 года.

Tрагедии космических стартов

Александр Ирлин

 Александр Ирлин Часть первая

24 октября 1960 года на полигоне космодрома Байконур произошел несанкционированный запуск двигателя второй ступени подготовленной к старту ракеты, что привело к гибели более 90 (по другим данным, более 120 ученых, специалистов и рабочих), в том числе, Главного маршала артиллерии, Героя Советского Союза М. И. Неделина. В процессе последующих запусков пилотируемых космических объектов также происходили трагические события гибели героев — космонавтов, причём без учёта неисправностей непилотируемых, испытательных и находящихся в технологической, либо боевой отработке изделий.

Краткий анализ гибели только космических кораблей с людьми показывает, что одной из возможных причин аварий советской космической техники являлись специфические условия советской системы.

Скажем сразу же, что та же существующая система, обрекая свой народ на нищенское существование, вкладывала огромные средства в эту отрасль и создала лучшие на тот период в мире, космические носители. Но страх за собственное место, собственное положение и стремление любой ценой опередить зарубежных конкурентов, толкал советских чиновников самого высокого ранга, фактически, на настоящие преступления.

24 октября 1960 года: «Что я скажу Никите?»

Приближалась очередная годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. На полигон космодрома Байконур неоднократно звонили Н. С. Хрущев и Л. И. Брежнев[1]: ведь было принято осуществлять запуски к «красным датам». И хотя советскому народу не сообщали о запусках боевых ракет (а комплекс Р-16 (8К64), о котором идёт речь, был именно таковым) в военной среде придерживались тех же праздничных принципов, что и в гражданской. Работы по подготовке велись днем и ночью. За плечами едва ли не каждого работника стояли чиновники и военноначальники. По воспоминаниям одного из участников событий [2], М. И. Неделин взволнованно заметил: «…Что я буду говорить Никите?… Ракету доработать на старте, страна ждет нас!». Много позже, в 1998-м году, по поводу обстановки на Байконуре на тот момент, нервотрёпках и тому подобное, напишет бывший в ту пору начальник полигона генерал Константин Герчик [3]:

«Вопреки логике и здравому смыслу Р-16 прибыла к нам «сырой», с крупными дефектами и недоработками. Но тогда не нашлось никого, способного доложить «на верх» правду о неготовности eё к испытаниям. Расчёт строился «на авось». Мы же, испытатели, были поставлены перед фактом и стали заложниками ситуации… Авантюризм властей предержащих приблизил беду и несчастье, которые невозможно было предвидеть…».

За 30 минут до запланированного запуска произошел несанкционированный пуск двигателя второй ступени ракеты разработки гениального (не побоюсь этого слова!) Главного конструктора ОКБ-586 (ОКБ «Южный») Михаила Кузьмича Янгеля. В связи со спешкой и пренебрежением правилами техники безопасности произошло разрушение баков первой ступени и взрывообразное возгорание компонентов ракетного топлива. В качестве компонента ракетного топлива в таких изделиях уже использовался гептил. Это особое топливо позволяло обеспечивать быструю готовность ракет к решению боевых задач, но обладало сильным отравляющим действием. В дополнении к воздействию продуктов горения, также и поэтому жертвы оказались очень велики, а от самого маршала авиации остался лишь едва заметный темный след на асфальте.

Как сейчас помню: советским людям сообщили, что маршал М. И. Неделин и возглавляемая им военная делегация, направлявшаяся в Югославию, погибли в результате авиакатастрофы.

23 октября 1967 года: «Дьявольская машина. Ничто не поддается управлению!»

