Ури Мильштейн: Загадка 101: что произошло во время акции возмездия в деревне Кибия?

Loading

С таким высшим военно-политическим руководством, члены которого искренне презирали и ненавидели друг друга, должен был работать Арик Шарон, только два месяца назад создавший “подразделение 101” и, практически, сконструировавший политику и систему безопасности Израиля.

Загадка 101: что произошло во время акции возмездия в деревне Кибия?

Ури Мильштейн
Перевод и примечания Онтарио14

Миф “палестинцев”, который они используют в их войне за создание собственного государства, базируется на понятии “накба” (“катастрофа”). За этим словом стоят “насильственные акции”, иногда выдуманные, а иногда и нет, которые израильтяне осуществляли и осуществляют над “палестинцами”. Эти “насильственные акции” стали причиной бегства арабов Эрец-Исраэль из своих домов во время Войны за Независимость и также содействовали их трансферу. Первая такая акция была произведена в Дейр-Ясине (…), а события в Кибии (1953), Кафр-Касеме (1956) и “Сабре и Шатиле” (1982) стали ее “бустерными инъекциями”. Эти акции не только определили “палестинскую культуру” и сделали из “палестинцев” бескомпромиссную нацию, но и до сих пор используются для осуждения Израиля — не только в мире, но и среди немалого числа самих израильтян. Вряд ли выяснение фактов и подробностей изменит что-либо в ближайшее время, но это необходимо для осуществления тех изменений, которые хотят видеть все в долгосрочной перспективе. Поэтому, выяснив подробности событий в Дейр-Ясине[1], перейдем к подробностям событий в Кибии — арабской деревне, расположенной в контролировавшимся Иорданией секторе в двух километрах от линии прекращения огня 1949 года, севернее нынешнего города Модиин-Илит.

Пассивность армии

3 июля 1955 года начальник оперативного отдела генштаба ЦАХАЛ полковник Йосеф Эйтан распространил документ, всего в 8-ми экземплярах, бывший совершенно секретным и подготовленным его отделом. Этот документ, под названием “Выводы по итогам сухопутных операций ЦАХАЛ” описывал истинное положение дел в ЦАХАЛ, о котором большинство населения не должно было знать еще в течении 61 года.

Здесь этот документ публикуется впервые. Эйтан пишет:

“Надо разделить операции ЦАХАЛ, с т. з. качества, типа операций, изменения мышления командиров и подчиненных, на два этапа: 1) до создания подразделения 101 (август 1953); 2) создание подразделения 101 и объединение его с батальоном 890.”

На первом этапе:

“Основные операции ЦАХАЛа носили явно выраженный пассивный характер”

Причинами этого были:

“а) Пехотные батальоны не горели энтузиазмом действовать по ту сторону границы. Видимо, по причине неуверенности в своей силе и подготовке к проведению неординарных операций и действиям, к которым они в прошлом не готовились.

б) В большинстве случаев находились оправдания действиям командиров, проявившим слабость и недобившимся поставленной цели. Если солдаты, проникающие в деревню, сталкивались со сторожами или лающими собаками, то часто это становилось причиной отмены операции и немедленного возвращения на базу.”

Ариэль Шарон ведет «подразделение 101»

Эйтан определил, что неудовлетворительные результаты, показанные армией, имели причиной, кроме всего прочего,

“Низкий уровень подготовки к операциям. Информация о местности и цели была устаревшей и ошибки -такие, как ненахождение цели, незнание о состоянии цели (наличие оград, состояние охраны и т. д.) — стали причинами неудачного итога операций.”

Выводы, сделанные в этом документе, о качестве израильской армии в первые 4.5 года после провозглашения независимости были:

“1) Неверие в свои силы и способности — один из факторов формирования низкого боевого уровня пехотных подразделений.

2) Указанный фактор стал причиной увеличения числа ‘объективных помех’ и их оправдания. Нежелание выполнять поставленную задачу или выполнение ее на низком уровне стали понятным и общепризнанным явлением.

3) Все это существенно понизило требования к солдатам и наши возможности. Эта ситуация продолжалась до того момента, когда старые способы проведения акций возмездия отмерли, ввиду успехов подразделения 101.”

