В книге Евгения Беня воссоздана не только его собственная биография с душевными порывами и борениями, но и культурный срез целой эпохи. А потому она представляет живой интерес не только для тех, кто рядом, но и для самого широкого читателя.
Лев Бердников
Еврейская автобиография
(О книге Евгения Беня “О тех, кто рядом”)
Имя Евгения Беня широко известно в России, Израиле, США. Автор многочисленных публикаций в русскоязычной периодике, он вот уже второй десяток лет издаёт и редактирует популярное издание “Информпространство” с броским подзаголовком “Газета живого слова” (с 2009 года выходило как приложение к крупнейшей израильской газете “Новости недели”). Эссеист, публицист, критик, культуролог, издатель, литературный организатор, Бень многогранен, плодовит, творчески активен. Ему послушными кажутся все искусства, так что трудно определить, какое для него главное, первостепенное. Выручает и потрясающая работоспособность Евгения, а потому и послужной его список столь внушителен, что можно обозначить в нём лишь наиболее существенные вехи. Секретарь правления Союза писателей Москвы, член израильского отделения Международного Пен-центра, член редколлегии альманахов “Литературные вести” и “Литературный Иерусалим”, академик Евразийской академии телевидения и радио.
Он начинал как архивист, с описания материалов для Летописи Александра Блока в ЦГАЛИ (1983-1987). С 1988-1993 гг. постоянно вёл литературный отдел в журнале “Наше наследие” и был членом его редколлегии. Как составитель и комментатор участвовал в изданиях Владислава Ходасевича (1991 и 1992) и книги Зинаиды Гиппиус (1991). Был обозревателем газеты “Куранты” (1993), создателем и главным редактором литературно-общественного ежемесячника “Накануне” (1994) и журнала “Новые знания” (1996). В 2000-м и 2005-м году в Москве вышли в свет два издания книги Беня “Не весь реестр”, в 2009-м году — книга эссе и размышлений “Раненое счастье” там же. В 2009 году Евгений Бень был удостоен звания лауреата Фонда им. Ицхака Зандмана и Авраама Коэна по историко-литературной тематике.
Благодаря его усилиям была организованы конференция “Авраамитические религии и этносы России” (2007). По его инициативе в Иерусалиме был проведён парад Победы (2009), в котором приняли участие российские ветераны Великой Отечественной и их дети.
Книга исповедальной прозы Евгения Беня “О тех, кто рядом” (Иерусалим, 2013) вышла в Израиле под эгидой библиотеки журнала “Литературный Иерусалим”. Здесь сплавлено воедино всё то, что дорого и свято для автора — его родословная, скрупулёзно воссозданная с конца XVII века; воспоминания о былом; размышления о текущей политике; рассказ о дорогих ему людях, тех, кто был и остаётся с ним рядом. Материал самый разнородный, хотя и принадлежащий к одному жанру (художественно-публицистическое эссе), отмечен блестящим стилем и своеобычной манерой изложения. “Интересно, изменился бы мир, если бы каждый еврей написал краткую историю своей еврейской жизни? — обращается он к читателю, и сам же отвечает. — Я думаю, что такого рода жизнеописания евреев отличались бы от обычных биографий и содержанием, и особенной эмоциональной окрашенностью”.
И, наверное, точнее было бы назвать книгу не “О тех, кто рядом”, а именно “Еврейская автобиография”, ибо автор, с присущей ему яркостью и эмоциональностью, поведал здесь самые сокровенные свои думы и переживания, начиная с первых детских лет. Вот его слова: “Я знал о еврействе всегда, едва ли не с первой секунды жизни”.
Он вырос в Москве, в Тихвинском переулке, что в районе метро Новослободская. По отцу наш герой, как потом он выяснил в результате долгих архивных поисков, был отпрыском древнего рода чернобыльских цадиков Тверских, восходящего к Раббанам Гамлиелям и связанного с традициями Лурианской Каббалы. И дед его, Зусь Бень (он окончил Киевскую Академию художеств), тоже был человеком глубоко религиозным. Да и родители, хотя и считались атеистами, самим ходом своей жизни оказались внутри заповеданной пращурами традиции. Вот какие нравственные ценности затвердил Евгений в семье: “Это — полное отсутствие культа денег и тяги к роскоши. Неизменная готовность помогать людям в любых обстоятельствах. Чрезвычайно ответственное отношение к труду и к каждому конкретному делу. Отрицание поступков, направленных “только на свою утробу” (папины слова) Самоотверженная любовь к детям — вплоть до самопожертвования. С этими представлениями, можно сказать, я родился, никогда от них не отступал, с ними и умру”.
