Сергей Эйгенсон: Украинские напевы

Loading

А в нескольких шагах от нас компания гуцулов. Расстелили они по траве верблюжье одеяло, чтобы сидеть, и клееночку в виде скатерти-самобранки. Все нормально, несмотря на Крайний Север: помидоры, сало, цибуля кружками напластована, хлебушек порезан. Стопочки наполняются, в общем, приятно посмотреть…

Украинские напевы

Из серии «Рассказы по жизни»

Сергей Эйгенсон

Продолжение. Начало

На Украине, (oh, I am sorry!) в, конечно, так вот, в Україні есть такой город Львiв. А в этом самом Львові жил такой литератор Валерий Сердюченко. Писал он по-москальски, а публиковался, насколько я знаю, в основном в журналах и на разных литературных сайтах Российской Федерации и Russia abroad. Я на него наткнулся на сайте «Русский Переплет», где он регулярно расуждал на литературные и политические темы в персональной рубрике со смешным названием «Сердитые Стрелы Сердюченко Разят» — то есть, С.С.С.Р. в аббревиатуре.

Я, увидав, сразу вспомнил, как при строительстве первой столицы газовиков Ямала города Надыма генплан предусмотрел строительство четырех микрорайонов: трех одной, незамкнутой, конфигурации и четвертого несколько другой. Вместе при виде с аэроплана они выглядели как С.С.С.Р. Я когда впервые увидел — чуть не выпал от смеха из вертолета, хоть и был предупрежден. Потом эти буквы, конечно расплылись, так как вокруг микрорайонов выросли «шанхаи» балков, гаражей, свалок и т. п. Но в 1976-м было четкое ощущение, что наехал, наконец, на то место карты, где напечатано название страны.

Так вот, писал литератор литературные да политические эссе по самым разным поводам. Такие вот размышлизмы, вполне грамотные по стилю и ностальгические по тону, что совершенно понятно для русско-советского публициста, без смены квартиры оказавшегося ни за что, ни про что за рубежом. Чтобы ловить от этого хоть какой-то кайф, надо все-таки быть преуспевающим Мишей Веллером, который может себе позволить обижаться в интервью на низкие, по сравнению со Стивеном Кингом, гонорары. Нормальный парень, одним словом, был этот Сердюченко.

Вот прочитал я его статью об ихних львовских и вообще западноукраинских делах. И вдруг как хлынули разные эпизоды жизни, так или иначе связанные с Украйной, особенно, Захiдной и ее народонаселением. Все, что получалось, я кусками отправлял по email этому самому Сердюченко, пользуясь его практической беззащитностью. Он, как человек вежливый, даже отвечал и в ответах обозначал как бы одобрение и чуть ли не удовольствие. Что и стимулировало продолжение темы. Осталось собрать и чуть-чуть отредактировать текст. Что я и сделал…

* * *

Так по поводу Галичины. Как-то у меня жизнь протекала более или менее вдали: Урал, Дальний Восток, Москва, Самотлор, Коми, опять Москва, теперь вот Иллиной. Тем не менее, западноукраинские мелодии под сурдинку попадались, в отличие, скажем, от белорусских. Вот ведь интересный вопрос: население Беларуси несколько более 10 млн, население Западной Украины, она же Восточная Галиция, около 9 млн (с Закарпатьем и Буковиной, но без Волыни, т.е. «габсбургская Украина», сам посчитал по сетевым источникам). При этом любой человек постранствовавший по Союзу, без сомнения вспомнит, что-нибудь «про хохлов», имея в виду именно галичан, гуцулов, «бандеру». Белорусов же, если кто и встречал-то, без сомнения, не выделял среди прочих. Не будь ихнего живописного «бацьки» — и посейчас никто бы про них не вспоминал. Странно все-таки. Общее, именно вот что славянское, в отличие от московских полуфиннов, происхождение, близкая историческая судьба. Сначала империя Рюриковичей, татары по минимуму, потом Литовское княжество, потом Речь Посполита, уния. В учебниках истории, во всяком случае петербургско-московских, об этих землях так и пишут в одной главе под титлом «Западная Русь». Всей-то разницы, что Галиция сто сорок лет еще и под австрийским орлом пожила. Потом в семье народов с небольшим интервалом все они оказались. И вот такая на глаз заметная разница.

