Джонатан Сакс: Благополучие животных. Перевод Бориса Дынина

Loading

Иудаизм напоминает нам о том, что мы часто забываем: моральная жизнь слишком сложна, чтобы ее можно было обобщить в одном понятии, таком как «право». Наряду с правами существуют обязанности, и обязанности могут быть без соответствующих им прав. У животных нет прав, но у нас есть обязанности по отношению к ним.

בס״ד

Благополучие животных

כי־תצא תשע״ט — Ki Teitse 5779

Animal Welfare

Джонатан Сакс
Перевод с английского Бориса Дынина

Парашат (глава Торы) Ки тецэ говорит об отношениях между людьми: между мужчинами и женщинами, родителями и детьми, работодателями и работниками, кредиторами и должниками. Удивительно, но речь здесь также идет об отношениях между людьми и животными.

Декарт думал, что у животных нет души, и поэтому человек может поступать по отношению к ним, как ему нравится.[i] Иудаизм не соглашается: «Праведный печется и о жизни скота своего», говорится в Притчах (12:10). Конечно, нефеш здесь, вероятно, означает «жизнь», а не «душа» (нешама на иврите). Но Танах видит животных живыми существами. Даже если они не думают и не говорят, они чувствуют. Они способны страдать. Существует такая вещь, как цаар баалей хаим («страдание живых существ»), и его следует избегать насколько возможно.

Поэтому мы читаем в Ки теце:

«Не заграждай рта быку, когда он молотит». (Втор. 25: 4).

Удивительно здесь созвучие закону и для людей:

«Если войдешь ты в виноградник ближнего твоего, можешь есть виноград сколько душе твоей угодно, досыта, но в сосуд твой не клади. Если придешь ты на поле ближнего твоего перед жатвой, то можешь обрывать колосья рукой своей, но серпа не заноси на урожай ближнего твоего». (Втор. 23: 25–26).

Принцип одинаков в обоих случаях: жестоко мешать тем, кто работает на урожайном поле, утолять голод. Параллель поучительна. Животные, а не только люди, имеют чувства, и их нужно уважать.

Другой закон гласит:

«Не паши на быке и осле вместе» (Втор. 22:10).

Бык сильнее осла, поэтому запрягать их вместе жестоко по отношению к ослу. У каждого вида животных есть своя уникальная роль в схеме создания, которую мы должны уважать.

Самое захватывающее законодательство в Ки тецэ – это закон об отпущении птицы-матери на свободу:

«Если попадется тебе птичье гнездо на дороге, на каком-либо дереве или на земле, с птенцами или с яйцами, а мать сидит на птенцах или на яйцах, то не бери матери вместе с детьми. Отпусти мать, а детей возьми себе, чтобы было тебе хорошо и продлились дни твои». (Втор. 22: 6–7)

Много было написано об этой команде. Здесь я остановлюсь только на увлекательном в своей сложности анализе, данном Маймонидом. В Мишне дважды упоминается закон, согласно которому, если руководитель молитвы говорит: «На птичье гнездо распространяется милосердие твое», его заставляют замолчать.[ii] Талмуд предлагает два возможных объяснения этому закону. Одно из них состоит в том, что такая молитва «побуждает думать, что атрибуты Бога являются выражением сострадания, в то время как на самом деле они являются чистыми указами».

В своем комментарии к Мишне и в своем кодексе законов[iii] Маймонид соглашается с таким объяснением, и добавляет:

«Если бы причиной отпущения птицы-матери было Божественное сострадание к животным, то Бог должен был запретить убивать животных ради еды».

Поэтому данный закон следует понимать как указ без очевидного обоснования (гзерат а-катув), не имеющий ничего общего с состраданием, человеческим или божественным.

Однако в «Путеводителе растерянных» Маймонид принимает противоположную точку зрения. Тут он отвергает саму идею, что есть команды, не имеющие обоснования. По его словам, убийство животных вызвано необходимостью для здоровья человека есть мясо. Однако была установлена шхита (ритуальное убийство животных) как самый безболезненный способ убить животное. Маймонид продолжает:

«Запрещается также убивать животное с его детенышем в один и тот же день. Не должно быть убийства двоих вместе таким образом, чтобы детеныш был убит на глазах у матери, ибо боль животных при таких обстоятельствах очень велика. В этом случае нет разницы между болью людей и болью других живых существ, поскольку любовь и нежность матери к ее детенышам порождаются не рассуждениями, а воображением, и эта способность существует не только у человека, но также у большинства живых существ… Та же самая причина применима к закону, согласно которому мы должны позволять птице-матери улетать, когда забираем птенцов».[iv]

