Сергей Эйгенсон: Северные байки. На страже бдительности

Loading

Все мозги прожужжал своими эгрегорами, арийскими расами и чакрами. Молодежи-то это в новинку, ну и слушают всю эту блаватчину, как сказку про аленький цветочек. Оно ведь тогда и по всей стране в моде было, спиркины всякие, угловы, фоменки и прочая неформальность, как предвестие нынешнего тотального одурения.

На страже бдительности

Северные байки*

Сергей Эйгенсон

Продолжение. Начало

На страже бдительности

Я-то никак не инсайдер, сужу снаружи. Снаружи же «Контора» последних десятилетий представлялась постороннему глазу собранием людей, изнывающих от систематической незанятости.

Приведу сейчас один из примеров, запомнившихся по жизни. Таких-то у меня с небольшую коллекцию наберется.

В 1983-м, как помнится, году, Нижневартовская КэйДжиБи опустила свой карающий меч на сотрудника моей лаборатории Сашу К-ова. Саша, конечно, сам по себе был тот еще деятель, недаром Люся В., знакомый врач-психиатр, почитав выданные ей Сашею ксерокопии всяких «духовных ахарат» мыслительницы Татхи Урусвати Калки Девадаси Хохловой и прочих руководств по обращению с чакрами, уверенно сказала: «Наш человек!» Чтобы здесь подробно Сашу не описывать, отсылаю к своему рассказику про динозавров с его участием. Там я и рассказываю о кружке молодежи, собиравшемся вокруг него.

Ну, одним словом, принялись чекисты его щупать. Саша, парень хотя и интеллектуально отважный, но даже слабая и маловероятная угроза конкретных неприятностей для него была очень не по душе. Уволился он, прихватил свою тогдашнюю подругу Людочку и отвалил на Большую Землю. А поскольку билеты смог взять только с пересадкой в Тюмени, то, как после выяснилось, в этом деле поучаствовало и областное УГБ, что рядом с Обкомом на улице Володарского. Оно тоже пригласило из промежуточного аэропорта Рощино к себе моего бывшего уже сотрудника на двухчасовую беседу. Там его еще немного попугали, намекнули, что вниманием и дальше не оставят, Саша признал решительно все свои ошибки, обещал, что больше никогда, и полетел уже следующим московским рейсом, как он рассказал мне при нашей следующей встрече.

На следующей неделе сижу я у себя в кабинете, пью чай, никого не трогаю — звонок по внутренней связи. Директор наш, Слава А-ян, он впоследствии в Краснодаре биржей «Алиса» руководил. «Зайди, тут с тобой люди хотели бы поговорить». Ну, ко мне всяких посетителей по роду моей работы побольше бывает, чем к директору.

Захожу. Ну вот, люди хотели бы… Одного-то я знаю, наш куратор из «Конторы», что позволяет сделать выводы и про двух других. Правда, что третий какой-то несоответствующий коллегам — ни морды с корпусом, ни даже загара от постоянных выездов за грибами и на рыбалку. Видать, что приезжий.

Начали они меня вполне вежливо расспрашивать, сначала вообще ритуально — как дела? Ихняя контора к моей работе по измерению количества газа, сгорающего в факелах, уже пыталась подключиться. Рассчитывали, наверное, что тут орденок схватить можно за выявление скрытых резервов. Но после первого же выезда на замеры среди сугробов эта идея как-то отпала. Я еще помню, как на главном тюменском променаде — улице Республики, бывшей Царской, встретил того майора, что к нам сватался. «Ну, что ж, — говорю, — Геннадий Иваныч, оставил ты дело с факелами-то?» А он таким характерным сибирским говорком: » ПОхОже, чтО и так. У нас там посмотрели, дак и решили, что проще десять заговоров ЦэРэУ раскрыть, чем понять, куда газ с Самотлора делся».

Ну, здесь, однако, того моего знакомца нету. Сбоку тот самый неместного вида лысоватый дяденька, как можно было в ходе беседы уразуметь — корреспондент областной газеты, которому предстоит сектанта к позорному столбу пришпиливать большевистским словом. Дальше майорского уровня незнакомый, но явно нижневартовский мужик лет чуть за сорок — этого я проидентифицировал, как начальника либо замначальника городской «Конторы». Рядом уж со мной сидит наш новый куратор лейтенант Володя. Старый-то, старлей Николай, именно на нашей НИПИГазпереработке и погорел не так давно. А все правильно, не надо зарываться. Начал он больно часто у нас в отделе кадров папки с личными делами на проверку брать. Наша кадристка Томка его незаполюбила, доложила Славе-директору, что по отбору папок получается конкретный интерес к штатному расписанию библиотеки, где его, старлеева, жена Ольга служит. То есть, явно пацан проверяет — есть ли уважительные причины тому, что его Оле в последний раз оклад всего на десять рэ подняли, а не на двадцать пять, как бы хотелось. Солженицыну верить — в те еще годы директор на этом враз мог сгинуть. Но восемьдесят второй год — не тридцать седьмой. Напрямую Слава, конечно, бочку не покатил, самоубийц нету, и я ему тоже этого очень не советовал. Но по своим армянским каналам кому надо тихенько капнул. И перевели старлея вместе с его семьей из трехсоттысячного Нижневартовска на такую ж должность в славный поселок Корлики того же района, в трехстах пятидесяти километрах от железной дороги, бороться с диссидентскими настроениями у северных оленей.

