[Дебют] Симон Шойхет: Никто не хотел умирать

Loading

Когда зеленый джип с военными номерами подъехал к дому в Марин Парке, Рута сразу выбежала на улицу. Страх сковал ее сознание точно так же, как в тот день, когда Дэйва забирали в Ирак. Сейчас она боялась только одного и молча кричала: “Не говорите, не говорите мне!”

Никто не хотел умирать

Симон Шойхет

Когда Дэйв вернулся впервые из Ирака в прошлом году, ей казалось праздник пришел не только в ее дом, но и на всю улицу, будто весь город радовался его возвращению. Первые несколько дней дверь не переставала открываться. Приходили соседи, бывшие одноклассники с сладостями, приятели из университета, который он собственно и бросил ради армии. Они как всегда толкались с шумным смехом и с долгими посиделками. Как будто он был их посланец и вернулся, выполнив миссию. Через несколько дней все стало утихать и все вздохнули с облегчением. Особенно Дэйв. Было видно, что шумная суета, крепкие обьятия с громкими дружескими похлопываниями по плечу его утомляли. Он совершенно изменился тогда. Она его не узнавала. Большей частью дневного времени Дэйв невидящим взглядом упирался в телевизор. Сидел в углу дивана молча, с бутылкой пива, а то и с виски, чего с ним не случалось никогда ранее, в прежней жизни.

— Оставьте меня, прошу вас. Я ведь не с круиза вернулся, нечего мне рассказывать. Лишь спустя неделю о чем-то заговорил, как сам с собой. Однако о кошмарах, которые ему довелось пережить, упоминал меж слов. Рута складывала их из осколков его речи. Она вслушивалась, стараясь не пропустить ни одного звука.

Солдаты идут укрываясь под стенами от дома к дому. Это называется зачисткой района. Сейчас нет ни атаки ни обороны. И все таки вокруг слышны спорадические выстрелы из некоторых домов. Тогда приходится вломиться в такой дом, обыскать его и нейтрализовать стреляющих. Никто не знает с чем столкнешься при этом. Каждый день делается привычным ужасом, который тем, кто пребывает в мирной жизни трудно это понять либо представить. Чаще всего американские солдаты встречаются с безграничной ненавистью. В тот раз они зачищали от шиитских повстанцев почти разрушенный район. То здесь, то там неслись отдельные автоматные очереди. Двоих из его взвода ранили. Их уложили на носилки и оставили с прикрытием, а выстрелы продолжались из окон. Они вошли тихо в как будто пустой дом на пути, осторожно осматриваясь вокруг и через минуту — другую увидели хозяина дома, средних лет, бородатого с К-47 в руках. Он спускался по лестнице, следом за малышкой — девочкой лет шести, не более. Они успели увидеть в ее глазах страх и слезы. Это наверно была его дочь. Было уже поздно кричать. Тот бородач уже поднял к плечу автомат. Они все видели, как в шквале огня девочка была отброшена к стене в крови. А с верхнего этажа кто-то еще продолжал стрелять. Через 5-6 минут все было закончено.

Дэйв говорил это уже совсем тихо, как будто принуждая себя. Прислушиваясь, Рута поняла, что ее сыну приказали потом отвезти тело девочки в морг и он сидел в кузове грузовика на полу, рядом с ее трупиком. Глаза у мертвого ребенка были открыты, по прежнему в слезах и смотрели неподвижно на него. Потом были лишь куски ночных кошмаров, ожидающих его каждую ночь. В Ираке умерла часть души ее сына, которую она знала. И часть ее самой, Рутиной души тоже умерла там. Она ясно понимала и чувствовала как нелегко ему вспоминать, преследующие его ужасные видения. Ведь объяснить словами это человеческое безумие здесь, в иллюзии мира совершенно невозможно. А там была реальность. Скоро Дэйв сообщил, что через неделю уезжает. Он возвращается в Ирак. Все оставшиеся до его отъезда ночи, Рута что-то теряла во сне и не могла никак найти. Каждый день завывал на кухне чайник и она не успевала к нему. . Поставит кипятить чай, он и поёт на разные голоса, а она не слышит, мысли только о сыне. Рута ходит по комнатам и задумчиво блуждает взглядом по сторонам. Она любит комнатные цветы. У нее их много — на подоконниках, на шкафу, на книжных полках. Каждое утро, Рута их поливает и все роняет горшки. Они выскальзывают из ее рук и разбиваются. В доме стоит запах сырой земли…

Потом пришел этот день. Остановились возле дома машины — два военных больших джипа. Это за ним, везти в аэропорт. Внутри уже сидели несколько парней с рюкзаками, таких как он. Сама дошла до двери, вышла. Молча кричала: “Не забирайте его! Остановитесь!“

Через минуту вышел он. Торопясь обнял ее на мгновенье и на прощанье. И все.

