Виктор Экслер: Три зарисовки из детства

Loading

Мы бежали. Я промучился весь день, а вечером решил поговорить с мамой. Она была человеком тонким и очень деликатным, и я всегда советовался с ней в сложных детских жизненных ситуациях.

Три зарисовки из детства

Виктор Экслер

 Виктор Экслер Саул

Нашего учителя физики звали Саул Генрихович Стерин. Он был мудр, как Соломон и казался нам огромным, старым и загадочным. Время от времени Саул, как мы его сокращённо называли, выдавал сентенции типа «Сила ― величина векторная», «Точность бывает только в бане» или «Всё будет ― когда умрём», в ответ на писк какой-нибудь пигалицы, закончившей контрольную работу: ― Саул Генрихович, я всё!

Саул был непредсказуем и непонятен, все его уважали и страшно боялись. Из класса Саул выгонял взглядом, слова ему были не нужны. Помню, во время изучения раздела «Оптика» Саул сказал: «Сегодня мы поговорим о лупе». Андрей Мочалов по прозвищу Мочала нехорошо ухмыльнулся. Саул пристально посмотрел на него. Андрей молча поднялся и вышел из класса. Многие не поняли, что произошло; девочкам ассоциативный ряд был просто недоступен, но никто не проронил ни слова…

На стене кабинета физики висел стенд по теме «Электричество». Стенд был расположен не очень удачно, лампочки смотрели прямо в проход между стеной и партами. Однажды после урока, когда Саул вышел из класса, мы немного побесились там с приятелями. Андрей толкнул меня, и я плечом сбил одну из ламп на стенде. Лучше было бы просто исчезнуть, раствориться, провалиться сквозь землю.

― Бежим! — крикнул Мочала, — Нас тут не было!

― Может, все-таки сказать Саулу. ― предложил я.

― Ты что, Саул убьет! ― без тени сомнения ответил Андрей.

Мы бежали. Я промучился весь день, а вечером решил поговорить с мамой. Она была человеком тонким и очень деликатным, и я всегда советовался с ней в сложных детских жизненных ситуациях. — Чужую беду рукой разведу, ― говорила мама в таких случаях. Разговаривать с отцом я побаивался: его тяжёлый взгляд из-под густых нависших бровей выдержать было трудно.

Мама вручила мне новую лампочку. Я пережил тяжёлую ночь. На следующее утро я пришел в кабинет физики.

― Саул Генрихович… ― начал я.

Саул пристально посмотрел на меня. Избитое выражение «в его глазах читалась вся мудрость и скорбь еврейского народа» как нельзя лучше соответствовало моменту.

― Я ждал тебя, ― сказал Саул. ― Я знаю, ты не спал сегодня ночь из-за этой лампочки. Это не самое страшное, что может случиться в жизни. Но поступай всегда так, как ты поступил сейчас. Будь честен и ничего не бойся.

Немногих учителей запоминаем мы надолго. Саула я буду помнить всегда.

У Андрея

Однажды после уроков мы гуляли с моим одноклассником Андреем Мочаловым по набережной Крюкова канала. Нам было тогда лет по тринадцать или четырнадцать. Андрей и его друзья были для меня «запретным плодом». Они плохо учились, могли нагрубить учительнице, получали плохие оценки за поведение и считали себя кончеными людьми. Родители их были, в большинстве своем, алкоголиками.

Меня притягивало то, что эти ребята жили какой-то другой, более взрослой жизнью, бесшабашной и раскрепощённой.

Андрей предложил зайти к нему домой, я согласился. Жил он, как и я, в одной комнате с родителями в коммунальной квартире. Андрей дождался, когда мать выйдет из комнаты, и показал мне на четвертинку водки, стоявшую на подоконнике: ― Давай выпьем, пока отца нет.

Водку я никогда не пил, знал, что это нехорошо, не по возрасту, и вообще ― даже мысль такая ещё не возникала, но… от Андрюшиного предложения отказаться не смог.

Он положил бутылку в карман, взял пару яблок. Мы снова вышли на улицу, зашли в подворотню, выпили там водку из горлышка, закусили яблоками и отправились на прогулку. Нам было весело, и мы чувствовали себя героями. Была зима, и через пару часов хмель выветрился. Мы снова поднялись к Андрею. Там я застал страшную картину. Отец Андрея кричал на его мать, обвиняя её в том, что она спрятала «чекушку»; он требовал, чтобы бутылка была ему немедленно возвращена, в противном случае он грозился разнести весь дом.