В ОКБ-1, которым после смерти С. П. Королёва руководил Василий Мишин, заканчивалась работа по созданию новых изделий серии «Союз». В то время корабли типа «Союз» ещё не обладали необходимой степенью надёжности, аварийность их была высокая и они ещё не были пригодны для пилотирования с человеком на борту. Шёл юбилейный год, (50 лет) Октябрьской революции, и Леонид Брежнев решил отметить его с размахом, ознаменовав новыми достижениями в космосе, для чего «порекомендовал» Мишину, запустить «Союз» уже в пилотируемом варианте к Первомаю. Пилотировать корабль был определён Владимир Комаров, а дублёром — его друг Юрий Гагарин (фото 1). Л. Брежнев предложил запустить не просто один корабль с космонавтом, а сразу два «Союза» и затем организовать переход космонавтов из одного корабля в другой. Видимо, он знал от специалистов о такой возможности, но пропустил мимо своих ушей реальные сроки подобных пусков. Это всё означает, что только специалисты могут определять готовность космических изделий к началу их введения в эксплуатацию. По мнению испытателей, это было чистое безумство — отправлять в космос человека на корабле, не совершившем до этого ещё ни о д н о г о успешного полёта. И будь жив С. П. Королёв, он на подобную авантюру никогда бы не пошёл. Но у его преемника была иная «весовая категория», и он не посмел перечить Генеральному секретарю ЦК КПСС, о чём впоследствии горько пожалел. Работники ОКБ-1, во избежание возможной катастрофы, пошли на беспрецедентный шаг: они отправили Брежневу — в тайне от своего начальства — докладную записку с описанием истинного положения дел с «Союзом-1» и с рекомендацией перенести его пилотируемый полёт на более поздний срок. Но на первое лицо государства это не подействовало. Испытания на космодроме обоих кораблей проходили трудно, при этом выявлялись всё новые и новые недоработки и дефекты. Уверенность испытателей в успешном выполнении полётной программы таяла, как снег весной. Начальник Управления полковник Николай Патрушев не был «зашоренным службистом». Он прямо заявил на заседании Государственной комиссии своё категорическое несогласие на пилотируемый полёт. Патрушева поддержал и руководитель военной приёмки ОКБ-1 полковник Александр Ваганович Исаакян. Тем не менее, Главный конструктор, охарактеризовав выявленные замечания как «мелочи», не прислушался к мнению военных. Наскоро доработанный корабль «Союз-1», с космонавтом Владимиром Комаровым стартовал в космос 23 апреля 1967 года. Его удалось вывести на расчетную орбиту, но сразу же выявились новые неисправности. В частности, отказала автоматическая система ориентации, не раскрылась одна из панелей солнечной батареи. Управлять «Союзом» в таком состоянии, да ещё вручную, было чрезвычайно сложно, а запаса энергии оказалось недостаточно для выполнения всей программы полёта. Выводить на орбиту «Союз-2» в такой ситуации уже не имело смысла, и пуск его, по рекомендации Мстислава Всеволовича Келдыша, одного из идеологов советской космической программы, был отменён. Комарову была дана команда на посадку. Мастерски сориентировав корабль вручную, космонавт вовремя включил тормозной двигатель и начал сход с орбиты. При этом прозвучали слова космонавта: «Дьявольская машина. Ничто не поддается управлению!». И тут случилось непоправимое: горячий сжатый воздух проник в парашютный отсек и сдавил контейнер с главным парашютом. Когда Комаров попробовал выпустить главный парашют, тот вышел не полностью и не раскрылся. Был выпущен запасной парашют, он вышел нормально, но первый парашют захлестнул стропы и погасил его. Комаров потерял какие-либо шансы на спасение. В данной трагедии вина со стороны руководства страны является несомненной.

30 июня 1971 года: Летим без скафандров…

Кабина корабля «Союз-11» изначально была рассчитана на 2-х космонавтов. Но американцы к тому времени уже приближались к задействованию экипажа своего корабля к трём астронавтам. И Никита Сергеевич Хрущев приказал установить в «Союз-11» третье кресло. В результате космонавты оказались в такой тесноте, что практически не могли проводить научные эксперименты. В этих условиях пришлось отказаться от космических скафандров. Истины ради следует заметить, что ещё при пусках «Восходов» С. П. Королёв, уверенный в герметичности своих кораблей, предложил отказаться от скафандров. Без скафандров летал и Константин Феоктистов, ставший впоследствии главным консультантом космических кораблей «Союз». 6 июня 1971 г. в 7 часов 55 минут на космодроме Байконур в восемнадцатый раз стартовал пилотируемый космический корабль «Союз-11». На этот раз на его борту находились космонавты Г. Т. Добровольский, В. Н. Волков и В. И. Пацаев. Трагедия произошла на 23 сутки полета, 30 июня 1971 г. После спуска с орбиты кабина пилотов потеряла герметичность, а скафандров у космонавтов не было. Они погибли от удушья. Как потом стало известно, скафандры помогли бы им даже в этих условиях найти образовавшийся дефект — отверстие «величиной с пятак» и залатать его. Так что, в этом чрезвычайном случае, который трудно было предусмотреть, спасти экипаж могли только скафандры. Вместо скафандров в кабине находилось третье кресло. А экипаж «Союз-11» «был одет в элегантные спортивные костюмы…» [3, 4].

