Евгений Яхнин: Мой новый друг, она какая?

Loading

Несколько раз она была замужем, каждый раз за достойными мужчинами, красавцами из красавцев. Окончила Историко-архивный институт и попала в министерство — заведовать архивом. Погибала от скуки…

Мой новый друг, она какая?

Евгений Яхнин

Евгений ЯхнинОна, наверняка, много раз слышала: великолепная, ослепительная, потрясающая женщина! И всё же это не то. Женщина — это да, верно. Но какая? Женщина, в которой всё. Вы представляете, что значит всё? Это означает, что в ней вы можете встретить весь женский мир и ещё что-то, присущее только ей, особенной и неповторимой.

Она излучала энергию, которую черпала непонятно откуда, говорила — оттуда, из космоса. Я не возражал, понимал, что в ней встретил женский косм человечества. Мы стали друзьями.

Я зову её Вал-Сэр, так получилось. Она нуждалась в минеральной воде. Провидению было угодно, чтобы самой чистой минеральной водой, находившейся в продаже, оказалась вода Val Sег, что удивительным образом совпадало с первыми буквами её имени и отчества. Увидав эту воду в магазине, я сразу понял, как могу называть своего нового друга.

Красота, обаяние, острый ум, характер, твердый и решительный, беспокойство и метания, поиск истины и сомнения, верность и требовательность к друзьям, неожиданность, а иногда и лукавство, тонкость и ранимость души, неподкупность и щедрость — всё вместе, всё есть. Абсолютно не терпит фальши даже в малом, стремится помочь друзьям, знакомым, случайно встретившимся людям. Она готова делиться всем, что у неё есть, без корысти, без отдачи. Когда нужно, через усталость, через боль готова ехать на другой конец света, за тридевять земель — советовать, уговаривать, ухаживать за больным, быть сиделкой у собаки — всё, что угодно, в любой роли,

В метро она стоит и не ищет глазами свободное место, как уставшие старые люди, и не дай бог, чтобы кто-нибудь предложил ей сесть — нет, она — всё ещё молодая. А я-то знаю, — терпит, болит, болит постоянно, говорит — привыкла.

Входит парень с большими сумками, полиэтиленовыми пакетами, ставит их на пол, тяжелые. Осматривает порезанную вытянувшимися тонкими ручками пакетов ладонь. Сочится кровь. Она тут же начинает переживать — ему же ехать дальше и снова тащить эти сумки и пакеты голыми руками:

— Вы подложите что-нибудь под ручки, перчатку, платок. Так же нельзя.

— Да у меня ничего нет, что подложить.

Она судорожно ищет у себя в женской сумке что-нибудь подходящее, ничего нет. Правда она уложила в неё клубнику в двух полиэтиленовых пакетах, чтобы новая сумка не испачкалась. Пакеты! Она решительно высыпает клубнику прямо в сумку, думает, что потом помоет, и передаёт оба пакета парню:

— Возьмите, подложите, Вам будет легче.

Она постоянно возмущается и удивляется бездушию людей. В очередной раз возмутилась: никто из сидевших в вагоне ничего не предложил, всем было абсолютно безразлично случившееся с парнем.

В стремлении помочь она может стать яростной, всё сокрушающей.

Её подруге после смерти мужа пришлось оформлять множество документов в нотариальной конторе. Бесконечные обещания и проволочки превратились в откровенное издевательство. Она не выдержала, поехала вместе с подругой в эту контору. Тамошний нотариат, конечно, многое и многих повидал и ко всему был готов, поэтому сидящая за столом напыщенная, в «перстнях» дама попыталась и в данном случае решительно расправиться с настойчивыми клиентами:

— Выйдите отсюда! Я вам сказала, выйдите, не мешайте работать!

К удивлению хозяйки кабинета она не вышла и спокойно потребовала оформить давно лежащие у нотариуса документы в положенный срок, который вопреки многократным обещаниям давно истёк.