Таким образом, Маймонид, вопреки позиции, выраженной им в кодексе законов, заявляет здесь, что сострадание объясняет этот закон. Более того, он указывает на необходимость предупредить у животного психологический стресс, а не только физическую боль. Взгляд Маймонида на животных был подтвержден недавними исследованиями в биологии, которые позволяют предположить, что многие виды, действительно, способны образовывать группы, проявлять взаимный альтруизм и широкий спектр разных эмоций.[v] У большинства видов животных именно у матери возникает постоянная связь с детенышами, в то время как отцовство обычно гораздо менее развито. Так что, объяснение Маймонида в «Путеводителе» оправдано эмпирически.

Однако в другом месте того же трактата.[vi] Маймонид занимает третью позицию. Он говорит, что Божественное Провидение распространяется на индивидуальное существо только среди людей, а среди животных оно относится исключительно к виду в целом. Поэтому причина, по которой мы не должны причинять животным боль или страдания, не в том, что Тора говорит о животных, а в том, что она говорит о людях. Мы не должны быть жестокими.

Наши мудрецы утверждают, что Тора прямо запрещает причинять боль животному. Это правило основано на словах [ангела прорицателю Валааму]:

«За что бил ты ослицу твою?» (Чис. 22:32).

Цель правила состоит в том, чтобы сделать нас лучше, чтобы мы не культивировали у себя жестоких привычек и не причиняли бесполезно боль другим. Наоборот, мы должны быть готовы проявить жалость и милосердие ко всем живым существам, кроме случаев, когда необходимость требует обратного.

Таким образом, Маймонид, как видно, придерживается трех явно противоречивых взглядов:

  1. Закон птицы-матери — это Божественный указ, не предполагающий обоснования.
  2. Этот закон призван избавить птицу от эмоциональной боли.
  3. Этот закон призван воздействовать на нас, а не на животных, побуждая нас не быть жестокими.

Однако все три взгляда верны, потому что они отвечают на разные вопросы.

Первый взгляд объясняет, почему у нас есть те законы, которые есть. Тора запрещает некоторые действия, которые жестоки по отношению к животным, но не другие. Почему эти, а не те? Потому что это законы. Они кажутся произвольными. Но мы соблюдаем закон, потому что это закон, хотя при определенных обстоятельствах мы можем утверждать, что сами знаем лучше, как поступать, или что закон не применим. Второй взгляд открывает видимую логику закона. Он дан для предотвращения ненужных страданий животных, потому что они тоже испытывают физическую боль, а иногда и эмоциональные страдания. Третий взгляд объясняет закон в более широкой перспективе. Жестокое обращение с животными неправильно не потому, что у животных есть права, а потому что у нас есть обязанности. Обязанность не быть жестоким предназначена для поощрения добродетели, а основным контекстом добродетели являются отношения между людьми. Но добродетели неделимы. Те, кто жесток к животным, часто становятся жестоким к людям. Следовательно, мы обязаны не причинять животным ненужную боль из-за влияния такого действия на нас. Отсюда третье объяснение. Интересно, что анализ Маймонида был повторен почти точно спустя шесть столетий величайшим философом современности Иммануилом Кантом[vii].

Это тонкий подход, богатый нюансами. Животные являются частью Божьего творения. У них есть свое важное место в схеме вещей. Теперь мы знаем, что они гораздо ближе к людям, чем думали философы, подобно Декарту. Но это не было бы новостью для героев Библии. Авраам, Моисей и Давид были пастухами, они годами присматривали за животными и заботились о них. Это было их первая школа лидерства, и они знали, что таков один из путей понять самого Бога: «Господь — мой Пастырь», — восклицает псалмопевец.

Иудаизм также напоминает нам о том, что мы часто забываем: моральная жизнь слишком сложна, чтобы ее можно было обобщить в одном понятии, таком как «право». Наряду с правами существуют обязанности, и обязанности могут быть без соответствующих им прав. У животных нет прав, но у нас есть обязанности по отношению к ним. Законы в Ки тец и в других местах Торы ясно указывают нам, что мы не должны причинять животным ненужную боль или эмоциональные страдания.

