Григорий Писаревский: 40 лет роману «Остров Крым»

Loading

Вряд ли те, кто не достиг по меньшей мере студенческого возраста к моменту распада Союза, смогут адекватно оценить сцены из жизни 70-х, описывающие дефицит любых товаров в советских магазинах, одуревших от вседозволенности и роскоши коммунистических бонз высшего ранга, функционеров КГБ.

40 лет роману «Остров Крым»

Григорий Писаревский

 Григорий Писаревский В этом году исполняется 40 лет с тех пор, как Василий Аксёнов завершил роман «Остров Крым». Шли последние годы «эпохи застоя», но мы этого ещё не знали — эпоха-то шла, а вот само название появилось много позже. Ещё не громыхнул Чернобыль, и не стартовал роковой ввод советских войск в Афганистан — предвестник стремительного подъема исламского радикализма и бесчисленных трагедий последующих лет. Ещё не разыгралась чехарда генсеков, и Андропов только лишь строил планы о том, как занять место первого лица в государстве. Ещё 12 лет оставалось существовать «нерушимому Союзу Республик Свободных». Те, у кого сейчас рождаются первые внуки, ещё не начали учить алгебру. А Василий Аксёнов уже поставил последнюю точку в своем романе-предвестнике, который через два года будет опубликован на Западе, а в России только лишь в 1990 г., при позднем Горбачёве.

Своей самой первой повестью «Звездный Билет», опубликованной в «Юности» в 1961 г., Аксенов принёс в литературу пронзительно свежий глоток свободы. На гребне недолговечной Хрущевской оттепели его герои, вполне ещё советские, но уже раскрепощенные молодые люди, выходили в жизнь из 30-летнего сталинского рабства. Это они, его герои «Звездного Билета» и «Апельсинов из Марокко», и вместе с ними мы, юные читатели Аксенова, составили последнее поколение шестидесятников, и хотя ещё поистине наивно верили в «идеалы коммунизма», уже не могли воспринимать ни заскорузлую машину подавления, ни одномерность общественного развития. Но оттепель кончилась, так и не перейдя в весну. Ко времени написания «Острова» Аксёнов, писатель, легендарно популярный среди молодёжи и интеллигенции, автор произведений, официально объявленных «несоветскими», в СССР стал непечатаемым — за исключением заказываемых «сверху» киносценариев. В довершение всего, он выступил в роли редактора журнала «Метрополь», выпущенного крохотным тиражом в обход цензуры. Это вызвало особую ярость властей. Аксёнова «приглашали» на «беседы» в КГБ и предупреждали о недопустимости зарубежных публикаций. По некоторым данным, на него было совершено покушение — навстречу машине Аксёнова, в которой он ехал с женой Майей, со встречной полосы выскочил огромный грузовик. Столкновения чудом удалось избежать. В 1981 г. Аксёнов едет по приглашению в США читать лекции. Думаю, что это приглашение было либо инспирировано, либо охотно использовано властями. Вскоре его извещают через посольство о лишении советского гражданства. После 9-летнего пребывания в Америке, где он преподаёт в различных университетах и продолжает писать, Аксёнов приезжает в Москву в 1989 г. Ему устраивают торжественный приём и возвращают гражданство. Затем Аксёнов живет во Франции, иногда наезжая в Россию.