Я вытащил Андрея за рукав из комнаты и предложил ему признаться в содеянном: ведь это мы взяли бутылку, а отец обвиняет мать. Мочала криво улыбнулся и сказал: — Не лезь не в своё дело. Ты ничего не понимаешь, всё равно они каждый день так грызутся. Уходи.

Я понял, что мне действительно лучше уйти из этого дома.

На озере

Как-то мама достала по случаю путевку в пионерский лагерь, принадлежавший, если не ошибаюсь, Метрострою, и меня отправили отдыхать. Я оказался единственным евреем в лагере, и ребята избрали меня мишенью для издевательств. По ночам несколько человек наваливались на меня и душили. Однажды нас повезли на озеро с ночевкой. Поставили палатки на берегу, развели костры, пекли в углях картошку. Купаться в озере без разрешения вожатых было категорически запрещено. Ночью я вырвался из палатки, бросился в воду и поплыл, чтобы спастись от своих мучителей.

Кто-то из ребят позвал вожатого; тот стал кричать, чтобы я вернулся. Я, не оборачиваясь, плыл все дальше и дальше. Вожатый прыгнул в воду, догнал меня и помог добраться до берега. Обессиленные, мы несколько минут лежали на песке.

«Ты зачем это сделал? Почему не вернулся?» — спрашивал вожатый. Я молчал. Тогда он набросился на меня с кулаками. Ребята стояли вокруг и молча смотрели на избиение.

Приехавшим проведать меня родителям не нужно было ничего объяснять, они всё поняли сами и в тот же день забрали меня домой. По дороге не было никаких комментариев по поводу происшедшего, ― только тяжелое, безысходное молчание. Это молчание было одновременно болью, обидой, подступившим к горлу комом, глубоким знанием и глубокой печалью, желанием взвыть от собственного бессилия.

Print Friendly, PDF & Email

24 комментария для “Виктор Экслер: Три зарисовки из детства

  1. Вспоминаю старый советский анекдот:

    «Умирает пожилой татарин и говорит детям:
    — Берегите евреев!
    — Почему? – спрашивают дети.
    — Когда их всех перебьют, то за нас возьмутся!» 😊

    Меня всегда тянуло к евреям, поэтому и мой лучший друг с детства – еврей😊

  2. Zvi Ben-Dov
    «Я впервые столкнулся с антисемитизмом примерно в три с половиной года. Это одно из первых и очень ярких детских воспоминаний, но я даже не подозревал, что это он — тот самый антисемитизм! Было даже весело…
    После того, как от рака умерла мать (об этом мне тогда не рассказали — сказали, что она уехала) меня отдали в детский сад. В первый же день я принёс домой «считалку»:
    Жид, жид, жид
    По верёвочке бежит,
    А верёвка лопнула
    И жида прихлопнула»
    ———————————————-
    Для начала — нужно уточнить оригинальный текст:
    «Два еврея, третий — жид
    По верёвочке бежит,
    А верёвка лопнула
    И жида прихлопнула.»
    Может быть, в детсадике у Цви было по-другому, но в моих «садиках» — так. И это
    две большие разницы. Народный фольклор увидел двух евреев и одного жида, бегущего по верёвочке, которая его прихлопнула. А два еврея бежали не по верёвочке, а — где ?? Дело в том, что что один из трёх (?)) по прежнему бежит по той же верёвочке. Для этого не обязательно возвращаться в июнь 2019-го года, к работе уважаемого автора, Виктора Экслера про своего учителя
    физики, Саула Стерина.
    Благодаря отклику Цви, я вернулся. Точнее — впервые прочёл эту интересную работу. Возвращение читателей к этой странице говорит о том, что работа В.Э. востребована и, полагаю, будет находить своих читателей очень долго, может быть, — всегда. Потому, что написаны вот эти простые строчки:
    «Саул пристально посмотрел на меня. Избитое выражение «в его глазах читалась вся мудрость и скорбь еврейского народа», как нельзя лучше, соответствовало моменту.
    ― Я ждал тебя, ― сказал Саул. ― Я знаю, ты не спал сегодня ночь из-за этой лампочки. Это не самое страшное, что может случиться в жизни. Но поступай всегда так, как ты поступил сейчас. Будь честен и ничего не бойся.
    Немногих учителей запоминаем мы надолго. Саула я буду помнить всегда.»
    — Запомним и мы слова слова Саула и слова Виктора Экслера: «Я понял, что мне действительно лучше уйти из этого дома…»
    Ну да, конечно, этот «дом», эта коммуналка Андрея, — это не весь огромный дом,
    в котором жили евреи, «узбеки и ненцы, и весь украинский народ…» И не весь Петербург, ежу понятно. Это — одна из коммуналок. Однако, верёвочка, по которой бежал 3-ий еврей, которого в старой считалке назвали жидом, осталась.
    И бежит этот вечный жид по той же верёвочке, а другой для него как будто не предвидится. Или?

