Михаил Годкин: Два гвоздя

Loading

И когда я заходил в соседний — твой — кабинет (слово-то какое громкое для маленькой комнатки — английское слово “office”, на мой взгляд, является более универсальным), то с фотографий на меня смотрела твоя любовь к Ленинграду.

Два гвоздя

Памяти Саши Бергера

Михаил Годкин

Михаил ГодкинПередо мной — обыкновенная покрашенная стена. И на этой стене абсолютно ничего нет. Только два гвоздя торчат из этой стены на расстоянии метра друг от друга. А на гвоздях-то точно ничего нет, кроме краски. А я иногда смотрю на эти гвозди, как будто они какие-то необычные или представляют собой какую-либо ценность. Если кто-то в этот момент пройдёт мимо, то наверняка подумает, что работа меня явно доконала, и я на этой почве немножко свихнулся. А на самом деле, я просто смотрю на эти крашенные гвозди и вижу фотографии, которые на них когда-то висели. На этих фотографиях были виды очень далёкого от Сан-Диего города — города, в котором прошла почти вся твоя жизнь до отъезда в эмиграцию…

***

Мы переехали из Чикаго в Сан-Диего в 1984 году и познакомились со многими эмигрантами из России. А с тобой я познакомился только через пять лет, да и то после того, как я уехал примерно на год в Лос-Анжелес и вернулся обратно. Дело в том, что работал я в Лос-Анжелесе в другом отделении той же компании, в которой работал ты, а в 1989 году оба эти отделения объединились в Сан-Диего.

***

Ты мне сразу сказал, что представлял меня совсем не таким и тут же предложил перейти на «ты». Я согласился. А сближаться мы стали понемногу, как бы присматриваясь друг к другу. Каждый из нас к тому времени имел достаточно богатый опыт общения с многочисленными выходцами из России и, наверное, пришёл к заключению, что общность языка совсем не означает общность взглядов или хотя бы общность подхода к одним и тем же проблемам и событиям…

***

Эти два крашенных гвоздя никому ни о чём не говорят. Никому, кроме меня… Нас разделяла только тонкая стенка. И когда я заходил в соседний — твой — кабинет (слово-то какое громкое для маленькой комнатки — английское слово “office”, на мой взгляд, является более универсальным), то с фотографий на меня смотрела твоя любовь к Ленинграду. К тому времени я уже многое знал о твоей семье: о том, что твоя старшая дочь недавно вышла замуж, и о том, что ты организовывал поездку всей семьи в этот город.

***

Случилось так, что вскоре — совсем не по своей воле — мне пришлось уйти из этой компании. Но наше знакомство на этом не кончилось. Совсем наоборот. Как будто рухнули невидимые барьеры, стоявшие между нами на работе, и остались чисто человеческие отношения. Мы стали дружить семьями, бывать друг у друга. Этот период жизни был довольно трудным для нашей семьи. Но все трудности показались такими незначительными, когда ты сообщил мне о своей болезни и предстоящей операции. А на следующий после операции день я познакомился в госпитале с твоей мамой и понял, откуда у тебя такая собранность и ясный ум.

***

После этого мы встречались ещё не раз и беседовали на самые различные темы. Ты всегда очень деликатно высказывал своё мнение, но никогда не навязывал его как единственно правильное. Политически, мы оказались «разнопартийными»: мои взгляды были, в основном, республиканскими, твои — демократическими. А потом я подумал и понял, что не Демократом ты был, по американским понятиям, а настоящим русским интеллигентом в самом лучшем смысле этого слова. Я довольно часто звонил тебе, но всё время боялся, что ты уже не подойдёшь к телефону. Я не знаю, что тебе предсказали врачи, но вёл ты себя с большим мужеством до самого последнего дня …

***

А я завершил ещё один круг в моей жизни, и теперь каждый день смотрю на эту стену и на эти гвозди. Сначала по утрам, когда я приходил на работу, мне становилось как-то не по себе, а потом я осознал, что всё равно кто-то бы здесь сидел. Так пусть это буду я. У нас было немало общего: и специальность у нас была та же самая, и учились мы по одним и тем же учебникам, и даже в городе, в котором я прожил почти тридцать лет, ты побывал в эвакуации во время войны…

