Павел Кожевников: Там — 2. Окончание

Loading

Большая часть населения — за Путина, за его курс и в экономике, и, особенно, во внешней политике. Меньшая часть молчит… Россия — как тройка, единственная в мире разноаллюрная запряжка, где сейчас пристяжные не успевают за рысью коренника, и ямщику нужно либо натянуть вожжи, либо перезапрячь лошадей на иной лад.

Там — 2

Павел Кожевников

Окончание. Начало

Сергей пошёл нас провожать. По дороге он клял свою контору, «где собрались одни пацанята».

— Разве это так надо работать с туристами? Стыдно за них! Вот раньше были спецы, а теперь, когда сезон, открывают агентства все, кому ни лень; бабки огромные здесь крутятся.

— А как же вы попали к ним? — спросил я осторожно.

— Сидел я, потом пил страшно, теперь никто не берёт на работу. От жены ушёл, живу в общаге с такими же, как я, братанами. Мать на лето устроила сюда через рыжую Машку, владелицу этой компании. Той по фигу, она замужем за крутым, а здесь эта девчонка управляет. Вот сезон пройдёт, уйду куда-нибудь.

— А дети есть? — спросил я из сострадания.

— Да, дочь на хорошей работе, иногда подкидывает денег. Мне много не надо, беру только тогда, когда на бобах сижу. — Сергей остановился и прикурил новую сигарету.

— А кто вообще руководит всем турбизнесом у вас в городе? — поинтересовался я.

— Не знаю. Видимо, кто-то из администрации. Хотя, что им руководить? Такого контроля, как в Союзе, больше нет…

— А к вам подруливают бандиты, как в 90-ые? — зачем-то вспомнил я то время.

Он усмехнулся. — Ко мне бестолку подруливать, это — мой город, я чуть что, братанам сообщу, те быстро порядок наведут. Был недавно «передел территорий», кто-то новый пришёл, но всё было наверху, по-мирному, — сказал Сергей.

Я решил и его спросить о жизни, ожидая критику «режима».

— Скажите, Сергей, а жить-то стало лучше или нет? Я был здесь два года назад и, кажется, люди жили побогаче. Теперь не могу разобраться. Наши, американские СМИ, говорят, что всё плохо в России, что зреет социальный взрыв. А российские каналы, которые я иногда смотрю, наоброт, хвалят Путина. Вы-то что думаете?

— Никакого взрыва не будет! — он даже остановился от возмущения. — Разве у вас, в Штатах, не бастуют? Или, вон, во Франции? У нас всё нормалёк, Путин — стоящий мужик! — Он ещё хотел что-то сказать, но, успокоившись, передумал.

Мы подошли вовремя, женщина-гид проверяла билеты у входа в автобус. На этот раз я сам признался, что мы — иностранцы и показал чек. Потом мы долго сидели в автобусе, гид пересчитывала туристов несколько раз, проверяя и выясняя, кто пенсионер, а кто школьник. В автобусе было настоящее пекло. Я попросил включить кондиционер. Водитель-армянин спохватился: он вместо кондиционера включил печку. Наконец мы поехали.

Всю дорогу до города Пушкин, где располагалось Царское село, гид тараторила без остановки, в изобилии высыпая на нас имена царей, дворян, их годы рождения и смерти. Иногда она делала «лирические отступления», за которые бы её в Союзе несомненно выкинули из гидов.

Вспомнил один из её «шедевриков»:

«И Петергоф, и Царское село были немцами разграблены. Но не одни они виноваты, и наши долбили без рабору пушками, которые называли «Иван-долбай», вот и раздолбали… Виновата война…». Потом она начала хвалить новые улицы, цветы на них, постоянно подчёркивая, что всё это было сделано к «мундиалю».

— А что такое мундиаль? — спросил я, улыбнувшись.

Гид, подумав, объяснила.

— Извините, не знал, давно за рубежом, стал подзабывать русский, — пошутил я.

Гид больше не «мундиалила». Когда выходили из автобуса, то пожилая женщина-туристка, печально улыбнувшись, сказала мне: — Хорошо, что вы её осадили. Вот такие у нас знатоки русского языка. И закон есть о защите языка, но даже правители сами его нарушают.

Мы приехали в прелестный городок Пушкин и влились в поток туристов, среди которых опять же абсолютное большинство составляли китайцы.

Проходя мимо Лицея, где учился Пушкин, мимо его известного памятника на скамейке, я узнал эти места. И Лицей, и памятник, и здания были знакомы с детства по картинкам в учебниках. Пушкин, великий Пушкин, гулял когда-то по этим местам, сочинял свои бессмертные стихи, писал письма… На душе стало тепло.