«Остров Крым» — антиутопия, альтернативная история, драма, убийственная сатира и даже отчасти детектив. Сюжет романа строится на предположении, что Крым — это не полуостров, а остров. И единственная территория, которую, по случайности, удалось отстоять Белой армии барона Врангеля. Через несколько лет, после ухода от власти барона, на острове создаётся демократическая республика, богатая и процветающая. Государство наподобие Гонконга или Сингапура, такое же интернациональное, но с большей свободой и большей приверженностью Западу. На счастливом тёплом острове имеется избыток всего: еды, роскошного жилья, шикарных автомобилей, развлечений, свободы слова и любых других свобод. В небольшом государстве даже создана сильная, вполне боеспособная армия с современным вооружением — упоминается, что крымчане одержали победу в войне с Турцией (здесь автор проигнорировал фактор НАТО). И вот второе и третье поколение островитян, привыкших ко всевозможным удобствам, благам и свободам западной цивилизации, совершенно иррационально начинают тяготеть к континентальной «империи зла». Лидером движения СОС (Союз Общей Судьбы) оказывается главный герой романа, влиятельный редактор популярной газеты Лучников, сын одного из «отцов-основателей» государства. Обаятельный плейбой, российский патриот и западник одновременно, он чётко осознает гибельность пути, к которому призывает своих последователей (вспоминаются слова Высоцкого — «чую с гибельным восторгом — пропадаю, пропадаю!»), но свернуть в сторону не желает, да и оказывается не в силах. Слишком велика инерция саморазрушения. Многочисленные сексуальные сцены Лучникова и его окружения, отмеченные рядом авторов рецензий, символизируют не что иное, как «пир во время чумы».

Не менее, а пожалуй, и более чем Лучников, интересен образ Кузенкова — высокопоставленного чиновника ЦК КПСС, друга Лучникова по долгу службы, «курирующего» Остров. Он отлично знает и даже любит это небольшое государство свободы и изобилия, как любили и ценили щедроты удобств и товаров Запада работники советских учреждений за границей. Кузенков — преданный коммунист, опытный бюрократ и умный человек, прекрасно понимает, чем обернётся для бесхитростных жителей «Крыма» присоединение к Советскому Союзу. На всякий случай «высшие лица» на партийном Олимпе прозрачно намекают Кузенкову, что им известно о его матери-еврейке (тяжкий грех и компромат в глазах партийных вождей!). Присланный на Остров готовить вторжение, Кузенков безуспешно пытается объяснить хотя бы отдельным людям всю гибельность готовящегося действа и в конце романа практически отвергает политику «родной партии». Не навеян ли его образ родителями Аксенова? Ведь и они являлись фанатичными коммунистами 20-х и 30-х, подверглись репрессиям в 37-м и пришли к отрицанию коммунизма в 60-х, в особенности мать, Евгения Семеновна, еврейка, как и мать Кузенкова.

Не вполне внятную нагрузку несёт в романе ещё один друг Лучникова, втихомолку диссидентствующий режиссёр с подозрительной фамилией Гангут. Гангуту, типичному московскому интеллигенту, практически все равно, с кем глушить водку, лишь бы хоть на время отвлечься от удушающего «социалистического» бытия, а уехать, как многие, он пока не решается. Впрочем, в конце романа это самое бытие становится настолько невыносимым, что Гангут все-таки обзаводится американским паспортом.

Крым и в самом деле представляет собой почти что остров — его соединяет с материком только узкий Перекопский перешеек шириной от 5 до 7 км. Геополитическое значение Крыма как территории, имеющей выход к Чёрному и Азовскому морям и обеспечивающей легкий доступ к Восточному Средиземноморью, Балканам, Ближнему и Среднему Востоку, сделало его весьма притягательным с древних времён. Дмитрий Быков в одном из своих выступлений полушутливо охарактеризовал влечение к захвату Крыма со стороны окружающих империй как нечто близкое к сексуальному[1]. В течение своей чрезвычайно насыщенной истории Крым находился, полностью или частично, под властью Древних Греции и Рима, Боспорского царства, Персии, Византийской империи, Генуэзской республики, Хазарского каганата, Татаро-монгольской Золотой Орды, России и Украины. С середины 15-го и до конца 18-го века на полуострове существовало Крымское Ханство, вассальное государство необъятной Оттоманской империи. Вооруженные отряды Ханства совершали частые набеги на Русь и захватили за этот период около 2-х млн рабов, проданных на многочисленных оттоманских рынках. В 1783 г. Крым был присоединён к России Екатериной II. Богатейшая история оставила здесь следы множества культур и цивилизаций. Простой пример — среди депортированных Сталиным народов Крыма были немцы, татары, греки, итальянцы, армяне и болгары. Заодно с татарами в депортационные списки попали турки, караимы и цыгане.

