Элла Грайфер
Глядя с Востока
2. Право на жизнь
Фосфорическая кошка ест из блюдца,
Единица приближается к нулю…
Мне бы вздрогнуть, мне бы вскрикнуть и очнуться,
И проснуться… Но давным-давно не сплю.
И. Лиснянская
Евреи пишут планы… В Израиле пишет Беньямин Элон, в Германии – Маркс Тартаковский, в России – Виталий Гинзбург … Все планы умные. Все хорошие. А если какой в каком-то пункте и не удался, так можно написать еще лучше. Они себе пишут… А читает кто? Я вот, к примеру, не читаю. Потому что знаю заранее: Ни один план, который уничтожения нас не предусматривает, международной прогрессивной общественностью принят не будет никогда.
«Послеосвенцимский» период исторического развития в Европе завершился крестовоздвижением над местом еврейского холокоста. Вариант осинового кола, чтоб сидели по своим крематориям смирно, не тревожили бы живых, не напоминали, за что их убивали, и не мешали цеплять свастику на Ариэля Шарона. Нынешнее поколение европейских людей подтверждает свою верность старой доброй традиции, а будущее поколение еврейских людей будет (как верно отметил Дорфман) жить при антисемитизме… Если, конечно, будет жить…
Прогрессивное человечество ему этого не обещает… То есть, не то чтобы так вот прямо и рвалось его уничтожать, но… что ж поделаешь, если несчастные арабы так страдают, видя еврея живым… Гуманизм требует хоть в чем-то пойти навстречу чаяниям голодающих, у которых все нефтедоллары на бомбы уходят и совершенно не остается на хлеб! Как великолепно выразил в своей нетленке гениальный шведский художник, обиженный грубым и неэстетичным израильским послом, без моря крови негде будет нашим героям распустить свои алые паруса. На какие только жертвы не пойдешь ради романтики – особенно, если пожертвовать дозволяется кем-нибудь другим… В общем, про них-то все понятно.
…Непонятно – про нас.
***
С какого конца ни идти –
К началу уж точно не выйдем.
Бессмертен лишь всадник в ночи
И то – потому что невидим.
М. Щербаков
Как правильно объяснила Ханна Арендт, евреи существовали в Европе на правах сословия со строго очерченным полем деятельности и кругом профессий. Определение еврею давалось религиозное, внутренняя структура еврейского общества была этнической, но «экологическая ниша», им занимаемая, была сословной. Не зря говорил в свое время К. Каутский: «Евреи не нация, а каста». Так вот, когда исчезли касты в Европе, евреи повисли в воздухе и в поисках почвы под ногами разбрелись ровно на четыре стороны:
1) Ежели мы – сословие, а сословий больше нет, давайте дружно ассимилируемся! В современном обществе потомка крестьянина от королевского потомка не отличить. Так зачем отличать от них потомка королевского банкира? Все люди – человеки, всем надобно возлюбить друг друга. …Что вы сказали? …Ах, мы не только сословие, но и народ? Не страшно! Скоро сольются в одно и все народы в мирном братстве святого труда. Ну так мы будем первые представители безнационального человечества! Для избранного народа – вполне достойная миссия!
2). Ежели мы – народ, а все народы нынче требуют равноправия – даешь и нам как всем! С утра пораньше дружно идем ковать свое счастье на общей интернациональной наковальне, а вечером самобытно на собственной скрипочке наигрываем свой автономный фрейлехс.
3). Ежели мы – как все, то всякому порядочному народу и территория полагается своя, чтоб по своему вкусу на ней устроиться и своим чтоб законом жить.
4). А кто сказал, что если гои все свои касты порушили, нам в ихнем обществе единственной и неповторимой кастой остаться нельзя? Они – не мы, а мы – не они! Так вот же, хотим и будем кастой – назло врагам, на радость маме! И даже одёжу, которую нам когда-то эти самые гои навязали в качестве видимого кастового признака, как святыню будем хранить, и профессии себе выбирать, даже ежели нетрадиционные, все равно – совместимые с кастовой замкнутостью.