Данные в отчете Эйтана подтверждаются воспоминаниями Давида Бен-Узиэля (“Тарзан”), который до создания подразделения 101 служил в НАХАЛь.

“Я прошел КМБ на базе ‘Аленби’ в Иерусалиме. Мота Гур был офицером-инструктором. В ЦАХАЛе того времени творились ужасные вещи. Считалось, что для формирования личности бойца его надо сначала сломать. Речь идет о самом настоящем издевательстве. У меня не было никакого ощущения, что я нахожусь на военной службе. Командиром роты на моем курсе командиров отделений был Саадия Элькаям — бывший пальмахник, потом ставший командиром роты парашютистов и погибший во время операции в Газе. И у него тоже случались издевательства над солдатами. Именно поэтому у меня возникло желание перейти в подразделение 101.”

“Шарет не знал”

Премьер-министр и министр обороны Давид Бен-Гурион, который еще до Войны за Независимость пришел к выводу, что “Хагана” и ПАЛЬМАХ не имеют особого военного значения, в 1953 году понял также, что он не смог создать настоящую армию, а политическая система Израиля неэффективна и запутана. “Старик” решил уйти из правительства и политики и на какое-то время поселился в Сде-Бокере. В его планы в тот период входило создание “халуцианской” и эффективной политической системы, которая бы позволила ему создать эффективную систему безопасности, включавшую в себя и армию. В период между его решением уйти в Сде-Бокер и самим уходом в ЦАХАЛ было создано “подразделение 101”, под командованием майора Ариэля Шарона, осуществившее самую важную революцию за всю историю ЦАХАЛ. Согласно документу Эйтана, это уже было понятно генштабу в 50-е гг. Конечно же, и Бен-Гурион это понял — поэтому он не стал кардинально реформировать армию, когда вернулся в политику в феврале 1955 года. Шарон, как считал Бен-Гурион, сделал эту работу за него.

В октябре 1953 года Бен-Гурион был в отпуске перед отставкой. На посту премьера его замещал министр иностранных дел, “голубь” Моше Шарет. На посту министра обороны — министр без портфеля, “голубь, ставший ястребом” Пинхас Лавон. Кроме того, Бен-Гурион распорядился, чтобы в момент его отставки начальником генштаба будет назначен глава оперативного отдела генерал Моше Даян — вместо пробывшего на этом посту всего год Мордехая Маклефа. С таким высшим военно-политическим руководством, члены которого искренне презирали и ненавидели друг друга, должен был работать Арик Шарон, только два месяца назад создавший “подразделение 101” и, практически, сконструировавший политику и систему безопасности Израиля — не только в тот год, но и в последующие годы, влияние чего мы ощущаем и поныне.

В ночь с 12 на 13 октября палестинские террористы убили мать и двоих ее детей (1.5 и 3 года), членов семьи Каниас в Йехуде. Страна содрогнулась в ужасе. Следы вели в деревню Кибия. Проф. Бенни Моррис в своей книге “Пограничные войны Израиля 1949 — 1956 гг” пишет:

“Утром 13 октября, отдыхавший в Тверии Бен-Гурион совещался с Лавоном (и. о. министра обороны), начальником генштаба Маклефом и начальником оперативного отдела генштаба Даяном (Моше Шарет приглашен не был). Они встретились на склоне горы к западу от Кинерета, где шли маневры ЦАХАЛа, и решили дать жесткий ответ на теракт в Йехуде… Решено было взорвать 50 домов в Кибии (в которой было всего 280 домов)… Даян передал приказ полковнику Меиру Амиту (тогда — начальник оперативной группы в генштабе), который, в свою очередь, передал приказ дальше своей группе — подготовить операцию ‘Шошана’, по имени убитого в Йехуде ребенка.”

Согласно проф. Габи Шеферу:

“Шарет ни сном ни духом не ведал об этом совещании и о масштабе готовящейся операции. Когда Лавон ему рассказал — он сомневался, стоит ли ее утверждать.” (из книги “Моше Шарет”)

То, что и. о. премьера не информировали о готовящейся акции, а проинформировав, не посчитались с его мнением, говорит о том, что подавший в отставку премьер и кандидат на должность начальника генштаба глава оперативного отдела, составили закулисный заговор.