— Я вам сказала выйти. Я сейчас милицию вызову.

И тут она поняла — пора действовать по известному правилу: справиться с квартирным, да и с уличным или базарным хулиганом, если не привлекать милицию, можно только обращаясь с ним в его же стиле. Помните, как Райкин помог своей старой школьной учительнице справиться с квартирным хулиганом — он превратился в ещё большего хулигана. Но то было в театре, как в жизни. А теперь ей предстояло поступить в жизни, как в театре. Она перестала сдерживаться и выпустила такой заряд сравнений и эпитетов, что воспроизвести их здесь так, чтобы они прозвучали, как там, невозможно. Самым «нежным» было: «Вы тварь, которой лень поднять свой зад со стула, чтобы выполнить должным образом элементарные обязанности».

В заключение последовало:

— Вы же существуете, чтобы нас обслуживать, только благодаря нам существуете. Вызывайте милицию, и не я, а вы выйдете отсюда и после этого больше сюда никогда не войдете. Я работаю на телевидении, надеюсь, вы смотрели программу «Человек и закон», так вот, я приеду к вам с камерой, с сотрудниками, и мы покажем всей стране, как вы здесь работаете.

Она блефовала эмоционально, артистично, убедительно. Сидящая за столом та, которая в «перстнях», на мгновенье оцепенела. Потом, осознав, что в данном случае не она хозяйка положения, уже не нахальным, а примирительным, даже извиняющимся тоном произнесла:

— Но мы же не отказываемся оформить вам документы, они завтра будут готовы.

Уходя, уже в дверях, она, так, чтобы было слышно, произнесла:

— Я обязательно привезу к ним команду из телевизионной программы «Человек и закон».

Когда на следующий день подруга пришла за документами, секретарша той самой нотариусихи с «перстнями» её с опаской спросила:

— А ваша сестра тоже пришла?

Подействовало. Документы были готовы.

Замечательный природный артистизм позволял ей благополучно разрешать многие сложные ситуации.

В соседней квартире, за стеной поселилась чрезвычайно шумная компания. Выпивки, песни, громкие разговоры и ссоры ночью стали постоянными, превратились в кошмар. Все знают, какая звукопроницаемость стен в наших домах, и, вероятно, сами испытывали когда-нибудь «удовольствие» слушать житейские «концерты», разыгрывающиеся в соседних квартирах. Жить, затыкая уши, невозможно. Ей приходилось напрягаться и стараться не обращать внимания на громко обсуждавшиеся за стеной происшествия, удачные и неудачные воровские махинации. Некоторое время она терпела в надежде, что это скоро кончится. Но нет, не кончалось, а совсем наоборот. И тогда….

Однажды поздним вечером, когда эта компания разбушевалась в очередной раз, она постучалась к ним в дверь. Дверь открылась, и внешне «восточный» человек с некоторым удивлением, но с подчеркнуто радостной улыбкой отступил назад, как бы приглашая её войти:

— А, как хорошо, заходите, заходите, у нас тут хорошая веселая компания. Будем рады.

— Я не в гости к вам пришла, — очень четко произнесла она. — Вы каждый вечер и до поздней ночи устраиваете в квартире безобразие. Я требую, чтобы это было немедленно прекращено, и чтобы вы выехали отсюда и, чтобы духа вашего больше здесь не было.

Он слегка опешил, а она продолжила:

— Я не вызываю милицию, я пока вас только предупреждаю. Мой знакомый с Кавказа, я его специально пригласила, переводил на русский все ваши разговоры. Через эту стенку всё было хорошо слышно. Ещё раз говорю, что пока я вас только предупреждаю, а могу рассказать обо всём начальнику ГУВД Москвы Владимиру Иосифовичу Панкратову. Знаете такого?

— Да, я его тоже знаю, да, я с ним знаком.