За перечислением, по логике вещей, должна бы последовать оценка: кто, стало быть, и в чем именно, прав, а кто ошибался. Так вот, неправы, в конечном итоге, оказались ВСЕ.
Сливаться народы пока что не торопятся. Хотя кричат об мультикультурализме много, да только не наблюдается в мультикультурном обществе мира и согласия. От ассимилирующегося еврея не интернационализма абстрактного требуют, а присоединения к данной, конкретной, почвенной нации. Добившись же оного, в него не верят. Отчасти – правильно, поскольку пары поколений для полной ассимиляции недостаточно, отчасти же от выраженного нежелания традиционного козла отпущения потерять: На кого же тогда прикажете валить все проблемы?
Культурно-национальная автономия, как оказалось, тоже не выход. Народы малочисленные без хорошего образования на языке метрополии карьеры детям своим обеспечить не могут, а профессией дворника еврея не соблазнить. При таком раскладе и браков смешанных будет все больше, и язык сохранить труднее. Конечно, в конкретной истории были и сталинские преследования, и Шоа свое веское слово сказала, а все же, если думать на перспективу… Ну и от роли козла отпущения идишистов, само собой, тоже никто не освобождал.
Но особо жестокое разочарование постигло нас в связи с образованием собственной страны. Именно оно-то и должно было, по мысли отцов-основателей, избавить нас раз и навсегда от постылой роли всемирного «мальчика для порки», вернуть достоинство, помочь стать равноправными членами мирового сообщества народов. Но именно теперешний подход к Израилю в той же ООН, требования, единодушно к нему предъявляемые, свидетельствуют однозначно, что ни в какой другой роли народы еврея видеть не хотят и равноправия его не допустят.
Ультраортодоксальные «кастовые» группировки сохраняются, насколько я могу судить, только в Америке: европейские «филиалы» тех же американских образований весьма малочисленны, а в Израиле они – паразиты, существующие за счет эксплуатации «светского» населения. Не исключение и те, кто трудится, занимаясь ремеслом или торговлей в своем квартале, ибо клиентура их платит деньгами из государственного кармана. Конечно, паразиты они в израильском обществе, увы, не единственные, но меня в данный момент интересует не моральная сторона вопроса, а элементарная жизнеспособность… Так вот, она-то тут без посторонней помощи явно не обеспечена.
Еврейская улица обернулась тупиком, все пути ведут в пропасть… Вот та объективная реальность, что стоит за теперешним кризисом еврейского самосознания или, выражаясь новомодным словом, «еврейской идентичности».
***
…И на могиле людоеда
Еще станцую! Я еврей!
И.Фефер
Справедливости ради отметим, что с вышеприведенной самоидентификацией Ицика Фефера тот самый людоед (не только гитлеровского, но и сталинского разлива) согласился бы немедленно и без проблем.
А вот, как вы думаете, согласились бы с ней евреи?
Бен-Гурион… да, пожалуй, в конце концов, согласился бы, хотя и небезоговорочно. Обязательно бы добавил, что и еврей-то – галутный, и язык-то у него – жаргон, а большинство его сотоварищей пошли как бараны на бойню, и вообще, весь он – пережиток прошлого, которое мы, однако, скоро преодолеем.
Куда более категорична была четырехлетняя израильтянка незапятнанного хасидского происхождения, пришедшая на массаж в поликлинику и ничтоже сумняшеся идентифицировавшая как гоя своего ровесника из светской семьи. Когда массажистка (моя подруга) сказала ей, что евреи бывают разные, прелестное дитя только глазенки вытаращило: дома ее явно таким сложностям не учили.