Без сомнения, это связано с исключительной подвижностью и вообще активностью украинцев как нации. Конечно, Сибирь, Дальний Восток, Кавказ или вот Крым они не покоряли — не в национальном, видимо, характере. Но как только москали завоевывали какую-нибудь часть света, в числе первых (и наиболее удачливых) поселенцев ищи полтавчан либо чигиринских. Вот я родом из Башкирии. По дороге из местной столицы Уфы в новый тогда город химиков Салават автобус проезжал село Софиполь — и сразу мальвочки, нарядные беленые хатки, глаз радуется на фоне запущенных башкирских, русских или чувашских «населенных пунктов».

По армии большинство населения сразу вспомнит какого-нито служаку-сержанта — «нет хохла без лычки!». Я-то служил с лейтенантскими звездами, как мой сверстник Жирик, только не на Кавказе, а на Дальнем Востоке. Так там едешь на УАЗике десятки километров — а вокруг только украинские села — «бандера переселенная«, как там говорят. И тоже выглядит все намного приглядней, чем у великоруссов. И так везде на окраинах. Восточноукраинцы заселяли покоренные окраины еще с Катерины (Кубань), а «захiдников», как я понимаю, к романтике дальних странствий приобщил генералиссимус. Вот у покойного Астафьева в «Царь-рыбе» есть колоритная фигура браконьера из ссыльных западенцев, забыл имя, к сожалению. Тоже вот забыл фамилию реального человека, бывшего некогда, впрочем, не так уж и давно, в конце 70-х — начале 80-х, директором нефтеперерабатывающего завода в Долине, которого органы бдительности за «буржуазно-националистические связи» таки поперли из партии и заставили «добровольно» уехать начальником цеха на один из промыслов Западной Сибири. Я о нем понаслышке знал от моего отца и когда мы случайно познакомились лично в его кабинете там, в Нефтеюганске — так ввечеру славно отпраздновали встречу с настоящим салом и горилкой.

Этот ответ, насчет активности, на самом деле, вызывает следующий вопрос — так отчего хохлы такие гиперактивные, а белорусы так и произрастают в виде грибов с глазами. Ну вот, Лев, например, Николаич Гумилев считал, что украинцы, как и великорусы, нация сравнительно молодая, возникли в результате пассионарного толчка где-то возле Восточных Карпат в начале XIV века из развалин древнерусского этноса, как и кацапы на Северо-Востоке. А белорусы, по его же модели, это как бы реликт, последняя популяция этих же самых древних русичей образца «не лепо ли ны бяшеть», избежавшая и нового пассионарного толчка и поглощения более энергичными соседями. И уж поскольку им две тысячи лет — так и чего вы от них хотите? Тут не то, что энергичному «Луке» — тут любому секретарю райкома подчинишься и на любые подвиги за ним пойдешь, как в одноименном фильме показано. Мой сосед родом из Минска — так он все упирает на «производительные силы и производственные отношения», как нас в ВУЗе обучали, что-де, мол, «в Беларуси деревня сохранилась, которой в России давно нет«. А значит, страна задержалась по фазе, находится на предыдущем этапе отношения к труду, государству и т.д. То есть, как весь Советский Союз во времена пырьевских кинокомедий. Что-де и повышает трудовую мораль, слепую веру в начальника и проч. Это так, конечно, сосед эти дела получше меня знает, но я сейчас сравниваю Беларусь не с несчастной нашей пропившейся Великороссией, а с Западной Украйной, где крестьянин, как кажется, и сейчас имеет место. Я и сам лично наблюдал и на выезде, и дома: на Буковине и в Галичине.

Данные размышлизмы — скорей даже не о галичанах только, а и об украинцах вообще, может быть, с фокусом именно на Прикарпатьи как наиболее полном воплощении малороссийской идеи в связи с долгим воздержанием от прямых контактов с москалями. Тут тенью появляется вопрос о региональных различиях среди украинцев. Кстати, кто бы мог объяснить, как мог народ принять самоназванием это странное имя «обитателей окраины», грубо говоря «периферийных»? Мне приходилось слышать, что настоящие, качественные кацапоненавистники из Галиции свой край зовут Русью, а себя русскими. А вот великоруссов — москалями. Будто бы даже и песня имеется, что-де: «Русский есте, русским буду, русский род свой не забуду». Не удивлюсь, если это окажется правдой. Не удивлюсь также, если выяснится, что это очередной московско-диссидентский миф, каких немало бывало на моей памяти. Конечно, На Украине звучит практически как цитата из «Кирпичиков»: «На окраине где-то города я в рабочей семье родилась…» Anyway, непонятно все же, почему там так обижаются на предлог «на» (т.е., если говоришь НА Украине — нужно В Украине) и спокойно называют свою родину — периферией-Окраиной-Украиной. Что-то это похоже на то, как Никита Сергеевич, актер знаменитый, вдруг стал ко всем приставать, чтобы его именовали не Михалкóвым, а Михáлковым. Но я не лингвист — не буду отнимать хлеб у специалистов — они тоже есть хотят.

