Михаил Корабельников: Главы из книги «Лев Троцкий и другие»

Loading

Пришло время, Бог прибрал и самого Вышинского — неистового вершителя сталинского правосудия, человека с «отмороженной» совестью. Отправив на тот свет тысячи ни в чем не повинных людей, сам он умер во славе и почете.

Главы из книги «Лев Троцкий и другие»

Михаил Корабельников

Продолжение. Начало

Михаил КорабельниковРасстрелять как поганых псов

На третьем и последнем открытом Московском процессе — процессе против «вредителей», — проходившем в Октябрьском зале Дома Союзов, в марте 1938 года, главными обвиняемыми были Бухарин и Рыков, которые оказались союзниками Троцкого и других «троцкистско-зиновьевских заговорщиков». Их крупным соучастником был бывший нарком внутренних дел Ягода со своими ближайшими помощниками. Кроме них на процессе были выставлены видные большевики Крестинский и Раковский, руководитель революционного движения на Балканах и на Украине. Оба были в свое время союзниками Троцкого во внутрипартийной борьбе, однако давно от него отреклись. А ядро остальных подсудимых составляли бывшие работники сталинского госаппарата, в том числе, бывшие руководители Узбекистана Ходжиев и Икрамов, обвиненные в «буржуазном национализме», а также группа врачей, обвиненных в «медицинских убийствах», совершенных по прямым указаниям Ягоды.

И здесь я сделаю одно отступление. В сентябре 1965 года мы с женой отправились в путешествие по солнечному Узбекистану. Были в Ташкенте, Фергане, Самарканде и собирались ехать в Бухару, где неминуемо бы «вляпались» в карантин из-за начавшейся эпидемии холеры. Но Бог, наславший на нас начальника санэпидстанции Самарканда, уберег от рокового шага.

Из Ферганы мы предприняли недельное путешествие в горы. А в Ташкенте посетили «старый город», в котором лицезрели и сфотографировали женщину в парандже, показавшейся нам такой же экзотикой, как и винторогий козел в местном зоопарке. В следующем году во время землетрясения старый город — местный реликт средневековья — стрясло до основания. А вместе с ним, как мы полагали, были похоронены последние варварские пережитки исламской традиции. Как впоследствии оказалось, по молодости мы с выводами явно поторопились.

Однако не в этом дело. В Фергане нам оказала гостеприимство одна русская женщина — знакомая матери моей жены. Ночевали под открытым небом в маленьком дворике ее дома среди виноградника, в компании гранатового и лимонного деревьев. Неожиданно выяснилось, что эта женщина — вдова бывшего второго секретаря компартии Узбекистана, который входил в команду Икрамова и был расстрелян вместе с другими руководителями республики, по-видимому, в 1938 году. Сама же она вместе с грудным ребенком была посажена в тюрьму, а старшего ее сына отправили в детприемник НКВД. Старший все пережил, вырос, выучился на шофера и встретился с матерью уже через много лет после ее освобождения из лагеря. А грудничок умер в тюрьме.

Женщина кое-что рассказала о том времени. Мы узнали, что эти первые руководители республики были настоящими коммунистами и пользовались уважением у населения. Они покончили с феодальными порядками и бесправием женщин, ввели всеобщее образование, внедряли культуру среди населения, организовали медицинское обслуживание и побороли местные «экзотические» болезни. Для простого народа сделали много хорошего. Власть эмира и басмачество были побеждены не только военной силой, но и благодаря подвижнической деятельности новой советской интеллигенции, которая в конце 30-х годов была изведена почти под корень. Женщина затруднилась с ответом, кому все это было нужно, а, возможно, и не знала, что сказать.

Узбекистан не был исключением из правила. «Черный ураган» 1937-38 годов прошелся по всем без исключения союзным и автономным республикам, вырвав с корнем партийное и хозяйственное руководство, а вслед за ними были репрессированы многие представители местной и ранее присланной из центра интеллигенции.