Сам Фефер, судя по процитированной поэме, был достаточно либерален, чтобы Гейне, невзирая на язык и вероисповедание, признать за своего. Зато уж Арье Лондон Василия Гроссмана за еврея признавать никак не желает… А здоровый русскоязычный коллектив нашей Гостевой книги, со своей стороны, развернул бешеную дискуссию, в какую графу писать Мандельштама и Меня…
…Ой, мне бы ваши заботы, господин учитель!.. Именно сейчас, когда положение наше, что называется, хуже губернаторского, и ухудшается с каждым днем, мы с каким-то иррациональным ожесточением накидываемся друг на друга. Отвергаем, отталкиваем, требуем соответствия каким-то критериям, которые либо сами изобретаем, либо из галахи выхватываем произвольно (одновременно без зазрения совести нарушая все прочие ее постановления).
Отчего-то с иврита на арамейский или с арабского на испанский перейти в свое время целой большой еврейской общине было можно, а с идиша на русский – ни боже мой! Почему-то светский (и даже смешанный) брак признать законным можно, а еврейство «по папе» признать нельзя… А уж «религиозная» ситуация в Израиле вообще напоминает театр абсурда…
Чтоб РЕАЛЬНОГО еврея (по папе) признали ФОРМАЛЬНО евреем, обязан он пройти ФИКТИВНЫЙ гиюр. Да-да, господа-товарищи – заведомо фиктивный, хоть бы и по самой строгой ортодоксальной программе, хоть бы этот самый кандидат всю галаху наизусть выучил, как таблицу умножения – все равно выполнять-то он ее не будет. Не сможет он ее выполнять, живя в своей еврейской семье со своей еврейской родней, что сроду ее не выполняла и не собирается.
Само по себе разнообразие культур и образов жизни в еврействе явление, по-моему, положительное, обеспечивающее, как говорят, гибкость и повышающее шансы на выживание. Так что свирепость взаимных нападок, требование немедленного подстрижения всех и вся под склепанную на моей коленке гребенку есть объективно – понижение этих самых шансов, а субъективно… таки да, та самая самоненависть.
Несколько десятилетий назад проделали психологи Московского, кажется, университета интересный эксперимент: Останавливали на улице прохожего и задавали идиотский вопрос: «Кто вы?».
Отвечали люди по-разному. Кто-то профессию называл, кто-то место проживания, кто-то национальность… Таким образом выявлялось, что у данного человека, в его «самоопределении» всего главнее. К каким выводам они там пришли, не знаю, но думаю, что в те годы на такой внезапный вопрос национальностью я бы не ответила. Не то чтобы я этой стороне своей личности вовсе в жизни места не отводила, но было то место – не первым. Хотя большинство моих друзей и тогда уже были евреями, но не это нас связывало, а общие интересы и взгляды.
И в то же время… В то же время в каком-то полуподсознании с самого детства жила несформулированная, но непоколебимая уверенность, что все или почти все нееврейские друзья-приятели рано или поздно предадут, оттолкнут, отшатнутся… Не потому, что каждый из них субъективно непорядочен, а вот… ну… потому что… Потому что придет время им сделать это. Это произойдет… не обязательно, но весьма вероятно. И проявится через них какая-то СИЛА, сильнее личной воли каждого из них.
Ошибка моя состояла в том, что я это положение относила только к России. Но ошибка – простительная: что знали мы о мире по ту сторону проволоки соцлагеря? Нет-нет, не спорю, этот свободный мир действительно оказался во многом, в очень многом лучше того разваливающегося тоталитаризма. Демократия на самом деле куда больше возможностей дает любому человеку, еврею в том числе. Но… как еще задолго до меня отметил Жан-Поль Сартр, еврейскому демократу в случае чего от нееврейских демократов защиты ждать нечего. Не поможет ему никакое единство взглядов.
В мире искусства солидарность не принята вообще – чересчур сильна конкуренция – но и в науке глубокоуважаемые коллеги ни введению «арийской физики», ни бойкоту «израильских агрессоров» не воспротивятся никогда.
И если где-то кто-то из выросших в безрелигиозности ассимилянтов откроет вдруг для себя религию в христианском варианте… Отчего же… Не надо только рассчитывать, что в случае чего поддержат, заступятся братья во Христе.
