В истории Дарования Торы Б-г подчеркнул свой имманентный аспект (Шхину) на начальной стадии, в момент пребывания на Горе Синай. Далее Шхина утрачивает свою конкретную физическую привязку к определённому месту, растворяется среди сынов Израиля, становится их национальным собирательным духом.
Недельный раздел Трума
Михаил Ривкин
«И пусть сделают они Мне Святилище, и буду обитать в среде их» (Шемот, 25:8)
Комментарий Ицхака Абарбанеля:
«И вот в чём было намерение Благословенного, когда заповедал он о Мишкане и о священных сосудах: пусть не думают, что оставил Г-сподь землю, и не говорят, что на небесах престол его, и что далёк он от людей. И чтобы искоренить из сердец эту веру ложную, заповедал, чтобы сделали Мишкан, как если бы Он пребывал среди них, чтобы верили, что Б-г Живой и Сущий среди них, и надзирает за ними. И в этом смысл «И буду жить среди сынов Израиля» (Царств 1, 6:13) «находящимся у них, среди нечистоты их» (Ваикра, 16:16), и это всё только притча и образное выражение, чтобы выразить пребывание Шехины и надзор за ними. И заповедал сделать умывальник на подножии его, внушая тем самым: «Омойтесь, очиститесь, удалите зло поступков ваших…» (Ишаяху, 1:16). И жертвенник всесожжения, чтобы сжигать там все плотские позывы и злые поползновения ваши, а в Святилище был Стол приношения, и Менора, и Жертвенник воскурений, как если бы для служения Царю Мироздания а Он, на самом деле, разумеется, ни в чём таком не нуждается. Но для того, чтобы укорениться в душах их, Г-сподь Б-г прохаживается среди стана их. И, как сказано в Песне Песней «Вот стоит Он за стеной, подглядывает в окна» (Песнь Песней, 2:9). И в этом состоит истинный смысл слов «Небо — Престол Мой, а Земля — подножие ног Моих. Что это за дом, который вы можете построить мне?» (Ишаяху, 66:1). Нет такого дома для Мишкана, который Я бы хотел от вас, «ибо всё это содеяли руки Мои» (там же). Но Я заповедал всё это сделать, чтобы укоренить в их сердцах, что я надзираю за ними. И Он сказал: «И на это смотреть буду, на смиренного и сокрушенного духом, и дрожащего над словом Моим» (там же)» (И. Абарбанель Шемот, 25:8)
Итак, вера, что Г-сподь оставил Землю, это вера ложная. Однако нельзя оставить того места, где ранее не бывал. Где же и когда именно бывал на земле Г-сподь? У Абарбанеля нет на сей счёт никаких сомнений. Именно об этом мы читали две недели назад в Недельной главе Итро, повествующей о даровании Скрижалей на Горе Синай. Рассказ об этом полон колоритных деталей, не оставляющих места сомнениям, что именно на Горе Синай Моше говорил с Б-гом лицом к лицу.
Интересно, что уже в наши дни крупнейший исследователь ТАНАХа Моше Давид Касуто написал об этом куда подробнее:
«Сыны Израиля, после того, как удостоились откровения на Горе Синай, собирались уехать оттуда и отдалиться от места откровения. Пока они стояли лагерем на этом месте, они чувствовали близость к Б-гу, но как только отъехали, им показалось, что связь оборвалась. Вернее, это показалось бы, если бы не было у них ощутимого символа Б-жественного присутствия».
Вопрос на миллион долларов: так что же такое Мишкан? Это присутствие Б-га, или только символ присутствия? И Касутто, и Абарбанель явно колеблются, размышляя над этим вопросом. У Абарбанеля мы читаем: «И в этом смысл «И буду жить среди сынов Израиля» (Царств 1, 6:13) «находящимся у них, среди нечистоты их» (Ваикра, 16:16), и это всё только притча и образное выражение, чтобы выразить пребывание Шехины и надзор за ними». Итак, идея имманентного Б-га, Б-га, который пребывает в нашем трёхмерном материальном мироздании, это тоже не более чем «притчи и образное выражение». Так где же правильный подход, который не будет ни «притчей», как идея имманентного Б-га, ни «ложной верой», как идея Б-га трансцендентного?
Как тут развернуться между Сциллой абстрактного Б-га, непостижимого и недоступного, безмерно вознесённого над нашей земной суетой, равнодушно взирающего на все наши муки и страдания, и Харибдой Б-га антропоморфного, которого можно увидеть, услышать, потрогать?
Ответ на этот вопрос возможен только потому, что разбираемый нами пассук поражает очевидным синтаксическим и логическим несоответствием: «Пусть сделают Мне Святилище, и буду обитать»…. «в нём», ожидаем мы самоочевидного завершения. Так нет! Не «в нём» а «в среде их» будет обитать Г-сподь! Не просто «прохаживаться в их стане», не просто «подглядывает в окна», как цитирует Абарбанель Песнь Песней. Куда более того! Он не может расстаться с сынами Израиля, даже когда они превысили меру милосердия Г-споднего. Наши Мудрецы нашли для этого особого состояния прекрасное выражение.