Ну, бог уж с ними, с Колей и Олей. Эти, что нынче собрались, переходят помаленьку к более конкретным вопросам.

— Вот Вы, С. А., знаете такого Александра Павловича К-ова?

— Еще б не знать! Вы, верно, в штатное расписание не посмотрели, там так и обозначено, что он у меня старшим научным работал. Да и раньше знакомы.

— А откуда?

— А это уже рекомендую посмотреть в моем личном деле. Там обозначено, что я с осени 73-го по весну 76-го работал в Академии, в Институте имени Зелинского, откуда и Сашу знаю. Вместе горели, когда пожар был в Группе Меченых Атомов. Там, знаете ли, эфир загорелся, а…

— Да-да, большое спасибо. Значит, это Вы Александра Павловича К-ова пригласили работать в ваш Западно-Сибирский филиал.

— Ну, конечно, я. Все-таки, я его знаю уже десять лет, так когда узнал, что он из ЦНИЛа нефтяников увольняется — позвал к себе, газовый фактор мерить.

— Ну и как, Вы им довольны?

— Вообще-то, ожидал бы большего, учитывая Сашин потенциал. Но свою работу он делал. Вы же знаете, вероятно, что у нас за задача. Мы определяем, сколько газа горит на факелах, то есть реальные ресурсы. Шума на эту тему много, а практически полевыми замерами на всю страну одна моя лаборатория занимается. Вопрос на контроле в ЦэКа и в союзном Комитете Народном Контроле. А людей — делать дело — нету. Работа в поле, в снегу, трубка Пито-Прандтля хоть и простое устройство, но пролетарию не поручишь, нужен итээр. Да и пробы газа отбирать по уму не так легко. А у нас в институте северный коэффициент не один и семь, как на производстве, а полтора. Да и премии слабенькие. Я, знаете, задыхаюсь без работников. Хоть в лаборатории народ и есть — но девочки для обработки результатов. А в поле посылать некого. Кто придет — того и возьму. Вы придете — и вас возьму!

Помолчали… Потом тот, что на журналиста похож, спрашивает:

— А вот скажите, пожалуйста, С. А., какого вы мнения о мировоззрении Александра Павловича?

Ну, это по делу! Все мозги Сашка прожужжал своими эгрегорами, арийскими расами и чакрами, век бы этой хреновины не слыхать. Молодежи-то это в новинку, ну и слушают всю эту блаватчину, как сказку про аленький цветочек. Оно ведь тогда и по всей стране в моде было, спиркины всякие, угловы, фоменки и прочая неформальность, как предвестие нынешнего тотального одурения. А Сашка еще и знаменитый был пропагандист правильного дыхания углекислым газом и раздельного питания — углеводы нынче, белки завтра. Даже в обеденный перерыв лекцию нашим дурам читал про эту теорию. Да и в гостях. Придет, съедает, все, что наготовлено, с хорошей скоростью и попутно хозяйке разъясняет, что неправильно обед готовила, надо было мясо и картошку отдельно подавать. Моя благоверная его, правда, быстро выучила. Он однажды так-то заявился под ужин, вот она всем плов подала, а Климову вареную нарезанную свеклу на тарелке: «Вот, — мол, — Саша, ты нашего не ешь, а я для тебя специально сготовила». Сжевал, но больше не приходил… Ну, а этим что сказать?

— Видите ли, товарищи, я в вопросах питания больше практик, чем теоретик. Котлету, я думаю, лучше есть с картошкой. Или с лапшой, это уже от столовой зависит. Вот если поедете со мной на замеры, так на Самотлоре около КээСПэ-Три есть хорошая рабочая столовая. А в городе я вообще больше дома питаюсь, только при нашей работе не всегда получается, часто приходится в поле…

— Да нет, Сергей Александрович, мы не поводу теорий питания, об этом и журнал «Здоровье» много пишет. Я хотел спросить, не вел ли Александр Павлович среди Вас или сотрудников лаборатории идеалистическую пропаганду?