  3. Маленькая зарисовка тоже. Во втором классе на уроке подымают и спрашимают, фамилия имя очество, национальность. Я на предпоследней парте, встаю и говорю национальность не знаю. а сзади сидит Крепская, дочка школьной уборщицы, и говорит раз не знаешь значит еврей.
    После этого я каждый год до седьмого класса прогуливал этот день ( каким-то чутьём знал когда это будет).
    Что меня больше всего удивило. Я нашёл oдноклассника ( вместе училсь с первого по одинатцатый). Разговариваемым по скайпу и он говорит что меня назвали братком в Красноярске потому что я белорус. Я говорю а каково мне было еврею. Он удивился и говорит разве ты еврей. Похоже мы иногда слишком много предавали этому значение.

    1. Я впервые столкнулся с антисемитизмом примерно в три с половиной года. Это одно из первых и очень ярких детских воспоминаний, но я даже не подозревал, что это он — тот самый антисемитизм! Было даже весело…
      После того, как от рака умерла мать (об этом мне тогда не рассказали — сказали, что она уехала) меня отдали в детский сад. В первый же день я принёс домой «считалку»:

      Жид, жид, жид
      По верёвочке бежит,
      А верёвка лопнула
      И жида прихлопнула.

      Отец, услышав это захохотал. У старшей сестры (двенадцать + лет разницы) от смеха была просто истерика. Смеялась бабушка и я сам тоже смеялся. Маленькие дети — клоуны. Некоторые (как я, например) остаются клоунами и в зрелом возрасте.
      В следующий раз я столкнулся с антисемитизмом через три с лишним года и это уже не было так весело, как в первый раз — было больно… физически.

  4. Написано очень хорошо. На правду, в целом, похоже. Поздравляю автора с успехом!

  5. Витя, здравствуй! Это Давид («Дима») Лялин. Рад что тебя нашел. Хотелось бы поговорить …
    Пришли пожалуйста свой телефон — david@lyalin.net

  6. Этот материал я читал раньше, но перечитал в связи с намерением Аси написать рецензионный обзор. Автор верно назвал своё произведение зарисовками. Отличные зарисовки, намеренно не слишком глубокие, простые и незатейливые, без умствования и сентенций. Не верить автору не имеет смысла, а если и добавлен некий вымысел, то это ведь не показания под присягой. Жду статьи уважаемой Аси.

  7. Очень искренне написанные переживания (зарисовки). После прочтения всплывают в памяти такого же рода моменты из школьных лет, которыми хочется поделиться. Автор безусловно прекрасно пишет. Желаю ему продолжать.

  8. Уважаемый Автор!
    Хотя я немного старше Вас, но Вам достали путевку в лагерь по случаю, а я провел в лагерях все детство, и ничего подобного не видел. Позвольте Вам не поверить!

    1. А в сочетании с благостным первым рассказом создается черно-белая картина: евреи мудрые и хорошие, а русские — антисемиты. Но ведь это не так. И евреи не всегда хорошие.

      1. В ответ на Ефим Левертов.

        Заглянул на свою страничку и увидел этот любопытный комментарий. Прежде всего выражаю его автору благодарность за прочтение, хотя за давностью времени он вряд ли её увидит. Не могу не отметить правоту утверждения о том, что среди людей разных национальностей попадаются как хорошие, так и плохие — это верно, как и то, что Волга впадает в Каспийское море, а лошади кушают овёс и сено. Мысль же о том, что в реальности существовали лишь события, произошедшие лично с автором, характеризует его как приверженца солипсизма; но, к сожалению, неидеальные проявления внешнего мира всё же существуют

        1. Аплодисменты и уважение автору за изящный и вежливый ответ на беспардонный комментарий. К сожалению, такие комментарии совсем не редки. Ох, как тяжело изжить совковость …

          1. Благодарю за прочтение и отзыв.