«Сказал Рабби Йехуда бр Иди, сказал Рабби Йоханан: десять переходов было у Шхины. С крышки Ковчега на херувима. С херувима на херувима. С херувима на порог. С порога во двор (в придел). Со двора на жертвенник. С жертвенника на крышу. С крыши на стену. Со стены в город. Из города на гору (Масличную?). С горы в пустыню. А из пустыни вернулась на своё место» (Рош а-Шана, 31А).
И мы вновь возвращаемся к вопросу: что же это за место такое, куда вернулась Шхина? Вознеслась на Седьмое Небо, в горние пределы? Окончательно покинула нашу физическую трёхмерную материальность? Это только один из возможных ответов. Возможен и другой, прямо противоположный: Шхина вернулась «в среду их», в среду сынов Израиля, ибо таково её истинное место. И с тех пор не покидала их, а точнее, была среди них, две тысячи лет.
Интересно, что перемещения Шхины в фабуле разрушения Храма в чём-то подобны, а в чём-то обратны перемещениям в фабуле Дарования Торы. В истории Дарования Торы Б-г подчеркнул свой имманентный аспект (Шхину) на начальной стадии, в момент пребывания на Горе Синай. Далее Шхина утрачивает свою конкретную физическую привязку к определённому месту, растворяется среди сынов Израиля, становится их национальным собирательным духом в качестве первого шага к Земле Обетованной, к государственному суверенитету, к особой, уникальной для Израиля системе гуманных законов. Это была теократия в самом буквальном и первозданном смысле слова: не власть церкви или сословия священников, а прямой суверенитет Г-спода Б-га над своими подданными. Именно в этом смысле следует понимать: Г-сподь Б-г прохаживается среди стана их, «Вот стоит Он за стеной, подглядывает в окна».
Фабула разрушения Храма похожа, да не во всём. Г-сподь покидает определённое место, постепенно удаляется от него, будучи глубоко разочарован деяниями сынов Израиля.
«На каждой [из десяти] стоянок задерживалась Шхина, в ожидании, что исправят сыны Израиля дела свои, и тогда она сможет вернуться домой. Но когда умножились преступления, вознеслась Шхина, вышла из Храма, и замерла на Масличной Горе. Три с половиной года просидела Шхина на Масличной горе, в ожидании, что раскаются сыны Израиля, и не раскаялись они. И поскольку не раскаялись, сказала: пойду и вернусь на своё место» (Вступление к Эйха Раба, 22).
И вновь мы видим это двусмысленное выражение «вернусь на своё место». Возможно, как уже было сказано, что Шхина вновь утратила свой имманентный аспект, свою географическую привязку на карте мира, и превратилась в некий национальный соборный дух, вновь «пребывала в их среде» на протяжении двух тысяч лет изгнания.
Сегодняшняя ситуация, разумеется, не похожа ни на первую, ни на вторую. И хотя отличия явно превышают сходство, есть некая тенденция, к которой стоит присмотреться. После создания суверенного государства, иудаизм всё более и более воспринимается как нечто раз и навсегда данное, определённое и зафиксированное, как теми, кто видят себя «внутри» этого определённого, так и теми, кто видит себя «вовне». Более того, этот «инвариантный» иудаизм всё более обретает совершенно конкретное воплощение в некоторых учреждениях и институтах, и даже в некоторых географических местах и культовых объектах. Эта тенденция напоминает нам не Синай, а сто последних лет существования Второго храма — горький период раскола народа Израиля и кровопролитных междоусобиц.
Возможен ли какой-то другой иудаизм в наше время? Едва ли можно уверенно «указать пальцем» и сказать: вот она, альтернатива! Но если помечтать, то такой альтернативой мог бы стать иудаизм «вариативный». Каждая община в таком иудаизме самостоятельно определяет галахические (обязывающие) нормы в сфере ритуально-культовой, и определяет их только в той мере, какая необходима для сохранения единства общины. Что же качается общей ценностной ориентации, общих для всех евреев нравственных постулатов, то тут Народ Израиля, Собрание Израиля, является высшим и окончательным авторитетом. Такой «вариативный» иудаизм станет внешним выражением глубинного духовного процесса, который можно определить как вечно обновляющийся Завет между Б-гом и еврейским народом. Каждый еврей ощутит себя частью этого процесса духовного возрождения, который, в конечном счете, полностью изменит нравственный климат в Стране Израиля.
Вернуть Б-гу статус Верховного Владыки невозможно, ограничивая и сужая суверенитет Народа Израиля. Такая попытка неизбежно чревата новым крахом. Только полностью признав и осознав неурезанный суверенитет «свободного народа «в нашей стране, в стране Сиона и Иерусалима», мы сможем поверить в великое чудо вечного и обновляющегося Завета.