Тут я вспомнил аналогичную беседу, вычитанную в мемуарах академика Крылова, и ответил прямо по классику:

— Я, товарищи, заведующий лабораторией, Александра Павловича начальник, в нерабочее время веду с комсомольцами нашего филиала занятия по экономическому просвещению. Если интересуетесь — недавно была проверка от парткома объединения. Уверяю вас, что ни К-ову, и никому из моих сотрудников в голову бы не пришло вести среди меня какую бы то ни было пропаганду. Просто из иерархических соображений. Тем более, если бы и попробовал кто — так меня ему всяко не переговорить.

Ну, на это они, похоже, и сами уже обратили внимание.

Однако, журналист все не унимается. Те двое все уж поняли, сидят с открытыми глазами, как бы участие в беседе изображая. А мысли, видно же, давно на рыбалке либо на собственном огороде, поскольку месяц июнь. А этот в свою книжечку посмотрел.

— А вот вы говорили давеча, что «ожидали бы большего, учитывая высокий потенциал». Что Вы имели в виду?

— Ну знаете, конкретных претензий к Александру Павловичу у меня не было. Иначе ему бы и высказал. Работу свою он тянул, все исполнял. Но лидером в работе не стал, как я бы мог надеяться, учитывая диплом эМФэТэИ и то, что Саша из хорошей семьи.

Они все трое прямо стойку сделали. Нераспространенная, согласитесь, формула, по тем временам насчет «из хорошей семьи».

— Что Вы имеете в виду?

— А что там иметь? Только то, что Сашин отец, Герой Советского Союза Павел К-ов — знаменитый летчик-истребитель.

Мама родная! Да ведь это для них новость! И не сказать, чтобы уж очень приятная. А я развеселился.

— Так это вы, — говорю, — друзья, дело против человека ведете, а что у него живой-здоровый отец — Герой Советского Союза, не в курсе. Я вас не поздравляю. Если он теперь начнет знакомого маршала искать, чтобы пожаловаться — многое может произойти.

Прокол, действительно, неслабый. Даже и не верится, что такое может быть. Но ребята на мое откровенное хамство внимание уже не обращают. Поблагодарили вежливо, намекнули, чтобы не особенно распространялся, однако, расписку просить не просили. Быстренько собрались и в свой УАЗик, что у нас перед конторой торчит. Видимо, я им, действительно, ценную информацию дал, так поехали с начальством делиться. Славка, директор наш, так и сказал: «Была бы у них совесть — выписали бы тебе медаль “За спасение при заблуждении”».

Сашу в Москве, по его словам, больше не тревожили, так же как его законную Наталью и вывезенную с Севера Людочку. Эта, надо сказать, спустя некоторое время отвязалась, получила вожделенную московскую прописку, поработав для этого дворничихой. Недавно я обнаружил, что, в отличие от самого Саши, Люда К-ская стала нынче одной из видных фигур московской политтусовки, так что в Русском Журнале так и пишут о ней, как о хозяйке политического салона, покровительнице и защитнице скинхедов. Так сказать, Notre Dame de Nazis, типа как Ванесса Редгрейв при Закаеве. Ну, дай ей бог здоровья и поменьше встревать в неприятности с ее малолетними борцами за арийскую расу.

В «Тюменской правде» тогда все-таки появился фельетончик на тему Саши и его молодежной тусовки, но не особенно кровожадный — видимо, ребятки учли наличие героического папы. И еще. Проходит месяц — не то два. В автотракторной конторе объединения Сибнефтегазпереработка, где работает моя жена, собрание: «Отчет КГБ перед трудящимися». Не в том смысле, чтобы «Контора» давала перед народом отчет, что она делала с дедами-бабками за прошедшие десятилетия. Наоборот. Это, значит, у нас Юрий Владимирович Андропов ненадолго в генсековское кресло присел — так он своим кадрам велел идти навстречу народу, активно пропагандировать имеющиеся достижения. Ну, о чем местное нижневартовское заведение может рассказать? О том, как под иноспециалистов переводчиц в гостинице «Дружба» подкладывают, а потом те им в специально отведенном месте отчет о работе, да и вообще, помаленьку дают? Приятно вспомнить, но не подходит для агитационных целей. Так что гвоздем рассказа на собрании было раскрытие и профилактическая работа с кружком К-ова. Под конец — вопросы трудящихся. Один шоферюга спрашивает:

— Ну, понятно, выследили вы их, отпрофилактировали, а дальше что? Посадили или как?

— С К-овым А Пэ была проведена беседа. После этого он покинул Нижневартовск и убыл по основному месту жительства на Большой Земле.

— То есть, это куда?

— По месту постоянного жительства, в Москву.