Вряд ли те, кто не достиг по меньшей мере студенческого возраста к моменту распада Союза, смогут адекватно оценить сцены из жизни 70-х, описывающие дефицит любых товаров в советских магазинах, одуревших от вседозволенности и роскоши коммунистических бонз высшего ранга, функционеров КГБ и рефлексирующих «кухонных диссидентов». А вот набирающую силу партию русских националистов в верхушке советской властной элиты и зарождение радикальных исламистов в кругах мусульман представить себе довольно легко.

Дрожь берет перед силой предвидения писателя — предвидения, применимого не только к России, но и к современной Америке. Роман столь глубок и неодномерен, что допускает множественные трактовки.

В общем виде, здесь применимо знаменитое библейское утверждение, гласящее, что благими намерениями выстроена дорога в ад. Некоторые рецензенты[2] «Крыма» указывают на подразумевавшийся Аксёновым «комплекс вины» русской интеллигенции (символизированной в разномастном населении «Острова Крым») перед народом (представленным населением СССР), и желающей иметь с этим народом «общую судьбу», пусть и наполненную лишениями и отсутствием свобод. Допускаю, что подобная интерпретация возможна. Однако Аксёнов, на мой взгляд, сделал куда более широкое обобщение. Современное западное общество многих стран Европы (Франции, Германии, Бельгии, Швеции, Норвегии и др.), а теперь уже и США и Канады, серьёзно больно. Больно чувством вины за свои «привилегии» перед «развивающимися странами», и вытекающими из этого чувства обманчиво-позитивными, но в реальности гибельными для нашей цивилизации тенденциями глобализма, открытых границ, попустительства чуждым культурам, надуманной идеей о всеобщем (незаработанном) праве на равенство образа жизни. Оно заражено вирусом вывернутого наизнанку либерализма, который яростно атакует свободу слова для инакомыслящих, иммиграционную службу, правоохранительные органы и другие государственные институты. Одним из симптомов этой болезни общества являются разрушительные по своей сути действия американских судей-активистов, отвергающие любые указы президента, направленные на укрепление безопасности страны.

Аксёнов детально обрисовал, как в результате охватившего население «Крыма» повального психоза на тему «единства судьбы» прекраснодушные островитяне оказываются безжалостно раздавленными военной машиной континентального соседа. Что ж, мы становимся свидетелями и современниками пугающе схожих явлений. Вот и реальный Крым опять присоединён к России. Вот и Гонконг официально вошёл в состав КНР, хотя, в соответствии с принятой Совместной Декларацией, он сохранит существующий режим правления до 2047 г. Могу, однако, предположить, что китайские коммунисты с восточной хитростью осуществляют мягкую, малозаметную на каждом этапе, ползучую аннексию. Та же участь постепенного «расплавления» существующей цивилизации, пусть и с несколько иными методами воплощения и более растянутыми временными рамками, может ожидать и весь западный мир, поддайся он фальшивому обаянию социализма. Роман-предостережение Аксёнова из 70-х годов прошлого века напоминает нам о таком варианте развития событий. Хочу надеяться, что здравомыслящие силы Запада, и прежде всего Америки, все же смогут сохранить цивилизацию частной инициативы, свободы и процветания. К счастью, для этого имеются реальные предпосылки.

Примечания

[1] Дмитрий Быков. «Аксенов. Полуостров Крым».

[2] Рустем Вахитов. “Василий Аксёнов как зеркало либеральной контрреволюции”.

Прочитать роман можно здесь.