Вообще-то, украинцы — первое нацменьшинство, замеченное русской Литературой. То есть, по жизни раньше были татары, коми и мордва, но тогда еще и литературы почти не было. Ее ведь и начал-то последний из великих мордвинов Московской Руси — протопоп Аввакум. А хохлы на виду с XVIII века — ну и первыми попались на перо, задолго до армян, грузин и разных прочих нацменов. Вот представьте себе, что вы — петербургский литератор середины XIX века, ну, там прозаик Вс. Крестовский или певец боли и гнева народного Некрасов Н.А. И нужно вам вывести мерзкого стяжателя, чтобы герою и героине пакостить. Кого вы изобразите? Конечно, я понимаю, хотелось бы жида, это так. А где его взять в Петербурге?! Право жительства-то, а? Нету! Не ехать же несчастной и обаятельной институтке к ростовщику закладывать последнюю шаль в Бердичев?

Значит, в полутемной лавке жадно шарить масляным взглядом по девичьему стану будет полтавский хохол. Никуда ему не деться! Разве что автор для оживляжа позволит ему за сценой принять рюмку. Так и то заставит закусывать не салом и цибулей, как все добрые люди, а ихней балтийской салакой. Единственное исключение — это у Гоголя-Яновского. Так уж ему не хотелось земляка подставлять, что на роль невского Гобсека он назначил вообще индуса. Можно подумать, что мы в Сингапуре находимся. Ну, этот, известное дело, своих выгораживал, днепропетровская мафия, или там нежинская, что ли. Параллельно со злобными петербургскими хохлами живет в литературе, в основном, усилиями того же Гоголя, но не только, прелестный народ: парубки, дивчины, слепые кобзари, Перебейшилы с шароварами шириной с Черное море, трогательная мелкая нечисть и старушки с галушками. В общем, «ты знаешь край, где все обильем дышит». Как будто к югу от Белгорода два разных народа одновременно проживали. Это еще не считая галичан, про которых все время приезжие пражские и пресбургские славянофилы что-то такое рассказывают.

Такое впечатление, что эта версия насчет нескольких народов на Украйне вышла за пределы Империи. Вот приведу пример. Работали мы с коллегами году в 1970-м в московской Патентной Библиотеке. А там на полках свободного доступа и просто на подоконниках лежали всякие справочные пособия — и в том числе американский справочник Webster’а 43-го года издания. Молодым специалистам всякий нецензурованный западный материал — развлечение. Начали со “Stalinism — политическая теория и практика Джозефа Сталина (see Stalin, J.)” и долистали мы этот справочник до слова Ukraine. Выяснилось, что это — советская республика, в настоящее время оккупированная германскими нацистами, и населяют ее два славянских народа: kazaks and malorosses. Это очень соответствовало нашему тогдашнему убеждению о том, что янки — это богатые невежды, и было взято на вооружение как локальный анекдот.

Все хочу как-нибудь проверить эту статью по тому же изданию в нашей поселковой библиотеке, но руки не доходят. Не знаю, были ли вы в здешней стране, если были и видели деревенские библиотеки — объяснять не надо, а если не были — так все одно не поверите. В общем, не такие уж они тут невежды и недотепы, как нам казалось в стране победившего нас социализма. Надо все-таки смотреть правде в глаза насчет бездуховности-то американской. Есть тут и интеллигенция, не хуже, чем в московских кухнях или парижском La Gauche, есть и музыколюбы, до любительских симфонических оркестров включительно, есть и непростые подтексты в голливудских фильмах. Места знать надо! На Брайтоне, конечно, ничего этого не найдешь, а в другие местности без языка страшно — вот и почва для скороспелых-то заключений. Будем справедливыми, возьмем пример со старой лутовиновской барыни Варвары Петровны. Хоть она терпеть не могла Польку-француженку, охороводившую ее Ванечку, а после концерта признала-таки: «Хорошо поет проклятая цыганка!»

