Эвелина Гельман: Дело о недоносительстве. Репортаж из зала суда (часть вторая). Подсознание израильской юридической элиты

Loading

Эвелина Гельман

Дело о недоносительстве

Репортаж из зала суда (часть вторая)

Подсознание израильской юридической элиты

(Первую часть читайте здесь)

Предвыборная кампания-2013 сопровождалась публикацией в газетах и интернете зловещих схем «преступления века» — назначения Зеэва Бен-Арье послом Израиля в Латвии (в 2009 году его кандидатуры была единогласно утверждена членами комиссии МИД по назначениям послов, однако назначение было аннулировано Главным управлением госслужбы). На сайтах ивритских интернет-изданий внимание посетителей привлекали броские «многоэтажные» иллюстрации, в которых отдельной графой «солировал» штаб министерства иностранных дел по вопросам государственной политики. Мастерство дизайнеров и полные публицистического запала формулировки коллег-журналистов впечатляли, но я никак не могла уразуметь, в чем конкретно заключаются уголовно наказуемые деяния, инкриминируемые бывшему министру иностранных дел (с поста главы внешнеполитического ведомства Либерман, напомню, уволился сразу после предъявления ему обвинения).

Лишь 25 апреля на заседании Иерусалимского мирового суда мне, наконец, удалось понять, на уликах какого свойства строится обвинение. В своей речи прокурор Михаль Севель-Дарэль подчеркнула (цитирую по протоколу): «Мы утверждаем, что совершено преступление — обман и злоупотребление служебным положением, и что эти противоправные деяния противоречат обязанностям подсудимого (Авигдора Либермана — Э.Г.) как министра иностранных дел. В частности, в его обязанности входит назначение послами достойных работников (здесь и далее выделение курсивом автора) при условии строгого соблюдения принятой процедуры. Однако подсудимый находился в ситуации существенного конфликта интересов: с одной стороны, он нёс перед обществом ответственность, как министр иностранных дел. С другой, Бен-Арье совершил ради него тяжелейшее преступление, и подсудимый хотел отплатить добром тому, кто сделал для него доброе дело».

Прокурор Севель-Дарэль разъяснила: первый этап противоправных действий Либермана относится к первым же дням его пребывания на посту министра иностранных дел. Спустя пять месяцев после того, как в октябре 2008 года в минском отеле Бен-Арье, опасаясь установленных КГБ подслушивающих устройств, передал тогдашнему депутату-оппозиционеру записку, Либерман, став главой внешнеполитического ведомства, тут же предложил ему занять пост советника в т.н. штабе государственной политики. «Почти сразу он переводит Бен-Арье из отдела (деск государств Европы и Азии — Э.Г.), в котором тот работал (после завершения посольской каденции в Беларуси — Э.Г.) советником в штаб государственной политики», — подчеркнула прокурор с таким многозначительным видом, будто речь идет о серийных убийцах, скрывающихся от правосудия.

«С помощью свидетелей обвинения мы докажем, что даже если формально, с точки зрения оплаты труда, он (Бен-Арье — Э.Г.) не продвинулся по служебной лестнице, — перевод на должность советника в штабе способствовал повышению его статуса: он стал одним из наиболее приближенных к министру сотрудников, пользующихся его доверием», — заявила прокурор.

Представитель защиты адвокат Яаков Вайнрот был вынужден сразу после вступительного слова прокурора заметить: в тексте обвинительного заключения нет ни звука о том, что, с профессиональной точки зрения, кандидатура Зеэва Бен-Арье не соответствует критериям, которыми МИД руководствуется при назначении послов. 

— Верно, в обвинении этого нет, — отвечала прокурор, ничуть не смутившись, — но уже после предъявления обвинения нам стали известны новые факты.

Затем сотрудники прокуратуры приступили к допросу Зеэва Бен-Арье, выступающего на процессе свидетелем государственного обвинения.

— Расскажите немного о себе, чтобы суд мог с вами познакомиться, — попросила Михаль Севель-Дарэль.

Бен-Арье рассказал, что репатриировался в 1971 году в возрасте 25 лет, успев к тому моменту получить высшее образование.

— Я начал заниматься в университете научными исследованиями в области психологии, но вскоре перешел на радиостанцию «Голос Израиля» и стал журналистом, — рассказал Бен-Арье. — До 1991-92 годов занимался вещанием на бывший Советский Союз, стал главным редактором программ. В 1991 году я подал в МИД документы и после распада СССР был принят на дипломатическую службу по индивидуальному договору.

Бен-Арье рассказал: после перехода в МИД он был направлен в Украину, где вместе с Цви Магеном подготовил почву для открытия там посольства.