Перехожу к завершающей части Московского процесса и остановлюсь лишь на речи генерального прокурора Вышинского, который был знаковой фигурой на всех политических процессах подобного уровня. Речь его была стереотипна и не содержала ничего нового. Обвинитель потребовал смертной казни для всех обвиняемых, кроме Раковского и еще одного подсудимого. Заслуживает внимания лишь та экспрессия, я бы сказал вдохновение, с которыми были произнесены его заключительные слова:

«Расстрелять, как поганых псов, — закончил Вышинский свою речь. — Пройдет время. Могилы ненавистных изменников зарастут бурьяном и чертополохом… Мы, наш народ, будем по-прежнему шагать по очищенной от последней нечисти и мерзости прошлого дороге, во главе с нашим любимым вождем и учителем — великим Сталиным — вперед к коммунизму».

На этом месте позволю себе еще одно, отнюдь не вполне серьезное отступление от темы. Все мы смертны. Пришло время, Бог прибрал и самого Вышинского — неистового вершителя сталинского правосудия, необходимого элемента его карательной машины, человека с «отмороженной» совестью, как и многие другие из этой популяции высших чиновников. Отправив на тот свет тысячи ни в чем не повинных людей, сам он умер во славе и почете, отмеченный высокими правительственными наградами, оплакиваемый родными и близкими.

А мне вспоминается день, когда в ноябре 1954 г. объявили о его смерти. Я учился в 10-м классе сельской средней школы. В то время в нашей школе был такой порядок: в случае каких-либо важных политических событий, чаще всего скорбных, связанных с безвременной кончиной какого-нибудь выдающегося политического деятеля, на большой перемене проводилась линейка. Учеников старших классов выстраивали вдоль школьного коридора в три ряда, и кто-нибудь из партийного руководства школы делал нам сообщение или прямо зачитывал его из газеты.

Так вот, еще с начала учебного года неизвестно откуда появился в нашей школе некий полковник, который по линии родительского комитета стал регулярно исполнять эти скорбные обязанности. А внешне он никак не тянул ни на полковника, ни вообще на военного. Был он худ и небольшого роста; военный китель с орденскими планками как тряпка повисал на его тщедушном теле. Но самым выдающимся и одновременно комичным элементом в его облике был массивный нос, который независимо от обстоятельств придавал его лицу скорбное выражение, словно этот человек и рожден был для того, чтобы произносить некрологи. Нет, ничего плохого я не хочу сказать об этом полковнике: может быть, он и сражался геройски против немецко-фашистских захватчиков и поднимал целый полк в атаку на врага, однако эти неизвестные нам обстоятельства никак не вязались с его внешним видом.

Итак, умер Вышинский, была выстроена школьная линейка, и наш полковник, зачитав пространный некролог из газеты «Известия» на смерть этого выдающегося деятеля, Гражданина и патриота нашей родины, Андрея Януарьевича Вышинского, предложил почтить его память минутой молчания. И сам застыл в скорбной позе, а его орлиный профиль на тщедушном теле предстал перед нами в невыносимо комичном виде.

Как простому школьнику в такой ситуации можно выдержать целую минуту? Мы, стоявшие в первом ряду, крепились изо всех сил. Но какая-то девочка из третьего ряда прыснула. И тут вся школьная линейка разразилась раздирающим хохотом. Смущенные учителя тут же прекратили это безобразие, разведя учеников по классам.

Так мы почтили память этого выдающегося деятеля советского государства, бывшего генерального прокурора, бывшего министра иностранных дел, доктора юридических наук, академика, кавалера шести орденов Ленина и ордена Трудового Красного Знамени — сталинского «отморозка» и душегуба, главного проводника карательного «правосудия» на фальсифицированных процессах 1936 — 38 годов, одного из вершителей судеб сотен тысяч расстрелянных и миллионов узников ГУЛАГА.