Письмо пришло нескоро, через месяц. Наконец пришло — всего несколько строчек:

«Не волнуйся мама, я сейчас в лагере Аль Джахал, жду предписания в новое подразделение. Теперь ты можешь не волноваться. Я буду служить в инженерных войсках, это не боевые части, понимаешь. Тут красиво и спокойно. Много цветов, цветут деревья, поют птицы. Много рыбы». Ну просто райские кущи, а не война. Успокаивал, а что еще? Господи, какие боевые части. они же еще мальчишки. Почти дети. Их бросают в огонь, а они это принимают за честь оказанную. Так мы их воспитали. Он же погибнет в этих боях первый. А если в плен. Мой еврейский мальчик… Эти дикие бородачи его-то примут за израильского шпиона. Растерзают.

Это было год назад, еще в первом туре Дэйва. Радио— сигнал “Нужна помощь, у нас жертвы, “получили все радиостанции в частях американской базы в Аль Джахала, но лагерь их инженерно транспортного реджимента оказался самым близким к месту атаки шиитов, всего в 5-ти милях. Группа из нескольких БТРов на переходе к их лагерю попала в засаду. Хоть их “squad “вышел на помощь немедленно, однако к моменту прибытия уже все было кончено. Черный дым в сполохах огня был сразу виден в конце дороги. Свирепая атака уже прекратилась, но в другой стороне в пыльном мареве передвигались беспорядочно шиитские грузовички — пикапы Оттуда с бортов кузовов летели пулеметные очереди и редкие противотанковые ручные ракеты. Подоспевшие БТРы заняли позицию, не подпуская боевиков близко. Дэйв увидел из окна Хаммера в 50ти футах раненых распластанных на броне. Некоторые члены экипажей бессильно застряли в люках или пытались выбраться из огня. Другие, раненные бессильно падали назад, в языки пламени.. Там, было более десятка морских пехотинцев. Дэйв с санитаром подбежали к ним, пригибаясь к земле. Первое, что он увидел, была отрезанная нога одного из морских пехотинцев, висящая с пандуса, поэтому он поднял ее и передал санитару. «Отложим это в сторону, мы найдем, кому что принадлежит. Он подумал — если морпех еще жив, то его ногу можно будет пришить. Черный дым не утихал и шальные пули с той стороны продолжали отзванивать о броню. О, дьявол, там кто-то еще внутри! Дэйв постарался оттащить за спину уже не дышащего морпеха, ч тобы добраться к кому-то скрытому в люке. Когда он потянул его резко за плечо, верхняя часть туловища отделилась от нижней, открыв все внутренности. Глаза мертвого морпеха были широко открыты, Дэйв сцепил зубы, чтобы не закричать.

«Черт подери, этот парень сделал именно то, что ему сказали сделать, отдал жизнь»… Подоспевшие солдаты вытянули другого, еще живого, стонущего. Сегодня судьба была милостива к нему. Он проживет еще долгую жизнь. Потом Дэйв передал им половину расчлененного морпеха и сказал:

— Положите это в кузов Хаммера, потому что армия не оставляет своих на поле боя — ни раненых, ни убитых; все возвращаются домой. Даже, если это лшь часть тебя, Дюд, я несу ответственность перед твоими родными — вернуть тебя назад.

В нашей армии есть непререкаемый закон”Nobody left behind” Пришлось еще снять несколько окровавленных трупов за пушкой. Под двумя телами они нашли еще живого морпеха, без сознания. Мертвые лежали на нем сверху, как будто укрывая его от неминуемой смерти. Когда спасатели опустили его на землю у танка, они увидели у этого парня жуткий разрез, вспоровший его как саблей — от уха до плеча. Санитар тут же обработал его бинтами. «Ну не странно, как этот парень еще мог дышать? А что же? Никто не хотел умирать».