Не уберегли Юрия Гагарина долгие годы быть с нами… Месть за друга?

Вне зависимости от того, как погиб наш нервый космонавт страны и всего мира Юрий Гагарин, в этом — огромная вина, прежде всего, власть предержавщих — что не уберегли его на долгие годы быть с нами… Тренировочный полёт Ю. Гагарин совершал вместе с пилотом на обычном МИГе. Однако, и до настоящего времени нет полной ясности в причинах его гибели во время этого полёта на тренировочном самолёте, в обычных условиях! Было проведено большое число расследований причин катастрофы. Принял участие в этом и знаменитый генерал-полковник авиации Николай Петрович Каманин. Из записной книжки Н. П. Каманина следует, что некоторые части самолёта были найдены в пяти (!) километрах от места его падения. А недопустимо близко от самолёта c Ю. Гагариным пролетал на большой скорости сверхзвуковой СУ-11 (СУ-15?). Возможно, эти найденные части были вырваы оттуда мощной, направленной изнутри, силой. И тут предложенная версия напрашивалась сама собой: какой -то заряд сдетонировал от ударной волны при преодолении [находившимся вблизи] самолётом СУ-11 звукового барьера [5] … Из другой нформации автор [6] заключает, что остановка времени на часах Гагарина (10 часов 30 минут), а также фиксация «цели» работающего на тот день лишь азимутального радара Чкаловского аэродрома, «… отслеживающего только по азимуту /который не реагировал на перемещение цели по вертикали», можно с уверенностью сказать, чго САМОЛЁТ УПАЛ В РЕЗУЛЬТАТЕ ПРОИСШЕДШЕГО ВНУТРИ ВЗРЫВА, ТОЧНОЕ ВРЕМЯ КОТОРОГО 10 ЧАСОВ 30 МИНУТ. Космонавт Алексей Леонов также предпринял активные действия в поисках свидетелей случившегося. Последние сообщили, что слышали два хлопка с интервалом 1,5-2 секунды и увидели 2 самолёта, один — падал, а второй круто развернулся и улетел прочь. Показания свидетелей и самого космонавта Леонова, были им тщательно запротоколированы и представлены комиссии. Однако в дальнейшем комиссия не приняла соображения его и профессора Белоцерковского. В качестве объяснения была принята версия о появлением в зоне МИГ-15 шара-зонда. Однако А. Леонов рассказал об обнаруженных им фальсификациях своих выступлений по радио и телевидению (последнее — «Гибель Гагарина», канал ТВ—6, 5.07.07 г.) И власти не могли этого разоблачения ему простить…: и заслуженный космонавт был отправлен в запас!? [7]. Юрий Гагарин, будучи дублёром полёта на «Союзе-1», был весьма дружен с В. М. Комаровым[1] и не мог пройти спокойно мимо факта его гибели на ещё недостаточно отработанном корабле. Сотрудниками ОКБ-1 было направлено письмо в правительство о неготовности ещё к пилотированию «Союза-1». Узнав, что письму не был дан ход, Юрий Гагарин заявил своему телохранителю-офицеру КГБ Русяеву, что «… если он (Брежнев) был обо всём в курсе и спустил ситуацию на тормозах, то знает как поступить…».

Это была прямая угроза в адрес Генерального секретаря ЦК КПСС и отныне космонавт превратился для него, фигурально выражаясь, „в бомбу замедленного действия, которая могла сработать когда угодно“. Русяев, найдя понимание у своих начальников в Управлении, передал это через фронтового друга Брежнева — Г.К. Ценёва[6]. Таким образом Ю. Гагарин, неосторожной фразой в беседе с Русяевым „фактически сам подписал себе приговор…“.