Немного будет исключений из этого правила, и каждый нееврей, что осмелится плыть против течения, рисковать будет как минимум остракизмом… если не головой.
Святое право каждого ответить на вопрос «Кто ты?» так и только так, как понимает себя он сам. Я – писатель. Я – жена и мать. Я – коллекционер. Я – москвич. Я – пенсионерка. Но опасно забывать, что на каждом крутом повороте истории все те, кто еще вчера сидел с тобой за одним столом, начнут при виде тебя переходить на другую сторону улицы. Потому что раньше и прежде всего для них для всех ты – еврей.
***
Начинается с пляски по кругу,
С возлияний на белой скале,
А кончается зимнею вьюгой
И свечой, что горит на столе.
А. Городницкий
Начинается это вполне невинно: С попытки доказать, объяснить окружающим, что никоим образом не отказываясь от своего еврейства, ты, тем не менее, не считаешь его смыслом своей жизни. Смысл этот может быть в деньгах или карьере, физике или лирике, спорте или семье… В общем, все как у людей. Но люди в это верить не торопятся. Тут нужно долгое, терпеливое приручение. И вот в тот самый момент, когда ты уже, кажется, близок к успеху, на горизонте появляется ОН…
Кто ОН? Ну, это – смотря по тому, кто ты…
Если, к примеру, ты сын трудового народа, последний из могикан светлых идеалов Бунда, то ОН, сутенерская морда, в вашей патриархальной глубинке открывает публичный дом.
Если ты – романтический университетский постмодернист в ореоле сатмарского хасидизма, то ОН – идейный сионист из Кирьят-Арбы, что пасть порвет за Стену Плача.
Если ты – утонченная звезда московского или питерского литературного салона, то ОН – плохо владеющий русским, в два пальца сморкающийся троюродный дядя из Брянской области.
Короче – твой антипод, с которым ты ни в чем не согласен, и ничем ты на него не похож. И то, что нееврейским твоим друзьям он не нравится – совершенно нормально. Тот круг, что тебе подходит, не подойдет ему никогда. Ненормальна только твоя реакция на это вполне нормальное явление: Тебе за него стыдно. Не просто стыдно, а ОЧЕНЬ стыдно. Как Корчагину за бесцельно прожитые годы! Потому что опасаешься ты (нередко не без основания), что закономерную негативную реакцию на этого чужака люди твоего круга распространят ВООБЩЕ на евреев. На тебя в том числе.
А ты-то уж было совсем всех убедил, что ты хороший!.. И на своем благородном примере потихонечку подводил к парадоксальной идее, что евреи – они, вообще-то, где-то как-то тоже люди… И вдруг – такой скандал! Вот из-за таких как ОН нас и не любят!..
Первая, спонтанная реакция – отмежеваться. Раскритиковать его по всей строгости воззрений. И не только чтоб, не дай Бог, не заподозрили тебя в пристрастности, о нет, ты нисколько не лицемеришь! Ты вполне искренне осуждаешь, отторгаешь, ненавидишь ЕГО. Только не надо, не ссылайся на демократию, на свое право свободно выражать любые воззрения и осуждать вслух, чего не нравится. Свобода – право, но не обязанность. И коли так приперло, то явно не в демократии тут причина.
Не всякий гой на НЕГО обрушивается с такой яростью, ибо гоям-то, по большому счету, на НЕГО наплевать. Пробуждение и задействование их антисемитских предрассудков происходит (или не происходит) совершенно независимо от наших поступков, по закономерностям совершенно иным. И ты глубоко заблуждаешься, думая, что принимая тебя за своего, перестают они быть антисемитами. Те немногие, кто ими не являются, ни в каких доказательствах не нуждаются, зная, что во всяком народе всякие люди есть. А прочие все в лучшем случае признают тебя исключением из твердо усвоенных ими правил.