Некоторые этот заговор благословляли, некоторые — нет. Например, проф. Й. Лейбович резко критиковал операцию. Так или иначе — решение было принято с нарушениями демократических и административных норм. Но для Шарона все складывалось удачно: история учит, что удачные революции случаются в основном в условиях “почти хаоса”.

“Старик” обманул народ

Приказ генштаба определял цель военной операции: “1) Вторжение в деревни Наалин и Шукба, взрыв и повреждение некоторого количества домов и нанесение ущерба их обитателям; 2) атака деревни Кибия, временная ее оккупация, взрывание домов, нанесение ущерба жителям и изгнание их из деревни.”

Приказ был передан в штаб Центрального округа в Рамле и там он приобрел более острую форму: “Имеется в виду: атака деревни Кибия, временная ее оккупация и нанесение максимального ущерба имуществу и целостности жителей, что должно повлечь за собой их бегство из деревни… Вторжение в деревни Шукба и Наалин, разрушение нескольких домов и уничтожение некоторого количества жителей деревни и находящихся там солдат.”

В кабинет заместителя командующего округом генерала Йосефа Эйтана (чья подпись стоит под приведенным выше документом — командующий округом находился заграницей) были приглашены заместитель комбата батальона 890 Арье Эфрат (комбат Йеhуда Харари был заграницей) и командир «подразделения 101» Арик Шарон.

101 должно было захватить деревни, взорвать дома и уничтожить жителей, а парашютисты из 890 должны были блокировать возможную контратаку Легиона. Парашютисты к тому моменту отметились целым рядом неудачных операций, поэтому Эфрат опасался брать на себя командование операцией. Шарон сказал, что готов взять на себя командование и попросил выделить ему роту парашютистов. Командование Шарон получил и ему передали роту парашютистов под командованием бывшего пальмахника Аарона Давиди[2]. Тандем “Шарон-Давиди” был необходимым условием “революции 101”. Шарон был Вождем, Давиди — Воспитателем.

Подробности операции я изложил 31 год назад в первом томе своей книги “История парашютистов” и они широко известны[3]. Читателя заинтересуют новые документы, впервые публикующиеся здесь — они позволяют лучше понять события, произошедшие в ночь с 14 на 15 октября во время атаки 101 и парашютистов на деревню Кибия. Утром 15 октября А. Илан, офицер при “комиссии по прекращению огня”, доложил, что председатель иордано-израильской комиссии подполковник Хачисон вернулся из поездки в Кибию и сообщил о 40-ка разрушенных домах и 15-ти телах, извлеченных из-под развалин. Также он сообщил о 20-ти пропавших без вести и небольшом количестве раненных. Комиссия собралась на срочное заседание в 16:00 в тот же день.

В совершенно секретном рапорте главе АГАМ Моше Даяну, представитель Израиля на заседании майор Шмуэль Нотов изложил результаты иорданского и ООН-овского расследований событий того дня. Здесь это публикуется впервые:

“Заявляя о своей жалобе, майор Исхак аль-Баргути сообщил следующие цифры: в Кибии — 42 убитых, 15 раненных. Разрушен 41 жилой дом, школа, плицейский участок и водокачка. Также погибло некоторое количество скота. В Шукбе ранен сержант полиции. В Будрусе обстрелами ненесен ущерб нескольким домам и автобусу. Майор Исхак заявил, что нападение совершено регулярными частями израильской армии, в количестве батальона. Он также выразился в том духе, что по его мнению это — объявление войны Иордании.

Коммандер[4] Пино сообщил результаты расследования: 4 прохода через пограничные заграждения, сделанные с помощью ‘бангалорских торпед’[5]. Взрывы требовали примерно 70 зарядов ТНТ — три заряда остались на месте. Разрушения — в основном в северо-западной части деревни. 15 домов на западе, 4 — на северо-западе, водокачка, полицейских участок, школа и телефонная станция в центре. Десять домов в южной части деревни. Еще — признаки использования минoметных снарядов 52 мм в центре деревни. Один из зарядов ТНТ был показан на заседании, так же, как и 4 ручные гранаты, имеющие отличительные знаки, свидетельствующие об их израильском происхождении. Коммандер Пино продемонстрировал также шнуры от минометных 81 мм снарядов. Он утверждает, что насчитал в Будрусе 27 минометных попаданий. Персонал ООН убежден, что нападение совершили подразделения ЦАХАЛ”.