Петр Якир и другие

О судьбе семей расстрелянных в 1937 году руководителей Красной Армии известно следующее. Жена Якира была сослана в Астрахань вместе с сыном Петром. Здесь они повстречались с семьями Тухачевского, Уборевича, Гамарника и других. В газетах было напечатано сфабрикованное письмо жены Якира, содержавшее отречение ее от мужа, — как мы видим, вся система террора в большом и малом была построена на лжи и фальсификациях. Когда она обратилась в Астраханское управление НКВД с протестом, ей предложили написать опровержение. Семья решила этого не делать, так как опровержение все равно останется гласом вопиющего в пустыне. В сентябре 1937 г. ее арестовали и в конце концов ликвидировали вместе с братом Якира, женой и сыном другого брата. Двоюродная сестра Якира в 1938 г. была приговорена к десяти годам заключения, а его сын Петр был послан в детприемник.

Жена Уборевича также была сослана в Астрахань, но затем арестована НКВД и умерла в 1941 г. Дочь Уборевича сначала поместили в детприемник, откуда ее, вместе с детьми других расстрелянных командиров, направили в детские учреждения НКВД.

Из большой семьи Тухачевского выжила одна дочь и три сестры. Была убита или умерла в ссылке мать Тухачевского, погибла его сестра Софья, два его брата. Три сестры, которые в итоге выжили, были сосланы в лагеря, также как и дочь, когда она достигла совершеннолетия.

Здесь я сделаю отступление с экскурсом из дня позавчерашнего в день вчерашний и сегодняшний. Сына казненного командарма, 14-летнего Петра Якира, через две недели после помещения в детприемник забрали сотрудники НКВД, и Особым Совещанием он был приговорен к пяти годам заключения как «социально опасный элемент». После отбытия срока в 1944 г. его опять арестовали и приговорили к 8 годам лагерей по обвинению в контрреволюционной пропаганде и разглашении государственной тайны: возможно, обстоятельства суда и казни его отца как раз и составляли «государственную тайну»? В 1955 г. Петр Якир был реабилитирован. В 1962 г. он закончил московский историко-архивный институт, поступил на работу в институт истории АН СССР, учился в аспирантуре.

Начиная с 1966 г., П. Якир совместно с другими диссидентами выступал с резкой критикой курса советского партийного руководства на сворачивание десталинизации и отхода от демократических норм в общественной и политической жизни. Он писал петиции в Верховный Совет СССР, был одним из авторов письма в ЦК КПСС против реабилитации Сталина, подписывал обращения «к деятелям культуры и искусства» с протестом против ресталинизации и преследования инакомыслящих, а на 90-летие Сталина 21 декабря1969 г. участвовал в демонстрации протеста на Красной площади. В мае 1969 г. Петр Якир вместе с Виктором Красиным, сыном известного большевика Л. Б. Красина, создал инициативную группу по защите прав человека в СССР, которая направила обращение в комиссию по правам человека ООН.

21 июня 1972 г. П. Якир и В. Красин были арестованы. Следствие по их делу длилось 14 месяцев, причем оба в конце концов стали с ним сотрудничать, чтобы, по их словам, избежать расстрельного приговора по ст. 64 УК РСФСР (измена родине). Якир после пятнадцати лет сталинских лагерей хорошо усвоил нравы карательного правосудия в СССР, и у него не оставалось иллюзий. На суде П. Якир и В. Красин признали себя виновными в антисоветской пропаганде и раскаялись; затем выступили на пресс-конференции. Поэтому приговор был мягким, и вскоре они вышли на свободу. После этого П. Якир общественной деятельностью не занимался. 14 ноября 1982 г. он погиб в Москве в результате несчастного случая.