Однако предотвратить „акт возмездия“, судя по всему, Ю. Андропов во-время не успел. В ту пору на космодроме прошёл слух, что на приёме в Кремле Гагарин воплотил-таки своё намерение в жизнь, прилюдно дав Брежневу оплеуху. В зарубежной прессе данный инцидент тогда был интерпретирован несколько иначе: космонавт якобы плеснул ему в лицо бокал шампанского. Так или иначе, но „дыма без огня не бывает“, поэтому, в любом из приведенных выше случаев, причина покарать „строптивого“ космонавта у того была.

„Смерть Владимира Комарова, таким образом, оказалась целиком на совести Леонида Ильича, и тот, опасаясь за свой авторитет в мире, с полным основанием полагал, что Гагарин, путешествуя по планете, может сыграть в этом негативную роль“[5]…

Однако, до настоящего времени нет окончательной ясности об истинных причинах и полном установлении трагических событий смерти первого космонавта Юрия Алексеевича Гагарина и пилота самолёта МИГ-15 Владимира Серёгина 27 марта 1968 года.

К сказанному выше необходимо добавить малоизвестные факты, которые в бытность происходивших событий, были известны лишь имевшим отношение к созданию космической техники страны. Сегодня уже насчитано большое количество срывов и технических неполадок, особенно в первые годы освоения космоса. Многое из этого обуславливалось чисто техническими причинами, ошибками в разработоке и т. п. Но большая часть была вызвана спешкой и требованиями опасного ускорения работ со строны руководителей страны и их «волевых» решений. Эти технические детали уже довольно полно опубликованы, но пока не в широкой печати, так как они «перенасыщены» сугубо производственными данными…(см. например: «Неудачи в космосе и на земле», 44 ракетный полк в/ч 89503) и поэтому «не читабельны» для обычных людей. Что касается общей картины давления на создателей изделий для ускорения начала ввода в эксплуатацию, то это ещё предстоит проанализировать и сообщить в прессе, на что мы и обращали ваше внимание дорогие читатели в начале данного сообщения. Но жизнь есть жизнь и нам представляется целесообразным коснуться усилий огромного большинства людей, которые отдавали всё своё время, коллосальный труд и желание как можно качественнее, и в срок обеспечивать технику и безопасность космических пилотов. Жизнь этих участников событий, ранее мало известные их «полигонные» развлечения, а также совсем уж экзотические средства, особенно в первых изделиях перед запуском человека на орбиту Земли, при испытаниях этих систем… Это тем более было необходимым, что руководители космических разработок прекрасно понимали свою личную ответственность за жизнь космонавтов в условиях непрерывного давления по срокам и нервотрёпки со стороны правительства. С целью максимального понимания факторов воздействия на человека при перегрузках, невесомости и влияния вредных излучений, был изотовлен макет человека (кукла), размещаемый на рабочем месте в кабине ракеты. Среди команд полигонов и специалистов НИИ, он получил название «Иван Иванович». На приведенном здесь снимке (см. Фото 2)[2] , сделанном непосредственно в центре обработки информации с борта очередной модификации пилотируемых ракет, показан этот макет человека с неестественно выпученными «глазами». Именно в дальнейшем при изъятии из спускаемого на Землю аппарата такого макета, в западных кругах журналистской прессы появились ошибочные сообщения об очередной «гибели советского космонавта»?… Целый ряд параметров, измеренных на «теле пилота» системой датчиков, передавались бортовым телеметрическим (ТМ) комплексом на Землю в виде закодированной информации.

Вообще создание аппаратуры бортовой телеметрии (ТМ) и наземных станций её регистрации в реальном масштабе времени, стало одной из важнейших задач обеспечения жизнеспособности как самих ракет, так и непрерывного контроля за состоянием пилотов-космонавтов.

На таких средствах доставки ТМ информации на Землю с борта космических аппаратов стоит остановиться особо. Дело в том, что возможно для обеспечения автоматического наблюдения и контроля за состоянием пилотов (и штатого оборудования) на самолёте с Юрием Гагариным, могла была быть установлена применяемая в ракетной технике бортовая многоканальная телеметрия (ТМ). В этом случае обеспечивался постоянный контроль как за состоянием обох пилотов, так и всех датчиков контроля функционирования агрегатов самого самолёта МИГ15. При этом на земле все данные измерений регистрировались бы в реальном масштабе времени приёмным телеметрическим комплексом. Как ни странно, этого не было сделано для обеспечения жизни Первого Космонавта Земли!!!