Очень зал развеселился.

Продовольственная Программа Гриши Колчака

«Всё, что совершается в этом суровом краю — это настоящий подвиг!»
(Л. И. Брежнев)

«Здесь на неизведанном пути
Ждут замысловатые сюжеты…»

(Н. Добронравов)

Ну, этот-то сюжет совсем простой-незамысловатый. Кто помнит Нижневартовск конца семидесятых-начала восьмидесятых — помнит, как по заледеневшим улицам лошадка неизвестной масти тянет потихоньку сани с двумя-тремя здоровенными алюминиевыми кастрюлями литров на пятьдесят каждая. Помнит и возницу в треухе и ватном бушлате. По лету — так в брезентовом плаще до пят. Зрелище, конечно, несколько неожиданное. На одну эту конную запряжку в городе тысяч десять автомобилей: Магирусы, МАЗы, «Ураганы», КАВЗики, ГАЗы — «полстапервые» и шестьдесят шестые, Икарусы, Волги — да всех не перечтешь. А лошадь… То есть, конечно, в «Старом Вартовске», который стоял еще до нефти, сохранилось еще несколько. Есть там и коровы, и козы. Но в микрорайонах новой застройки, а тем более, в Промзоне, только вот эту и увидишь. Детям, конечно, радость на диковинное животное посмотреть. А взрослые — кто не обратит особого внимания, кто проводит взглядом, но без понятия. А кто, особо если старожил, знает — Гриша Колчак поехал. Колчак — это, конечно, кличка. Откуда такая — сказать не умею, может быть, на Большой Земле в Омске жил или еще что…

Гриша тут же в Нижневартовске срок тянул, в ИТУ, что от «Алеши» — Памятника Покорителям Самотлора по дороге на Мегион. Ну, уж за что, доподлинно не знаю. Но свое на Советскую Родину отпахал, искупил грехи более или менее честным трудом, а после освобождения так и остался в городе. Прописался в общежитии УБР-1, но жил не там. На накопившиеся к концу срока на спецсберкнижке деньги напоил он кого нужно вусмерть. Получил бывший зэк себе в пользование заброшенное старое овощехранилище на краю болота недалеко от Самотлорской бетонки. Рядом балок слепил из упаковки к импортному оборудованию. Занялся Гриша животноводством. Овощехранилище он разгородил на две части. В одной поселил свиней, поросят он брал в Локосовском совхозе, от города шестьдесят километров по зимнику или по воде, смотря от сезона. В другой — собак, породы неопределенной, но, по слухам, очень пушистой. Завелась у него вот эта самая лошаденка, по зиме сани, по лету тележка. Кормежку для своих животных он добывал в ОРСовских столовых.

Сами знаете, что в наших предприятиях общественного питания такие были разработаны рецепты, что и сильно голодный человек всего прожевать не мог — с души тянуло. Недаром, скажем, столовую Белозерного поселка, что на севере Самотлора, местное население так ласково и кликало — «тошниловка». Я помню, как-то туда заехал после замеров, поскольку заводская на ремонте была, а насчет «белой» столовой, что в «Вигваме Администрации», надо заводскому начальству звонить, а у меня время на счету было. Так в поселковой я вилок не обнаружил, подошел на раздачу, мол:

— Девочки, как там насчет вилок?

А они мне:

— Да ты чё, мужик? У нас и ложки-то не каждый день бывают.

Но надо, конечно, места знать. На буровых, где народу немного, вполне прилично кормят. А на КСП-21 повар-кореец такие салатики делал, пока не спился — закачаешься. Ну и, разумеется, если времени на подготовку не пожалеть, созвониться заранее-то почти в любом месте в «белой» будет сносно и клеенка почти чистая. С моё помотаешься по месторождениям — академиком по этой части станешь. Но в среднем, как сказано, половину продукта можно было бы сразу выкидывать — все одно едоки ее на тарелках оставят за невозможностью проглотить.

Вот, значит, Гриша со столовскими договаривался и с утра начинается у него объезд общественного питания. В эти самые пятиведерные кастрюли сваливается недоеденный продукт, пока не заполнятся, а потом курс к бывшему овощехранилищу, свинок и собак кормить. Когда свинью забивают-то собакам и еще кое-что перепадает. Наружу из этого комбината выходят свинина и собачьи шкуры на шапки. Видели, может быть, с длинным таким мехом ушанки, у нас там очень были в моде. Когда свиней много, главная проблема — куда навоз девать? Очень уж вонючий, с лошадиным либо коровьим и не сравнить. На удобрение не годится, одна только головная боль. Но, на Гришино счастье, овощехранилище рядом с оврагом стоит. Нижневартовск, вообще-то, вроде Чикаго, Иллиной — на ровном месте построен, сток воде плохой, по весне, когда снег тает, по улицам ходить — непростое занятие даже после того, как асфальт положили. А тут перепад несколько метров, овраг большой, а стоку из него в речку нет — яма, так что сливай отход без сомнения. Гринпис тогда еще до середины Оби не долетал. Вот он канаву прорыл и горя не ведает. Я откуда эти подробности знаю — лично сам Григорий мне и объяснял, пока у него в балке́ закусывали.

