Авраам Трахтман: Сверхценная идея и две ее до жути сходных реализации

Loading

Наплодили массу национально-патриотических организаций, оказавшихся вдруг просто националистическими, а то и с нацистским уклоном. Всякого рода «Памяти», «Отечества» и т.п. Уж такая была у КГБ агентура — что поделаешь, стукачи мужали преимущественно на идеях почвенников.

Сверхценная идея и две ее до жути сходных реализации

Авраам Трахтман

 Авраам Трахтман

«Сверхценная идея, идея фикс… сопровождается неиссякаемым эмоциональным напряжением и преобладает в сознании над всеми остальными суждениями. Человека охватывает одержимость в достижении какой-либо цели»
Википедия

Такая идея пришла как-то в голову одному потомку почтенной раввинской династии, не лишенному благородной склонности к альтруизму. Раввинам во многих поколениях приходилось заботиться о спасении своей паствы от справедливого гнева божьего за грехи, о помощи бедным и сирым членам своей общины, что уже поближе к альтруизму. Благотвортельность была обязательной частью жизни общины. Например, обычай бесплатной раздачи молока (халав) отразился даже в современном выражении «на халяву». В русский язык оно попало из уголовной одесской «фени» в первой половине прошлого века.

С 1848 года Европу сотрясали революции, время было бурное, «миротворческие контигенты» российской армии по просьбе местных монархов появились в Берлине, Праге, Вене, Будапеште, (как, впрочем, и сто лет спустя). Николай Первый спасал тогда Европу от смутьянов. Эта братская помощь, правда, оказалась довольно разорительной, бюджет империи не выдержал, да тут еще Крымская война, пришлось дать волю крестьянам и даже продать Аляску.

Трудно сказать, что передается генами, а что традицией, но потомок раввинов оказался склонен к светлым порывам души. Правда, он уже не был религиозным евреем, его отец крестился вместе со всей семьей. Поэтому юноша задумался о лучшей жизни уже для всего человечества, о чем юный Карл и написал еще на выпускном экзамене в гимназии. Ну а дальше больше, его понесло, ну просто как гроссмейстера Остапа Бендера в Васюках.

Вместе с другом Фридрихом они написали «Манифест» о будущем всего человечества, мол, призрак коммунизма бродит по Европе. Нашли и исполнителя своего пророчества, под отважным имением пролетариат. Ему друзья доверили свержение власти капитала и эксплуатаици в огне классовой борьбы. В Древнем Риме, правда, пролетариями называли деклассированные слои общества, нечто вроде тогдашних бомжей, но с легкой руки борцов против засилья капитала так нынче зовут рабочий народ.

Идея коммунизма безусловно сверхценная, хотя у авторов и были какие-то мелкие разногласия в деталях. Фридрих, например, был решительным противником семейных уз, нынче он бы наверняка примкнул к ЛГБТ или даже к феминисткам, боролся бы против глобального потепления и озоновой дыры, но в середине XIX века чем-то подходящим был скорее вышеупомянутый призрак. Как человек принципиальный, Фридрих лишь перед смертью женился, а свой прах после смерти велел рассеять в морских волнах.

Ну а Карл, хоть и согласился включить в «Манифест» антисемейную риторику, сам это дело не блюл, стал главой многодетной семьи согласно доброй традиции своих раввинских предков. Согласно той же традиции, за заработками не гонялся, а занимался наукой, семья была нищей, жила за счет немногочисленных спонсоров, как и было когда-то принято у мудрецов иудаизма. В частности, друг Фридрих, трудившийся клерком в банке, кое-как помогал. Жена Карла, баронесса из довольно знатного рода, героически терпела эту несладкую жизнь, тоже, видимо, очарованная сверхценной идеей насчет грядущего коммунизма.

Впрочем, не только эта аристократка клюнула на идею. Среди потомственных дворян такое случалось нередко. Хоть князь Кропоткин, хоть владелец имения потомственный дворянин Ульянов. Но идея крепчала, адептов становилось все больше. Потихоньку дело дошло да реализации, правда, в довольно неожиданных местах, теоретически Карлом не предусмотренных. Да и получалось совсем не то, что хотелось. Но самое забавное, почему-то одно и то же. Возникает даже крамольная мысль о естественности последствий самой сверхценной идеи.