Print Friendly, PDF & Email

12 комментариев для “Григорий Писаревский: 40 лет роману «Остров Крым»

  1. “Мы все-таки находимся на «Острове Крым».
    Вот только исход, надеюсь, будет иным…”
    ::::::::::::::::::::::::::::::::
    Исход не может быть ни аксёновским, ни библейским. Нет в Крыму Библии,
    там остался Коран, а это немало – для коренного населения. Имеются примеры:
    Чечня, Азербайджан, Турция и т.д… Во многом можно согласиться с автором,
    кроме — главного: Запад — не остров Крым, Россия же становится всё больше
    островом, а не государством за железным занавесом, как это было раньше.
    Интернет, компы и др. прибамбасы не позволяют. Да и Крым больше не
    остров, ИНФОволны перехлёстывают все мосты и перешейки. Другое время, другие песни-мифы, другой Крым, которого В.П.А. не мог предвидеть.

  2. Bormashenko 9 февраля 2019 at 20:59
    «Благими намерениями выстроена дорога в ад» — никак не библейское утверждение. В Библии его нет. Приписывается Сэмуэлю Джонсону.
    =============
    Спасибо за верное замечание. Проверил — этот «афоризм» действительно не из Библии. Wiki приписывает его применение ряду авторов, включая и Самвуэля Джонсона, а авторство относит к известному Св. Бернарду из Клерво, ссылаясь на «Словарь Американских Идиом» (“The American Heritage Dictionary of Idioms”). Рад, что узнал нечто новое, всего Вам доброго.

  3. «Благими намерениями выстроена дорога в ад» — никак не библейское утверждение. В Библии его нет. Приписывается Сэмуэлю Джонсону.

  4. Уместно вспомнить это очень сильное произведение Аксёнова. Однако аналогия между описанным в романе и мнимым сегодняшней разложением Запада и США не вижу. Аксёнов говорил об опасности мощного соседа, невысокого уровня развития, но с мощной армией для хоть и вооружённого, но морально к войне с мощнейшим соседом не готового, внутренне разложенного Крыма. Он виде угрозу от СССР, о чём написать открыто для его времени требовало смелости. В такой ситуации находится сейчас Тайвань, где нет и намёка на СОС. А Запад даже отдалённо не в положении Крыма из романа Аксёнова. Здесь, скорее, личная фантазия г-на Писаревского, не больше того. Но каждый волен в фантазиях.

    1. Мирон Амусья 9 февраля 2019 at 11:10
      А Запад даже отдалённо не в положении Крыма из романа Аксёнова.
      =======================
      Уважаемый Мирон, на Западе действительно нет движения СОС, но завелась чрезвычайно широко пропагандируемая ангажированными СМИ и свихнувшимися политиками кампания за движение к социализму, «перераспределению благ», борьбе за «права» т.н. «Непривилегировааых» и пр. Они якобы имеют в виду социализм «скандинавского типа», но уже сейчас декларируют нетерпимость к инакомыслящим, отказ в обслуживании людей, демонстрирующих символику сторонников Трампа, физические нападения на этих людей (пока достаточно редкие), отказ от принципа презумпции невиновности и т.п. По-моему, сходные тенденции имеют место в Израиле и Европе. Мы все-таки находимся на «Острове Крым». Вот только исход, надеюсь, будет иным.

  5. Ефим Левертов8 февраля 2019 at 16:46
    «Шестидеся́тники («дети XX съезда») — субкультура советской интеллигенции, в основном захватившая поколение, родившееся приблизительно между 1925 и 1945 годами (примерно соответствует «тихому поколению (англ.)русск.» на Западе). Историческим контекстом, сформировавшим взгляды «шестидесятников», были годы сталинизма, Великая Отечественная война, итоги XX съезда КПСС и эпоха «оттепели»»(Википедия).
    ====================
    Уважаемый Ефим, даже по этому, весьма ограниченному определению, не вижу причин, по которым я не могу относить себя к шестидесятникам. Я родился в 1947, рано начал интересоваться историей, в 10 лет внимательно читал в газетах материалы об «антипартийной группе» Маленкова, Кагановича и Молотова, и «примкнувшего» к ним Шепилова. Буквально дышал публикациями «Нового Мира и Юности» первой половины 60-х… Исключался из комсомола за неосторожные высказывания по окончании оттепели.
    Что касается материалов и определений Вики — к ним лучше всего относится критически, как к самой первой стадии исследований.
    Вашу заметку в блоге «7 Искусств»я читал, когда решал вопрос о посылке своей работы на сайт. Мое отношение к ней достаточно положительное. Единственные замечания — она недостаточно информационна, и не привязана к контексту времен. Всего доброго.