— Затем я работал на разных должностях в дипломатических миссиях Израиля в Белоруссии, России и в основном в Украине, — продолжал Бен-Арье. — С 1998 года являюсь штатным сотрудником МИД.

В ходе допроса свидетель Бен-Арье привел такие факты: после урезания бюджета в 2003 году посольство Израиля в Беларуси было закрыто из-за отсутствия финансирования. Возобновилась его деятельность лишь в 2004 году, причем исключительно благодаря тому, что несколько месяцев подряд Либерман и депутаты от «русской» партии НДИ добивались этого: государство Израиль не может позволить себе аннулировать дипломатическое представительство в столь крупной экс-советской республике, как Беларусь.

Прокурора, впрочем, интересовали совершенно иные подробности: каким чудом «русский» Бен-Арье (он и по сей день изъясняется на иврите с тяжелым акцентом) попал в 2004 году на пост посла Израиля в Беларуси, а в 2009 году — и на должность советника в штабе государственной политики МИД?!

Прокурор Зелер: — Я спрашиваю, что вы лично предприняли для того, чтобы вас назначили послом в Беларуси? Беседовали ли вы с кем-либо на эту тему?

Бен-Арье: — На эту тему я говорил со многими, с очень многими.

Прокурор: — Конкретно?

Бен-Арье: — Нет, не могу восстановить в памяти. Назначение — это не секрет и не тайная процедура. Но если вы подразумеваете, простите за такое выражение, протекцию, то на протяжении всей своей работы — и на радиостанции «Голос Израиля», и в МИД у меня, к счастью или к сожалению, не было никакого блата.

Прокурор: — Придется освежить в вашей памяти сказанное вами в полиции и зачитать вам фрагмент протокола вашего допроса от 25.1.2010 года (строки 314-324). Вы сказали, что работали в Киеве, Минске и Москве, а затем снова в Киеве и в 2002 году вернулись в Израиль. По поводу закрытия посольства в Беларуси в связи с отсутствием финансирования в 2003 году и возобновлением его деятельности в 2004-м вы сказали следующее: «Авигдор Либерман активно участвовал в лоббировании вопроса относительно возобновления деятельности посольства, а я в тот период работал в деске МИД по Украине и Беларуси, и мне довелось несколько раз говорить с Либерманом по телефону об открытии посольства». Освежил ли я вашу память?

Бен-Арье: — Но я и без того все помню. Да, по поводу возобновления деятельности посольства в Беларуси я говорил со многими, видимо, и с Авигдором Либерманом тоже: вопрос о восстановлении посольства был важен…

Прокурор: — ОК. Значит, вы говорили об этом с Авигдором Либерманом, но я недопонял ваш ответ.

Бен-Арье: — Нет, то есть, видимо, да. Но лично для меня в тех разговорах не было ничего серьезного или судьбоносного. В тот период (2003-2004-й год — Э.Г.) я говорил со многими депутатами Кнессета и общественными деятелями, которым судьба посольства в Беларуси была небезразлична.

Прокурор: — Скажите, что же все-таки заставило вас обратиться по данному вопросу именно к господину Либерману?

Бен-Арье: — Могу лишь повторить только что сказанное…

Прокурор еще не раз возвращался к вопросу о возобновлении деятельности посольства Израиля в Беларуси: «Господин Бен-Арье, хотите ли вы сказать, что в 2010 году лучше помнили события, относящиеся к 2004-2008 годам, чем помните их сегодня?» Бен-Арье вконец запутался и повторял: «Не помню». Прокурор Зелер потребовал объявить Бен-Арье «враждебным свидетелем». Если бы суд удовлетворил эту просьбу, это бы означало, что в процессе подготовки окончательного решения по делу Либермана судьи опирались бы только на показания, которые Бен-Арье дал в 2010 году на допросах в полиции, а разъяснения, прозвучавшие 25 апреля 2013 года на заседании суда, остались бы «за кадром».

Впрочем, председатель суда Хагит Мак-Калманович отклонила просьбу прокуратуры, и Бен-Арье продолжил дачу свидетельских показаний. 

В ходе заседания, в частности, выяснилось: кроме русского, украинского и белорусского, Бен-Арье владеет еще несколькими языками славянской группы, а также говорит на идише и по-немецки. Выявилась еще одна существенная деталь: после вступления Авигдора Либермана на пост министра он первым долгом реформировал структуру штаба государственной политики и построил его работу по географическому принципу (США, Центральная Европа, арабские государства, страны СНГ). В тот период считанные сотрудники МИД владели русским языком, и практически ни один из них не обладал столь солидным опытом дипломатической работы, как Бен-Арье. В функциональные обязанности советник штаба входит, среди прочего, составление официальных писем главам и министрам иностранных государств. Выбор естественным, неизбежным образом пал на Бен-Арье: опыт дипломатической работы плюс журналистское прошлое.