Ниже речь и пойдет о том как упомянутая теория диктовала ее носителям до удивления схожую судьбу, вплоть до совпадения этапов и циклов развития официальной доктрины, заставляла их наступать на те же самые грабли, причем с поразительным совпадением сроков.

Как ни странно, и у идей, даже сверхценных, есть возраст, они взрослеют, мужают, а потом стареют и так далее, вплоть до деменции.

Истории двух братских марксизмов, ленинизма и маоизма, о которых еще в песне незабвенного Мурадели на слова Вершинина пелось: «Русский с китайцем братья навек» полны шокирующих параллелей. Шли, между прочим, до удивления схожими путями, хотя и не всегда рядом. У судеб двух братских идеологий и их общей сверхценной идеи построения коммунизма возрастные изменения наступали с удивительным совпадением дат и сроков.

Родились оба режима в огне гражданской войны. В России она началась в 1917 году, в Китае коммунисты начали наступление против Гоминдана в 1946. Сдвиг в двадцать девять лет Можно назвать и ту, и другую даты нулевым годом коммунистической эры для обеих держав. Началась эра тремя годами победной гражданской войны, до 1920-го, и, соответственно, до 1949-го.

Далее можно отметить некоторую либерализацию режима, в России именовавшуюся нэпом. Максимум либерализации пришелся примерно на 1927 год. Именно в это время печатали вовсю Зощенко, Булгакова, Бабеля, Ильфа и Петрова, Платонова, хотя и обозвали это вскоре «гримасами нэпа». Шел десятый год коммунистической эры. А в Китае тот же десятый год коммунистической эры, 1956-й, известен кампанией «Пусть расцветают сто цветов! Пусть соперничают сто школ!». Впрочем, кампания была недолгой, уже на следующий год она была свернута. Как был свернут и нэп в Стране Советов.

Пару лет спустя, на двенадцатом году коммунистической эры, как Сталин, так и Мао обратились лицом к деревне. Сталин объявил 1929 год «годом великого перелома», а Мао двадцать девять лет спустя назвал 1958 год «годом великого скачка». Население советской деревни загоняли в колхозы, а китайских крестьян — в народные коммуны. «Перелом» был и вправду великим, как и «скачок». В результате, и СССР, и Китай пережили три-четыре года жестокого голода, осложненного иногда засухой. Так, например, засуха в Украине, Нижнем Поволжье и Казахстане вместе с коллективизацией довела народ до каннибализма, о чем органы под большим секретом докладывали наверх. В СССР пришлось ввести карточки. Голод в Китае привел к гибели десятков миллионов людей. «В истории Китая, ещё до КПК, во время самого тяжелого голода были случаи, когда «менялись детьми, чтобы их съесть», но никто никогда не ел своих собственных детей. Но под управлением КПК люди были вынуждены съедать умерших и убивали тех, кто убежал из других областей, и даже убивали и съедали своих детей» (очерки писателя Шацин «Смутный Дадивань»). Гибли дети и в советских деревнях. Одну из таких историй вспомнил со слов отца Анатолий Кузнецов в повести «Бабий Яр». Особенно жуткой была судьба беззащитных сирот (существует немало документов тех лет с людоедским сюжетом).

А партия в разгар голода послала Молотова в Киев разбираться, почему планы по заготовкам зерна не выполняются. «С-с-сдавайте партбилеты!» — орал разгневанный Вячеслав Михайлович на местных украинских чинов, что-то невнятно бормотавших насчет голодающих. Остаться без партбилета им было очень страшно, не до каннибализма тут.

Все та же разница в 29 лет.

Тогда же была полностью задавлена всякая оппозиция в партии. Выслали (хотя и не убили) Троцкого, изгнали со всех постов (но тоже не убили) Пын Де Хуая. Впрочем, сей гнилой либерализм вскоре изжили.