* * *

Дело, значит, было так, что сижу я у себя в кабинете и изображаю мыслительную активность. На самом деле, ничего умного в голову не идет. Отчет сдал, заявки на изобретения в Краснодар отослал, Володе с Эриком на доработку. Статью писать неохота. Никто мне не звонит, ни у кого ни аварий, ни хоть завалящих неполадок. Скука. Научные мои кадры я еще с утра озадачил, так что они на всякий случай мою комнату стороной обходят, чтобы новых заданий не измыслил. Тут заходит ко мне наш партийный секретарь Ванечка Шулик. А чего, в самом деле? Может, у вас в конторе парторг и был внутренним врагом, сочинителем персональных дел. А у нас это был наш завгруппой множительной техники, положительный такой кубанский кулачок, главный наш предводитель по заготовкам. В деревню ли Локосово за картошкой ехать, в поселок ли Мегион за колбасой, в соседнюю ли Томскую область за сметаной и яйцами — если организатор Ваня, можно быть уверенным в успехе. Ну, куркуль, он и есть куркуль, тем более из станицы Афипской. Стихов, может, и не сочинит и сердце из грудей, как Данко, не вырвет, а в хозяйственных делах должен соображать. Личная программа у моего дружка была намного реалистичней, чем у Партии: денюжек заработать, дефициту, положенного северянину, приобрести от паласа синтетического до Жигулей-шестеры, а тем временем в головном институте в Краснодаре очередь на квартиру продвинется — так и там не промахнуться. Я таких людей люблю, положительных, от них подлянки много меньше бывает, чем от идеалистов-романтиков.

Вот мне Ваня и говорит:

— Твой Газ Шестьдесят Шесть на ходу сейчас?

— Как будто да, Витя просился с утра обогрев подшаманить, но сейчас уж заканчивает, наверно.

— А на месторождение не едешь?

— Да куда уж, сегодня не получится. Да, по правде, и делать там нынче нечего.

— Поехали к Колчаку. Он, говорят, свинину по четыре пятьдесят продает. Купим полсвиньи — до февраля хватит.

У меня, по правде, особо этого вопроса нет, я только неделю, как из московской командировки вернулся, семьдесят кило груза притаранил, в том числе и мясо, и даже венгерскую индюшку. Еле доволок рюкзаки. Но можно еще и свининкой разжиться. Или мы не на Севере живём? Вот он — балкон-то! До апреля морозильник бесплатный. В апреле-мае, правда, бывает, что солнышко пригреет и у всех начинают эти запасы портиться. Что-то, конечно, протухнет, да на свалку, бродячим псам на радость, что-то засолят по-срочному кое-как, а что-то сжирается со страшной скоростью. Так что в эти дни потребление мяса в наших местах пиковое — как деревнях перед коллективизацией, когда мужики весь скот порезали, чтоб в колхозе зазря не пропал. Что поделать, видать, так и не доросли мы за эти годы до реального социализма как следует, есть у населения эта мещанская привычка создавать запасы, не доверяя своему Государству и его талонам на два кило мясоколбасных продуктов.

Хоть и пишут в газетах и журнале «Здоровье», что вредное оно, а все равно всеми силами народ старается добыть мяско. Кто, как я, часто в командировки в Москву летает, у кого родственники по деревням, у кого тетка в столовой, либо сеструха в магазине, либо свояк в горкоме. Как-то все обходятся. И вот еще один источник открылся — Гриша Колчак.

Ну, поехали. Тут недалеко, минут двадцать езды. С Гришей Ваня заранее договорился, он без договоренности не продает, с улицы не очень и придешь, дело-то уголовное, в принципе, монополию торговли нарушать. Через несколько лет, в начале горбачевского правления началась вдруг борьба с нетрудовыми доходами, в смысле, бабок с пирожками и вареной картошкой с перронов гонять. Вот особый накал этого дела был, конечно, на Кубани. Помню газетку «Кубанская правда», где горячо и гневно обличали гражданина Минасяна из той же Афипской, зарабатывающего дурные нетрудовые бабки продажей помидоров из своей теплицы. С гордостью сообщалось, что порок наказан и теплица уничтожена. Тут же пенялось местному совхозу, что тот отбояривается от тепличного хозяйства, ссылаясь на невыгодность этого занятия, хоть имеет возможность использовать низкопотенциальное тепло с ГРЭС. Надо, мол, поплотнее поработать с шефами-нефтяниками, чтобы те изыскали скрытые резервы, построили подводящую трубу да систему обогрева… Ну, нового-то ничего, шиза она и есть шиза!