Апогеем саги о назначении послом «недостойного сотрудника» стала та часть заседания, в ходе которой много минут подряд адвокат Яаков Вайнрот зачитывал выдержки из производственных характеристик, выданных Бен-Арье в 1993, в 94, 95, 98 году и в 2005 году руководством МИД, включая заместителя генерального директора.

«Занимал ли Либерман в тот период пост министра?» — спросил адвокат Вайнрот с иронической улыбкой, означавшей лишь одно: со стороны, конечно, может показаться парадоксальным тот факт, что представитель защиты вынужден цитировать прекрасные производственные характеристики опытного сотрудника МИД. Прокуратура «тактично» умолчала о профессиональных качествах дипломата Бен-Арье: ведь обвинение строится на том, что советником штаба и послом в Латвии он якобы был назначен по блату, «в знак благодарности» за «услугу», оказанную будущему (сюрреализм!) министру.

Какими методами велось следствие по делу Бен-Арье, на результатах которого (признание виновным в рамках компромиссной сделки между обвинением и защитой) зиждется дело Либермана? На это указывает диалог, в ходе которого представитель защиты пытается выяснить природу расхождений между первичными показаниями, которые Бен-Арье дал в полиции, и его же показаниями на следующем допросе.

Адвокат Яаков Вайнрот: — Я пытаюсь вместе с вами восстановить ход событий. Вначале вас вызывают на допрос, но не по телефону — полицейские останавливают вас на шоссе по пути на работу. Так ли это?

Бен-Арье: — Так.

Адвокат Вайнрот: — Вас пересаживают в другой автомобиль и доставляют в полицию?

Бен-Арье: — Да. Я думал, произошло недоразумение и лично меня это вообще не касается.

Адвокат Вайнрот: — Но вам сказали, что вы арестованы?

Бен-Арье: — Да.

Адвокат Вайнрот: — И повезли в полицейский участок?

Бен-Арье: — Да…

Слушая этот диалог, я живо представила, что с такой же оперативностью и напором полицейские выслеживают, отлавливают прямо на шоссе и доставляют в участок квартирных воров или грабителей банков. Или — участников вооруженных «разборок» между местными мафиозными кланами. Или — серийных насильников и педофилов.

Но станут ли правоохранительные органы вкладывать бешеные средства в тайную слежку за уголовниками, если можно сорвать сенсацию на телегеничном деле с участием политиков и дипломатов?..

(Читайте продолжение здесь)

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Эвелина Гельман: Дело о недоносительстве. Репортаж из зала суда (часть вторая). Подсознание израильской юридической элиты

  1. О том, что шансы Либермана вернуться в правительство ничтожны, было ясно еще осенью, когда он заключил с Биби сделку, вернее «продажу» ему своей партии, дабы сохранить ее, с соответствующей «зачисткой» от явно нежелательных Ликуду активистов. А сейчас речь уже идет о единой партии вместо блока Ликуд Бейтену, с общим уставом. Причем, ликудников беспокоит предполагаемое намерение Биби перейти от системы праймериз, принятой в Ликуде, к системе назначений, как в НДИ (http://evreimir.com/84616/130512_ron/)

  2. Можно как угодно относиться к Либерману, но речь-то совсем о другом — о том, как работает наша судебная система в тесной смычке с прессой. То, что обе эти ветви реальной власти в Израиле — левотны по самое некуда, ясно. И дело вовсе не в «правизне» Либермана, которая давным-давно растворилась в процессе пребывания его во властных коридорах. Просто для этой Системы он (как, кстати, и Биби) — чужак, даже «священным этрогом» не стал, не на чём было — пока что! — взрасти. Значит — чужак, то есть — конкурент. А учитывая его способности — опасный конкурент. Не будем сбрасывать со счетов и временно-этническую составляющую, хотя эту страну строили его «соплеменники», но многим известно отношение наших «родных ватиков» к «новеньким», так сказать, синдром «новичков» работает на всю катушку. Короче, обыкновенная конкуренция и борьба за власть, которая у власть-крепко-держащих — главный приоритет (и новейшей истории Израиля тому немало примеров). А вершители реальной власти своё дело знают туго — вот вам и ярчайший пример, со всеми его грубейшими (на грани карикатурности) приёмами.

Обсуждение закрыто.