Такая аппаратура ТМ, как уже было сказано выше, уже широко использовалась при запусках всех космических объектов различного назначения. Так, вместо малоинформативного аналога бортовой ТМ для немецких ФАУ-2, в одной из организаций (ОКБ МЭИ, г. Москва) , где создавались многие измерительные, командные, исследовательские и др. приборы для космоса, был разработан комплекс «Трал» для борта и приёмная наземная станция «Трал»-К. В ходе создания аппаратуры, например для 3-го искусственного спутника, в ОКБ МЭИ решались задачи внедрения первых полупроводниковых элементов в разработки ТМ. Непосредственное участие в ОКБ МЭИ в этих работах и затем внедрения нового варианта изделия — полупроводникового «Трал-П» на заводе в серийное производство (г. Львов, ПО ЛОРТА и Львовском НИРТИ) пришлось и на мою долю труда. Это было время, когда приходилось по несколько дней не выходить за проходную завода, (еда и «поддержка» для того, чтобы не засыпать ночью доставлялась непосредственно на рабочие места). К тому времени было практически полностью прекращено повторение немецкой ТМ для ракет по типу ФАУ-2.

В создании измерительных приборов для космоса принимали участие замечательные специалисты ОКБ МЭИ: С. Попов, М. Новиков, Н. Терлецкий, «папа»А. С. Альтман, В. Крысанов, Пётр Жакович Крисс и др. Автору этих строк пришлось работать в отделе Эммануила Яковлевича Цвелёва, в его коллективе вместе с С. Недошивиным, Боборыкиным, Е. Шильниковым, Мамыкиным и прекрасным радиоспециалистом Эдиком Лабазовым. Это были особо преданные освоению космических задач высокобразованные инженеры радиотехнической специальности, отбор которых в ОКБ МЭИ вёлся ещё непосредственно в процесе их учёбы. Им всем присуще было чувство юмора и одновременно — высокой ответственности. Эдик Лабазов был без одной руки и сам разработал электромеханический её протез, назвав его «биошкворень», о чём можно рассказывать целую эпопею. Во время очередной моей командировки в ОКБ, я вдруг увидел у Эдика новую руку, он пожал мне кисть и я даже присел от этого действия — он демонстрировал качество своего «биошкворня»…

Добавлю также, что в случае применения такого рода ТМ систем для эффективного контроля на самолётах, возможно использование также более совершенных телеметрических приборов для разгрузки веса за счёт ликвидации всех бортовых усилителей сигналов, снимаемых с датчиков. Такого типа аппаратура была автором разработана в виде 48-и канальной бортовой телеметрической системы малых уровней (БТС-МУ). Эта сиситема способна обрабатывать сигналы непосредственно с датчиков (без громоздких усилителей) и транслировать кодированную кодо— импульсную информацию по радиоканалу непосредственно на ту же наземную приёмную станцию ТРАЛ-К. Работа была выполнена во Львовском НИРТИ. Здесь же позже автором была разработана ещё одна система ТМ — непосредственно параметров свободно передвигающегося в пространстве человека — микоминиатюрный комплект «ОПЫТ-М», также предназначенный для передачи по радиоканалу этих данных на 4-канальный прибор — электронный врач.

При использовании, по крайней мере, в особых случаях — на самолётах, имевшихся средств ТМ для ракет, — значительно повысилась бы безопасность таких полётов.

Кстати, что касается жизни коллектива разработчиков, то в отделе ОКБ МЭИ всегда присутствовал юмор в общении сотрудников между собой. Когда основные создатели комплекса ТМ «Трал-П» ОКБ МЭИ при очередных пусках изделий, уезжали надолго на полигон, автор в числе оставшихся членов коллектива, должен был продолжать дальнейшие разработки отдела на перспективу. По приездe моих коллег из полигонных командировок случалось, что я замечал некоторое неудобство в сидении некоторых из них на стульях в лаборатории и однажды, не удержавшись, спросил у Э. Цвелёва — что это за феномен? Он помолчал, а потом нехотя сообщил мне, что у них после 3—4 месяцев «разбора полётов» — работы всех приборов и длительного пребывания в бункере, либо в гостиничном жилье с практически ежедневным приёмом выделяемого на «промывку ракет“спирта, они оказывается обычно приезжали с нарушением в области работы органов нижнего таза…