Человек живёт на земле столько, сколько о нём помнят его родные, его друзья и все, кто его знал. Это — не мои слова, но я полностью с ними согласен. Я хочу только добавить, что для этого человек совсем не обязательно должен быть знаменитым. Он должен быть незаменимым. А это, по-моему, намного важнее…

***

Из стены торчат два гвоздя. Два гвоздя моей памяти. И сидят они в стене очень крепко. Но если кому-то придёт в голову их вырвать, это будет совсем не трудно сделать. А дырки в стене можно будет закрасить. И ничего не будет видно. Но это не имеет значения. Даже если мне больше вообще не придётся смотреть на эту стену, я всё равно буду помнить и эти гвозди, и фотографии, которые на них висели. И того, кто эти фотографии повесил. Тебя.

Print Friendly, PDF & Email

11 комментариев для “Михаил Годкин: Два гвоздя

  1. Как будто попадаешь в другую реальность, вмещающую в себя настоящие чувства, бесконечно цельные и глубокие, которых все более лишается современное человечество. Воистину тонкие энергии витают вокруг этой истории. Благородные души освещают наш путь к истине.

  2. Грустно, но с большой любовью и уважением к ушедшему другу. Наводит на размышления и напоминает один из моих любимых романов «The Museum of Innocence» by Orhan Pamuk

  3. Опять ностальгия… Сегодня это твое Forte? Или не только сегодня? Читая, слышу твой голос и твое выражение. Написано легко с плавно. Впрочем, так и пишутся дорогие воспоминания (ностальгия). Может, пора уже суммировать свой опыт и свое понимание мира, в какой либо форме?

  4. С годами мы вспоминаем только хорошее, ведь не известно, сколько нам осталось жить, так зачем помнить плохое, дурное, жестокое. Вспоминаем близких, друзей, их, подаренное нам, тепло и счастье общения с ними. Спасибо, Миша, за чудесный рассказ, за твою преданность и душевную доброту.

  5. М.Г. — «Человек живёт на земле столько, сколько о нём помнят его родные, его друзья и все, кто его знал. Это — не мои слова, но я полностью с ними согласен. Я хочу только добавить, что для этого человек совсем не обязательно должен быть знаменитым. Он должен быть незаменимым. А это, по-моему, намного важнее…
    Из стены торчат два гвоздя. Два гвоздя моей памяти. И сидят они в стене очень крепко. Но если кому-то придёт в голову их вырвать, это будет совсем не трудно сделать. А дырки в стене можно будет закрасить. И ничего не будет видно. Но это не имеет значения. Даже если мне больше вообще не придётся смотреть на эту стену, я всё равно буду помнить и эти гвозди, и фотографии, которые на них висели. И того, кто эти фотографии повесил. Тебя.”
    ::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
    Ещё один отличный рассказ Михаила Годкина — “Два гвоздя”. Крашенные, естественно, — старые гвозди, прошли через ремонты, перестройки… Можно позавидовать, прочный рассказ.
    https://www.youtube.com/watch?v=4aAEhs-60O4
    “..Когда же и след от гвоздя исчез
    Под кистью старого маляра,
    Мне было довольно того, что след
    Гвоздя был виден вчера…
    И в теплом ветре ловить опять
    То скрипок плач, то литавров медь…
    А что я с этого буду иметь,
    Того тебе не понять.“
    — Матвеева Новелла

    1. “Каждый из нас к тому времени имел достаточно богатый опыт общения с многочисленными выходцами из России и, наверное, пришёл к заключению, что общность языка совсем не означает общность взглядов или хотя бы общность подхода к одним и тем же проблемам и событиям…”
      ::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
      Много ли общего между “западником”, скажем, И.Тургеневым и Л. Толстым,
      между Хорем и Калинычем? — между поэтами А.Пушкиным и А.Мицкевичем?
      О. Мандельштамом и П.Васильевым ?..Интересно бы обсудить с Вами, дорогой М.Г., такой пре-странный момент в письме; адрес для Вас — в Редакции. Александр Б.

Добавить комментарий для Marina Slepak Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.