Однако все это было давно, еще в прошлом туре. А сейчас, спустя год в оранжевом свете позднего вечера армейский конвой инженерных войск, растянутый длиной почти в милю 33-мя тяжело нагруженными грузовиками пересекает мост через реку Тигр и вступает на пыльные, усыпанные мусором улицы Аль-Амары. Сержант Дэйв Шафран сидит за рулем пожелтевшего от долгих лет трака, 28-го по счету в колонне конвоя, загруженного контейнерами с оружием. Сержант Фернандо Торрес с сигаретой в зубах — на пассажирском сиденье. Он уже час разбирается в пути с нежелающим работать спутниковым радио. Они уже были в пути второй день и до штаб— квартиры лагеря Анаконда осталось миль 300 , им еще идти и идти. Когда они достигли широкого бульвара в центре города, вдруг послышался частый треск, похожий на первые капли дождя. Затем словно разразилась гроза: это были разрывы минометных снарядов. Огонь и дымстали вырываться из из-под разбитого тротуара. За этим последовал глухой грохот пулеметов. Шум помех, перемешанный с отрывками проклятий понеслись из рации. Дэйв прижал педаль газа к полу, когда за кабиной взорвался ракетный фугас, разорвакакие-то железяки на задней оси трака. Потом еще одна мина грохнулась в капот, окончательно остановив машину и выключив их обоих из сознания. Прямо перед ними тягач с прицепом из их колонны врезался в металлическое заграждение. Минута и он пылал в огне Спустя какое-то время, Дэйв как будто пришел в себя и попытался заставить грузовик включиться, но тот не сдвинулся с места. Он закричал в трубку: «Помогите, помогите, мы ранены!» Сейчас там среди помех слышна скрипучая команда: Всем вернуться в колонну. Уходим! “Дэйв продолжал кричать в трубку о помощи, но его никто не слышал. Торрес сползшийс сиденья уже открыл глаза. Голова его была разбита до крови от удара о раму. Ксчастью нашитые бронещиты их спасли от смертельного прямого удара ручных ракет. Это Торрес и Дэйв предложили начальству перед походом изготовить импровизированную броню из металла оставшегося от десятков выброшенных на свалку грузовиков и БТР-ов, чтобы защитить обшивку Хаммеров, самосвалов от пуль и осколков снарядов. , Они подключили всех знающих сварку, Ребята работали несколько суток до поздней ночи. Вспышки света ацетиленовых факелов сварки ярко освещали ремонтный цех, звон молотков не затихал до утра. Но работа была сделана. Торрес и Шафран получили официальную благодарность от начальства. Все называли эту металло-защиту рыцарскими доспехами. А теперь они увидели впереди уходящие в скорости красные задние фонари колонны конвоя. Их удаляющиеся в облаках дыма и выхлопных газов, блики бледнели с каждой минутой. Идущий за ними военный самосвал приблизился к их позиции, но вместо того, чтобы подобрать их, объехал их горящий трак и унесся на максимальной скорости вперед. Через минуту их обогнал следующий Хаммер. Торрес и Дэйв руками махали команде ситящей внутри, в кабине. Нет, не остановился, пролетел. Затем еще один самосвал и последним был HMWV — это восьмиколесный тяжелейший тягач, чья работа заключалась именно в восстановлении поврежденных в бою грузовиков. Его тяжелая буксирская снасть оглушительно звенела пустотой.

— Что с ними, мать их возьми, — кричал Торрес, — они что свихнулись мозгами или ослепли все!

Дэйв продолжал кричать что-то в рацию, но конвой уже далеко ушел и исчез в тучах пыли. Сквозь осколки заднего окна Дэйв и Торрес увидели десятки боевиков в масках, которые с триумфом выбегали из зданий и переулков, размахивая винтовками и ракетными пускателями. Торрес повернулся к Дэйву и прокричал:

— Хватаем все свои чертовы патроны, мэн, и валим отсюда, пока живы!