Вот, значит, главная колчаковская защита, конечно, это свининка на столе начальника гормилиции, но и подставляться понапрасну он не подставляется. Имеет дело только при наличии рекомендации от своих старых клиентов. Ваня такую рекомендацию добыл от своего коллеги с соседней автобазы. Приехали мы к нему часов, наверное, в двенадцать. Витьку мясо нынче не нужно, он у меня тут же отпросился на завод съездить, там, говорят, костюмчики кремплиновые завезли. А мы поговорили с хозяином, у него уж свинина нарублена, не по четыре пятьдесят, конечно, по пять, но качество… взглянуть и то приятно. Заплатили мы с Ванечкой, взяли еще печенки, да я ножек с ушами прикупил на холодец к Новому Году. Сложили в два больших ящика из под чая, чтобы потом в «Газон» загрузить.

По русскому обычаю — обмыть положено. Как меня учили, когда я лейтенантом на станции Березовский-Востосточный служил: «Услышал визг кабана — хватай бутылку, беги на свежину». Но Грине, одинокому мужику с кучей забот, конечно, не до того, чтобы кровь на сковородочку выпускать для жарёхи либо кишки кашей фаршировать. Он кишки и всё такое собакам своим на меховую ферму в другой половине хранилища отдает. Да и нам бы под водочку чего-нито пожареней да пожирней без особого выпендрёжа. Достает хозяин бутылочку — и над столом она с моей сталкивается. Я уж и то засомневался — не много ли? Но Иван мне возразил по устоявшейся формуле: «Сколь, мол, брать? Одной много, двух — мало… Бери три!»

Да и сказать — ведь сегодня в конторе уж все равно делать нечего. А домой вернешься добытчиком, практически, с полмамонтом после Большой Охоты. Тут при любом матриархате Добытчику почет и уважение, хоть на бровях приползи. Выпили за знакомство по стаканчику под Гринину жареную свининку с Ваниными (то есть, Людкиными, конечно) солеными огурцами. По второму за процветание, чтобы большого перерыва не случилось. Вышли перекурить это дело, тут меня хозяин и сводил показать издаля, как у него проблема отходов порешалась. Я почему могу квалифицированно оценить? У меня жена в проектном бюро Варьеганнефти работает и им как раз навалили свиноферму проектировать. Не один же Григорий в стране такой умный? Партия как раз тогда решила, что нечего горожанам на холяву питаться. Каждое предприятие должно себя само прокормить. От ВУЗов и НИИ, конечно, толку не добиться, тамошние бездельники, дай бог, чтоб урожай с колхозных полей убрать управились. А вот нефтегазодобывающее управление, НГДУ для простоты, должно на своем балансе иметь свиноферму.

Те, конечно, в рыдания, мысленное ли дело, себестоимость кила свинины получается в Ханты-Мансийском округе за двадцать рэ, про Ямал и разговора нет. Но Москва, сами знаете, слезам верит не шибко. Сказано, значит, делай! А не хочешь — клади на стол партбилет, освобождай кабинет, нам нытики не нужны. Все и делали. Я как-то приезжаю в Сургут, в Управление по транспорту газа и жидких углеводородов, УТГиЖУ для складности звучания. У начальника ихнего, Бориса Афанасьича планерка как раз начинается. Я пробрался, сел в уголок, чтоб не мешать, дождусь, думаю, перекура, договорюсь насчет вертолета на трассу. Началась планерка. Первый вопрос — недопустимое явление, у трех коров аборт случился! Ни фига себе, думаю! В человеческом быту аборт, помнится, пятьдесят карбованцев стоит. Даже и поговорку такую со студенческих времен помню — «Без полста бы обойтись!» Когда покурить вышли и я с Борей про вертушку все порешал, ему в дополнение вопрос насчет аборта и подкинул. Он меня на…, ну, в общем, далеко послал. «Тебе, — мол, — смехи, а меня горком за коров в десять раз больше гоняет, чем за газ. Зоотехника в штат наняли! У этих мычалок аборт сам получается, без всякого хотения. Век бы их не видать вместе с ихнею Продовольственной программой!»

