Я задала ему вопрос: «А чай, полученный вашим способом, будет хорошего качества?» Он посмотрел на меня, как психиатр на своего пациента и сказал: «Что вы волнуетесь? Вам нужен чай? Я вам принесу». И действительно, на следующий день он принёс мне две большие пачки, завёрнутые в фольгу…

О грузинском чае, Исааке Бабеле и др.

Изабелла Победина

Памяти Г. Маргвелашвили и Э. Думбадзе

В новом номере журнала «Семь искусств» прочла статью Виктора Гопмана «Кофе, чай или…» Это эссе заставило меня обратиться к своему архиву одиннадцатилетней давности.

В своей статье автор цитирует Александра Межирова:

О Корбюзье, твое дитя мертво,
Стеклянный домик выглядит убого.

Это стихотворение посвящено автору портала «Заметки по еврейской истории», покойному Гие Маргвелашвили. Речь идет о круглом стеклянном кафе «Метро» в Тбилиси (ныне снесенном), а официанткой там работала ныне покойная знаменитая Джуна.

Гия Маргвелашвили был не только блестящим литературоведом, но и мастером по заварке чая, хотя приходилось ему заваривать грузинский чай «Экстра». Тот самый грузинский чай, о котором так пренебрежительно пишет В. Гопман.

Заваривание чая Гия никому не доверял. Одно удовольствие было смотреть, когда он начинал священнодействовать. Сначала он брал огромный фарфоровый заварочный чайник, ополаскивал его горячей водой. Потом в него насыпалось столько ложек чая, сколько людей собиралось пить чай в этот вечер. Затем этот сухой чай заливался горячей водой: в идеале это должна была быть вода с температурой кипения «рыбий глаз», то есть, первый пузырёк. Чайник накрывался большой заварочной «бабой» (пошитой его женой, театроведом Этери Думбадзе), минимум через 15 мин. ароматный чай разливался по чашкам и доливался кипятком.

Да, эти чаепития у Маргвелашвили, я думаю, помнят многие. Там собирались и молодые начинающие поэты, и маститые литераторы, и авторы, след которых простывал, как только выходила их первая книжка, и некоторые, оказавшиеся впоследствии антисемитами, и неевреи, которых по фамилии антисемиты принимали за евреев, а они вставали на заседаниях и гордо говорили, что они евреи.

А ставить заварочный чайничек на огонь или на обыкновенный чайник Гия считал дурным тоном. И этот способ заварки тоже описывает В. Гопман в своем эссе.

Г. Маргвелашвили был членом редколлегии серии «Россия-Грузия» Сплетение судеб ХХ век». В этой серии вышла и книга И. Бабель. «Пробуждение». А в ней очерк «В Чакве». В этом очерке я обратила внимание на несколько моментов.

Бабель пишет:

«Глаз, жаждущий влажных полей Цейлона…»

Да, эти влажные субтропики были идеальным местом для произрастания грузинского чая. Влажность в этих краях такая, что солонка с солью, оставленная на столе на ночь, утром была наполнена крепким солевым раствором. Впервые чай был завезён из Цейлона академиком Красновым, братом знаменитого генерала. Он основал прекрасный Ботанический сад на Зелёном мысу, там же на холме его и похоронили, согласно завещанию, памятник стоит как бы спиной к морю, которое отняло у него любимого сына.

В очерке (каждый сейчас может прочесть его в Интернете), всё выглядит пасторально.

Бабель пишет о детях рабочих артели:

«…не спеша ползут по размытым террасам, и неуловимые руки летают над кустами, как рой мгновенных птиц. Их привычный глаз, не колеблясь, выискивает в неистощимом лабиринте зеленого цветения нужные ему два листочка…»

В интернете я нашла фото тех самых детей.

В разделе «Комментарии» комментатор[1] пишет об этом очерке:

«В Чакве» ― Впервые ― в газете «Заря Востока» 3 декабря 1922 г., № 141 с подзаголовком «От нашего специального корреспондента». Единственный очерк И. Бабеля в «Заре Востока», снабженный иллюстрацией ― портретом Джека Лау и подписью под ним «Иван Иванович».

Но перед второй публикацией Бабель удалил два очень важных абзаца. У. М.  Спектор пишет:

«Как видим, из одесского варианта очерка И. Бабель исключил важные на месте публикации, в Грузии, абзацы, написанные с профессиональным знанием экономики. И здесь Бабелю помогло то, что он был кандидатом экономических наук».

Вот один из удаленных абзацев, имеющих отношение к нашей теме:

«Качество Чаквинского чая можно повысить. Совещание, устроенное недавно по этому поводу, доказало это с несомненностью. Но для этого, как для всего в мире, нужны деньги. Об этом скучно писать, но об этом надо писать. Говорилось об этом много, но до конца мы никак не можем договориться. Чаквинское народное имение нуждается даже не в деньгах, ему нужен верный и постоянный покупатель на чай, рынок сбыта, разумная цена, включающая в себя минимальную прибыль. И тогда, по скромному подсчету, Чаквинское имение после реализации урожая сможет дать государству в текущем году до пяти миллиардов чистого дохода. И это при плантациях, давно не ремонтированных, обветшавших, наполовину заглохших при тягчайших условиях почти не оплачиваемого наемного груда, в тисках непроходящих денежных затруднений и рискованных манипуляций с продажей чая по дешевке, с убыточными ценами и опасным кредитованием. Как видите, имение стоит свеч, и очень стоит. Задача найти покупателя — срочная задача для наших хозяйственников. Покупатели есть и в Москве, и в других центрах федерации. Но надобно искать настойчивее, потому что драгоценнейшая для края культура подошла к последней грани».