Ни тот, ни другой, собственно, никогда не участвовали в тяжелых иракских боях или серьезной перестрелке. Правда в конце прошлого тура Дэйва, как получившего уже опыт в армии, включили неожиданно в боевой “рlatun” на подмогу по зачистке района от боевиков шиитов. Операция была короткой, но “рlatun” еще отличился операцией по спасению. попавших в засаду танкистов и все получили по медали. Торрес был 35-ти лет, крепко сложен, с энергичными глазами мексиканских индейцев, коротко стриженный и еще с усами тоже мексиканскими. Он вырос на ранчо в Мексике, но переехал в Сан-Антонио в возрасте 12 лет, когда его мать, жившая давно в США, сумела вызвать к себе его и младшего брата. Фернандро Торрес пошел добровольцем в армию сразу после окончания средней школы, по материнскому совету в надежде на стипендию в колледже и какие-то бенефиты. Он записался на действительную, боевую службу, но его посредственные результаты испытаний низложили его на “Part Time” службу в “резерве” дорожно-строительной части экскаваторщиком. Когда началась война в Ираке, он семь дней в неделю занимался кровлей домов и заливкой бетона, чтобы как-то содержать жену и двух маленьких дочерей. С боевой зарплатой за границей он мог зарабатывать почти 4000 долларов в месяц, без налогов. Тогда он вызвался в 277-й инженерно — строительный реджимент в Ирак. Там он и подружился с Дэйвом Шафраном, негромким, но как будто надежным парнем, как ему показалось, Дэйв был из Нью Йоркского Бруклина. Он жил с мамой, тоже приехавшей в Америку давно, из далекой, холодной России. Она успела в Нью Йорке сделать карьеру, выйти замуж и развестись тоже. По односложным рассказам молчуна Дэйва, Торрес все равно заключил, что его мама только и живет ради сына. Сейчас, это его второй тур на войну в Ираке. Честно говоря, Фернандо так и не понял, какого черта. Дэйв Шафран всего-то 23 лет отроду, свободный, независимый парень, бросил колледж и дернулся на эту убийственную войну. Нуне из-за романтики все-же. Хотя, чего не случается с пацанами, выросшими без отца и под маминой опекой. Правда, в вербовочном лагере его в спецназ тоже не взяли из-за недостаточной физической готовности, предложили в инженерно — транспортные части. А пока они, слава богу, оставшиеся в живых, думали как выбираться из этого дерьма. Пригнувшись к траве, они перебежали на другую сторону улицы, расчитывая на укрытия за стенами больших домов. Сейчас они находились в заброшенной промышленной зоне, очевидно на окраине южных трущоб Аль-Амары. Оглянувшись назад Дэйв увидел преследующий их белый грузовичок Тойота, с ракетной установкой на крыше, который пытался пересечь открытую канализацию уже недалеко от них. Ров оказался достаточно глубокий, машина не проходила, было очевидно, что он их не догонит. Через минуту боевик в клетчатой куфие на голове с RPG в руках выскочил из машины. Ложись! Успел услышать Дэйв и тут же грохнул выстрел со стороны Торреса.

— Я видел глаза этого ублюдка, он был всего в 30 футах от тебя, прямо там. Я только что выстрелил в него, конец ему, пошли.

Но в конце квартала уже показались остальные боевики, все в черных платках. За спиной была глухая стена. Здесь негде было укрыться. За углом, примерно в 40 метрах Дэйв заметил уходящее вглубь длинное заброшенное здание с башнями. Они побежали туда. Автоматные очереди не прекращались и с ними свист пролетающих пуль. Дэйву показалось, что одна прошла по его волосам. Вот они добежали до ворот. Ну, открывайтесь, чертовы железяки. Нет, на замке!

Еще автоматные очереди. Уже ударили по металлическим щитам ворот, звеня, как колокола. Где-то завыла сирена фургона Красного Полумесяца, создавая иллюзию живого города в пустоте и заброшенности вокруг. Дэйв показал знаком Торресу прикрыть его и разнес двумя выстрелами замок на воротах. Торрес пока укрылся за бетонным столбом, обмениваясь выстрелами с шиитами на улице. Те продвигались все ближе переступая через своих раненых братьев, братьев, скрюченых на земле. Рядом с Торресом ударил по тротуару неразорвавшийся минометный фугас с брызгами и искрами от шипящего запала. Он согнулся, как мог и перепрыгнул через канализацию к зданию, продолжая при этом прикрывать Дэйва с другой стороны. Дэйв толкнул громадный, тяжелый створ ворот и замер в ожидании. Бинго! Открылась щель. «Давай, Торрес!» кричал Дэйв Шафран, «Давай же! Ну давай мэн! » Торрес побежал под дождем пуль на позицию Дэйва. Они внутри закрепили железной цепью закрытые ворота. Господи, неужели смерть миновала их на этот раз! Только тогда невероятная опасность их положения стала осознанной реальностью.

— Они оставили нас, — задыхаясь, сказал Торрес. — Они, твари, бросили нас, бросили на гибель!

«Я не могу понять как это случилось», — отвечал уже про себя Дэйв. — «Я никогда не слышал о оставленных на поле боя — живых или мертвых». Это невероятный случай в американской армии, когда было растоптано ее историческое воинское кредо на поле боя — “Nobody left behind”. Кодекс чести запомнил каждым новобранец в учебной роте. Разве он не подтверждался в бесчисленных художественных фильмах, подобных “Save private Ryan” и реальных операциях как спасение Пэта Тиллмана и Джессики Линч.

Поэтому его не оставлял в покое вопрос. “Почему с нами?“— “А вот так — сошлось на нас клином“, как говорила мама Рута. — “Бедная мама. Останется теперь одна на всем свете”.