Но это чувство быстро улетучилось, когда мы увидели очередь во дворец. У места, где мы остановились, стоял столбик с надписью: «Отсюда до входа — 3 часа 30 минут».

Подошёл экскурсовод, почтенного вида седовласый человек. Видя наше разочарование, он попросил отойти в сторонку всю группу, оставив в очереди девушку-гида.

Когда мы отошли, Виктор, как он себя назвал, по-секрету сказал, что нам не придётся стоять все три с половиной часа.

— За нас отстоит в очереди Наташа, а мы пока погуляем по саду, и я вам расскажу и историю, и о военных лихолетьях, которые пережил этот комплекс.

Мы пошли на пешую экскурсию. Виктор был хорошим, опытным экскурсоводом.

Было жарко, и вскоре мы все устали, но сесть было негде: редкие скамейки были заняты, а на газон и ступеньки садиться было нельзя, за этим следили сердитые стражи порядка — чуть что — и грозный окрик или пронзительный свисток.

— Блин, столько бабок на этом дворце заколачивают, а скамейки не могут поставить! — зло сказал парень, которого попросили отойти от газона. Его ботинок чуточку наступал на траву.

Через час Виктору кто-то позвонил.

— Так, мои хорошие, пошли вклиниваться в очередь, не то нас потом не пропустят.

Наташа стояла у заборчика, где был маленький вход в очередь, и махала нам рукой. Мы подошли и, к неудовольствию стоящих туристов, вклинились с толпу. Страж порядка, которому, видимо, Наташа заплатила, помогал ей отодвинуть другую делегацию. На этот раз, к счастью, — это была китайская делегация, люди в которой привыкли подчиняться человеку в форме. Они дружно потеснились, ничего не сказав.

Я оказался рядом с Виктором и спросил, а за что мы заплатили экстра деньги, если всё равно приходится стоять в очереди? И я показал глазами на столбик, на котором была надпись «2 часа 30 минут».

Он немного смутился, но потом, понизив голос, доверительно сообщил: «Наша компания не заплатила за эту услугу кое-кому, вот недавно и обрубили нам «кайф», приходится таким образом работать, пока они там, наверху, не договорятся.

Группа честно отстояла два с половиной часа и зашла во дворец.

Посмотрели мы всё, что было можно в той давке, идя колонной как китайцы на церемониях, вернее, вместе с китайцами, посмотрели и Янтарную комнату, где нас просили «не останавливаться». А так хотелось: красота её, действительно, стоила наших «страданий» в очереди.

Мы вышли из дворца раньше, чем наша группа. Я заметил Виктора, стоявшего у входа и спросил, есть ли у нас время покушать. Он сказал, что пара часов точно есть.

— Будьте в 6 часов у остановки, которую Наташа вам раньше показывала.

Я вспомнил про ресторан рядом с остановкой, и мы пошли туда.

Ресторан оказался очень дорогим. Маленькие пирожки «на два укуса» стоили 70 рублей, крохотный чайничек «авторского» чая — 520 рублей. Мы заказали еду и стали ждать. Недалеко от нас сидели два хорошо одетых человека, видимо, очень богатых. Они пили водку, чуточку притрагиваясь к еде и говорили довольно громко.

Рядом проехала кавалькада чёрных джипов и несколько майбахов, которые стали отчаянно сигналить. В открытом лимузине сидели молодожёны.

Я невольно услышал, как соседи отреагировали на это.

— Эти ***** наводнили мой Питер!

— Что поделаешь, русским всё по-х*ру, а этим чабанам здесь привольно. Скоро будет как в Лондоне!

— Не будет, не допустим! — ответил другой.

Потом они вышли покурить, а нам принесли еду. Всё было довольно вкусно.

Мы почти уже закончили обед, как Виктор появился и сказал, что все уже в автобусе, ждут только нас.

— Так у нас ещё 30 минут, вы же сами сказали об этом! — напомнил я ему.

— Да, да, мы подождём. Но вы всё-таки поторопитесь, — вежливо попросил Виктор.

Мы прошли на свои места в автобусе под хмурые взгляды наших нечаянных «коллег».

До объявленного в начале экскурсии Виктором времени, оставалось 15 минут, не было ещё одной, старенькой пары.

— Виктор, а чего их ждать, семеро одного не ждут! — воскликнула пожилая женщина.

— И правда, поехали, все уже устали! — поддержал её другой голос в автобусе.