Вернемся, однако ж, к украинской теме. По детству помню только кино — «Трембиту» с очень смешным Евгением Весником, да бессмертное «Над Тиссой», где шпиона поймали, если память не того, по неумению парикмахеров из CIA по-советски подстригать затылок. Как-то не Галиция была в фокусе жизни подраставших «младших шестидесятников». Более все те края, где «две девчонки танцуют, танцуют на палубе, звезды с неба глядят на тайгу». По крайности, Коктебель, с поцелуями у кромки волны. Или уж Таллин с улицей Лабораториум и ликером в маленьких кафе. Вообще, мир представлялся, даже для меня, провинциала, как-то из географической точки возле Пушкинской площади, где редакция катаевской «Юности».

Но, правда, жизнь все-таки шла и увидеть пришлось немало, и из самых разных точек наблюдения. Конкретно с галичанами я, как выше и говорилось, сталкивался в основном in partibus infidelium, т.е., в основном у нас же в Российской Федерации. Особенно в Западной Сибири. Вообще-то, по всей сельской местности Сибири и Дальнего Востока, как весна, так в советское время появлялись строители-шабашники из Чечни и Армении — «грачи» по местному наименованию. Так и называлось: «Грачи прилетели». По-другому — строительство хозспособом. А вот в нефтяной Западной Сибири в этом амплуа выступали в основном украинцы. Может быть, потому, что на Украине тоже есть два района нефтедобычи: старый — в Ивано-Франковской области и новый, т.е. тоже уже теперь старый — под Полтавой. По мере умирания этих районов освобождающиеся кадры знакомых с нефтью людей и организаций и подавались в Югру на подмогу к «Татрам, татарам и тракторам» по местному присловью. Были вахтовики, что прилетали на две недели ивано-франковскими рейсами. Были и мощные организации — вот к примеру наши с женой друзья в Ноябрьске так и живут по сей день в «Поселке Украинских Строителей» и табличка с названием улицы там на двух языках «Ул. Дорожная» и «Вул. Шляхова». Были и маленькие артельки, что-нибудь строившие по лету тем самым «хапспособом». В любом ханты-мансийском либо ямальском городке как посмотришь за забор детсада — так там врыты резные деревянные идолы галичанской работы. Прям остров Пасхи! И в ресторанах тоже обязательно щиты с деревянной резьбой того же происхождения.

Вот мы однажды с приятелем посмотрели, как эти строители свободное-то время проводят. То есть, работают они дотемна, как всякий нормальный человек при аккордной оплате. При этом халтурят поменьше, чем наши великороссы, и в основном там, где огрех до расплаты и отъезда не обнаружится. Это, может быть, оттого, что на двадцать восемь лет поменьше под Советами жили. Но и у гуцульских шабашников может случиться свободный день. Ну, хоть перед обратным самолетом. А мы с приятелем…

Ну, никак не могу удержаться, чтобы приятеля не представить. Рост метр девяносто пять при весе килограммов сто пять, 54-го года рождения, красавец-парень, какие-то высокие дáны по карате-до, айки-до и дзю-до, кандидат в мастера спорта по горному туризму; генеральский сынок, правда, что папа после отставки оставил генеральшу сынка воспитывать, а сам отвалил с новой женой в другой город; окончил ЛГУ как астроном, не то метеоролог. Вернувшись из Петергофа на родную Кубань, попал Юрочка в команду математиков-туристов-аэродинамиков под управлением покойного Володи Фридланда по кличке «Доцент» и был ее украшением. Прозвище, или, как теперь говорят «ник», у него было — Малыш, и я в те времена, когда мы работали вместе на трубопроводах и Юрочка часто приезжал в Нижневартовск в командировку, информировал об этом личный состав лаборатории так: «Фирма не считается с затратами. Специально для проведения обследования Н-ского месторождения из Краснодара выписан симментальский бычок Малыш!» И воспринималось положительно, без обиды. Конечно, лаборантки и мэнээски мои понимали, что все равно не женится, но уж очень парень хорош. Хотя бы и так, так и то будет что вспомнить. Он же по доброте своей и по туристскому принципу «пить все, что горит и удовлетворять все, что шевелится», почти ни одной и не отказывал. Сейчас он работает «новым русским» при Мозырском нефтеперерабатывающем заводе в Белоруссии, женился наконец-то и растит позднего любимого ребенка. Вот, может, когда еще судьба сведет, встретимся. Помянем его покойного учителя, моего друга Володю. Вспомним и кое-что из фронтовых эпизодов. А их немало. На обследованиях и авариях вместе не меньше года провели, куча работ совместных. Выпито, ну море не море, а хороший ручеек наберется. Такой, знаете, лесной. С кувшинками. Однажды вместе на парусной надувнушке по Азову от Керчи до Геническа прошли, чуть в шторм не утопли, что своего времени для записи ожидает.