Однажды, помню, что на рабочем столе лежала интересовавшая меня книга автора Э. Гитис «Преобразователи информации для электронных цифровых вычислительных устройств». Эммануил Цвелёв, подойдя ко мне и заметив это издание, проронил посмеиваясь: «… Ну, ну! Почитывай на здоровье», — и продолжил: «Как сказал товарищ Гитис, я издал, а вы «еб… ь» (трудитесь)!!! Потом я оценил это сказанное, так как эти ребята были не только сами весьма грамотными в своей специальности, но и с отличным чувством юмора, в чём я много раз убеждался. Помню рассказанный при мне случай, когда классный специалист ОКБ Миша Новиков (имевший в петлице уже большую государственную награду), будучи на полигоне и находясь в комнате в лежачем виде после вчерашнего отмечания какого-то события, был вызван на стремянку в связи с дефектом в бортовой аппаратуре разработки ОКБ МЭИ. Но естественно, подойти, да ешё и взбираться по стремянке на изделие, он был не в состоянии. Он позвонил кому-то из ребят, попросил сделать смотрины вместо себя и продиктовал по ТФ связи: в какой печатной плате, какого блока, в каком месте на плате, номер элемента на электрической схеме и т. п., — сделать соответствующие изменения. Этот помощник всё точно проделал и отказ был устранён. Рассказ разошёлся по полигону и Михаила ещё больше все зауважали! Во время работы в ОКБ при мне рассказали, что во время страшной трагедии на Байконуре, когда погибло много людей, находившихся непосредственнр на изделии Р-16 (8К64), в т. ч. и маршал артиллерии М. Неделин, присутствовавший также там главный конструктор ОКБ МЭИ Алексей Фёдорович Богомолов (его сотрудники величали «Алфёрович!»), убегая от разливающегося топлива после запуска на старте 2-й ступени, каким-то непостижимым способом перемахнул высоченный забор ограждения, убежал и остался невредимым!? При этом он говорил, что никогда в жизни не умел так прыгать… Много рассказов было и про развлечения после успешных пусков и в юбилейные дни, а также при неудачах, — распевали потом строго запрещённые полигонные песенки, например, содержащие такие куплеты:

… Болталась падала ракета,
Упала где-то за бугром,
Частица нашего бюджета,
Сгорела яростным огнём!!!…

И это тоже была особая черта этих бесстрашных и целеустремлённых людей, которые создавали и вводили в эксплуатацию космические системы как научного, так и изделия боевого назначения. По этому поводу даже ходила среди них поговорка: „Королёв работает на ТАСС, Янгель на НАС, а Мнацаканян на УНИ… АЗ…“ И при этом все хохотали вдоволь…

Ссылки

[1] Погибшие в космосе (к истории советской космонавтики), Александр
Болонкин, д. т. н., проф., с. н. с. НАСА, США, 12 апреля 2002 года

[2] Андрей Михайлов «Октябрь — черный месяц для русского космоса»,
pravda.ru, 19.10.2014

[3] Черток Б. Е.— Ракеты и люди. Расследование причин гибели экипажа «Союза-11»

[4] Трагедия «Союз 11», Р. Тюкавин, ветеран РКК «Энергия» им. С. П. Королёва. Калининградская правда, г. Королёв, №75, 3.07.2014

[5] И. Морозов, За что могли убить Юрия Гагарина, «Литературная газета» от 15.03.98 г., Интервью с офицером КГБ Вениамином Русяевым.

[6] А. Красильщиков ЗАГАДКА ГИБЕЛИ ГАГАРИНА, 11 октября 2015 года

[7] А. Бинев Отправим на пенсию Спасскую башню? «Аргументы и факты“ 47, 1991 г.