То, что случилось на двадцатом году коммунистической эры в Китае и в СССР, называют по-разному. События 1966 года в Китае именуют «культурной революцией», а в России соответствующий год коммунистической эры известен просто как «тридцать седьмой». Впрочем, недруги товарища Сталина предпочитают термин «Большой террор». Разница в датах прежняя — 29 лет. Но и там и тут поразительно много общего и на первый взгляд необъяснимого — власть ведь била нередко своих. Какое-то загадочное самобичевание правящего класса.

Проблема, надо сказать, назревала постепенно. Власть предержащие к тому времени уже двадцать лет никак не могли понять, почему это у них коммунизм никак не строится, хотя вроде все делается по марксистской теории и с ленинским энтузиазмом. А народ вовсе не понимал, что творится: против грядущих благ при коммунизме не возражали, неясно было только, где же они и долго еще ради них мучиться. Пропасть между реальностью и пропагандой росла, местного начальства боялись и ненавидели его все больше и больше. Мысль поискать виновных постепенно назревала и сверху, и снизу. К 1937 году советский народ уже не сомневался, что «вредительства чересчур много» и враги народа повсюду. Вредителей хотелось гнать поганой метлой, о чем вот уже и газеты начали писать. Китайцы на том же самом этапе развития идеологии подозревали «идущих по капиталистическому пути» — у них коммунизм тоже никак не строился. Результатом общественного психоза стало массовое доносительство, поощряемое сверху. Жертвами же были часто всякого рода начальники, да и прочие, кто на виду. Впрочем, как Сталин, так и Мао не брезговали также своими соратниками, обвиняя их в предательстве святого дела строительства светлого будущего, но подозревая, скорее всего, лишь в стремлении подсидеть вождя. Сталин использовал в своей репрессивной политике органы безопасности, а Мао опирался на армию во главе с Линь Бяо. Народное недовольство использовали оба, но Мао его еще и организовал в виде отрядов «хунвейбинов» и «цзаофаней», а Сталин обошелся без формальной организации — ему хватало доносчиков. Где-то около четырех миллионов письменных «сигналов куда надо». Иной была и роль политической полиции (в просторечии НКВД) в обоих государствах. Вот такие мелкие различия все же были между двумя братскими партиями. К слову сказать, вожди были не очень довольны деятельностью своих опричников. Сталин сменил нескольких глав госбезопасности, аккуратно расстреливая очередного впавшего в немилость, да и в Китае правая рука Мао Цзэдуна Линь Бяо тоже кончил плохо.

После шока, порожденного «культурной революцией» и «тридцать седьмым», что-то нехорошее стало происходить с идейными подпорками обоих коммунистических режимов. Идеология начала отходить на второй план. Смирились с провалом.

В Китае укрепились позиции прагматичного Чжоу Эньлая, а в Советском Союзе стало заметным влияние не менее прагматичного Берия. Чжоу Эньлай умер в 1976-м, на тридцатом году власти коммунистов, его похороны вылились уже в завуалированный протест против диктатуры. В Советском Союзе на тридцатом году Советской власти, в 1947-м, вроде ничего не произошло, если не считать заметного роста числа разного рода оппозиционных политических групп, чаще неомарксистских. Вера в победу коммунизма захирела. власть смягчалась. Ахматову и Зощенко не посадили, хотя и пошпыняли изрядно. В Китае тоже обошлось без репрессий за участие в похоронах слегка опального сановника. Возраст маразма сверхценной идеи приближался.

На тридцать восьмом году власти КПК, в 1984-м, на белый свет появился интересный документ под названием «Постановление ЦК КПК относительно реформы экономической системы», в котором отмечалось: «… дальнейшее претворение в жизнь курса на оживление национальной экономики и расширение открытости внешнему миру… в создании жизнеспособной социалистической экономической системы с китайской спецификой… что создало условия для ликвидации плановой системы». Вот такой получился социализм — с «ликвидацией плановой системы». Бывший глава разведки Дэн Сяо Пин (как и Берия) менял идеологию. В начале 80-х земля, обрабатываемая коммунами, была отдана в длительную аренду крестьянам, а позднее, в середине 80-х, отменили фиксированные цены на большую часть товаров и услуг. Остатки централизованного планирования были окончательно отброшены к 1996-му, на пятидесятом году власти КПК.