А он тоже хорош, занят собой, даже не поговорил с ней тепло, не успокоил перед отъездом. Как она переживет его смерть. Дэйву пришлось научиться здесь не бояться смерти, но никто не хочет умирать. Торресу совсем скверно. У него жена дома и две дочки маленькие, они ждут его. Оставалось осмотреть территорию. Все окна на строениях вокруг были в решетках. Это был огромный, заброшенный тюремный комплекс, занимавший пару кварталов, а в центре — скопление недостроенных кирпичных блоков, напоминавших двухэтажный гараж. Грязный двор был завален строительными материалами: штабелями арматуры, грудами песка, катушками ржавых кабелей, топливными баками, запертыми в клетках. Стена по периметру была сплошной, бетонной, увенчанной колючей проволокой до единственного входа, металлических ворот рядом с пустой будкой охраны. Торрес спугнул стаю крыс, ковыряющих мусорные кучи и придерживая автомат, всбежал вверх по лестнице ближайшей башни. С площадки третьего этажа он осмотрел южный горизонт, надеясь вдруг найти конвой, вернувшийся за ними. Все, что он мог видеть внизу, это команды вражеских бойцов, сходящихся к тюрьме в машинах и пешком, одетые в черное с зелеными повязками, с винтовками, пулеметами и гранатометами. Торрес крикнул вниз, чтобы Дэйв услышал: «Эти гады прут сюда со всех сторон, как на молитву в мечеть.» Они оба начали отстреливать ближайших, теперь целясь поточнее. Те тоже не молчали. За забором уже начали падать осколки снарядов RPG. Они уже точно подобрались к воротам. Дэйв вглядывался за косяк обрушенной стены. Глаза слепило не только от солнца, но и от стекающего соленого пота. Как хочется пить! Температура была выше 100 градусов; пот лился из-под шлемов по их лицам. В спешке оставляя свой грузовик, они забрали все возможное огнестрельное оружие, сколько могли унести. Пистолеты, автоматические винтовки и все запасные обоймыв вещмешке. А вода? У них почти не было воды. Они оставили свои большие фляги в грузовике, а две карманные фляшки уже были почти пусты. Слава богу, аммуниции в этой западне до недолгой гибели им хватит, а вот воды уже нет. Оглядываясь вокруг, без надежды на водопровод, Дэйв сокрушался: “Как легко забыть свою воду и как ужасно в этой ужасной стране не иметь ее.»Шииты уже ворвались в крепость, слышны были топанья их ботинок внизу на лестницах, гортанные выкрики и короткие бесцелевые выстрелы в воздух. Сейчас их окружат с трех сторон сплошным огнем. Они решили разделиться и занять позиции внутри заброшенных тюремных камер. В камерах не было никаких дверей. Наверно расграбили не металлолом. Торрес сейчас укрылся за низкой стеной. Корридор пока пустой, Вот— вот начнется. Здесь будет бой. Он еще раз потрогал на плече вещмешок с карабинами, посмотрел в сторону Дэйва, но тот был за дверной рамой в одной из камер. Дэйв спокоен, он знает, что Торрес с оружием сзади. Они ждут появления бородатых рож. Наконец появляются. Тот, что впереди с автоматом даже не прижимается к стене. Он видит ясно его лицо. Парень как парень. В джинсах, в синей рубашке. Таких полно в Бруклине на Атлантик авеню, в их районах. Дэйв колеблется, держа палец на спусковом крючке; Пусть он и бывал в огневых боях, но так и не научился легко убивать. Прошло десять секунд, прицел его винтовки плавал вокруг туловища. Двадцать секунд, тридцать. Боевик поднял автомат и прицелился. Дэйв в ыстрелил. Парень упал как мешок. И началось. Какофония стрельбы отдавалась грохотом от потолков и стен в почти закрытом корридоре. Боевики уже были в проходе, поднимаясь по лестнице. Они старались рассредоточиться, но на площадке не было места. Торрес как и Дэйв сейчас укрылся в камере. Теперь они оба стреляли с колена, прицельно. У лестничной площадки уже скопились тела убитых. Шииты экзальтированные то ли молитвами, то ли командами, с криками продолжали прибывать, переступая через трупы и поливая огнем без остановки. Бетонные стены вокруг камер укрытия делались расщепленными. Еще несколько разрывов гранат и стена обрушится. Надо было немедленно уходить. Путь был единственный — свободная наружная лестница с северной стороны. Оттуда мог быть выход к другим башням тюремного комплекса. Они, не прекращая отстреливаться, стали двигаться спиной к выходу. Через проем в стене они увидели, что снаружи, внизу на улице еще оставались группы шиитских повстанцев. Значит туда нельзя выходить. Придется выбирать выход с наружной лестницы и там искать переход к другим башням. Вот она — совсем открытая лестница. Стали быстро спускаться, конечно оставаясь беспомощной мишенью.

“У-у-х, слава богу они на тротуаре.” Дэйв показал рукой на единственное место для отступления — к башне в юго-западном углу и двинулся туда. Торрес последовал за Дэйвом, стараясь не высовываться, пока боевики не догадались о их плане. Но те уже показались снаружи, не прекращая стрельбу. Они вдвоем бросились бежать по обломкам, уклоняясь от оружейного огня.

