Эвелина Гельман: Дело Либермана: под знаком доносительства, или Сюжет для романа Артура Хейли. Репортаж из зала суда (часть 4-я)

Loading

Эвелина Гельман

Дело Либермана: под знаком доносительства, или
Сюжет для романа Артура Хейли

Репортаж из зала суда (часть 4-я)

(Читайте первую частьвторую частьтретью часть)

2 мая, в отличие от предыдущего заседания, в зале Иерусалимского мирового суда полный аншлаг. Подавляющее большинство — журналисты. На дачу показаний главного свидетеля обвинения — бывшего заместителя министра иностранных дел Дани Аялона пожаловал лично Шимон Шифер, маститый политический обозреватель. Съехались на Русское подворье и представители зарубежных СМИ: не каждый день в судебных инстанциях слушаются уголовные дела бывших вице-премьеров, а уж сегодня наверняка будут приведены леденящие кровь факты — недаром накануне пресса нагнетала страсти, всячески рекламируя предстоящее свидетельство Аялона…

Авигдор Либерман, напомню, обвиняется в обмане и злоупотреблении служебным положением: в октябре 2008 года Зеэв Бен-Арье передал ему в минском отеле записку, в апреле 2009-го был назначен советником политического штаба министра, а в октябре его кандидатура была единогласно (восемью членами комиссии по назначениям) утверждена на должность посла в Латвии. При этом профессиональные качества Бен-Арье, официально закрепленные в характеристиках руководства МИД с 1992-93 по 2005 год, не играют абсолютно никакой роли, как не имеет значения и то, что на посту советника его зарплата нисколько не повысилась, а Рига, где ему предстояло работать, — не Вашингтон и не Москва. Прокуратура руководствуется совершенно иной логикой: Либерман не только не воспрепятствовал новым назначениям дипломата, но, скорее всего, — способствовал. Значит, хотел отблагодарить Бен-Арье за оказанную ему «услугу».

Если в суде будет доказано, что по горизонтальной (с небольшим наклоном вниз) иерархической лестнице Бен-Арье продвигали по блату, Либермана признают виновным, а прокуратура получит долгожданную сатисфакцию: теперь её уже не смогут попрекнуть, что много лет подряд она бесцельно транжирила рабочие часы и государственные миллионы на широко разрекламированное расследование.

Израильское право, напомню, зиждется на том, что обязанность законопослушного гражданина — незамедлительно сообщить в компетентные органы о любом нарушении. Отец легонько шлепнул 7-летнего сына по попе? Малыш знает: нужно пожаловаться учительнице, та передаст информацию в социальную службу — и папаше мало не покажется… Начальник по-дружески чмокнул в щеку подчиненную? Значит, сексуально озабочен и домогается. Долг женщины — немедленно подать сигнал в полицию. Самый свежий пример — дело журналиста Имануэля Розена. Смазливые репортерши, за которыми он приударял пять, десять и даже 17 лет назад, «внезапно» восстановили в памяти шокирующие подробности. Напечатали в своих блогах мемуары — и помчались жаловаться в полицию. Просвещенную общественность, впрочем, ничуть не смутило то обстоятельство, что много лет подряд обиженные Розеном девушки хранили гробовое молчание, предпочитая не доносить на влиятельного ухажера.

Но где Розен, звезда свободной отечественной прессы, и где Либерман — «русский» поселенец, категорически не приемлющий политические игры Абу-Мазена?!

От фактов не уйдешь

30 апреля в ходе дачи свидетельских показаний от имени государственного обвинения бывший генеральный директор МИД Йоси Галь и бывший начальник Управления кадров Шимон Родед подчеркнули: Бен-Арье — опытный высокообразованный дипломат, его кандидатура полностью соответствует критериям, которыми руководствуется комиссия по назначению послов.

Интересно, как отзовется о профессиональных качествах Бен-Арье бывший глава комиссии Дани Аялон?

Прежде, чем ответить на вопросы прокурора, главный свидетель государственного обвинения рассказал о себе:

«Работать в МИД я начал 24 октября 1989 года, забросив карьеру экономиста и финансиста: я ощущал, что должен выполнять иную миссию и заниматься разъяснительной работой. До перехода в МИД я шесть месяцев проработал в министерстве промышленности и торговли, параллельно был принял на учебный курс зарубежных посланников данного ведомства и на аналогичный курс МИД… Курс минпромторга я прошел успешно, а когда меня приняли на учебный курс МИД, я ушел из минпромторга.