А на тридцать восьмом году власти КПСС, в 1955 (а также чуть пораньше и чуть попозже), Хрущев с Маленковым лишь робко начали отменять некоторые из жестоких сталинских запретов. Двойника Дэн Сяо Пина, практичного Лаврентия Берию, они пристрелили, хотя и вынуждены были с кое-каким либерализмом смириться. Крестьяне получили паспорта только во времена оттепели. Плановая система, тем не менее, оставалась незыблемой. Как, впрочем, и идеология. На стадии деменции менять что-либо уже поздно.

И не только в СССР, но и в Китае. Причем надолго. Вот цитата из выступления китайского премьера уже в 2008 году:

«Только неуклонно придерживаясь политики реформ и открытости и твердо следуя по пути социализма с китайской спецификой, Китай сможет обеспечить приход светлого будущего».

Термин «светлое будущее» сменил более внятный «победа коммунизма» довольно давно, как в СССР, так и в Китае. Последним о «грядущем коммунизме», пожалуй, высказался Н.С. Хрущев в начале 60-х. Этот старый троцкист, видимо, еще немного надеялся на это самое светлое будущее. Он даже дату прихода коммунизма сгоряча назвал — 1980 год. За такую нахальную точность Никиту более трезвомыслящие соратники и выгнали три года спустя. Сменивший Хрущева Брежнев вопросами теории уже не интересовался. Как-то его спичрайтеры вставили ему в очередную речь цитату из основоположника. Брежнев велел цитату выбросить и пояснил: «Ну кто поверит, что Ленька Брежнев Маркса читал!» Идеологические догмы застывали окончательно. Застой. Не случайно, что на поминках советской идеологии самыми пылкими антикоммунистами оказались бывшие главные идеологи — Яковлев в Москве и Кравчук в Киеве.

Свято место пусто не бывает. На место угасавшей марксистской риторики в России в середине 60-х стали выдвигаться идеологии почвенников и западников. Происходило это примерно на сороковом году власти КПСС. А в Китае примерно на таком же этапе правления коммунистов возникло движение Фалуньгун, сильно напоминающее как раз российских почвенников. В 1994 году, на сороковом году власти КПК, Ли Хунчжи написал книгу «Чжуань Фалунь» — «Духовный путь существования», систематизировавшую обучение Фалуньгун. Учение возникло отнюдь не на пустом месте. Еще в 1991 году тогдашний генсек Цзян Цзэминь приказал начать в школах и вузах кампанию по «патриотическому воспитанию». Школьникам и студентам рассказывали о великом прошлом Китая, об унижениях, которые он претерпел от Запада в XIX веке, не забывая и о выдающейся роли партии в деле отстаивания «коренных интересов китайской нации». Но кампания дала не совсем те плоды, на которые рассчитывала КПК. Фалуньгун нынче преследуется. Тем не менее, число приверженцев движения в Китае, по версии его лидера, составляет 100 млн (по подсчетам властей — 2–3 млн ).

На пестрых майках китайских студентов нынче доминируют всевозможные Микки Маусы, никакой коммунистической символики не видно, даже фотогеничный Че Гевара не попадается. А вот Тайвань и Гонконг упоминают с большим почтением. Тем не менее в Китае многие полагают, что демократия по-американски сулит стране хаос и дезинтеграцию. Партийная элита весьма благосклонно воспринимает рассуждения такого рода включая «демифологизацию» демократии, которую, по мнению китайцев, Запад превратил в своего рода религию. Хотя в Европе склонны называть Китай в лучшем случае совещательной диктатурой, вовсе не факт, что это лишь тупик. Что там будет, тоже достаточно интересно. Как там Фалуньгун и западники поладят друг с другом, под сенью атомной бомбы? А тут еще и Тибет, и уйгуры.