«Скорей Торрес!» Вот башни, они недалеко! Всего 100 ярдов! Башни, это же как твое имя по испански — «Торрес».

— Да, Шафран, башни как башни, только это будет самый длинный пробег в моей проклятой жизни, — ответил тот и побежал за ним.

Дверь в башню была распахнута. Наверху, на лестничном пролете они увидели за окном, как на улице вдалеке горел их брошенный грузовик. Толпа бесилась вокруг машины, прыгая на капот и избивая его палками. Мародеры вскрыли контейнер и тащили с собой все подряд — противогазы, приборы ночного видения и винтовки М16. А перед забором Торрес увидел, что шиитские повстанцы установили зенитное орудие. Заряжают, ба-бах и стены башни задрожали от шквала. Другой снаряд ворвался в внешнюю стену, содрогнув башню до основания, обнажив стальную арматуру, как кости во плоти. После двух часов непрерывного боя Торрес закричал: «У меня осталось только три раунда. Дэйв проверил свое оружие — патроны еще были. Они решили оставить последние патроны для своей смерти.

— Нас не собираются брать, Дэйв, живыми, нес нашим счастьем, — съязвил Торрес.

— А ты не помнишь как в Фаллудже толпа вывесила с моста через Евфрат сожженные тела двух вооруженных контрактников, а видео с обезглавливанием забыл?

Они оба замолчали, размышляя наверно о своей неплохой прежней мирной жизни. Когда Дэйв Шафран посмотрел на почерневшее лицо Торреса, он увидел, что его глаза закрыты. Он молился.

Сожженная днем пустыня сейчас светилась как белым покрывалом в лунном свете, освещая путь к спасению через пустошь с мелкими высохшими водоемами. Земля внизу была примерно в 30 футах, но было слишком темно, чтобы увидеть, что там лежит. Проем около двух футов, окруженный колючей проволокой, отделял башню от стены по периметру. Дэйв собрал карабины с патронами в мешок. “Здесь мы в ловушке, придется прыгать” .

Торрес глянул вниз с четвертого этажа.

— Черт,— Она довольно высокая.

Дэйв протянул ему винтовку и сказал:

— Рискнем мэн, ты приземлишься и покатишься.

Он сам пролез через окно, надеясь, что в темноте боевики их не увидят. Согнувшись, он опустил ноги за стену, повис на краю обрыва, прислонившись к стене, свесился над землей. Затем он отпустил руки. Удар был такой сильный, что Дэйв надолго потерял дыхание. Какой там перекатиться. Он, шатаясь, поднялся на ноги. Край шлема раздавил переносицу, наполнив рот кровью. Вокруг никого не было. Настала очередь Торреса. Когда он вылез из окна и прыгнул вниз, его нога соскользнула с карниза и вместо того, чтобы опутиться так или иначе на землю, он оказался в воздухе, запутавшись в колючей проволоке между стеной и окном. . Он разорвал рукава, чтобы освободиться, потом почувствовал, что падает. Его тело ударилось о груду камней и разбитого бетона. Треск в спине отдался в мозг, наверно позвоночник. Двести паундов своих плюс груз с высоты третьего этажа — это обвал. Открыл глаза — значит в сознании, но с трудом дышал и не мог пошевелиться. Кровь стекала по его лицу. Дэйв нагнулся над ним. Он не мог его даже приподнять. Тот скрючился от боли.

— Сейчас, мэн пройдет, отдышись.

— Н-нет, Шафран, мне конец, проклятье, — прохрипел он. — Оставь мне пистолет и иди.

Дэйв Шафран в ответ прошипел:

— Мэн, ты не неси этот бред. Я не собираюсь оставлять твою грязную задницу здесь — ты пойдешь со мной после всего этого дерьма, через которое мы прошли вместе.

Дэйв с усилием, сам преодолевая боль в своем побитом теле, приподнял Торреса, помог ему стать на ноги и обхватил его одной рукой за плечи. Стрельба началась снова, Только теперь уже летели зенитные снаряды. Правда, они били по другой стороне башни. Обезумевшие собаки в близлежащих трущобах беспрестанно лаяли на шум стрельбы. — «Чем больше они стреляют в эту башню, тем лучше мы себя чувствуем, промовил Дэйв. Эти ублюдки думают, что мы все ещев той западне.» Так они проковыляли вообщем благополучно приличное расстояние пока впереди они увидели перед собой широкий канал, в который сливались открытые канализации трущоб. Делать нечего, пришлось скатиться обоим и постараться не утонуть в потоках человесеских нечистот.. Оказалось не очень глубоко и скоро они выкарабкались на другую сторону. Дэйв просто руками выталкивал Торреса. Они пробрались через кустарник и укрылись на насыпи над главным каналом. Чувствовать запах нечистот на себе, они не могли, потому что кровь свернулась у них в ноздрях. Бешенные шииты были еще на башне, и продолжали стрелять наугад в пустыню.