Летом, когда жена с сыном в отпуске в Пярну или на Черном море, Юрочка попросту у меня и останавливался. Вот, однажды мы с Малышом углядели в магазине «Сибирь» белое сухое винцо и постановили, что сегодня водку не пьем, а пойдем мы с двумя бутылочками Сильванера на берег Мертвого озера и там посидим, потрепемся «за жизнь». Мертвое, оно же Комсомольское озеро от моего нижневартовского дома в трех минутах ходу. Переходишь дорогу, за ней сразу лес, в котором по зиме на лыжах, а летом и грибов можно набрать, насыпанная среди болотца тропа — и бережок с тоже отсыпанным пляжем. Мертвое оно потому, что от торфа вода стерильная, никакая живность, ни рыба тем более, не живет. А Комсомольское по причине энтузиазма. «Все, что совершается в этом суровом краю — это настоящий подвиг!» — так и на заборе написано за подписью: Л.И. Брежнев. Поскольку озеро практически в нашем микрорайоне, туда население и искупаться по быстрому наведывается, и принять на лоне природы, благо по белым ночам и фонари ни к чему. Вот и мы часов в девять вечера пришли на бережок, угнездились на пне и сидим, кайфуем.

А в нескольких шагах от нас компания гуцулов. То есть, может быть это как раз горожане с равнины, но это уже не нашего ума различия. Для нас с Юрой это — гуцулы. С висячими усами. Расстелили они по траве верблюжье одеяло, чтобы сидеть, и клееночку в виде скатерти-самобранки. Все нормально, несмотря на Крайний Север: помидоры, сало, цибуля кружками напластована, хлебушек порезан и баночки с магазинной икрой баклажановой. Стопочки наполняются, что-то они промеж себя обсуждают, в общем, приятно посмотреть. И вдруг, мы даже за разговором и не уловили когда, двое из собеседников начинают драться. То есть, не то, чтобы действительно драться, а по Щедрину: «один стражается, а другой претерпевает стражение». Свалил один другого на землю и начинает его ногами в нее вбивать. Хорошо еще, босые оба. А при этом, как еще благочестивый вор Ходже Насретдину говорил, «боль намного слабее, ибо босой человек бьет пяткой, а пятка по силе удара значительно уступает носку». Юрочка мой, мастер восточных единоборств, начинает привставать, чтобы убийство это прекратить, «справедливость без границ» внедрить. И из хохлов один помоложе тоже с одеяла встает — разнимать. В это время самый старший, картинный вислоусый гуцул его останавливает. Дескать: «Не пiдлiзай, вони з одного мiста — самі розберуться Ну это — моя версия спеллинга. Как это на самом деле по украински пишется — теряюсь в догадках. Молодой хохол назад садится, а я Юрочке: «Ты все понял? Не вмешивайся, мой юный друг. Они з одного мiста — мы из другого. Разберутся без нас».

Тем временем жертва ожила, отползла в сторонку — и к озеру, кровь смывать. Смыл, вытерся пиджаком — и опять за клееночку с закуской. Смотрю — а они уже снова на грудь принимают и, что характерно, жертва с убивцем опять чокаются. Большой воспитательный эффект имела эта сценка для Малыша. С тех пор как только у него боевой настрой, так я ему напоминаю «з одного мiста». И он, как правило, остывает.

Что-то я никак до первого приезда на Галичину не доберусь. Значит, до 1985 года я на Украине западнее Одессы нигде не был, да и вообще бывал только в Крыму (но тут уже облазил все, кроме запреток), всякой Новороссии (Измаил-Вилково-Килия-Одесса-Очаков-Херсон-Ольвия-Скадовск-Геническ), проездом в Запорожье, где мой дед когда-то служил казенным раввином, и, конечно, на харьковском вокзале, ну, это как все, дорога на Кавказ из Москвы одна была. При этом все кругом только и делают, что Западную Украину посещают. Сначала тетка Тома. Та еще в 50-х начала с друзьями в отпуск в Закарпатье ездить из Молотова, так уж так восхищалась. Потом в студенческие времена те из приятелей, кто учился в Москве, на зимние каникулы делали лыжные маршруты по Карпатам. Всё, бывало, рассказывали про горячее красное вино в чардах, да про гэляш с перцем. Но меня-то с Урала за три тысячи кэмэ тащиться не уговоришь. Горы и у нас неплохие, а ледяная водочка да под пельмени тоже после маршрута неплохо согревает.