Окончание
Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “[Дебют] Александр Ирлин: Tрагедии космических стартов

  1. А. Ирлин:»4 октября 1960 года на полигоне космодрома Байконур произошел несанкционированный запуск двигателя второй ступени подготовленной к старту ракеты, что привело к гибели более 90 (по другим данным, более 120 ученых, специалистов и рабочих), в том числе, Главного маршала артиллерии, Героя Советского Союза М. И. Неделина…. 30 июня 1971 года: “Летим без скафандров…»
    — — — — — —
    Jack Othert — (1007)- Слабо верится…Если это авторская небрежность, то может и всё прочее в статье тоже
    небрежность? Слабый дебют…
    ::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
    Усердные читатели Портала “7 ИСКУССТВ” имеют возможность ознакомиться с блестящим дебютом “ведущего научного сотрудника, разработчика радиоаппаратуры в НИИ и организациях Минрадиопрома СССР, Украины….
    в Институте Выч.Систем (ЧССР), Ин-те Тех.Кибернетики Словацкой АН…
    Опубликовал более 80 работ (включая в США, Словакии), в том числе — имеет более 30 изобретений и патенты.
    PhD. (Чехословакия), к.т.н. (Москва), CSс.(Бавария, Мюнхен), диплом с.н.с. (ВАК, Москва)”
    Спасибо А.В.И. и Выпускающему редактору за публикацию работы настоящего профи, Мастера.
    И, полагаю, настоящего любителя пива из Мюнхена – см. Фотографию.
    🙂
    p.s. Авиаконструктор Семен Лавочкин Александр Ирлин (Мюнхен)
    О Семене Алексеевиче Лавочкине вспоминает его племянник, Александр Ирлин, в прошлом ведущий научный сотрудник .. , живущий сегодня в Мюнхене.
    “…Моя мать Мария Гуревич была двоюродной сестрой С.А. Лавочкина. Их детство прошло в уездном городке Рославль Смоленской губернии, расположенном вне черты оседлости. Они всю жизнь поддерживали родственные отношения, хотя относились к разным социальным слоям общества….”

  2. «30 июня 1971 года: Летим без скафандров…»: «И Никита Сергеевич Хрущев приказал установить в «Союз-11…»»
    Слабо верится: в 1971 году Хрущов уже почти 7 лет, как был на пенсии, а через 3 месяца вообще умер.
    Если это авторская небрежность, то может и всё прочее в статье тоже небрежность? Слабый дебют…

    1. Ответ не является обидной реакцией автора на незнакомство комментатора (ув. г- н Jack Othert) с обстановкой в тот период в космической гонке между конкурентами в освоении Космоса, а скорее – представляет собой ЛИКБЕЗ по описываемым в статье событиям.

      Автор также приносит извинения читателю за необходимость в данном случае подробного ответа.

      1. Относительно участия руководства страны (Н.С.Хрущёва) в решении отправки 3-х космонавтов в имевшемся ранее (1964г.) месте в отсеке пилотируемого корабля (Союз-11) [замечание автора: описка- следует читать ранние прототипы «Восток» — «Восход» будущего Союз-11]. Однако, именно Н.Хрущёв (ещё при жизни) приказал на таких же космических кораблях) размещатьв кабине третье кресло и 3-го космонавта. Тогда это прошло благополучно! Но в последующем пуске — Союзе -11 произошла трагедия и виной этого несчастья оказался Н.Хрущёв, который волюнтаристски (чисто из политических причин) нарушив технику безопасности полётов пилотируемых кораблей одинакового типа…

      Позже, главный проектант «Союза-11», — лётчик-космонавт Константин Петрович Феоктистов предложил лететь без скафандров, причём „предложения проектанта“ основывалось на счастливом исходе „многоместного“ полёта на корабле «Восход-1», — по указанию Н.Хрущёва,- в 3-х местном составе, — но уже позже — на корабле «Союз-11»)…

      2. Но, на этот раз, на аналогичном «Союзе -11», произошла трагедия и виновнику этого несчастья – Хрушёву, в первом случае просто сильно повезло!!! …

      — 6 июня 1971 года «Союз-11» стартовал с экипажем из 3-х космонавтов. Из-за отсутствия другой возможности послать 3-х человек вместо 2-х, для которых было и так мало места (как и ранее — на аналогичном корабле), было установлено третье кресло. При этом, все 3 пилота были вынуждены находиться без скафандров;

      Ниже напоминаю уважаемому комментатору некоторые сведения из истории космической гонки СССР- США.