На следующий день, член израильской делегации в ООН Гидон Рафаэль послал “личное и секретное послание” министру иностранных дел, в котором отметил политических вред, нанесенный Израилю операцией в Кибии. Кроме всего прочего, он спрашивал Шарета:

“Было ли основательное обсуждение перед операцией в Кибии? Обсуждалось ли наше сегодняшнее дипломатическое положение?” И в конце Рафаэль написал: “Можно было предположить, что эффект окажется не только военным, но и политическим, и эффект этот окажет влияние как на наше положение в мире вообще, так и на наши отношения с арабским миром в частности. По моему мнению, надо было перед операцией посоветоваться с МИДом”.

Обращаясь к народу 19 октября, Бен-Гурион изложил официальную версию событий:

“… Мы провели тщательное расследование, и выяснили, что в ночь нападения на Кибию абсолютно все, даже самые малочисленные, подразделения ЦАХАЛ находились на своих базах”.

Как минимум в ЦАХАЛ знали, что почитаемый в народе премьер-министр сказал этому самому народу неправду. Отсюда был сделан вывод: можно врать, если обстоятельства того требуют, а информация, распространяемая Израилем, не обязательно должна быть достоверной.

Выговор или…

Заявление Бен-Гуриона не помогло. Официальные отчеты тоже. В коллективной памяти, прежде всего палестинской, операция осталась “резней в Кибии”. Приказы о начале операции также усиливают эту память, являющуюся фундаментом палестинской национальной культуры. Однако, участники операции снова и снова повторяют версию, что не было никакой “резни”, но только взрывы домов, которые, по убеждению исполнителей, были пусты. По их словам, приказы генштаба, штаба округа и батальона до них не дошли и им никто не приказывал убивать гражданских, тем боле женщин и детей, а только взорвать дома, из которых ушли жители.

Рассказывает “Тарзан”, участник операции, который был в составе отделения Арика Шлайна, ответственного за блокирование дороги около Наалина:

“Вернулись домой после операции. Со мной в комнате спал Яир Розенфельд из Дгании-Бет. Его лицо было землистого цвета. Я спросил ‘что случилось?’ Он сказал, что когда они вошли в деревню, они встретили мальчика 10-ти лет. Вокруг никого не было. Они спросили его: ‘Где все?’. Он сказал, что жители ушли в Будрус. ‘Мы предположили’, — продолжил Яир, ‘что деревня пуста’. Далее Яир рассказал, как он и еще один парашютист зашли в один из домов, намеченных к взрыву. На полу сидела женщина с двумя детьми. Парашютист сказал ей по-арабски выйти из дома. Она была перепугана и в доме чувствовала себя уверенней — поэтому отказалась выходить. Все наши усилия ее вытащить были напрасны. Саперы снаружи закричали ‘Взрываем!’. Солдаты выскочили наружу, а женщина и дети погибли. Потом рассказывали, что офицер разведроты Шломо Грубер услышал детский плач из дома — после того, как саперы крикнули ‘Взрываем!’ — и, рискуя жизнью, вытащил ребенка наружу за секунду до взрыва.”

Давид Бен-Узиэль («Тарзан»)

Премьер-министр Шарет после операции находился в крайне удрученном настроении. Есть свидетельства, что Бен-Гурион был доволен: в частности, тем, что уровень исполнения оказался высоким — впервые после окончания Войны за Независимость. Михаэль Бар-Зоhар, биограф Бен-Гуриона, свидетельствует, что “Старик” впоследствии считал, что операция была ошибкой и стыдился ее. Бен-Гурион потребовал, чтобы к нему привели Шарона. Об этой встрече есть свидетельства обоих. Бен-Гурион расспрашивал Шарона о его прошлом и семье в течении 45 минут. Он удивился, узнав, что отец Шарона, который был агрономом, был первым, кто привез мандарины в Эрец-Исраэль. Шарон подчеркнул, что бойцы подразделения 101 не являются “отрицательными типами, ищущими любую возможность для убийства гражданских”. Бен-Гурион сказал ему: “Неважно, что скажут в мире — важно, как отреагируют арабы. В этой перспективе — операция увенчалась успехом.” В своем дневнике, Бен-Гурион с удовлетворением отметил, что Шарон пообещал ему, что бойцы подразделения 101 “не станут возмущаться моим радио-обращением”, в котором отрицалось их участие в операции.