То дед Александр Митрич поминает, как империалистическую войну в госпитале на Юго-Западном фронте служил. Типа: «Сидим в Галиции в госпитале — пишем пулю. Вдруг как гром небесный — тяжелая артиллерия, бух-бух. Макензен фронт прорвал. Пришлось срочно эвакуироваться, пулю уже на правом берегу Сана дописали». Действительно, ведь один из главных фронтов на той войне был. Так на этом обе империи, огербованные двуглавыми орлами, и сгинули. И Австро-Венгерская, и романовское издание Российской, так ни Константинополь, ни Галичину не получившей. «Брала русская бригада Галицийские поля, И достались мне в награду Два железных костыля» — как трогательно поет Ирочка Муравьева в передаче «К нам в гавань заходили корабли…»

То вдруг мой отец зачастил в те края. Александр Сергеевич, конечно, бывал там и раньше на советах директоров и всяких всесоюзных толковищах по нефтепереработке, но тут у него еще завелся приятель — директор Долинского НПЗ, как выше упоминалось. И уж он и помимо командировок в те края ездит: и в Трускавец, и просто они с мамой путешествуют. Помню их рассказы о чудной певичке в карпатском туристском ресторане, София по имени, фамилию они тогда не запомнили, но что-то такое на -у. Еще я запомнил прелестную историю, как отец старого гуцула расспрашивает: «При ком все-таки лучше было? При поляках или при наших?» А тот объясняет, что, мол: «Конечно, при поляках! Пану скажешь — нема свиньи — он обругает, но сам не полезет в хлев в дерме лазить, проверять. А ваш непременно полезет, весь вымажется, а спрятанного кабана отыщет».

А когда порылся — так вообще оказывается, что у меня во Львове когда-то жил родственник, мне лично хоть и незнакомый, но зато хорошо известный многим другим людям. В 1952 году мой двоюродный дядюшка Морис (a.k.a. Мориц) Эйгенсон убоялся перспектив народного гнева против врачей-убийц (лично он был довольно известный астроном, но гнев людей доброй воли вполне мог и его застать в Пулково за подменой созвездия Козлодоя). Так он сообразил, что если и есть в стране место, где космополит может не очень бояться пролетарского интернационализма — так это Галичина, где все силы органов сосредоточены на аборигенах, и еврей находится как бы под защитой щита и меча супротив бандеровцев. В общем, ОУНовцев он побоялся меньше, чем родных начальников — и перебрался во Львов, где и трудился директором обсерватории и профессором местного университета до смерти — т.е. еще 10 лет. Никаких особенных работ он уж больше не сделал, а до этого были какие-то открытия по внегалактической астрономии. Еще он первым, задолго до всяких Гумилевых, занимался длительными циклами солнечной активности и их влиянием на изменения климата, скажем, довольно точно предсказал еще перед войной понижение уровня Каспия в 60-е — 80-е годы (помните шухер с переброской рек?) и его быстрое повышение к концу века. Но остался жив и даже не сидел, не исключался из партии и вообще почти не имел неприятностей. Что, может быть, намного важнее по жизни, чем все остальное. У него, как кажется, осталась во Львове дочь, моя, стало быть, троюродная сестра, в конце 80-х страстная поклонница Руха. Бывает, конечно. Я обо всем этом знаю понаслышке, дядю Морица никогда не видывал, в переписке не был. Папа мой, пока был жив, иногда с ними переписывался и что-то сообщал мне. Кое-что забавное о дядюшке можно найти в Сети. Но вообще-то, я о нем поподробнее пишу совсем в другом месте.