Спустя два года, в период моей учебы на курсе в МИД, началась Война в заливе, и я работал в специальном информационном штабе МИД. Выехал в Панаму консулом — вторым номером, работал там с 1991 по 1993 год. После этого меня назначили на должность представителя Израиля, постоянного члена делегации Израиля в ООН в Нью-Йорке. Там я работал 4 года — до 1997-го. По возвращении в Израиль меня попросили стать представителем МИД в министерстве главы правительства. Я работал советником по вопросам государственной политики при трех премьер-министрах (по этому поводу известный политический обозреватель Равив Друкер написал в своем блоге: «Аялон — человек гибкий, невероятно гибкий» — Э.Г.). Начал с первой каденции Нетаниягу, затем работал при Эхуде Бараке, а потом — при Ариэле Шароне, назначившем меня старшим советником. Затем он и Шимон Перес попросили меня представлять Израиль в Вашингтоне. Там я работал с 2002 по ноябрь 2006 года, около четырех с половиной лет, а по возвращении уволился из МИД».

По просьбе прокурора Аялон энергично воспроизвел показания, которые дал в полиции: «В октябре 2009 года, незадолго до заседания комиссии по назначениям, министр иностранных дел Либерман пригласил меня к себе в кабинет, поговорил о текущих проблемах и под конец попросил назначить Бен-Арье послом в Латвии, «потому что его кандидатура — лучшая».

Бен-Арье в тот период работал советником в политическом штабе МИД. У министра, разъяснил Аялон, два штаба. Первый — по вопросам государственной политики. В каденцию Либермана этот штаб по очереди возглавляли три дипломата, и все трое, по словам Аялона, очень способные. Второй штаб — политический, его обычно возглавляет доверенное лицо министра. По просьбе прокурора Аялон разъяснил: «Советник политического штаба — это престижная должность, обещающая быстрое продвижение по службе».

Является ли продвижением по службе назначение советника послом в такой небольшой стране, как Латвия? Несмотря на то, что прокурор Михаль Сибель-Дарэль назвала Латвию «второстепенным государством», Аялон ответил на заданный ею вопрос утвердительно.

Повествуя о процедуре назначения, Аялон сказал: «Кандидатура Бен-Арье была утверждена единогласно всеми членами комиссии».

Прокурор: — Помните ли вы, что вы сказали на заседании комиссии по назначениям о Бен-Арье?

Аялон: — Да, помню, я сказал, что он самый лучший кандидат.

По словам Аялона, после того как комиссия единогласно утвердила кандидатуру Бен-Арье, он позвонил министру, и Либерман сказал ему: «Большое спасибо».

— Значит, министр был причастен к назначению?! — переспросила прокурор Михаль Сибель-Дарэль.

— Да, конечно, — отвечал Аялон, — и… он отнюдь не первый министр, который был в курсе того, кого из дипломатов назначают послами…

Аялон разъяснил: до вступления Либермана на пост главы МИД комиссию по назначениям послов возглавляли его предшественники-министры Ципи Ливни и Сильван Шалом.

Либерман, однако, полагался на Аялона до такой степени, что доверил ему руководство главной министерской комиссией. Внес Аялон ясность и в процедуру назначения: чтобы заседания комиссии не затягивались до бесконечности, консенсус по той или иной кандидатуре достигался заранее. Обычно за пару дней до заседания комиссии в кабинете Аялона собирались генеральный директор и начальник кадрового Управления, знакомились с личными делами, обсуждали все кандидатуры и отмечали, кто, с их точки зрения, является наилучшим претендентом. Еще бы: как разъяснил на предыдущем заседании суда бывший генеральный директор МИД Йоси Галь, в министерстве порядка 1000 сотрудников, так что в год комиссии приходится рассматривать сотни личных дел.

Подозреваю, что читатели заскучали. В свое время мне, как судебному репортеру, довелось присутствовать на слушании десятков уголовных дел об убийствах, торговле живым товаром, дерзких ограблениях и крупном мошенничестве, а здесь, вынуждена признаться, — скука смертная. Что за репортаж напишешь с заседания, смахивающего на рутинную ведомственную планерку?! По-моему, в зале столичного суда на Русском подворье было бы более уместным присутствие писателя типа Артура Хейли: после вынесения приговора он (по аналогии с «Аэропортом», «Колесами» и «Отелем») выпустил бы роман «МИД».