Примерно через год новый министр обороны Лавон так высказался на заседании генштаба о качестве операций, проводимых армией:

“В этот период были случаи, когда армейские подразделения посылались на подобные операции — и просто не справлялись с поставленной задачей Успехи были у одного определенного подразделения, а провалы — у всего ЦАХАЛа.”

Легенда

Даян вступил в должность начальника генштаба в декабре 1953 года и сразу же распустил “подразделение 101”, сместил с занимаемых должностей командование батальона 890, а вместо них поставил Шарона и его людей. Парашютисты прошли “101-зацию” и проводили все акции возмездия в 1954-56 гг. Об этом записано в вышеупомянутом документе АГАМ:

“Большинство операций за линией разграничения проводились в то время подразделением 101, а после — батальоном 890. Их оперативный успех вернул всему ЦАХАЛу уверенность в своих силах. Судя по всему, даже уровень оперативной готовности повысился в связи с этим.”

В операции “Кадеш” парашютисты представляли собой уже бригаду — 202-я парашютно-десантная бригада под командованием Ариэля Шарона. После событий на перевале Митле, против него восстали его комбаты, по мнению которых, действия Шарона были ошибочными. 25 апреля 1957 года Шарон, перед уходом с занимаемой должности, собрал в Тель-Ноф всех офицеров-парашютистов — кадровых и запасных. Присутствовал премьер Бен-Гурион. Шарон подвел итоги трех лет, в ходе которых он совершил революцию в ЦАХАЛ. О случае в Кибии он сказал следующее (здесь публикуется впервые):

“…После первой серии операций, мы совершили одну большую, которая практически стала поворотным пунктом — в особенности из-за отношения к нам армии, как к подразделению, которое способно совершать серьезные предприятия. Я говорю об операции в Кибии… Она дала нам толчок. Я не знаю, что думало наше руководство в то время. Мы шли туда с решением — во что бы то ни стало превратить деревню в руины. Участники операции помнят — боевая группа была малочисленна, мы несли с собой около 600 кг взрывчатки. Несли все, кроме меня и Давиди… Когда мы мы выступили, у нас не было больших шансов Глава АГАМ (Даян) лично предупредил меня перед операцией… чтобы мы довольствовались малым, если что-то пойдет не так. Мы выступили с твердой решимостью… личный состав был сплочен ею.

Кибия пала, а с нею пала, как минимум — для нас, и легенда о неприступности арабской деревни. Вернувшись из Кибии, мы не были опьянены победой. Мы чувствовали, однако, что есть ЦАХАЛ с одной стороны, и ‘подразделение 101’ — с другой. В подразделении было всего 25 человек, но ЦАХАЛ уже не мог пошевелиться без нас. Это было приятное, но нездоровое чувство. На самом деле успех был лишь в самой Кибии, но в Наалине и Шубке все пошло совсем по-другому. Я предполагаю, что были такие, кто после того, как стали известны результаты операции в Кибии, остался очень доволен тем, что там все пошло не так. Мы пришли к выводу, что несмотря на наше знание врага, практика проясняет гораздо больше. Мы уже ходили по вади, хотя проблема засад еще не была решена. Уверенность в себе сильно укрепилась, но было ясно, что успешной была только операция в Кибии. Когда мы начали расследование операции, перед нами со всей ясностью встала проблема поиска командиров, способных на самостоятельные решения поставленных задач. Эта проблема волнует нас до сих пор.”