«Что же в этой истории героического? — спросите вы, уважаемый читатель. — Начал «за здравие», кончил «за упокой»: признал вину, раскаялся, сотрудничал… лучше бы вообще не начинал. Далеко не всех правозащитников Системе удавалось сломить. Были, которые не шли на сделку с ней, получали большие срока, гнили в психушках, а кто и умирал в неволе, но не сошел с колеи, остался до конца верен своему делу». Отвечу так. Начал потому, что совесть заставила. Не у многих из нас совесть столь требовательна. Таковых, по моим наблюдениям, единицы из тысячи. Сегодняшних совестливых обзывают «маргиналами», над ними потешаются обыватели, их убивают по подъездам домов, неведомые «хулиганы» бьют их смертным боем бейсбольными битами. Остальные «нормальные» граждане взирают на все это безучастно. Почему сломался, не могу знать. Возможно, инстинкт самосохранения — основа нашего биологического существования — и забота о семье превысили остальные мотивы поведения. Что в этом предосудительного, и многие ли из нас реально способны на самопожертвование? Все знают, что головой стену не прошибешь, и предпочитают ждать, когда она сгниет и развалится сама, — если не при нашей жизни, то при наших детях, внуках или правнуках…

Не в этом дело. А вот смерть правозащитника, даже бывшего, даже «раскаявшегося» в результате несчастного случая вызывает у меня некоторые подозрения. Всякая ли подобная смерть является случайной? Наша «Степанида Власьевна» злопамятна и мстительна, и это главное ее качество еще со сталинских времен. Никого и ничего она не забывает и не прощает. Вследствие этого определенная категория наших граждан и бывших граждан более других рискуют умереть от «несчастного случая» или по иным случайным обстоятельствам, а то — и кончают жизнь «самоубийством». Примеров того из нашей прошлой и нынешней жизни можно привести десятки. Ограничусь следующими.

Одним из соратников П. Якира по правозащитной деятельности был Андрей Амальрик. В 1970 году П. Якир, А. Амальрик и Владимир Буковский дали интервью иностранному корреспонденту, которое было показано по американскому телевидению. Этот Амальрик в 1969 г. написал эссе под интригующим заголовком: «Просуществует ли Советский Союз до 1984 г.?». Это эссе имело большой резонанс за рубежом, а у нас распространялось в «самиздате». Но он ошибся на 9 лет, ибо на самом деле Советский Союз распался в 1993 г., а в 1984 г. все еще оставался «могучим оплотом дела мира и социализма, надеждой всех угнетенных народов, стонущих под гнетом американского империализма…», и прочее.

За эссе и другие вольности, которые он себе позволял, за общение с иностранцами и печатание его книг за рубежом Амальрик был судим, отбывал срока в Новосибирской области и солнечном Магадане по обвинению «в распространении заведомо ложных измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй». Обвинение с указанной формулировкой возобновлялось и, как только Амальрик, отбыв трехлетний срок предыдущего приговора, выходил на свободу, его тут же вновь приговаривали и сажали. Больше трех лет за «измышления» дать не могли, зато количество «посадок» законом не ограничивалось.

Он держал четырехмесячную голодовку. Наконец, в июле 1976 г. Амальрика выпустили из СССР. В эмиграции он продолжал свою литературную и общественную деятельность. Однако сам Амальрик не дожил ни до 1984 года, когда по его прогнозу должен был распасться Советский Союз, ни, тем более, до 1993 года, когда это произошло реально. По совпадению, Андрей Амальрик погиб в том же 1980-м году, что и Петр Якир, и тоже от несчастного случая: находясь в Испании, стал жертвой автомобильной катастрофы.