— Мы должны убираться отсюда, — сказал Дэйв. — Потому что эти ребята собираются нас искать.

Торрес уже не мог терпеть боль в поломанной ноге и спине, ему хотелось только кричать.

— Помогите кто нибудь, черти собачьи!

Им обоим часто приходилось останавливаться, чтобы восстановить дыхание и силы. Измученные жаждой, они прошли около мили до водопропускной трубы под шоссе и лежали в кювете, наблюдая, как проезжают машины. Когда на дороге показался маленький белый драндулет, дергающийся, как будто собираясь остановиться, они решили его захватить. Дэйв побежал навстречу машине с винтовкой, нацеленной в лобовое стекло. Торрес прикрывал его с земли. Они, должно быть, выглядели страшными и убогими при свете фар: два солдата с слипающимися глазами под грязными шлемами, с запекшейся кровью на руках и лицах, воняя нечистотами, кричали по-английски. Машина резко затормозила, передний бампер едва не врезался в бордюр. Дэйв рванул дверь, грохнулся на переднее сиденье не опуская пистолет. Торрес забрался на заднее и приставил винтовку к голове водителя безбородого молодого человека в свободной белой рубашке. Испуганный насмерть водитель хотел только все бросить и бежать.,

— Забирайте мою машину, забирайте, я уйду, — просил он.

— Не волнуйся, тебе ничего не грозит, нам не нужна твоя машина, подвези нас только к посту иракской полиции.

Наконец дрожащий водитель включил передачу и поехал по шоссе. На полу валялась пластиковая бутылка с водой. Они ее тут-же опустошили, не утолив жажды. Не проехали и пару миль к югу от Аль-Амары, когда шлагбаум полицейского поста, освещенный прожектором преградил дорогу. Полдюжины иракских полицейских окружили машину.

— У меня больше не осталось сил, мэн, воевать с кем-то, — еле проговорил Дэйв.

Их рубашки, да и все остальное были загажены до не узнаваемости. Единственное, что подтверждало их речь, был американский флажок на правом плече, Более того Торрес продолжал держать пистолет у головы водителя. Полицейские наводили на них стволы автоматов и кричали на своем языке со всех сторон — “Бросайте оружие и выходите!”

— Мы американцы, американцы!

Все-таки пришлось выйти и спрятать оружие. Полицейские во главе с старшим проводили Дэйва и Торреса в участок к их командиру, немолодому дядьке в синей униформе и черном берете, с усами точно, как у Садама Хусейна. Увидев несчастных, как будто избитых ногами, вонючих солдат, он встал и начал ругать своих людей. Было и так понятно, что он недовольно спрашивал: «Какого хрена вы притащили сюда этих грязных американцев?»

Не дождавшись ясного ответа, он вернулся к столу и стал нажимать кнопки на старом военном телефоне, На односложном английском он доложил кому-то о ситуации на посту и потом больше слушал. Стало ясно, что он говорил с своим начальником британцем. Торрес как будто ожил и сжал плечо Дэйву. “Теперь я верю, что мы все-таки выжили”. В течение следующего часа полицейские еще препирались между собой по-арабски. Потом потребовали, чтобы Торрес и Дэйв отдали свое оружие. Те отказались твердым голосом. Впрочем заставить их это сделать в данной обстановке было “раз плюнуть” , но их оставили в покое.

Скоро за дверью послышался знакомый гул приближающихся танков. Торрес и Дэйв уставились на командира полиции. Тот промычал, что это прибыли британцы. Они переглянулись в счастливом молчании. Ведь англичане были главными союзниками в Ираке. Недавно британские войска начали операцию по захвату полдюжины лидерови уничтожению повстанческой армии Махди. Иракская правительственная полиция на американские деньги нанимала местных жителей на службу по всем городам. Они мобилизовывали всех, кого могли. Грузовики с громкоговорителями разъезжали по улицам и транслировали гневные сообщения на быстром арабском языке. Тем временем с рассвета и до заката в тех же кварталах города раздавались выстрелы и взрывы. Волны бойцов, одетых в черную униформу и черные маски проникали в населенные пункты все равно. Залпы минометов и ракет превращали укрепленные комплексы в покрытые кратерами руины. Чтобы выкупить своих лидеров, члены Армии Махди похитили ряд местных офицеров полиции, которая была лишь номинальнотогда союзником британцев. Однако это активное противостояние привело наконец к решению двухстороннего сотрудничества между Британскими частями и иракской полицией.