Уже в 1922 году Бабель бил в набат, заботился о качестве грузинского чая!

В очерке «В Чакве» Бабель писал о двух листочках. Потом стали собирать по три листочка. Но со временем, деньги, предназначенные для оплаты этого тяжелого труда, стали «оседать» в карманах чиновничьей верхушки, колхозникам платили копейки, искусство сборки верхних трёх листиков было утеряно, они приспособились срезать грубый чай серпами.

Я пишу об этом так подробно, потому что по окончании Грузинского политехнического института получила распределение в Тбилисское Головное специальное конструкторское бюро, в отдел чайной промышленности. Таким образом, я непосредственно столкнулась с проблемами переработки чайного листа в тот сухой продукт, который отправлялся на расфасовочные фабрики и оттуда уже поступал через торговую сеть потребителю.

Я помню, что, когда нас, школьников, водили на чайные фабрики, там стоял запах настоящего перерабатываемого чая. Когда же я ездила на фабрики уже на испытания наших машин, там стоял запах… подрезаемых кустов…

Итак, я работала в конструкторском бюро. Оно находилось в старом живописном районе Тбилиси ― Авлабаре, на берегу Куры, а на другом берегу реки был район Ортачала. Это там, очевидно, ходили пиросманиевские «ортачальские красавицы», про которых он писал: «Белым цветом я их прощаю».

Однажды к нам в отдел прислали нового сотрудника, бывшего управляющего Трестом всех чайных фабрик Грузии. Назовем его Х. Для таких «бывших» наш отдел был чем-то вроде временной ссылки. Для них срочно придумывали должность «спец». Так, в кабинете начальника появился самовар, на который этот «спец» ставил заварочный чайничек. Чай у него получался красивого ярко-коричневого цвета, но вкусом, конечно, он уступал чаю Гии Маргвелашвили.

А в перерыв, во время застолий, он рассказывал нам байки о своих поездках за границу. От него я впервые услышала, что в знаменитом английском жасминовом чае нет ни грамма жасмина. Просто на огромных площадях Индии высаживали вперемежку ряды кустов жасмина и чая. Таким способом чай приобретал тонкий жасминный запах. Однажды, в доме знакомых я думала, что пью такой английский чай, но хозяева рассмеялись, так как это был обычный грузинский чай, но хранился он в металлической коробочке, где когда-то был настоящий английский жасминовый. Но какой же мощный был аромат…

Ещё Х. рассказывал, как ездил в Англию, на выставку, где тогда, впервые, наряду с коньяками и винами, прогремел на весь мир и грузинский чай. Он широким жестом подписал контракт на поставку грузинского чая в Англию. Естественно, чай такого качества, какой он повёз на выставку, невозможно было собрать в таком объеме во всей Грузии. Такой чай получают только в мае, аккуратно срывая верхние три листочка. Разгорелся скандал, который кое-как замяли, оформив всю партию третьим сортом. Но сняли его позже по совсем другой причине, далёкой и от чая, и от финансов…

На одном из совещаний он рассказывал о своём новом проекте, который назывался «чаерезальная машина». Я была тогда «молодым специалистом», может, многого ещё не знала как конструктор, но чувствовала себя ответственной за качество продукта, который будут перерабатывать на наших машинах. Тем более что я сама могла оценить вкус хорошего чая.

Я задала ему вопрос: «А чай, который потребители будут покупать в магазине, полученный вашим способом, будет хорошего качества?» Он посмотрел на меня, как психиатр на своего пациента и сказал: «Что вы волнуетесь? Вам нужен чай? Я вам принесу». И действительно, на следующий день он принёс мне две большие пачки, завёрнутые в фольгу. Одну я оставила, конечно, в нашем конструкторском отделе, а с другой помчалась в семью Маргвелашвили. Когда Гия заварил его и сделал первый глоток, он блаженно закрыл глаза и произнёс: «Я такого чая не пил 100 лет!».

Да и как он мог пить такой чай или есть такой хлеб, колбасу и другие продукты, которые делались на специальных линиях, в специальном цехе? Как шутил тогда народ:

«Советские люди едят чёрную икру устами своих лучших представителей!»

Восемь лет назад мне подарили шикарно упакованный грузинский чай высшего качества. Увы, что упущено, уже не нагонишь. В Израиле покупаю цейлонский, чтобы как-то напомнить себе тот нежный аромат грузинского чая прародителем которого был цейлонский куст, когда-то завезенный в Грузию.

Источники информации

1. В Чакве.
2. там же.
3. Мастер китаец Лау-Джань-Джау
4. Вторая родина китайца Лау
5. Чаеводство в Росссии Лау Джен Джау
6. Грузинский_чай
7. С. М. Прокудин-Горский. Чайная фабрика в Чакве. Мастер китаец Лау-Джень-Джау. 1912 г.

___
[1] Составление, подготовка текстов, вступительная статья, комментарии и краткая летопись жизни и творчества Исаака Эммануиловича Бабеля ― У. М. Спектора