Когда на Север перебрался, то все время какие-нибудь изобретатели из Ивано-Франковского нефтяного института приезжают на Самотлор велосипеды свои внедрять. И, естественно, в гости приглашают. Суля щирое украинское гостеприимство. И ребята всё хорошие, но где ж времени напастись. В Краснодар дорожка уже протоптана, там и головной институт, и всесоюзные координационные совещания в бухте Инал, и команда Володи Фридланда, да и другие команды, с которыми сотрудничество. В Тюмени заказчик-Главтюменнефтегаз, геологи, команда Гены Ярышева из Сибнии НП, еще кое-кто. Уфа — родина, коли там совещание, как не заехать, если при этом родителей повидаешь? В Куйбышеве — Гипровостокнефть, классные ребята, да и соисполнители наши. Москва — Министерство, а в бэкграунде — родина жены, родители ее там, да и у меня друзей навалом по прежним работам во ВНИИ Нефтепереработки да Институте Органической химии АН. Но еще куда-то ездить за пределами Западной Сибири — надо и совесть знать. Северную надбавку все-таки не за пребывание в курортной зоне платят. И все же в глубине души все время зудит, что так жизнь пройдет — а на Западной Украине и не побываю. Один я и не побываю. Даже мои жена с сыном-подростком — и то как-то по туристской путевке по Карпатам проехались и очень остались довольны.

Правда, что сын на Украине довольно часто бывал. И в Скадовск мы с ним ездили, на тамошнем лимане он плавать учился, и в Крым потом. Отпуска на Северах длинные, а в тот год я еще соединил за два года — получилось на все лето. В Скадовске он у меня отличился. Сидим мы на пляже под навесом, кто-то пулю пишет, я не любитель — так потягиваю пиво и время от времени встреваю в общий треп, а Сашенька мой с каким-то пареньком в шашки играют и взрослых слушают. Тут общий разговор склонился в каком-то странном направлении. Как всегда на этих маленьких некрымских курортах, зацепились между собой киевские хохлы и хохлы местные, из Херсонской и Николаевской областей. Киевляне сетовали, что-де все пляжи забиты колхозной публикой. «Вам, — мол, — можно и вообще на море не ездить. Есть тут у вас садочки, прудочки и прочая черешня — ну и наслаждайтесь, — дескать, — А отдых на море — это для замученных тяжелым трудом в НИИ да конторах горожан». Со стороны «селян» сильно выступил парень лет тридцати, как я понял из его речей, главный агроном большого пшеничного совхоза с Херсонщины, который и приехал-то на один день искупаться в перерыве между сельхозделами. Он такую произнес речь о сельском труде — прямо сейчас ставь на сцене МХАТа и отправляйся в Кремль за Ленинской премией! В основе было перечисление в раннегоголевском стиле различных сельхозопераций — пахать-боронить-окучивать-…, которое я здесь не повторю — в конце концов я в школьные годы ходил в кружок радиолюбителей, а не юных мичуринцев. Заканчивалась эта лекция патетическими словами: «И другого способа сделать хлеб нету!»

В это время мой Саша поднимает голову от доски и в наступившей тишине роняет: «Есть!» Агроном, надо думать, устал после своего роскошного монолога, потому что, нет бы проигнорировать детскую реплику, простодушно спросил: «Какой?» Саша снова поднял голову от доски и доложил: «Делается дырка в Самотлоре и оттуда сыплются булки из канадской муки». Тяжелая пауза. Наслушался, значит, мальчик дома расуждений о роли нефтеэкспорта в советской экономике.

А действительно, в тот период наблюдалось забавное совпадение нескольких показателей. Значит, так, во-первых, объединение «Нижневартовскнефтегаз» в конце 70-х добывает круглым счетом сотню миллионов тонн нефти. Непосредственно в освоении и добыче занято никак не больше пяти тысяч трудящихся, что на предприятиях объединения и его подрядчиков бурят и ремонтируют скважины, крутят задвижки на трубах и баранки автомобилей, нажимают на кнопки телеуправления в операторных и клавиши арифмометров в бухгалтерии. Ну, нельзя же забывать и строителей, нянечек в детсадах, милиционеров, машинистов на тепловозах, монтеров в ЖЭКе и проектировщиков в НИПИ, всех, кто обеспечивает непосредственную поддержку этих пяти тысяч нефтяников. Так и с ними больше тридцати тысяч не наберешь. Это, значит, были первые сто миллионов тонн в наших экономических рассуждениях.

Вторые — это сто миллионов тонн округленно тогдашнего советского нефтеэкспорта. Конечно, не каждая из этих тонн назад, в Закрома Родины, приносит что-то материальное. Процентов сорок по ценам в два-три раза ниже мировых идет свободолюбивым народам Кубы, ГэДэЭр, Польши и прочим нашим вассалам, обеспечивая Генсеку сохранность его друзей для целования в аэропорту. Золотая-то цепь хоть и не надежнее танков Варшавского пакта, но все-таки дополнительно соцстраны в хлеву удерживает. А остальные шестьдесят процентов — по мировым ценам, тонна нефти туда — чуть больше полутора тонн зерна сюда.