— Ну зачем же вы так? Время было назначено, и у них ещё несколько минут есть. Не придут — поедем. — Сказал Виктор.

Старички пришли. Мы с супругой вздохнули с облегчением.

Саша, водитель, ждал нас в условленном месте.

Разговорились. Он рассказал о своей работе.

— Я не только водитель, но и секьюрити — сопровождаю охотников из-за рубежа. — Сказал он. — Вот недавно был один фанатик охоты из Англии. Заплатил аж 50 тысяч долларов за охоту на медведя!

— И что, подстрелил?

— Да, в первый же день. Потом пришлось ему стрелять по кабанам, уткам, зайцам, париться в бане, пить водку, естественно, за дополнительную оплату.

— А разве охота на медведя разрешена в России? — наивно спросил я.

— А у лесника была лицензия. Это в Коми, там, где снимали «Особенности национальной охоты». Место жутко популярное теперь.

— И как, англичанину понравилось?

— Ещё бы! Он даже не хотел уезжать!

В Москву мы поехали на «Сапсане». О нём я писал в первой публикации «Там». Ничего не изменилось с тех пор: аккуратность графика, профессионализм стюардов, чистота вагонов заставили забыть и толкотню и грязь Московского вокзала в Питере, где нас проверяли два раза.

— Вы же на Сапсан! — пояснил работник вокзала. Будто на Сапсан одной проверки было недостаточно.

Соседкой по «столу» (супруга сидела с внучкой за отдельным столиком) оказалась красивая женщина, с профилем Анны Карениной, вернее Самойловой, которая её сыграла в одноимённом фильме. Разговорились. Люся, так её звали, жила в Питере, работала в школе, ехала в Москву по делам. Узнав, что я из Америки и бывший учитель, забросала вопросами о нашем образовании. Когда я ей рассказал о нём, то удивилась, что оно «как капля воды похоже на российское». Настала очередь удивиться мне. Ведь я столько лет боролся против копирования нашей, американской системы Россией, даже писал об этом. Говорят, нынешняя министр образования России читала мою статью «Кризис американской системы образования» и что ей статья очень понравилась.

От образования мы перешли к событиям на Украине, где она недавно побывала. Люся рассказала, что её отец был офицером и она помнит Венгрию — как туго им, семьям военных, тогда пришлось. Как врали все эти «свободные западные СМИ о том, что в действительности там произошло, как предавали военных свои же либералы, а позже, в Чечне, и правители, которые сами же посылали наших мальчиков туда».

Она рассказала мне и о других горячих точках, где её отцу пришлось служить отечеству. «Отечеству, которого теперь нет!» — сказала Люся как-то грустно, но без сожаления.

На вокзале нас ждал мой друг Сергей. Он выглядел усталым, но глаза светились радостью от встречи. Я ещё раз подивился его крепкой фигуре и доброму сердцу. Все четыре дня он был с нами, стараясь помочь, посоветовать где, что увидеть. Я знал, что ему было нелегко: работа-дом-жена-сыновья, но он как-то всё успевал делать. Такое бескорыстие сейчас в России трудно найти, я уже и не говорю об Америке.

Мы поселились в прекрасной гостинице «Арбат», которая оказалась частью гостиничного комплекса «Президент-Отель». Она расположена в историческом центре Москвы и находится в одном из переулков Старого Арбата.

Всё там было неплохо. Всё решалось быстро и профессионально. Немного «портили картину» хмурые лица официантов, но они исполняли свою работу безупречно.

К сожалению, не обошлось и без курьёзов. У внучки пропал пакет с подарками, который она везла для своих двоюродных братьев и сестёр. Пропажу мы обнаружили позже, когда выехали из гостиницы. Это был хороший урок для внучки. Она, как и дома, оставляла чемодан открытым днём, когда мы были в городе.

Совет для «младотуристов»: где бы вы ни были, запирайте чемодан на замок. В России сейчас это очень важно. Почти весь обслуживающий персонал — приезжие. И, хотя, таджики и узбеки — народ в этом отношении довольно честный, но бывает всякое, ведь работают они там не от хорошей жизни.

Говоря о приезжих, я должен сказать, что по сравнению с последним моим визитом в Россию, количество их значительно, значительно выросло! Теперь они не только работают на стройке и дворниками, но и практически везде. Многие из них — на должностях, довольно высоких, протаскивая следом своих. А уж гостиничное хозяйство почти всё в их руках.

Москва также изменилась в лучшую сторону. Там было всегда что посмотреть, а сейчас появились и новые изумительные места: ВДНХ, архитектурный ансамбль Зарядья, смотровая площадка Москва-сити, Измайловский парк и другие достопримечательности.