Огромное духовное влияние оказал на него отец, Моисей Зусьевич, сапёр-фронтовик, участник обороны Сталинграда, знатный целинник, руководитель дорожно-строительных республиканских объединений в РСФСР и Казахстане. Инвалид войны, получивший на фронте два ранения и тяжёлую контузию, он обладал обострённым чувством справедливости и всегда стоял за правду, “даже на улице”. Рассказывали, что когда при освобождении концлагеря в Кракове, в котором отец принимал участие, узники привели к нему еврея-надсмотрщика, тот пришёл такое неистовство, что ударил мерзавца наотмашь. И всю свою мирную жизнь Бень-старший что-то строил — мосты, дороги — и делал Отечество краше, хотя слово “патриот” было не из его лексикона. Это был человек большой души и сильных чувств. “Он выделялся какой-то безмерностью, особенной чувствительностью к радости и боли, горячей отзывчивостью… Внешне удалой, если веселился, то радости не было предела… Всем сердцем он радовался своей принадлежности к еврейству”.
И мать, Генриетта Марковна Шицгал была не только хранительницей домашнего очага, но и культурной традиции. Библиограф по образованию и по призванию, она долгие годы работала в библиотеках ТАСС и МГИМО. Эта она, и особенно бабушка Бетя, в прошлом эмансипированная гимназистка, зачитывавшаяся Пушкиным и Тургеневым, помогли Евгению постичь и высокие нравственные идеалы русской классики, и иудейскую духовность (“они учили меня быть евреем от рождения до последнего вздоха”). По счастью, у него была своя Арина Родионовна — с детства Евгения пестовала русская няня тётя Паша, прожившая в семье шестьдесят (!) лет. Эта она возбудила в нём любовь к фольклору, помогла ощутить вкус и крепость русского слова. Позднее он скажет, что благодарен судьбе за то, что получил “возможность говорить, учиться и думать на русском языке — языке той мощной культуры, в строительстве которой так в последние триста лет преуспели ашкенази вместе с русскими интеллигентами”. Важно, что в его сознание вошли эти два начала — русское и еврейское — как неразрывное и органическое целое.
Первая публикация Беня увидела свет в многотиражке МГИМО “Международник”, когда он ещё учился в школе. Это был стихотворный перевод знаменитой “Лорелеи” Генриха Гейне. “С тех очень давних пор, — признавался Евгений, — у меня не было ни одного опубликованного слова, под которым я не повторил бы свою подпись и сегодня”. Жадный интерес к литературе и русскому языку привёл его в Московский пединститут имени Ленина, и он стал профессиональным филологом.
У нашего героя происходила закономерная реакция отторжения, когда в обществе слово “еврей” воспринималось, как название венерической болезни (И. Бродский), а “сионистские агрессоры” и “израильская военщина” клеймились люто и неистово, он не стал прятаться за русским псевдонимом. “Еврейство — это ноша, — говорит он в книге, — это счастье осознания многовековой боли, с которой родился. Кому-то из евреев случается преодолеть (может познать?) радость преодоления неизбывной боли. Из века в век в галуте были и те, кто стеснялся этой боли, скрывал её от самого себя и от окружающих посредством наркотического препарата, называемого отступничеством”.
Интерпретации Евгения Беня своеобычно сочетают в себе приверженность к своим родовым корням и близость к классическим традициям русской культуры. В этом ключе даны в книге портреты наших выдающихся литературных современников, тех, кто были и есть с ним рядом. Перед нами предстаёт недавно ушедшая поэтесса с еврейскими корнями Римма Казакова, которая “обладала даром неистощимой любви к людям и участия в их жизни”; поэт Евгений Минин, который “передаёт языком русской лирики глубокое дыхание еврейской древности; Николай Порпирный с его “конкретным, жёстким взглядом на мир”:
C евреями меня связала кровь,
Которую не сосчитать, не взвесить,
Не струйка тонкая в густой семейной смеси,
А кровь, что в Кодымском Яру плескала в ров…
Отдельный раздел книги посвящен историко-литературным сюжетам. Интересны эссе об известном литературоведе, сыне раввина Юлии Айхенвальде, историке литературы Эмме Герштейн и многие другие.
Но особенно тонко и проникновенно Евгений Бень написал о родоначальнике современной израильской литературы Хаиме Нахмане Бялике: “Его поэзия… проникнута замыслом священных книг. Она сама по себе соотносима с голосом миньяна, обладающего уникальным взаимопониманием и молящегося здесь — на этой земле, а значит, устремлённого в вечность — в то изначально родное еврейской душе завтра, в коем, наконец, разрешится бремя всеобщей истории”.
В книге Евгения Беня воссоздана не только его собственная биография с душевными порывами и борениями, но и культурный срез целой эпохи. А потому она представляет живой интерес не только для тех, кто рядом, но и для самого широкого читателя.