Как мы видели на прошлой неделе в случае законодательства по охране природы в парашат Шофтим, Бытие 1 дает нам мандат «овладевать» природой и «властвовать» над ней, в том числе над животными, но Бытие 2 возлагает на нас ответственность «возделывать» и «хранить». Животные могут не иметь прав, но у них есть чувства, и мы должны уважать их, если мы хотим чтить нашу роль как партнеров Бога в творении.

___

[i] See Tom Regan and Peter Singer, eds., Animal Rights and Human Obligations (Englewood Cliffs, NJ: Prentice Hall, 1989), 13–19.

[ii] Mishna Brachot 5:3; Mishna Megilla 4:9.

[iii] Maimonides, Mishneh Torah, Hilchot Tefilla 9:7.

[iv] Maimonides, Guide for the Perplexed, III:48. (Перевод с английского текста)

[v] See on this the many works of primatologist Frans de Waal, including Good Natured (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1997); Chimpanzee Politics (Baltimore, MD: John Hopkins University Press, 2007); The Age of Empathy (London: Souvenir, 2011); The Bonobo and the Atheist (New York: W. W. Norton and Co., 2014); and Are We Smart Enough to Know How Smart Animals Are? (New York: W. W. Norton and Co., 2017).

[vi] Guide for the Perplexed, III:17.

[vii] Immanuel Kant, Lectures on Ethics (London: Methuen, 1930).

Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Джонатан Сакс: Благополучие животных. Перевод Бориса Дынина

  1. Стараться как можно меньше причинять животным боль — это, в первую очередь, нужно именно самим людям. Иначе люди ещё больше станут жестоки друг к другу.

    Понятно, что это нужно и животным и это просто такая заповедь — но эти две причины лежат на более низких (до-рациональных) уровнях понимания.

  2. На фоне столь важных событий, как выборы в Израиле, политический кризис в Англии, раскол американского общества и т.д, кажется, что вопрос о благополучии животных не столь важен. Были бы благополучны люди! Но как могут быть благополучны евреи без Торы? Только как гои (без уничижительного смысла). Но дали, дают ли они пример евреям? Рабби Джонатан Сакс публикует комментарии к недельным главам Торы год за годом. Это громадный объем текстов. Я решил перевести группу комментарий перед Рош ха-Шана и, может, Йом-Киппур, полагая, что они в достаточной степени поддержат представления коллег о мудрости и уникальности иудаизма.

    Был у меня еще один мотив. На портале регулярно возникает разговор о Галахе и мы читаем вновь и вновь как ее надо понимать, изменить, осовременить для Израиля и/или всего мирового еврейства. Второзаконие (Дварим) содержит основные законы еврейской жизни, и, естественно, комментарии на главы этой книги дают богатый материал для раздумий о том, как формируется и действует Галаха.

    В комментарии к главе Шофтим рабби указал: “Закон, как он понимается в Торе, включен во вселенную смыслов, которые помогают нам понять контекст и цель любого данного закона». И каждый, кто рассуждает о необходимости приспособить Галаху к современности, должен спросить себя, насколько он уверенно путешествует во вселенной смыслов Торы. Рабби Сакс дают поцчительные примеры.

    К слову еще замечу. Труды мудрецов Торы, в которых формулировалась Галаха, не являются комментариями к текстам Торы, как они понимаются в современном литературоведении. Профессор Джейкоб Ньюснер замечательно охарактеризовал труды мудрецов Торы как «письмо с Писанием» (writing with Scripture). Что это значит?

    Мудрецы Торы не были литературными критиками или историками идей. «Они не писали о Священном Писании, они писали с помощью Священного Писания, поскольку Священное Писание давало им синтаксис и грамматику их мысли». Следуя аналогии Ньюснера, можно сказать, что мудрецы Торы использовали слова и тексты Писания как «краски на палитре», как художник пишет картину с выбранными им красками. (см. Writing with Scripture: The Authority and Uses of the Hebrew Bible in the Torah of Formative Judaism. Philadelphia, 1989: Fortress Press.)

    Характер творчества мудрецов Торы разительно отличается от характера творчества современного ученного или литературного критика, но столь часто обсуждается по чуждым им канонам? Да послужат тексты рабби Сакса лучшему пониманию того, с чем мы имеем дело, когда рассуждаем об иудаизме, Торе, Галахе и т. д.

Добавить комментарий для Михаил Поляк Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.