Вот как-нибудь припомню в подробностях, как я Володю, главного инженера Белозерного газоперерабатывающего завода напугал своей рацухой по разведению на заводском низкопотенциальном тепле насекомых термитов на корм курям, и что из этого потом вышло. Но мне, действительно, хаханьки, а ребятам головная боль хуже, чем от основной работы. Что, отчасти, объясняет, почему наш директорский корпус в тяжелую для Партии минуту послал ее туда же, куда меня мой сургутский приятель. Вот она хоть и пытается вернуться, но оказался адрес заколдованным местом — там она и по по сейдень сидит, бедняжка. Но что-то мы далеко залетели, лет на двадцать пять вперед. А у нас в колчаковском балке еще на столе сковорода с жареной грудинкой, капуста, огурцы и две бутылки стоят. Две — потому, что, пока мы с Гриней курили, Ванечка еще одну из портфеля достал. Ой, боюсь, не допить нам столько без посторонней помощи. Или допьем — и тут же все трое поляжем, как у Васнецова на картине.

Гриша рассуждает:

— Мне бы, — мол, — грузовичок, Газон Полстапервый купить! Не продают. Я б тогда не с пяти столовых объедки в дело пустил, а с двадцати. Взял бы кого-нибудь со свиньями возиться, еще бы старое хранилище нашел. Свинина была бы по три рубля, шапки по полтиннику. Мне не жалко — пусть народ с мясом и в шапках ходит!

Мы с Ваней тоже каждый про своё.

Приехал мой Витя, услышал, что еще пару часиков посидим, снова отвалил, искать какой-то особый прерыватель. Ему-то за рулем нельзя. Приняли по стакану за Дружбу, разогретой грудинкой закусили. Потом хозяин вареной картошки достал, на сале пожарил, еще и за северА приняли. Помню, как Гриша дверь в свое свинохранилище открыл, у него там лесенка вниз, вот он на верхней ступеньке стоит и к своим питомцам обращается:

— Товарищи! — говорит — Обеда вам сегодня не будет…. Ужина, видимо, тоже… Но в весе прошу не терять!

Дальше все отчасти в тумане. Убить меня моя хозяйка не убила, но долго еще попрекала, якобы меня Витька к двери прислонил, пока звонил. Это, между прочим, чепуха полная, потому, что ящик с двумя пудами свинины мы с ним вместе на пятый этаж несли. Без лифта, к слову сказать. Но конечно, выкинул я этот ящик на балкон — и сразу залег в постель, программы «Время» не дожидаясь. То же самое, как понимаю, и Ванечка наш Шулик. Как же бедный свиновод после такой гулянки управился своих животных еще кормить? Насчет «ужина тоже» — это, конечно, типа шутка такая была, хотел он своим питомцам, да и нам впридачу юмором жизнь украсить. Не оставил же он их голодными. Так бы они у него долго не протянули, передохли бы все, как на казенных харчах.

* * *

Еще мы пару раз к нему наведывались, Ваня-то, наверное, и почаще, приятельство у них завелось. От Вани я и знаю, почему Гриша Колчак вдруг из города пропал. Спроектировали наши НГДУ свои свинофермы, построили, три фермы в округе, надо кадровые вопросы решать. Вот в «Мегионнефти» зам по вообще и сообразил, что лучше Гриши ему кадра на это дело не найти. Подсыпался он к Колчаку, дескать, в начальники выйдешь, уважаемым человеком будешь, квартиру дадим, не поглядим на судимость. Тот не хочет:

— Я, говорит, уже однажды на материально-ответственной работе был и потом в зоне оказался. Больше не хочу. На такой работе не воровать нельзя.

— Да ты не упрямься! Северные надбавки будут идти, вместо твоих дюжины свинок пятьсот голов будет, развернешься, себя как следует покажешь! И, опять же, квартира благоустроенная.

Но Григорий ни в какую. Тогда через сельхозотдел горкома милицию подключили.

Те сразу вопрос прямо поставили:

— Либо, — мол, — соглашаешься, либо… Вот тебе статьи за незаконное использование соцсобственности, за незаконную торговлю мясом без печати санэпидстанции, за хищение отходов в столовых.

И прописан ты в общежитии у буровиков — там и живи, а на этот балок разрешения районного архитектора нету, мы его сносить будем.

 

Сила солому ломит. Сдался Гриша, выговорил себе две недели на свинину и шкуры распродать, а трудовую уже отдал в кадры Мегионнефти. … Распродал и исчез… Самолетом он не улетал, это точно. Там регистрация, знали бы, если так. Со станции Нижневартовск поездом, как будто, тоже не уезжал. Станционные менты его не видели. Может быть, на попутках до Лангепаса доехал, а там на свердловский поезд сел. Это уже Сургутский район, к нашим милиционерам отношения не имеет. Барахла ценного у него, думаю, почти и не было. Лошадку свою и телегу он, говорят, в деревню продал. А там что же? Свободный человек, паспорт у него уже есть и отмечаться он не обязан. Прописку нижневартовскую ликвидировать можно и заочно. А трудовая… Да что у него, единственная трудовая, что ли?