История КПСС и СССР завершилась в 1991 году, на семьдесят четвертом году советской власти. Но власть задышала на ладан немного раньше. Где-то примерно в 1986 (на 69 году) году фактически была отменена 69-я статья УК РСФСР об антисоветских организациях. Намерения были вполне благие — создавать неформальные объединения в поддержку советской власти, КПСС и дальнейшего развития социалистической демократии. Делом этим занялись партийные организации и КГБ. Первыми тут оказались органы. Естественно, с помощью своей агентуры. Наплодили массу национально-патриотических организаций, оказавшихся вдруг просто националистическими, а то и с нацистским уклоном. Всякого рода «Памяти», «Отечества», «Благоверный князь Александр Невский» и т.п. Уж такая была у КГБ агентура — что поделаешь, стукачи мужали преимущественно на идеях почвенников. Всякие горкомы и обкомы тоже стали что-то создавать. По своему вкусу, естественно. Чаще умеренно либеральному и неумеренно верноподданному. Новоиспеченные организации дробились, объединялись, плодились, возникали, исчезали, но мало кто беспокоился о руководящей роли партии, да и о ней самой.

Над официальным марксизмом-ленинизмом измывались кто как мог. Сам слышал от гражданина Убожко, как он запросто распропагандировал четырех майоров госбезопасности. А гражданин Убожко, между прочим, подельник Андрея Амальрика, основывал вместе с Новодворской и Жириновским партию «Демократический союз» и даже был кандидатом в кандидаты в президенты России.

КГБ, правда, пытался отмежеваться от своих патриотических творений, но комитет политику не покинул. Именно Органы создавали всевозможные «Народные фронты», но, увы, кадры были все те же — из тех же сексотов, ну и с тем же результатом. Но джинна свободы из бутылки власть все же выпустила.

Тем не менее, пути двух братских марксизмов, похоже, разошлись окончательно, возможно, в тот самый момент, когда Дэн Сяо Пин дорвался до власти, а Хрущев с Маленковым уговорили соратников свергнуть и убить Берию. Было это где-то на третьем десятке возраста их сверхценной, но уже дряхлой идеи.

Print Friendly, PDF & Email

5 комментариев для “Авраам Трахтман: Сверхценная идея и две ее до жути сходных реализации

  1. Так, например, засуха в Украине, Нижнем Поволжье и Казахстане вместе с коллективизацией довела народ до каннибализма, о чем органы под большим секретом докладывали наверх.
    +++++
    В том-то и трагедия, что засухи НЕ БЫЛО, а были организованный голод в Украине, Кубани, полный отъем продуктов в других районах продовольственного экспорта и идиотская коллективизация кочевников-казахов, которая привела к их гибели и откoчеванию в Китай.

    1. Нет, Илья, нехрен менять советскую пропаганду о «вредительстве» на не менее тупую антисоветскую об «организованном голоде». Все было намного сложнее, документов осталось немало. Например, в «Мастерской» http://club.berkovich-zametki.com/?p=36128. Там и письмо киевского начальства (секретное) и интересная деталь о стаях мышей.

  2. Энгельс работал не в банке, а в текстильной фирме своего отца, половину которой наследовал. На эти деньги они с Марксом и жили. А вообще-то «об чем базар», в смысле что автор хотел сказать по существу?

  3. Интересный анализ развития схожих исторических процессов по подъему и краху коммунистических режимов России и Китая. Суть приведенных, общих закономерностей и периодичности этапов происходящих метаморфоз в сравниваемых тоталитарных коммунистических режимах понять можно. Но одинаковость этих периодов не поддается объяснению. Разве.что напрашивается-предначертоность свыше. воля Всевышнего.

  4. «миротворческие контигенты» российской армии по просьбе местных монархов появились в Берлине, Праге, Вене, Будапеште»
    Но русских войск НЕ было «в Берлине, Праге, Вене». Короли запугивали ими народы, однако русская армия была только в Венгрии и Валахии.

Добавить комментарий для Илья Г. Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.