Что же касается «криминальных репортеров», то им здесь искать нечего: никакой интриги, никакого «экшн». Разве что в ходе перекрестного допроса всплывут сенсационные подробности…

Аялон против Аялона

Дожидаться перекрестного допроса Дани Аялона, главного свидетеля государственного обвинения, журналистам не пришлось: сенсационные подробности были озвучены прокурором Михаль Сибель-Дарэль. Беспроигрышная тактика: упреждающий удар! Особенно если налицо существенные (чтобы не сказать кардинальные) расхождения между показаниями, которые свидетель дал в полиции, и его же интервью несравненной Геуле Эвен, ведущей популярной политической программы 1-го телеканала.

Прокурор: — 29 ноября 2012 года, незадолго до оглашения решения юридического советника правительства относительно предъявления Либерману обвинения и за три недели до того, как вы дали в полиции показания по данному делу (здесь и далее выделение курсивом автора), журналист 1-го канала телевидения Геула Эвен взяла у вас интервью. Можете ли вы рассказать нам об этом? Кто назначил интервью и о чем вы договорились заранее?

Аялон: — По-моему, это интервью состоялось вскоре после моего возвращения из Нью-Йорка. Беседа с журналисткой была посвящена просьбе палестинцев относительно приема в ООН в качестве члена… государства, не являющегося членом. Перед каждым интервью мы заранее проверяли, чтобы в нем были затронуты вопросы политического свойства. Так было и тогда.

Михаль Сибель-Дарэль попросила председателя суда Хагит Мак-Калманович позволить государственному обвинению показать отрывок из интервью, которое Аялон дал Геуле Эвен 29 ноября 2012 года.

В зале заседаний застрекотал проектор.

Геула Эвен: — Сегодня вечером с нами находится человек, имевший смелость броситься в пылающий костер партии Авода (в тот вечер в Аводе проходило предвыборное мероприятие — Э.Г.), — заместитель министра иностранных дел Дани Аялон, член «Ликуд Бейтену», член НДИ, только что вернувшийся из США. Добрый вечер, заместитель министра иностранных дел!

Аялон: Добрый вечер, Геула.

Побеседовав с Аялоном о реакции Израиля на демарш Абу-Мазена, ведущая перешла к самому важному, с профессиональной точки зрения любого журналиста, вопросу:

— Еще один вопрос, последний, касается председателя вашей партии Авигдора Либермана. Несколько дней назад Амнон Абрамович в передаче 2-го канала телевидения предположил, что Либерману будет предъявлено минорное обвинение, видимо, по делу Бен-Арье, который был послом в Беларуси, а затем прошел по конкурсу на пост посла в Латвии. Вы возглавляли комиссию, проверявшую его способности, и он был выбран. На допросе Либерман не помнил, говорил ли он с вами о Бен-Арье. Помните ли вы?

Аялон: — Хочу вам сказать, что комиссия по назначениям, которую я возглавляю, состоит из семи или восьми человек. Кандидатура Зеэва Бен-Арье была утверждена единогласно, потому что он обладает самыми лучшими качествами по сравнению с остальными кандидатами.

Геула Эвен: — И министр Либерман говорил с вами об этом?

Аялон (не обращая внимания на то, что ведущая его перебила): — …и с точки зрения знания языка, и в том плане, что он уже был послом. Кроме того (и этот вопрос подняли представители руководства МИД) — возраст… Это его последняя должность, а в таких случаях принято поддерживать кандидатуру. Комиссия утвердила его кандидатуру единогласно, то было достойное назначение.

Геула Эвен: — Но проталкивал ли его на должность министр Либерман? Говорил ли он с вами?

Аялон:Не припоминаю, нет, ничего такого я не помню. Хочу сказать, что я возглавляю эту комиссию уже четыре года, и все назначения были сделаны очень честно. Имеются протоколы.

Геула Эвен: — Но вы оба не помните — ни вы, ни Либерман.

Аялон: — Повторяю: нужно судить по результату. Его назначение было утверждено единогласно, потому что он — достойный кандидат.

Геула Эвен: — Что ж, я очень вам благодарна, заместитель министра иностранных дел.

Вручив видеокассету ошарашенным судьям, прокурор продолжала: — В интервью, отрывки из которого мы только что посмотрели, вы не упомянули свою беседу с господином Либерманом, о которой поведали сегодня. Почему?

Аялон: — Во-первых, я вижу, что трижды пытался уклониться от ответа на этот вопрос, но, в конце концов, несмотря на всё… я сказал то, что сказал, потому что никто не ожидает, чтобы я публично подвел под статью действующего министра в государстве Израиль — со всеми вытекающими последствиями. При всем уважении к Геуле Эвен, она не судья и её студия — не суд. С моей стороны, это было дипломатичное высказывание, которое должно было подать ей знак: оставь этот вопрос, не стоит обсуждать его здесь.