Не видел я его больше никогда. А интересно б знать, что ж с ним дальше-то было? Не старый ведь, может, на пару лет меня постарше. Выглядел только, ну дак — зона, а потом целый день на морозе либо жаре со своей лошадкой. Не в кабинете.

___

*) Новая авторская редакция.

Print Friendly, PDF & Email

9 комментариев для “Сергей Эйгенсон: Северные байки. На страже бдительности

  1. Yakov Kaunator 24 декабря 2019 at 13:47 |
    ____________________________
    Правда ваша. Надо было бы вам давно пресечь этот разговор как холостой ход. Спасибо за непонимание.

  2. Сергей Эйгенсон
    24 декабря 2019 at 2:24 | Permalink
    Ну, кто кого приручил — дело темное. Похоже, что наоборот — собаки приручили людей.
    А по существу — Вы правы, конечно. Меня еще в школе учили, что задача социалистического реализма — изображать жизнь не такой, какая она есть, а такой, какой она должна быть по мнению Начальства. Собственно, именно по этой тематике меня в 1962-м и хотели исключить из комсомола, но пожалели.
    Я с тех пор это знаю, но иногда заносит, видите ли, по старой памяти.
    ______________________________
    Кажется, вы меня не поняли. Я отнюдь не за лакировку действительности и не за соц. реализм. Но ведь в каждом произведении проглядывает отношение автора к описываемым событиям. И в вашей «байке» чувствуется, что вы на стороне вашего героя — Гриши Колчака. Конечно, такие люди нужны, задатки у него большие. С такими задатками в наше время он мог бы стать олигархом, пополнить список миллионеров или миллиардеров. Только одно «но». Ему все равно из чего « делать деньги». И вам, судя по всему, не претит его производство малахаев из собачьих шкур, его «меховой цех». Подумаешь, щепетильность какая! Думаю, что Гарин-Михайловский (вспомните «Тему и Жучку») тоже не одобрил бы вашего героя.

    1. Странным образом из всего очерка вы «зацепились» взглядом за Гришу Колчака… Это называется «философия на пустом месте». Очерк не о нём. Очерк о времени, об авторе в том времени. Из песни слов не выкинешь — в том времени существовал и Гриша Колчак. О «форме» его существования в очерке свидетельствует отсутствие фамилии, есть кличка, прозвище — «Колчак».
      Что же касаемо занятий Гриши… Вот ведь, какой пассаж… Мы с чистой совестью поедаем куриный бульон и стейки из говядины, нисколько не затрудняясь философией…
      Сергей Эйгенсон отобразил время не столь далёкое от нас. Для меня этот очерк — как фотографический снимок.

  3. Ну, кто кого приручил — дело темное. Похоже, что наоборот — собаки приручили людей.
    А по существу — Вы правы, конечно. Меня еще в школе учили, что задача социалистического реализма — изображать жизнь не такой, какая она есть, а такой, какой она должна быть по мнению Начальства. Собственно, именно по этой тематике меня в 1962-м и хотели исключить из комсомола, но пожалели.
    Я с тех пор это знаю, но иногда заносит, видите ли, по старой памяти.

  4. Сергей Эйгенсон 23 декабря 2019 at 2:32 |
    А Вы полагаете, что соболя или белочку меньше жаль, чем собаку?
    ______________________________
    Собаки живут с человеком, он их приручил. Надо бы знать…

  5. Убивец — этот ваш Гриша Колчак. Собак — на шапки! А вы еще живописуете эти шапки, чтобы никто не перепутал эти малахаи с другими меховыми изделиями. Все это как-то не вписывается в юмористическую канву вашего повествования

    1. А Вы полагаете, что соболя или белочку меньше жаль, чем собаку?
      Тогда приношу категорические извинения за себя и за Гришу Колчака.

  6. У каждого, у каждого человека на планете Земля есть биография. Но! Не у каждого человека биография наполнена содержанием, а если к тому же содержание интересное, счастлив тот человек. Я читаю не содержание очерка, а содержание биографии. Отчасти завидую. Ведь есть, есть что вспомнить в этой интересной биографии!!! Или мне кажется, но где-то проскальзывает ностальгический оттенок… Как сказал один поэт: «Ностальгия — это понятие временное, а не пространственное». А вместе с ностальгией возникает странное чувство:»Эх, какую страну потеряли…»)))
    Замечательный рассказ!

  7. Оторвваться от текста трудно, приятно вспомнить эпоху развитого социализма
    и родную партию

Добавить комментарий для Сергей Эйгенсон Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.