А вот еще пример. Известный в наше время поэт и бард Александр Галич (Гинзбург) сочинял и исполнял под гитару песни на эзоповом языке и даже вполне откровенном про наши родные пенаты: о вождях, палачах, алкоголиках и прочих уважаемых гражданах, чем возбуждал нездоровые настроения в обществе. Исполнял и на серьезные темы, например, на смерть поэта Пастернака. За эту самодеятельность был исключен, лишен и выслан. Но за границей продолжал свои выступления, в том числе, на радио «Свобода». 15 декабря 1977 года Галич погиб в своей парижской квартире от поражения электрическим током. По специальности он был радиотехником. Все повадки и каверзы этого самого тока он знал наизусть. И надо же — убило током. Необъяснимый несчастный случай. Жена Галича, Ангелина Николаевна, рассказывала о смерти мужа, произошедшей в ее отсутствие, как о странной детективной истории. Вскрытия тела не производят. Она неоднократно пыталась добиться проведения расследования, но дело замяли. Ее не покидала мысль, что что-то здесь не так. И, наконец, сама неугомонная Ангелина Николаевна в 1986 г. «трагически закончила свою жизнь при невыясненных обстоятельствах».

И еще пример. Был у нас такой майор ФСБ Литвиненко. Как-то он сподобился на клеветническое измышление, будто бы от своего руководства получил задание отправить на тот свет преступника «всея Руси» Бориса Абрамовича Березовского. Борис Абрамович тогда еще не был изобличен российским правосудием во всех смертных грехах. Однако свою земную миссию по выдвижению во власть В. В. Путина он уже выполнил и на этом свете оставался явно лишним. Осознав это, Березовский скрылся в «туманном Альбионе», а за ним последовал и майор Литвиненко, на которого после его выступления российская прокуратура завела уголовное дело: он якобы превысил служебные полномочия при избиении подследственного. И даже на эту тему смонтировали фотографию для газетчиков.

Итак, этот Литвиненко как-то в 2006 году напился за обедом чаю… с радиоактивным полонием: по-видимому, перепутал заварку. И от этого вскоре скончался в страшных мучениях, — а еще раньше при сходных симптомах скончался «от неизвестной болезни» журналист Юрий Щекочихин, после того, как возбудил расследование по делу о «трех китах» и других всероссийских аферах с участием высокопоставленных силовиков. Несчастный случай! Но со шпионской подкладкой. Литвиненко, стало быть, умер из-за того, что не захотел стать убийцей.

А бывший коллега Литвиненко — Андрей Луговой, который приехал из России, чтобы поучаствовать в злополучном чаепитии, совсем и не пострадал, несмотря на то, что английская полиция нашла в его гостиничном номере следы этого самого полония. Воспользовавшись суматохой, Луговой, не мешкая, покинул Лондон и вернулся в родные пенаты. А когда британские власти проснулись, чтобы потребовать его выдачи, было уже поздно. Никто не выдаст иностранцам нашего гражданина, тем более такого патриота, как Луговой. Все граждане, допущенные до «голубого экрана», включая самого Лугового, были убеждены в его непричастности к смерти Литвиненко. Но даже если бы что-то и было в этом роде, то так ему, суке, и надо, чтобы родину не предавал.

Вскоре после этого происшествия граждане страны избрали Лугового в Государственную Думу, снабдив его на всякий случай депутатской неприкосновенностью. В думском комитете по безопасности вместе с ним заседают такие же, как он, безупречно честные граждане и патриоты: бывшие чекисты, сотрудники МВД и министерства обороны, прокурор и даже один казачий атаман. Среди прочих забот они, например, бдительно следят за деятельностью ФСБ, чтобы эта служба и ее отдельные представители на родине или за рубежом в своем служении отечеству не нарушили как-нибудь ненароком конституции страны или международных законов, не позволили себе чего-нибудь лишнего. Когда за деятельностью силовых органов присматривают такие люди, как Андрюша Луговой, наши граждане могут спать спокойно…

Роковые неожиданности с отдельными гражданами, не похожими на нормальных людей, случаются и на местном уровне. Жил в нашем славном городе Коломне некто по имени Семен Спивак. Лет пятнадцать назад, работая в местном «Белом доме», он организовал нечто вроде ликбеза для начинающих предпринимателей, чтобы ознакомить их с действующим законодательством, защитить от чиновничьих поборов при оформлении документации и указать на подводные камни в бурном потоке ведения бизнеса. Никто ему этого не поручал, он действовал по собственной инициативе и бескорыстно. Одним словом, тимуровец, но взрослый. Бывают же чудаки на свете, хотя количество их стремительно убывает. Этот гражданин явно шел против интересов своей корпорации, своим просветительством затрудняя чиновникам извлекать из клиентов законную прибыль.