— Вот и хорошо. Я работаю на Динамо и с ним часто встречаюсь. Если вы не поймете меня, то мы с вами в следующий раз встретимся у него в кабинете и там поговорим. Но разговор будет уже совсем другим.

Стало тихо. Последующие вечера также стали тихими. Все шумные мужчины и женщины, заселявшие эту квартиру, исчезли, их, словно сдуло, и больше они уже здесь не появлялись.

Так решительно и, в общем-то, рискованно ей удалось справиться с этой весьма неприятной ситуацией.

Она блистала в артистическом свете. Была знакома со многими теперь хорошо известными артистами, не называю их имена, работала с ними, а иным помогала найти себя и утвердиться в жизни. Поэтому с полным правом может и судит о них не по официальным рекламным восторгам, а по их истинным, часто мало привлекательным человеческим качествам и, увы, также часто — ограниченному профессионализму. Будучи по образованию историком, она раскрылась в жизни как глубокий, хорошо разбирающийся в людях психолог. В этом, несомненно, в этом, состояло её истинное призвание, в этом проявилось и засверкало её природное дарование. Студенты, слушавшие её курс «Культура и психология общения», боготворили её, ходили за ней стайками.

Она замечательно пела. Помню, как она, варьируя темпом, паузами, глубоким мягким пьяно, исполняла в сопровождении гитариста хорошо известные всем романсы. Они звучали совсем по-новому, брали за душу, возникал необыкновенный аромат льющихся звуков, слов и самой исполнительницы. Я как-то заметил, что она могла бы найти себя в театре, стать актрисой. Она возразила: «Нет, театр — не моё, моё — это эстрада».

Она предложила обмениваться книгами, ей было интересно обсуждать прочитанное. На меня произвело большое впечатление её более глубокое и точное, сравнительно с моим, восприятие и понимание замысла Улицкой в романе «Казус Кукоцкого». Достав из шкафа томик Моруа с литературно-художественными портретами великих французов: Гюго, Стендаля, Бальзака, она сказала, что «Олимпио» её любимая книга; потом добавила, что убила бы Гюго за его отношение к Жюльете. Чтение этой книги стало для меня открытием, открытием титанической личности Гюго, не только как великого поэта, но и как властителя дум, мыслителя, чьи идеи оказались невостребованными следующими поколениями. А убивать Гюго за Жюльету я бы не стал, но я — мужчина, а она — женщина. Я вспомнил Сократа и подумал — скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, кто ты. Она открывалась для меня интереснейшей личностью.

А вот — ещё несколько эпизодов, в котрых проявился её характер, находчивость, быстрота ума.

После работы, концертов, телевизионных программ часто приходилось возвращаться домой и в глухую ночную пору, ловить такси, соглашаться с предложениями любезных попутчиков её проводить. Была поздняя осень, холодно, и она предложила проводившему её мужчине зайти согреться, а уже в квартире — горячий кофе. Посидели немного, разговорились, нашли много интересных для обоих тем. Неожиданно он позволил себе фамильярный тон и перешел на ты, что вызвало с её стороны мгновенную реакцию:

— Вы имели бы право говорить мне ты, только, если бы мы пили с вами кофе, и сейчас было бы утро. А теперь мне пора отдыхать. Спасибо, что проводили.

Она встала, открыла дверь и сказала:

— Всего вам хорошего, ещё раз большое спасибо, так поздно мне не хотелось идти одной.

Он всё понял и ретировался.

Рисковая, но абсолютно уверенная в себе женщина, она говорила, что интуитивно всегда хорошо чувствовала с кем и когда можно не опасаться эксцессов. А если возникала сомнительная или опасная, на грани, ситуация, всегда находила, благополучный выход.

В очередной раз возвращаясь поздно домой, она заметила, что за ней по пятам идет подозрительный тип. Она повернула налево и он за ней. Проходила мимо телефонной будки с автоматом, и её осенило. Зашла, закрыла дверь, покрутила диск, обозначив набор номера, и начала громкий разговор:

— Саша! Это я, уже иду. Спускайся вниз, захвати Джима. Ты, вероятно, его ещё не выгуливал. Нет, нет, ты не беспокойся, меня тут провожает один человек, хочет встретиться с тобой и с нашей овчаркой.