Шломо Баум[6], заместитель Шарона в подразделении 101, командовавший группой, захватившей Кибию, также подвел итоги того периода. Он это сделал в моем интервью с ним в 80-е годы:

“Вопреки общепринятому мнению, мы не изобретали никакой новой тактики. Проще говоря, мы вернулись к забытым базовым принципам — ‘целеустремленность’, ‘неожиданность’, ‘мобильность’, ‘командир всегда впереди’… Когда 101 присоединилось к десантникам, оно возродило среди них боевой дух и это изменило стандарты всей армии. В этом смысле, ‘101’, невзирая на его малочисленность, срок существования и количество проведенных операций, повлияло на ЦАХАЛ. Мы вернули солдатам ЦАХАЛа веру в свои силы и поставили врага в психологически уязвимую ситуацию. Это — две стороны одной медали. Поставить врага в психологически уязвимую ситуацию для меня являлось идеологическим принципом. В этом заключался главный смысл ‘акций возмездия’. В Синайской кампании, последней и самой большой ‘акции возмездия’, египтяне бежали с поля боя сразу же, как наши части вступали с ними в боевое соприкосновение. Они просто не верили, что смогут успешно противостоять ЦАХАЛу, и это — без всякой связи с конкретной ситуацией на местности.

С другой стороны, акции возмездия не привели и не могли привести ни к какому основательному решению проблем наших взаимоотношений с арабскими государствами. Сам выбор такого способа действий — рейдов возмездия — говорит о том, что мы ненастоящее государство и не поняли, что такое настоящий суверенитет. Фактически, у нас нет никакой стратегии, и мы заняты тушением очагов пожара. ‘Нет другого выбора’(‘Эйн брера’) — это не стратегия по определению. Ты спрашиваешь, что же надо сделать? Хорошо… Мы должны были отнестись к самим себе, как к суверенному государству, подвергшемся нападению в форме партизанской войны. Мы должны были — и могли — отнестись к Иордании, как суверенному государству, несущему ответственность за враждебные акции, и атаковать ее всеми имеющимися у нас силами. Если бы мы сделали это в 1953-54 гг, Насер врядли решился бы присоединиться к действиям федаюнов в 1955 году, и Синайской кампании можно было избежать. Более того, с большой долей вероятности могу утверждать, что и мир с Иорданией мог стать реальностью уже в 50-е гг.

Наследие ‘101’ и его долгосрочное влияние связаны с явлением ‘смерти стратегии в ЦАХАЛ’. И вот здесь, с исторической т. з., мы касаемся нашей проблемы. 101 и парашютисты дали старт прекрасным боевым командирам, которые оказались неспособными видеть что-то за пределами поля боя. Они способствовали победе тактики над стратегией в ЦАХАЛ. Процесс длился долго, предвидеть его было трудно. Предполагалось, что что как минимум часть этих одаренных командиров приобретут опыт и стратегическое видение так же успешно, как приобрели тактические навыки. Это предположение, к сожалению, не оправдалось.”

«Маарив», октябрь 2016 года

Примечания:

[1] — см. книгу Ури Мильштейна — http://www.israelnationalnews.com/Articles/Article.aspx/12304

[2]https://en.wikipedia.org/wiki/Aharon_Davidi

[3]https://en.wikipedia.org/wiki/Qibya_massacre

[4] — подполковник

[5] https://en.wikipedia.org/wiki/Bangalore_torpedo

[6]https://en.wikipedia.org/wiki/Shlomo_Baum

Print Friendly, PDF & Email

11 комментариев для “Ури Мильштейн: Загадка 101: что произошло во время акции возмездия в деревне Кибия?

  1. Михаил

    3 декабря 2018 at 13:31

    Я бы сказал, что рассуждения в «Маарив» октября 2016 года о стратегии и тактике ЦАХАЛа не адекватны.

    ***********

    В чем-то да, в чем-то нет. О стратегии — м.б. нет, о тактике — наверное да.

    Похоже, что к 1953 году в ЦАХАЛе еще действовали партизанские понятия ЭЦЕЛа, который подрывал объекты англичан во времена мандата (знаменитый подрыв штаба в отеле «Царь Давид» после предупреждения, на которое никто не обратил внимания). Эцельники в Дейр-Ясине (1948) взрывали дома, считая, что там никого нет. Так было и в Кибие (‘Мы предположили’, — продолжил Яир, ‘что деревня пуста’). Дома взрывают и сейчас, но по постановлению суда с правом обжалования.

    *********

    В Дейт-Ясине дома не взрывали — там во время штурма кидали гранаты внутрь домов.

    Soplemennik

    3 декабря 2018 at 10:30

    Правильно ли я понял следующее:

    Учитывая опыт таких операций подавление подобным способом агрессии из Газы невозможно?