      2. Из рассказов отца…

        Лето шестьдесят первого года. Я начальник пионерского лагеря в Грабовке. Лагерь расположен в прекрасном сосновом лесу
        За обслугой в пионерском лагере нужен глаз да глаз. Воруют, не меньше, чем воровала обслуга в лагере военнопленных немцев, где я был оперуполномоченным. Мой предыдущий «лагерный» опыт как раз к месту.…
        В лагере родительский день. Родители навезли всякой снеди. Многие давно меня знают — их дети не первый год проводят лето в моём лагере. Приглшают к столу. Отказываться неудобно…

        Вечер. Родители разъехались. Меня мутит. Наверное съел что-то не то. Вспоминаю, что один из хлебосольных родителей угостил меня чайной колбасой.
        Вызываю старшую пионервожатую и посылаю её проверить всё ли в порядке с его ребёнком.

        Пионервожатая возвращается — с ребёнком всё в порядке.
        А мне хуже. Меня рвёт. Я не могу поднять голову. В глазах какие-то «хвостатые морды».
        Как будто издали слышу, как вожатая вызывает скорую помощь.

        Приезжает скорая. В комнату заходит бабища в белом халате. Вижу всё это, как в тумане…
        — Помрёт- говорит бабища пионервожатой, толком даже не осмотрев меня.
        Та плачет. Они с бабищей выходят из комнаты. Сквозь шум в ушах слышу, как бабища говорит:
        — Чего ты плачешь? Ну одним жидом меньше будет!
        Скорая уезжает…
        Вожатая возвращается в комнату, говорит, что едет в Гомель за моей женой и уходит.

        Злость от слов бабищи придаёт мне силы. Сажусь на кровати. Хочется пить, но в комнате только бутылки с ситро, которые притащили родители.
        Открываю и пью. Меня рвёт. Снова пью и снова рвёт. И так почти всю ночь.
        Засыпаю только под утро совершенно обессилевший.

        Утром меня будит старшая пионервожатая.
        — Вы живы!? … А я была у вас дома, встретилась с вашей женой… У вас чудесный сынок…
        В комнату влетает перепуганная жена. Она приехала вместе с пионервожатой, оставив сына на тёщу. Наверное та сказала жене, что я умираю… Обнимаемся.
        Ещё поживу…

        Все рассказы отца тут:
        https://z.berkovich-zametki.com/y2020/nomer1/frenklah/

        1. Наверно, «органы» тогда первые версии «новичка» испытывали…

        2. Спасибо.
          Рассказы Вашего отца прочёл и оставил свой комментарий.

        3. Спасибо за отрывок.
          Рассказы Вашего отца прочёл и оставил свой комментарий.

      3. А зарисовки хорошие — у меня тоже был плохой опыт пребывания в пионерском лагере, но он не был связан с тем, что я был евреем, а с моим уже тогда «мухоморным» характером. Правда, меня ни разу не били, хотя многие ребята, которых я доставал были гораздо сильнее 🙂
        Про желание стать частью плохой компании — вообще молчу, но (к счастью) меня не приняли. Отказывался курить, пить и плохо учиться 🙂

    2. Ефим Левертов: «… я провел в лагерях все детство, и ничего подобного не видел.»

      Вам случайно повезло. В так наз. «пионерских лагерях» и не такое происходило. Антисемитизма, уж точно, хватало. Вожатые детей били тоже. Ваши лагеря от какой организации были, кстати?

      1. Довольно трудно отвечать через 3,5 года после прочтения рассказов. Если я написал «все детство», возможно, лагерей было много разной принадлежности. Говорить в таком случае о везении ошибочно. Гораздо актуальней другой мой комментарий — о мудрых евреях.

  9. Из коротких отрывков вышли живые люди, время и переживания. Для такого минимализма Саул получился даже слишком шикарным. А еще обозначился автор, склонный наблюдать и думать, запоминать, просто и хорошо писать и не тратить слова попусту.

  10. Ну, что сказать? Да, так мы жили. Почти у каждого был свой «Саул».
    У нас — Эсфирь Ефимовна Евзерихина.
    Когда выросли, каждый решил по-своему.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.