Его предупреждали, но тщетно. Тогда бездыханное тело благодетеля начинающих бизнесменов с проломанным обрезком трубы черепом было найдено у подъезда его собственного дома. Случайность. Мало ли кто из нас может стать жертвой хулиганов: их поведение непредсказуемо. Хулиганов не нашли. Зато безвременная кончина С. Спивака была отмечена коротким некрологом в местной печати. Газета искренне недоумевала, кому понадобилась смерть этого скромного человека, который при жизни «и мухи не обидел». Назвав злоумышленников «нелюдями» и выполнив, таким образом, свой гражданский долг, газета продолжала вещать о разном.

Какова связь этой последней жертвы несчастного случая с диссидентами союзного и российского масштаба? Только та, что все они, каждый по своему, действовали против корпоративных интересов существующей власти союзного, федерального или местного уровня. Вполне возможно, что именно по этой причине и приключались с ними эти мелкие неприятности со смертельным исходом. Впрочем, это только мои домыслы…

Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Михаил Корабельников: Главы из книги «Лев Троцкий и другие»

  1. Возможно, автор прав в отношении смертей правозащитников и т.п. Но ещё на экранах прямое интервью Познера с известным лингвистом Хомским. Стоит послушать, что последний говорит о подобных беззакониях властей США (запомнились «дела» в Бразилии).

  2. С тех времен, когда Б. Савинков «случайно» выпал из окна в тюрьме и до сих пор (Литвиненко, Скрипаль) ничего не изменилось. Барух хаШем анахну кан» (Благославен всевышний — мы здесь!).

  3. М.К. -«Черный ураган» 1937-38 годов прошелся по всем без исключения союзным и автономным республикам, вырвав с корнем партийное и хозяйственное руководство, а вслед за ними были репрессированы многие представители местной и ранее присланной из центра интеллигенции…
    ::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
    http://www.telenir.net/istorija/bolshoi_terror_kniga_ii/p4.php БОЛЬШОЙ СПЕКТАКЛЬ
    “На первом из трех процессов, в 1936 году, только Зиновьев, Каменев и, в меньшей степени, Смирнов были видными фигурами…Теперь (март 1938 г.) все выглядело иначе.
    На скамье подсудимых сидели три члена ленинского состава Политбюро — Бухарин, Рыков и Крестинский. Рядом с ними был легендарный Раковский — руководитель революционного движения на Балканах и на Украине. Зловещий Ягода — олицетворение тайной полиции — поглядывал направо и налево с крысиной подозрительностью. А основное ядро остальных подсудимых составляли высшие работники сталинского государственного аппарата. Розенгольц, Иванов, Чернов и Гринько были до предыдущего года наркомами; Зеленский возглавлял Центросоюз; Шарангович руководил Белорусской партийной организацией. Впервые рядом с этими «европейцами» сидели два «азиата» — узбеки Ходжаев и Икрамов, за год до того «разоблаченные» как «буржуазные националисты». К этим главным политическим обвиняемым были добавлены пять значительно более мелких работников: сотрудник советского торгпредства в Берлине Бессонов, сотрудник Наркомата земледелия Зубарев и бывшие секретари Ягоды, Куйбышева и Максима Горького. Наконец, в качестве ужасающей новинки на скамье подсудимых находились три человека, совсем далекие от общественной жизни, — врачи Плетнев, Левин и Казаков…” — — -Появились врачи-вредители.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.