Что и дает возможность получать округленно около полста миллионов тонн советского зернового импорта. Плюс прямой импорт мяса и прочей хавки. А еще около ста миллионов тонн зерна, кряхтя в урожайный год, все наше знаменитое сельское хозяйство дает. Сколько, бишь, у нас в СССР числилось сельских тружеников? Конечно, они и без этого заняты, им нужно по своим Матерам да Тимонихам национальные ценности хранить, работать некогда, только и хватает сил самогон гнать, да и то до этого не всегда доходит, приходится продукт выпивать прямо в виде бражки. Вот и получается, что для прокормления страны равный примерно вклад вносили сорок миллионов хлеборобов и пять тысяч нижневартовских нефтяников. Недаром, как эта малина закончилась, так первое, что мы от аграриев услышали: «Россия должна накормить своих крестьян».

Этот-то агроном поприличнее был, чем будущая аграрная фракция в российской Думе. Понял намек про канадский хлеб без дополнительных разъяснений и уж больше не выступал, по крайней мере в последующие полчаса. Что уж потом говорилось — не знаю, потому что я под благовидным предлогом ребенка увел, и больше мы с ним под этот навес до отъезда и не приходили.

А на следующей неделе проплыл мой Саша в тихой водичке Джарылгачского залива полный километр, время от времени переворачиваясь на спинку для отдыха, и мы с ним решили, что плавать он в первом приближении выучился. И теперь мы с ним до конца лета переезжаем в Крым, в Магарач, куда перебрался на жительство из Москвы старый мой приятель Андрюша. Подробно об Андрее Андреевиче Сотнике по прозвищу Космонавт я напишу в другом месте, а сейчас к слову, об его взглядах на украинский вопрос. При своих явно хохлацких фамилии и происхождении был он коренным москвичом, и ко всяким народностям относился с подозрением.

Так и то сказать, наблюдая целевых аспирантов-националов в московском академическом институте, какой можно сделать вывод? Мы с одним среднеазиатом вступительный экзамен по Истории КПСС вместе сдавали, так он меня спрашивал: «Скажи, — мол, — Сережа, эти декабристы, они же помещики-капиталисты были, зачем они против царя шли?» Переехал Андрей в Крым как-бы из медицинских соображений, чтобы быть ближе к природе и тем укрепить здоровье, спасти душу и продлить жизнь. Оно и нужно было, после того, как он по-пьяни с пятого этажа спланировал (отчего и Космонавт), и у него селезенку, полпечени и несколько ребер удалили…

Окончание
Print Friendly, PDF & Email

7 комментариев для “Сергей Эйгенсон: Украинские напевы

  1. С.Эйгенсон:Вообще-то, украинцы — первое нацменьшинство, замеченное русской Литературой.
    :::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
    Литература с большой буквы… Какое нам дело до неё? “Что нам Большой взрыв?” — А.К. 🙂
    А вот снобистские тексты, как и строгие безапелляционные, нам ни к чему. Почему, спросите? Сначала попробуйте спросить, ответ последует после вопроса. Обещаю. От лица незамеченного Литературой меньшинства. Если, конечно, добредёт мой коммент до грядок Гостевой. 🙂

  2. Показалось что вы не отличаете руссинско-венгерское Закарпатье от Галичины

    1. Действительно, не сильно отличаю. Так я там и не бывал. И в тексте не упоминал. Все, что я знаю о Закарпатской области — от моей тёти и еще из бессмертного рОмана «Над Тиссой», где шпиёна ловят на том, что он подстрижен не под полубокс, как положено советскому человеку. И всё!
      Ну, так я и Австралию от Новой Зеландии не очень отличаю. Не бывал, как и в Закарпатской области.

      1. Много раз был в Закарпатье летом и зимой. Прошел пешком маршрут от Мукачево до Ясиня. Скажу одно — там было прекрасно.

  3. В этих воспоминаниях уважаемого Сергея Эйгенсона упоминается профессор Валерий Сердюченко. Привожу ссылку на мои ранее не публиковавшиеся, но не утратившие своей актуальности заметки по поводу статьи Валерия Сердюченко «Библейская полова», которые я сейчас поместил в свой блог: http://blogs.7iskusstv.com/?p=70930

Добавить комментарий для Виктор (Бруклайн) Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.