Элла Грайфер

Глядя с Востока

4. Еще о еврейской литературе

Мало кто не знаком с чудесными драматическими сказками Евгения Шварца. Еврейского в них, вроде бы, ничего нету. «Голый король», «Снежная королева» и «Тень» используют сюжеты Андерсена, «Марья-Искусница» и «Два клена» – на русские народные сказки опираются, «Дракон» – на немецкие, у «Золушки» – французский сюжет. Но если приглядеться…

Даже при самом поверхностном взгляде бросается в глаза реакция на всяческие «расовые теории». В «Голом короле» (есть сведения, что Адам был караим) и в «Драконе» (рассуждения о врожденной злокозненности цыган). Естественно: у кого чего болит, тот о том и говорит. Однако стоит копнуть и поглубже.

Начнем с «Двух кленов». Завязка действительно самая что ни на есть русская и даже общеславянская: старшие сыновья покидают дом (то ли в поисках приключений, то ли по иной причине), попадают к злой силе в плен и выручает их… Стоп-стоп, вот тут уже первая неувязочка. В русских сказках спасителем служит всегда младший сын того же семейства, иногда даже рожденный уже после исчезновения старших (классический сюжет украинского Катигорошка), а вот в нашем сюжете спасительницей оказывается мать. Русской-то бабе, известно, дорога от печки до порога, зато идише маме свое дитя из драконовой пасти самолично выцарапает, вне всякого сомнения, как, кстати, та же Марья-Искусница, что остервенело тащит Водяного из колодца, а на изумленный возглас: «Откуда силища такая взялась?», – отвечает: «За сына борюсь!».

В русских сказках нередко встречаются добрые говорящие звери. Заручиться их помощью удается герою обычно по несложной схеме: натянул Иван-Царевич лук тугой, прицелился в серого волка, а волк и молвит ему человечьим голосом: «Не губи меня, Иван-Царевич, я тебе пригожусь», и действительно, впоследствии пригождается. А вот шварцевская Василиса-Работница союзников себе вербует не военным, а чисто дипломатическим путем, с учетом психологии каждого: с медведем бьет на жалость, курьи ножки задабривает комплиментами, коту льстит осведомленностью о его семейной истории и обычаях… Не из тех, стало быть, кто в своей грубой силе уверен и на нее полагаться привык. Мечом владеет, правда, неплохо и даже побеждает в поединке Бабу-ягу, но окончательную победу одерживает все же не оружием и даже не дипломатией. Вот ее кредо:

Баба-яга: Василиса, ты пойми, все равно я тебя погублю. Меня, злодейку, нельзя, ну просто никак невозможно победить! Мой будет верх!

Василиса: Никогда! Ты за всю свою жизнь ящичка простого не сколотила, корзинки не сплела, травинки не вырастила, сказочки не придумала, песенки не спела, а все ломала, да била, да отнимала. Где ж тебе, неумелой, с нами справиться?

Главный козырь Василисы – не сверхъестественная помощь и даже не просто доброта и благородство, как у героев русских сказок. Главный козырь ее – умение. Насилием и коварством стремится злодей поставить это умение себе на службу (хочешь сыновей своих выручить – служи мне, покуда не похвалю!), но, в конце концов, неизбежно оказывается зависимым от него. Не отпереть Бабе-яге сработанного Василисой замка. Такого поворота сюжета в русских сказках вы не найдете. Зато в еврейских…

Не стану пересказывать знаменитую историю про повитуху, что самого черта обманула, отошлю вас лучше к балладе, написанной на этот сюжет Даниэлем Клугером причем, интереснее всего даже не удачная хитрость, а то, что произошло, когда обман раскрылся:

Через год на том же месте Шифра-знахарка сидела.

Появился вдруг посланник повелителя чертей,

Он воскликнул: Повитуха! Повитуха, как ты смела!

Ах, представить ты не можешь, как разгневан Ашмодей!

Но сказать велел тебе он, что на первый раз прощает,

И преследовать не будет, и семью свою любя,

Он велел тебя доставить: вновь его жена рожает,

А в округе повитухи нет искуснее тебя».

Злодей у Шварца – имеет. Имеет силу, и власть, и жестокость, позволяющую, вроде бы, над героем взять верх. Герой же не имеет – зато умеет. Что-то такое он умеет, без чего, по жизни, никак не может злодей обойтись, и вынужден уступать герою, а в конце концов и вовсе признать свое поражение.

Умением побеждают герои «Голого короля» (никогда бы не соединились влюбленные свинопас Генрих и принцесса Генриетта, без помощи ткача и на все руки мастера Христиана), «Золушки» (именно «золотые руки» ее потрясают короля при первой же встрече), те же «золотые руки» – предмет главной гордости бабушки в «Снежной королеве». Именно умение Марьи-Искусницы побуждает Водяного ее похитить, а если умением обладает злодей, то… становится фактически неодолимым, как Министр-Администратор в «Обыкновенном чуде».

Если я ошибаюсь, пусть старшие товарищи меня поправят, но… не припомню я такого мотива ни в русских, ни в немецких сказках. Трудолюбие – да, качество вполне положительное (особенно для женщины), сверхъестественные возможности – в любой волшебной сказке без них не обойтись, а просто чтоб квалификация… Что, впрочем, естественно: нет у народа соответствующего исторического опыта – откуда же и мотиву взяться?

Обладая, вроде бы, достаточной силой, чтобы уничтожить героя, злодей вынужден признать себя побежденным, ибо он – паразит. Уничтожив героя, на котором паразитирует, он и сам неизбежно погибнет. Самый яркий пример, разумеется, «Тень»:

Юлия: Он победит! Сейчас он победит. Они понесли живую воду. Она воскресит его.

Аннунциата: Зачем им воскрешать хорошего человека?

Юлия: Чтобы плохой мог жить.

Только вот герой «Тени» уже не умелец. Совсем другой персонаж, но… из того же самого, из еврейского мира. Это вам не русский Емеля, на печи разъезжающий, и не немецкий храбрый портняжка, что одним махом семерых побивахом. Перед нами типичный талмудист с не тем концом приставленными руками, фанатик знания, уверенный, что только книжное учение откроет дорогу ко всеобщему счастью. Выживает исключительно за счет способности питаться духом, полнейшего равнодушия к благам земным, а также за счет самоотверженности любящей супруги… Да-да, куда уж ему принцессу, лопуху эдакому! Аннунциата, только Аннунциата ему нужна, что в рот ему смотрит, удивляясь его учености, но уже, будьте уверены, обедать без супа никогда ему не позволит.

Родной брат его – Сказочник из «Снежной королевы», того же сорта и Ланцелот из «Дракона», который, конечно, и рыцарь, и воин, но… прежде всего – читатель той самой Жалобной Книги, что в Черных горах…

Не думаю, чтобы за этим крылся некий осознанный замысел автора, чтобы он целью себе поставил под прикрытием русских или французских сюжетов еврейские образы протащить. А просто – каждый пишет, что он слышит, каждый слышит – как он дышит. Так природа захотела. Иначе не получается.

2007