  6. 1. «Вот и реальный Крым опять присоединён к России».
    Начнем с того, что крымчане НИКОГДА не хотели «быть под хохлами». В те времена, когда Аксёнов писал свой «Остров Крым», я был в Крыму и только слышал от местных: «Лысый дурак Никита нас отдал хохлам. Никогда Крым не был хохлацким» и всё такое прочее. Если бы Ельцин был политическим деятелем, а не полуспившимся политиканом, то он в 1991 настоял бы на передаче Крыма в Россию или хотя бы о референдумe по этому вопросу — я на 100% уверен, что на нем подавляющее большинство крымчан высказалось бы за «возвращение в родную гавань».
    2. О «серьезной болезни современного западного общества».
    — Конечно, американские судьи должны вести себя, как их российские коллеги, не смея поставить под сомнение решение Великого Национального Лидера. А они, сволочи, так не поступают. Но, к сведению автора, есть и Верховный Суд, в котором Правительство может обжаловать их решения.
    — Глобализация, открытые границы — это такая же историческая неизбежность, как и индустриализация, нравится ли это нам или нет. Потому не надо уподобляться луддитам — никому не дано остановить прогресс.
    — «Попустительство чуждым культурам» — что значит «чуждая культура»? Когда-то в «чуждости» обвиняли евреев: «если еврей пишет по-немецки, он лжет» (наш уважаемый Редактор немало об этом писал)! Почему идея «о всеобщем (незаработанном) праве на равенство образа жизни» кажется надуманной? Равенство не есть тождество — это важно понимать. Заработали это право ортодоксы из Вильямсбурга или Краун-Хайтс? Заработали это право «русские евреи», которые «ездят в Америку на метро»?

    1. Илья Г.! Неважно в каком Крыму осуществилась фантастика Аксенова — «хохляцком или кацапском», — важно то, с какой легкостью произошла в романе «реставрация» социализма и какова в этом роль прекраснодушных либералов. Об этом и написал Григорий. М. Поляк.

  7. «Это они, его герои «Звездного Билета» и «Апельсинов из Марокко», и вместе с ними мы, юные читатели Аксенова, составили последнее поколение шестидесятников…».
    —————————————————————————-
    Нескромное заявлене автора. Не все, жившие в ту эпоху, может назвать себя шестидесятником. Даже известная поэтесса Елена Аксельрод скромно отходит в сторону при упоминании об этом термине.
    Небольшую заметку о романе Аксенова см. http://blogs.7iskusstv.com/?p=68588

    1. Ефим Левертов 8 февраля 2019 at 9:51
      Нескромное заявлене автора. Не все, жившие в ту эпоху, может назвать себя шестидесятником. Даже известная поэтесса Елена Аксельрод скромно отходит в сторону при упоминании об этом термине.
      =========================
      Шестидесятники — это, скорее всего, образ мыслей. Именно романы Аксенова, напечатанные в Юности, позволили мне, тогда ещё старшекласснику, сформировать мое мировозрение. Это не принадлежность к некоей плеяде знаменитых писателей или некоей «интеллектуально привилегированнй» группе.

      1. «Шестидеся́тники («дети XX съезда») — субкультура советской интеллигенции, в основном захватившая поколение, родившееся приблизительно между 1925 и 1945 годами (примерно соответствует «тихому поколению (англ.)русск.» на Западе). Историческим контекстом, сформировавшим взгляды «шестидесятников», были годы сталинизма, Великая Отечественная война, итоги XX съезда КПСС и эпоха «оттепели»»(Википедия).

Добавить комментарий для Илья Г. Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.