Прокурор: — Последний вопрос, господин Аялон. Не секрет, что незадолго до выборов господин Либерман сообщил вам, что ваше имя не внесено в список кандидатов от «Ликуд Бейтену». Оказало ли это влияние на то, что вы решили дать показания в полиции, а сейчас и в суде, и если да, — какое?

Аялон: — Это не оказало никакого влияния.

Позднее, в ходе перекрестного допроса, представитель защиты адвокат Яаков Вайнрот задал Дани Аялону следующий вопрос:

— Правда ли, что министр Либерман обратился к вам, как вы описали это в ходе дачи показаний в полиции, пригласил к себе в кабинет и дал указание назначить Зеэва Бен-Арье послом в Латвии — ведь это вы сказали в полиции, верно?

Аялон: — Конечно.

Адвокат Вайнрот: — Вы также сказали: чтобы исполнить указание министра, вы без промедления стали действовать и в этих целях провели «тройственную» встречу с генеральным директором министерства Йоси Галем и начальником Управления кадров Шимоном Родедом, верно?

Аялон: — Что конкретно вы хотите спросить? К чему вы клоните?

Адвокат Вайнрот: — Я спрашиваю, правда ли, что вы провели «тройственную» встречу с Галем и Родедом.

Аялон: — Вопрос неясен, потому что здесь (в показаниях, которые Аялон дал в полиции — Э.Г.) написано… и я хочу донести это точно, потому что и вы должны это знать. В моих первичных показаниях, которые я дал в полиции, записано, что мы провели заседание втроем. А сейчас я хочу здесь — это важно знать… Сижу я в Кнессете в декабре 2012 года на экстренном заседании, на котором обсуждается вопрос о продлении срока подачи госбюджета. Явились далеко не все депутаты. И в этой ситуации, когда зал напоминает пустыню, мне звонит генерал полиции Мени Ицхаки: «Можно ли мне прийти к вам?» Я ему говорю: «Я сейчас занят». — «Но я должен к вам прийти». — «Приходите». Он пришел, вошел в мой кабинет, в мой офис в сопровождении полковника Йорама Наамана. Мы посидели. И я дал показания без предварительной подготовки, когда моя голова занята совершенно другими вопросами. Он спрашивал — я отвечал.

Приняв во внимание высокое положение новоявленного свидетеля обвинения, ведущий сотрудник Главного следственного управления генерал полиции Мени Ицхаки и полковник Йорам Нааман поспешили к Аялону прямо в Кнессет! Но даже в комфортных, привычных для замминистра условиях (для сравнения: первый допрос Зеэва Бен-Арье состоялся после его ареста на шоссе по пути на работу — Э.Г.) Аялон выдал желаемое за действительное. Полицейским он сказал, что в совещании, предваряющем заседание комиссии по назначениям, участвовала та же троица, что обычно: он, Галь и Родед. Следователи усомнились: ведь буквально три недели назад в интервью с Геулой Эвен депутат Кнессета публично озвучил прямо противоположную версию! И тактично попросили хоть какое-нибудь вещественное доказательство. Аялон предложил свой рабочий дневник. Но, вот незадача: согласно записям в дневнике, совещание с Йоси Галем (и безо всякого Родеда, который в тот день был в командировке за границей!) состоялось 21 октября 2009 года, а встреча с министром Либерманом — лишь 25-го числа, то есть не ДО, а ПОСЛЕ предварительного совещания! Выявилась эта вопиющая нестыковка в показаниях Аялона лишь в прокуратуре, когда он явился туда, чтобы Михаль Сибель-Дарэль и ее сотрудники тщательно подготовили его к даче свидетельских показаний в суде.

— Вот тогда-то вы и выдали новую версию: вы вспомнили, что с министром состоялись ДВЕ встречи, а не одна, — подчеркнул представитель защиты Яаков Вайнрот. — Одна встреча состоялась ПОСЛЕ совещания с Йоси Галем, а другая — ДО. В прокуратуре о второй встрече никто не знал.

Аялон: — Наоборот, наоборот! На совещании в Кнессете, когда я дал полицейским первичные показания, я помнил ту встречу, которая состоялась ДО, встречу, не внесенную в мой дневник. И только получив дневник, я увидел, что после состоялась еще одна встреча.

Адвокат Вайнрот: — Получив (из полиции — Э.Г.) свой дневник, вы увидели, что сказанное следователям не соответствует записям. Тогда отчего же вы не сообщили об этом полицейским — у вас было бессчетное множество возможностей. Отчего вы не внесли поправку и не сказали полицейским, что встреч было две, а не одна?