      [Известно, что ранее Сергей Павлович Королёв обеспечил лидерство в освоении космоса. Уязвленные своими неудачами, американцы бросили на соперничество с русскими огромные ресурсы и стали опережать Советский Союз . Но СССР уже начали преследовать в этой области неудачи: в январе 1966 года не стало Сергея Королева, в апреле 1967 года во время испытательного полета нового корабля «Союз» погиб космонавт Владимир Комаров. 27 марта 1968 года при выполнении на Земле тренировочного полета на самолете погиб первый космонавт Земли Юрий Гагарин. Последний проект Сергея Королева, — лунная ракета Н-1, на испытаниях терпела одну неудачу за другой. Союз-11 являлся частью проекта лунной гонки с американцами.]

      — 30 июня, при спуске с орбиты произошла авария (разгерметизация отсека) и космонавты погибли.

      Автор к статье «Трагедии космических стартов» привёл в разделе ЛИТЕРАТУРА [п.1] слова известного советского специалиста Александра Болонкина, д. т. н., проф., с. н. с. НАСА (США), который 12 апреля 2002 года в статье: «Погибшие в космосе (к истории советской космонавтики)» написавшего: „…На кораблях, рассчитанных на 2-х космонавтов, Хрущев приказал установить 3-е кресло, в результате чего космонавты находились в такой тесноте, что практически не могли работать и проводить научные эксперименты. Первые космонавты летали без космических костюмов и любая утечка воздуха приводила к их гибели…“.

      Сегодня стало известно, что ещё в 1963 году С.П. Королев поставил задачу проработки трехместного корабля 7К для орбитальных полетов под названием 7К-ОК. А в США шло параллельно создание космических кораблей по программам «Джемини» и «Аполлон». И если пуск корабля «Аполлон» намечался на конец 60-х годов, то испытания двухместного космического корабля «Джемини» должны были начаться в 1964 году, что ставило под угрозу первенство Советского Союза в пилотируемых полетах. Такого руководство СССР и космической отрасли „допустить не могло“. Поэтому С.П. Королеву в конце 1963 года было передано личное задание Н.С. Хрущева: подготовить и осуществить запуск многоместного корабля на базе космического корабля «Восток». Тогда, на время, работы по кораблям «Восход» (так был назван трехместный «Восток») работы по «Союзу» практически приостановились. Космический корабль «Восход» (3КВ) трудно назвать новой разработкой. Это была, по существу, попытка решить за счет имеющейся техники приоритетные задачи для достижения пропагандистских успехов, а именно:выполнить первый полет многоместного корабля… Иначе чем же еще можно было доказать преимущества социалистического государства, объявившего о построении коммунизма, если планы «семилетки» не выполнялись… Чтобы обеспечить размещение трех космонавтов в спускаемом аппарате, пришлось убрать катапультируемое кресло и вместо него установить три кресла-ложемента с амортизацией. Но и этого оказалось недостаточно. Пришлось также отказаться от скафандров — космонавты совершали полет в легких тренировочных костюмах. 12 октября 1964 года с помощью ракеты-носителя 11А57 был запущен первый в мире многоместный космический корабль «Восход-1» с экипажем на борту в составе: командир корабля — майор Владимир Комаров, бортинженер — Константин Феоктистов, врач — Борис Егоров. Полет проходил нормально и через сутки 13 октября 1964 г.корабль «Восход» благополучно совершил мягкую посадку.

      А вот следующий раз такое пренебрежение безопасностью полётов космонавтов не прошло благополучно!!! Они все трое погибли…

      Таким образом, ещё ранее – до снятия Н.Хрущёва с поста в правительстве СССР (и задолго со его смерти), С.П.Королёв получил его волюнтаристское указание об использовании прежнего корабля «Восток» — «Восход» в виде многоместного…

      3. Что касается комментария г-на Jack Othert относительно: „ …может и всё прочее в статье тоже небрежность? Слабый дебют…“

      Ответ — автор надеется, что по сути публикаций, пытливый, грамотный и разумный читатель статей «Трагедии космических стартов» Ч.1 и «Последствия волевых решений в области аэрокосмических разработок» Ч.2 сам разберётся!

Добавить комментарий для Александр Ирлин Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.