Благодаря именно этому решающему недавнему событию, Дэйв и Торрес должны были быть вызволены и доставлены в конце концов в лагерь американских инженерных войск. Пока их поместили на два дня в полевой госпиталь. Пришлось разрезать вонючую форму, отмыть их и дать новую. Им оказали необходимую медицинскую помощь. Особенно пострадаал Торрес, он оказался с поломанным плечевым суставом и поврежденной ногой. У Шафрана врач нашел ранение в голове и травмы рук и ног. Этого было достаточно, чтобы отстранить их от участия в военных действиях и демобилизовать немедленно, но это уже будут решать американцы, сказал британский дежурный врач. Он еще спросил Шафрана откуда родом он с такой фамилией, не сефардский еврей ли?

На следующий день в Британском штабе они узнали о не менее драматической коллизии, случившейся с их конвоем в день, когда их так предательски бросили на гибель. Около 9 часов вечера, в зоне присутствия повстанцев армии Махди, британские вертолетчики услышали серию взрывов и подлетев, увидели шары пламени, вырывающиеся из нефтяных танкеров в завесе дыма. Исследуя место, британцы обнаружили обугленную и искореженную линию взорванных американских грузовиков, самосвалов и нефтевозов длиной почти в километр. Только позже британская разведка узнала, что был атакован гигантский конвой инженерных войск на пути в лагерь Анаконда. Британцы немедленно послали спасательную экспедицию на место, вывезти всех выживших. Раненым оказали помощь и доставили всех к их главному американскому гарнизону в лагере Абу Наджи. Прошло несколько дней. Спасенные из разгромленного конвоя еще находились в гарнизоне. Все сидели в большой палатке-столовой, пахнущей кофе и вкусным паром за длинными столами, когда вошел, хромая человек, которого никто не ожидал увидеть — сержант Фернандо Торрес. Его руки были в бинтах, голова тоже с лицом, распухшим и со следами кровавой раны. За ним шел Дэйв Шафран с подвязанной на шее рукой. Лейтенант Стил Дрейг поднялся к Торресу, чтобы обнять его, но тот отстранился и только сказал:

— Не ждал меня увидеть живым, сукин сын? А вы, ублюдки не слышали наш зов о помощи на радио, никто? А мы ждали вас, сгорая в огне.

Ребята из 84-го молча стояли вокруг, таращась на на них. Дэйв одной здоровой рукой взял за плечо Торреса и подтолкнул его к выходу. Он знал, что чувствует сейчас Торрес у которого руки были уже сжаты в кулаки. Шафран представлял себе, чем это может закончится и постарался убедить его уйти поскорее. Потом было расследование в штабе американского командования в Багдаде. Командир 84-го дивизиона инженерных войск лейтенант-полковник Клэйтон Френсис, выпускник Вэст Пойнта и участник компании в Кувейте признал, что нет оправдания командирам конвоя вышедшими в военную операцию без исправного радио, потому потерявшего своих бойцов. Это была ложь. В конвое все видели их взорванный грузовик и слышали их крики о помощи по радио. Они все хотели верить, что те двое мертвы. Красивый Закон американской армии “Nobody left behind” остается правдивым лишь в кино. Все равно Клэйтона Френсиса разжаловали. Шафрана и Торреса еще допрашивали в гарнизоне Анаконда прибывшие туда офицеры разведки. Каждый раз новые лица задавали одни и те же вопросы.

Перед отъездом на родину их вызвали в штаб гарнизона и за проявленное мужество и героическое сопротивление превосходящим силам противника вручили медали “Серебрянная звезда” и с почестями отправили домой…

* * *

Когда зеленый джип с военными номерами подъехал к дому в Марин Парке, Рута сразу выбежала на улицу. Страх сковал ее сознание точно так же, как в тот день, когда Дэйва забирали в Ирак. Сейчас она боялась только одного и молча кричала: “Не говорите, не говорите мне!”

Ее сын вышел из машины и утонул в ее протянутых руках и счастливых слезах.

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “[Дебют] Симон Шойхет: Никто не хотел умирать

    1. “…Однако все это было давно, еще в прошлом туре… спустя год в оранжевом свете позднего вечера армейский конвой инженерных войск, растянутый длиной почти в милю 33-мя тяжело нагруженными грузовиками пересекает мост через реку Тигр и вступает на пыльные, усыпанные мусором улицы Аль-Амары…”
      :::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
      Интересный дебют Симона Шойхета, основательная проза, правдивая и страшная, как любая война.
      Интересно бы узнать историю, — как был написан этот текст, есть ли что-то документальное и пр. Автору – радоваться!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.