Всё это время увязавшийся за ней субъект стоял у разбитого стекла будки и ждал, когда она выйдет. Однако, услышав разговор, он злобно произнес:— Сука! — и поспешил уйти.

Один из её постоянных поклонников, которому она слегка симпатизировала, слишком задержался у неё дома и стал проявлять явную несдержанность в словах, жестах, одним словом, … понятно. Она нашлась быстро и неожиданно даже для себя спросила:

— Почему вы носите черные усы? — У молодого человека не было никаких усов, — Они вам не идут, и я вообще не люблю черные усы.

Он опешил и подошел к зеркалу. Не обнаружив на своём лице усов, всё понял. Ситуация разъяснилась, они распрощались.

Жаль, что мне не довелось встретиться с ней лет 30 назад, я бы посоревновался с её многочисленными поклонниками. Кто знает, может быть, и не без успеха. Но это так, романтические грёзы.

Несколько раз она была замужем, каждый раз за достойными мужчинами, красавцами из красавцев. Окончила Историко-архивный институт и попала в министерство — заведовать архивом. Погибала от скуки. Её душа, темперамент требовали неистовства жизни, и она решилась, отказалась от высокого заработка, от уже практически выделенной квартиры (а в советское время квартиру получить было, ой, как непросто) и ушла, бросилась в свою удачу: в художественную самодеятельность, в эстраду, в театр, в телевидение. Всё в её жизни забурлило и засверкало. Она наслаждалась жизнью и своей особенной, чрезвычайно живой красотой. Концерты, рестораны, встречи, поездки, выступления. Бывал восторг и от участия в рискованных мероприятиях. Одна из поездок на заднем сиденье мотоцикла, который её молодой поклонник гнал, демонстрируя своё удальство, окончилась печально –они на земле, мотоцикл на них. Последствия удара и повреждения позвоночника она чувствует до сих пор. Болит, постоянно болит — это ещё оттуда. Оттуда много, даже слишком много, и других хворей. Лечится, а болит не меньше. И всё это усугубляется разочарованием в официальной отечественной медицине. В чём-то она, конечно, права, но главное — в её безоглядной вере в, так называемый, народный целительный опыт, в опыт знакомых, страдающих от аналогичных недугов, в книжки бойких на слова авторов, объявляющих себя профессорами и медицинскими светилами. Она хватается за обещания вылечить, избавить её от страданий, платит за эти обещания ещё и ещё, и болеет по-прежнему, а то и больше. Смягчить, а может быть, и избавить её от исключительной импульсивности, постоянно ввергающей её во множество неприятностей, теперь вряд ли возможно. Раньше это ей не мешало, она подчиняла себе ситуацию. Теперь — ситуация подчиняет её.

А ей, чтобы радоваться жизни, необходимо решительно наступить на саму себя. Не может. И сильнее всего ощущается невозможность вновь обрести оставшуюся где-то далеко-далеко молодость.

Молодость, красота, ум — что ещё нужно, чтобы молодая женщина смогла быть счастливой в жизни! Удача? Так и удача была тоже. Она и сейчас почти семидесятилетняя не потеряла остроту ума, она и сейчас замечательно красива. Но считает, что не так, не согласна быть не молодой. Не согласна, и всё.