Так вот, если признают, и если в порядке комплимента скажут тебе, что ты ну совсем на еврея не похож, вот тогда… Тогда, как учил меня мой одесский дед, отвечаем: «Может быть, но все евреи похожи на меня». Дед мой был с юности атеистом, убежденным ассимилятором, наизусть читал Гоголя, детей своих и внуков ни ивриту, ни идишу учить не стал и верил в скорое исчезновение антисемитизма, но…
Покуда он существует, не обольщайся: от них тебя отделяет пропасть – не достать рукой, а мостики зыбки и ненадежны. Не спеши вместе с ними смеяться над манерами и акцентом троюродного провинциала – вспомни сперва, как восторгались они собственной лаптемщихлебательной самобытностью. Не спеши при них возмущаться мракобесием диких лапсердачников – вспомни их лепет, что надобно понять Хомейни. Не поддакивай им в осуждение сутенера, ибо через минуту услышишь, что он тут – главный подрыватель здоровой нравственности (не клиенты, обеспечивающие повышенный спрос на его услуги, а именно он, этот спрос удовлетворяющий).
Не играй в эту чертову игру, в которой тебя всегда ожидает заведомый проигрыш. В конечном счете, тебе все равно придется оправдываться… Причем, даже не перед ними.
Они-то, в большинстве своем люди психически нормальные, об евреях 24 часа в сутки не станут размышлять – других забот хватает. И о беседе этой забудут через 15 минут, не представляя даже, что тебе она будет, может быть, стоить бессонной ночи… Не было у них вовсе умысла, столкнуть тебя в самооправдание, самокопание, самоненависть, до поры до времени скрытую под маской ненависти к тому – ДРУГОМУ.
Одно дело – в общем-целом не одобрять чьи-то действия или даже воззрения, и совсем другое – когда эти самые воззрения или действия тебе лично мешают жить. Так не мешало бы тебе вовсе ни лапсердачное мракобесие, ни поселение в Газе, ни даже публичный дом за углом – не мешало бы, если бы не был ОН евреем – евреем, как и ты.
За это ты, стало быть, ЕГО и ненавидишь… и (не обманывайся!) не в меньшей степени ненавидишь и отрицаешь СЕБЯ. Отрицая за НИМ право на существование, не замечаешь ты, что автоматически увязал это право с условием быть хорошим и положительным, каким-то критериям отвечать… А что если завтра кто-то, пусть и по иным критериям, но доказательств права на существование потребует от тебя самого?..
Можно ведь и отвлечься от таких мелочей как претензии аборигенов на Австралию и индейцев на Штаты, от того, что плохо уживаются тутси и хуту, сербы с хорватами, Индия с Пакистаном… (А вот Грецию с Турцией с помощью трансфера удалось помирить… им-то дозволено). Можно с энтузиазмом требовать от Израиля, чтобы отнюдь не занимал он исконную палестинскую землю!..
А назавтра идущие с тобою в одних стройных рядах и тебе напомнят, что сам ты, в сущности, ихнее место занял в университете, в газете, в НИИ. И трудно им примириться с фактом написания тобою литературоведческих трудов об ихнем исконном Пушкине.
Можно вполне искренне присоединиться к международному оплакиванию бедных палестинских детишек, которых добрые наставники посылают камни кидать в израильских солдат, а те в ответ должной чуткости не проявляют… Только не удивляйся, когда завтра эти сопли и вопли обернутся незабываемым Кровавым Наветом.
Сегодня невыполнимые требования сверхчеловеческой добродетели в качестве условия существования предъявляют Израилю. Вчера предъявляли их евреям России, еще чуть пораньше – Германии. А завтра?..
…Нет, нет, конечно, все эти требования предъявлялись и будут предъявляться, независимо от того, согласится с ними кто-нибудь из нас или нет. Наше мнение тут роли не играло и не играет, но…
Кто же признает твое безоговорочное право на жизнь, коль скоро сам ты не признаешь его?
2004