    **********

    Заметка это не обсуждает, но если посмотреть на результаты акций возмездия середины 50-х гг, то получается интересная картина…

    1. Ontario14: …. если посмотреть на результаты акций возмездия середины 50-х гг, то получается интересная картина…
      —————
      Тогда с иорданцами и египтянами была «стратегия запугивания» (цитата: «…. вернули солдатам ЦАХАЛа веру в свои силы и поставили врага в психологически уязвимую ситуацию … «).
      Но по-моему сейчас «стратегия запугивания» Хамаса НЕВОЗМОЖНА с военно-политической точки зрения: у Хамаса есть много ракет для нестерпимой для Израиля бомбёжки всего центра Израиля, без ре-оккупации Газы это прекратить невозможно, но Хамас этой ре-оккупации НЕ боится. Не хочет, но и НЕ боится.
      Сейчас с Хамасом возможна или «стратегия разгрома» (= ре-оккупация Газы, надо решить «что дальше?») или «стратегия сдерживания» (полудохлая после обстрелов в ноябре, но у Натаньягу ещё есть шанс её оживить — если Иран и Хизбалла будут остановлены в Сирии и в Ливане).

      Михаил: … Если Вы имеете в виду теракты из Газы, то «подавление» их невозможно, как нельзя подавить преступность …
      —————
      Это неверно. Для начала стоит отличать «преступность одиночек / маленьких банд» от «организованной преступности больших преступных организаций», подавить которую вполне возможно.

      1. Benny
        3 декабря 2018 at 20:31
        Но по-моему сейчас «стратегия запугивания» Хамаса НЕВОЗМОЖНА с военно-политической точки зрения: у Хамаса есть много ракет для нестерпимой для Израиля бомбёжки всего центра Израиля, без ре-оккупации Газы это прекратить невозможно, но Хамас этой ре-оккупации НЕ боится. Не хочет, но и НЕ боится…

        *****************
        Я не совсем улавливаю разницу между стратегиями «сдерживания» и «запугивания». Но это не важно.
        Моти Кейдар — http://9tv.co.il/news/2018/11/23/264281.html — описал проблему коротко и ясно. В других случаях он верно отмечает, что израильская «стратегия сдерживания», какая в теории имеет место быть сейчас, изначально ущербна, ибо рассчитана на на то, что арабов можно сдержать (испу-, запу-гать) тем же, чем можно испугать народы западных цивилизаций (евреев, например). Полное назнание и, что самое главное, НЕЖЕЛАНИЕ знать культуру и психологию народа, ведущего с тобой войну, автоматический перенос своих психологических особенностей на людей другой цивилизации («мы им отключим электричество — и они сбросят ХАМАС, как мы [чуть] не сбросили Биби, лаhaвдиль, из-за подорожания йогуртов ‘Милки'»), присуще не только левым, но и многим правым.

        1. Ontario14: Я не совсем улавливаю разницу между стратегиями «сдерживания» и «запугивания».
          ————
          Стратегия сдерживания: твои враги боятся атаковать тебя, но им ясно, что при их «хорошем» поведении ты их не атакуешь.
          Стратегия запугивания: твои враги боятся, что в удобный тебе момент ты внезапно атакуешь их, даже если они ведут себя «хорошо». Они всё время вынуждены прятаться и тратить много ресурсов на оборону.
          Стратегия запугивания это промежуточная стратегия между стратегиями разгрома и сдерживания.

      2. Не согласен. Можно подавить, в смысле ликвидировать, одну организацию, но на ее месте рано или поздно появится такая же другая. Сталин полостью ликвидировал ОУН/УПА в Галиции, а в наше время их последователи снова вышли на площадь…

        1. Михаил : Не согласен. Можно подавить, в смысле ликвидировать, одну организацию, но на ее месте рано или поздно появится такая же другая. …
          =============
          «Такая же другая» организация (преступная или террористическая) сначала возникает в виде «малочисленной и без опыта» — вот тогда её и надо ликвидировать.
          Но если население-политики-генаралы «желают спокойствия», то действительно эта организация, рано или поздно, вырастет и наберётся опыта.

          P.S.: анекдот о «желающей спокойствия» домохозяйки: «эту семейку накормить невозможно: только несколько дней назад я сварила им обед — а они его уже съели и сново требуют жр… кушать».