Аялон: — Вы сейчас об этом спрашиваете?

Адвокат Вайнрот: — Да, сейчас, а в чем дело?

Аялон: — Объясняется это очень просто: потому что все мои дневники были в полиции, и в них всё было записано.

Адвокат настаивал. Пришлось Аялону разъяснить:

— Скажу снова: большинство моих встреч с господином Либерманом вообще не отражено в дневнике. Вы уже слышали от меня, что у нас была «открытая линия» — он поднимает трубку у себя в кабинете, а у меня звонит телефон.

Вайнрот: — Но я спросил вас, почему вы не сказали об этом в полиции?

Аялон: — Потому что… но вы задаете мне этот вопрос сейчас — задним числом…

Вайнрот: — Почему вы не рассказали в полиции?

Аялон: — Потому что эти бумаги находились в полиции.

Вайнрот: — Но ведь эти бумаги вообще ни о чем не говорят. Они лишь указывают на то, что ваша встреча с министром состоялась ПОСЛЕ совещания с Галем, но не подтверждают, что ДО того тоже состоялась встреча.

Аялон: — Но в полиции я сказал, что была встреча до, что она состоялась до! Что в этом непонятного?

Пришлось председателю суда Хагит Мак-Калманович разъяснить свидетелю государственного обвинения:

— Вы утверждаете, что есть вещи, не внесенные в ваш дневник, о которых вы вспомнили лишь впоследствии. Вы сказали, что ваш дневник находился в полиции и что он должен дать все разъяснения, но как можно опираться на ваш дневник, если в нем не все записано?

Аялон: — Нет, нет, нет, объясню все сначала. Господин Либерман позвал меня к себе в кабинет до заседания комиссии…

Судья Мак-Калманович: — Вы несколько раз описали развитие событий. Вам был задан вопрос, почему впоследствии, когда вы поняли, что допустили неточности в ходе дачи показаний, вы не позаботились о том, чтобы поставить об этом в известность полицию?

Аялон: — Я полагал, что они сами это поймут. Это небольшие неточности, я не видел в них ничего кардинального, что касалось бы сути.

Адвокат Вайнрот вернулся к записям в дневнике Аялона, процитированным в материалах следствия: «Здесь даже не записано, что ваша встреча с министром касается назначений».

Аялон: — А она и не касалась назначений. Кто-нибудь утверждал, что она касалась назначений?

Вайнрот: — Так как же полиции должно было присниться то, что вы говорите?

Аялон: — Но ведь они (следователи — Э.Г.) беседовали со мной до того! Они должны синтезировать сказанное мною устно с записями в моем дневнике. Я сказал им, что до того состоялась встреча.

Вайнрот: — Синтезируйте, пожалуйста, синтезируйте.

Аялон: — Вот я и синтезирую. Я говорю в полиции…

Вайнрот: — Синтезируйте сейчас сказанное вами в полиции с записями в своем дневнике. Вообразите, что я — следователь. И что я узнал из вашего дневника?

Аялон: — Из дневника вы узнали, что встреча состоялась после…

Вайнрот: — Даже это узнать невозможно. Единственное, что видно: состоялась какая-то встреча…

Мне это напомнило старый анекдот: «А сейчас перед вами выступит сионист Пердюков, пардон, — пианист Сердюков».

(читайте продолжение здесь)

Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Эвелина Гельман: Дело Либермана: под знаком доносительства, или Сюжет для романа Артура Хейли. Репортаж из зала суда (часть 4-я)

  1. Маразм
    Я имею ввиду эту неуклюжую статью.
    В зале заседаний застрекотал проектор
    А киномеханик был пьян.
    Предлагаю не платить автору гонорар.
    Работа уж больно …. топорная.

    Выпускающий редактор: сообщу вам, господин Сэм, невероятную новость — авторы, к вашему сведению, не получают здесь гонорары за свои публикации, равно как не получают зарплату работники редакции, модераторы, техническая служба. Все работают (топорно, уж простите великодушно, как умеем) только ради удовольствия получить от строгого Сэма плевок за свой труд. То есть, всё путём, вы — в своём праве: матом никого не обругали (спасибо!), высказали своё мнение, а оно у вас, похоже, еще до начала чтения сложилось — осталось подобрать фразу, чтоб придраться («застрекотал проектор»«маразм»!) А по существу, по теме сказать нечего? Ну и ладно, сам ваш комментарий — хорошая иллюстрация к статье.

Обсуждение закрыто.