Мужчины до сих пор заглядываются на неё, а иные говорят комплименты, желают познакомиться. Мы гуляем. Молодая женщина, с коляской и малышом, неожиданно останавливается, смотрит на неё и не удерживается от восклицания: «Как вы красивы! Поздравляю Вас и желаю Вам счастья!» Она благодарит, приятно. Мне тоже за неё приятно. И все же ей кажется, что не то, не так, как раньше, хотя и приятно. Она поддерживает себя, украшает себя, одежду, обстановку комнаты — всё вокруг. Она не согласна мириться с этим новым наступившим миром и теперешней собой в этом мире. Не согласна, и всё. И со мной она не согласна. Верит во многие чудеса, всерьёз или на всякий случай, не могу судить. Мои научные разъяснения принимает и не принимает и, в сердцах, говорит: «Совершенно невозможно разговаривать с этими учёными. Всё у них чушь собачья».

А я не согласен с ней. Она, хотя это непросто, может быть счастлива и в этом мире, полном событиями, интересными людьми, волшебством искусств и чудесами непознанного. Может быть счастливой, реализуя присущий ей необыкновенно высокий потенциал добрых отношений между людьми. Она умеет делиться им, препятствуя, тем самым, людской хмурости и озлобленности. Но она убедила себя в том, что не может воспользоваться всем этим, если она уже не прекрасная юная дева, покоряющая своей красотой всех вокруг? Погружается в хандру. Понимаю, что с её хворями трудно было противостоять таким мыслям, а в сущности, постоянно бегущему, изменяющему жизнь времени. И всё же не согласен я с ней. Может!

Есть очень красивые женщины, есть просто красивые женщины, но совсем некрасивых женщин нет тем более, что красота детства, юности, зрелости и старости различна. Вы скажите, что это весьма спорное утверждение. Хорошо, скажу иначе: нет женщин, в облике которых нельзя найти хоть какой-то привлекательности. Поэтому каждая женщина в любом возрасте несёт свою красоту. У одних она проявляется в точёном профиле, у других — в таинственном взгляде, когда они к вам повернулись. Бывает, что завлекают плотные локоны и завитки волос на затылке, и вы, не видя лица, думаете — как оно красиво. Не говорю о губах, скульптурно выделанных или полных, чувственных, как у большинства негритянок, о чуть задорном курносом носике, о гордой осанке, лебединой шее, осиной талии, «стройных ножках», воспетых нашим великим поэтом, хорошо разбиравшимся в женской красоте — всё, всё может быть красивым в женской половине рода человеческого. Мы любуемся тонкими, волшебными очертаниями и скрытой тайной тициановской Венеры, мы восхищаемся графиней Альба, откровенную, манящую красоту которой запечатлел для нас в образе Махи Гойя, мы чувствуем и восхищаемся биением жизни в купеческой Венере Кустодиева, мы открываем неожиданную красоту в таитянках Гогена и удивляемся странной, непонятной красоте женщин Модильяни. Бывают женщины с неправильными, на первый взгляд, странными лицами, на которых нет ни одного классического «фарфорового» места, но живые глаза превращают их неправильность в притягательную гармонию, вы не можете оторваться и неожиданно открываете в них поразительную красоту. Можно не перечислять дальше, их много, очень много, это все женщины, они все разные, и они все прекрасны. Будете протестовать, но я всё равно скажу, привлекательность, даже своеобразную красоту можно найти и в наглой, орущей, с обветренным лицом базарной торговке и в строгой учительнице, классной даме, которая — синий чулок. Они все — носители красоты человеческой, когда они пока ещё скачущие и смеющиеся, угловатые попрыгуньи-девочки и когда они выросли и стали скромно или вызывающе улыбающимися юными девами, и когда они уже взрослые, познавшие жизнь дамы, и тогда, когда они уже седые, мудрые, пестующие своих внуков бабушки.

А она — все они.

И не согласен я с ней, с её самоограничением, с её кажущейся самодостаточностью в телевизионной хандре. Она и все женщины могут быть счастливыми.

Я желаю всем женщинам, юным, молодым, ставшим мамами, хозяйками в семье, бабушками, женщинам — всем, всем, всем женщинам. Не уступайте времени, радуйтесь жизни. Счастья вам милые женщины.

Print Friendly, PDF & Email

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.