  2. Шломо Баум[6], заместитель Шарона в подразделении 101 … подвел итоги того периода …. в моем интервью с ним в 80-е годы:

    «Вопреки общепринятому мнению, мы не изобретали никакой новой тактики. Проще говоря, мы вернулись к забытым базовым принципам …. Мы вернули солдатам ЦАХАЛа веру в свои силы и поставили врага в психологически уязвимую ситуацию. Это — две стороны одной медали. Поставить врага в психологически уязвимую ситуацию для меня являлось идеологическим принципом. ….
    … С другой стороны, акции возмездия не привели и не могли привести ни к какому основательному решению проблем наших взаимоотношений с арабскими государствами. Сам выбор такого способа действий — рейдов возмездия — говорит о том, что мы ненастоящее государство и не поняли, что такое настоящий суверенитет. Фактически, у нас нет никакой стратегии, и мы заняты тушением очагов пожара. …
    »
    ===============
    1) Сейчас в секторе Газа Хамас выбирает удобное ему время для атак Израиля, Хамас НЕ боится запускать сотни ракет на Израиль — а Израиль «экономически помогает» Газе и де-факто сопротивляется американской цели закрыть UNRWA.
    Кто тут поставлен в «психологически уязвимую ситуацию» ?
    2) Сейчас в Ливане Хизбалла начала модернизацию сотен тысяц своих ракет (это поднимает их точность до 5~10 метров) — а Израиль грозится разбомбить десятки мастерских, в которых это делают. Понятно, работники этих мастерских таки поставлены в «психологически уязвимую ситуацию», но руководство Хизбаллы и правительство Ливана — НЕТ, им комфортно: после израильской атаки именно они будут решать о удобной им форме ответа Израилю. Захотят — эскалируют до большой войны, захотят — до маленьской, захотят — будет тихо.

    Вывод: у Израиля есть полностью пассивная военно-политическя стратегия: другие разжигают очаги «военных пожаров» — Израиль их тушит, третьи страны-блоки (США, Россия, ЕС, ООН, Саудовская Аравия, Египет, Иран и т.д.). принимают решения о своей военно-политической стратегии — Израиль пробует маневрировать и играть на «общих интересах».

  3. Я бы сказал, что рассуждения в «Маарив» октября 2016 года о стратегии и тактике ЦАХАЛа не адекватны. Похоже, что к 1953 году в ЦАХАЛе еще действовали партизанские понятия ЭЦЕЛа, который подрывал объекты англичан во времена мандата (знаменитый подрыв штаба в отеле «Царь Давид» после предупреждения, на которое никто не обратил внимания). Эцельники в Дейр-Ясине (1948) взрывали дома, считая, что там никого нет. Так было и в Кибие (‘Мы предположили’, — продолжил Яир, ‘что деревня пуста’). Дома взрывают и сейчас, но по постановлению суда с правом обжалования.

    1. Михаил: Я бы сказал, что рассуждения в «Маарив» октября 2016 года о стратегии и тактике ЦАХАЛа не адекватны. …. …. Дома взрывают и сейчас, но по постановлению суда с правом обжалования.
      =============
      Михаил, «снос домов террористов» НЕ имеет ни малейшего отношения к стратегии: ЛИДЕРОВ террористов и их ПАТРОНОВ это НЕ сдерживает, НЕ запугивает и НЕ лишает надежды на успех.

      Также, современная форма «сноса домов террористов» имеет очень отдалённое отношения к тактике: очень быстро семьи террористов отстраивают гораздо лучшие дома за счёт спонсоров, так что самих бойцов-террористов и их непосредственных командиров это ПРАКТИЧЕСКИ НЕ сдерживает, НЕ запугивает и НЕ лишает надежды на успех.

  4. Уважаемый Онтарио14!
    Правильно ли я понял следующее:
    Учитывая опыт таких операций подавление подобным способом агрессии из Газы невозможно?

    1. Уважаемый Соплеменник! Если Вы имеете в виду теракты из Газы, то «подавление» их невозможно, как нельзя подавить преступность и т. п., но можно свести их к минимуму, так чтобы в них массово не участвовало население. Для этого и приходится прибегать к ‘акциям возмездия’.

Добавить комментарий для Benny Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.