Москвичи, как мне показалось, стали более культурными, внимательными к приезжим. Несколько раз нам совершенно бескорыстно помогали прохожие, когда мы терялись в метро или на улице. Такое со мной происходило только в Питере и в Уэльсе.

Ну вот и всё, что отложилось в моей памяти о поездке в Питер и Москву. Хотя — нет. Была ещё незабываемая встреча с замечательным человеком — Александром Михайловичем Шолоховым.

Александра Михайловича — трудно застать на месте. Он — российский государственный и политический деятель, первый заместитель председателя комитета по культуре Госдумы.

О встрече мы договорились заранее, во время интервью по телефону. Честно сказать, я не надеялся на эту встречу, зная о его напряжённом графике.

Позвонил так, наугад, не надеясь даже на то, что он поднимет трубку.

Но, трубку подняли и ответили.

— Вы где остановились?

Я сказал.

— Буду после работы, если не задержат какие-нибудь обстоятельства.

Мне стало неловко.

— Александр Михайлович, я знаю, как вы заняты, если не сможете подъехать — не обижусь.

— Если не смогу, перезвоню. До встречи.

‘Как-то глупо вышло’, — подумал я. — ‘О чём будем говорить, ведь мы, практически, незнакомы’.

Я спустился вниз и увидел Сергея, разговаривающего по телефону. Оказалось, что он пережидал дождь и возможные пробки, чтобы спокойнее поехать домой.

Я пригласил его отужинать. Он вначале отнекивался, зная с кем я буду встречаться, но я настоял.

Я вспомнил о паспортах, которые отдавал на регистрацию и подошёл к двум молодым девушкам, стоявшим за стойкой.

Они выдали мне документы о регистрации. Я бегло посмотрел на печать и подпись и положил их в карман.

Младотуристам: всегда тщательно проверяйте документы, выданные вам в России. Особенно даты: ведь у них сначала пишется число, потом месяц, а у нас наоброт. Мне выдали регистрационные документы с ошибками, перепутав даты. Хорошо, что таможенники в Шереметьево не заметили этого. Они даже и не потребовали их. А если бы?

Я спросил девушек о том, можно ли будет пригласить в ресторан отеля двух гостей.

Одна, постарше, не поняла. — А кого вы хотите пригласить?

— Один — мой друг, вот он. А второй — Шолохов.

— А кто это? — спросила на полном серьёзе младшая портье.

Мне стало интересно. — Вы, действительно не знаете, кто такой Шолохов?

— Нет. А кто он?

Мы с Сергеем рассмеялись. Рассмеялась и старшая, она знала Шолохова.

— А вот и он! — сказал Сергей. Навстречу нам шёл Александр Михайлович.

Мы тепло поприветстовали друг друга. Его рука была небольшой, но твёрдой как у каратиста. На первый взгляд, в нём ничего не напоминало знаменитого деда, разве что высокий лоб, да осанка сильного человека с грудью борца, как у Михаила Александровича на фотографии, где он получает Нобелевскую премию.

Мы сели за столик в ресторане отеля и заказали еду. Я передал привет от Леонида Резникова, главного редактора «Горизонта», читателей, которые «всё ещё пишут о нашем интервью».

Шолохов улыбнулся, поблагодарил, сказав, что, действительно, интервью получилось. Потом он заговорил мягким голосом с донским лёгким «г», с шолоховским юмором. Вспомнил Уральск, где Михаил Александрович любил бывать, откуда я был родом, о знакомых там, которых я хорошо знал.

Это растопило лёд, и мы заговорили как старые знакомые. Говорили о многом: о прошлом и настоящем, о его страсти охотника, которую он унаследовал от деда, о патриотизме и либерализме в современной России, о литературе и о личном.

Неожиданно, когда Александр Михайлович рассказывал о последних днях деда, «приехавшего умирать домой, на Дон», он повернулся ко мне, и я вздрогнул: на меня смотрели глаза Михаила Александоровича, умные, красивые глаза.

Мы расстались друзьями.

На следующий день к нашему отелю подкатил водитель моего брата, и мы уехали знакомить внучку с родственниками и «глубинкой» страны. Там было всё, там была настоящая Россия, с её плохими дорогами, с дворцами и хижинами, с церквями, заколоченными домами, богатыми рынками и необыкновенным гостеприимством простых, сердечных людей.

Там моя внученька и заговорила по-русски без стеснения, и там, как мне показалось, она впервые за поездку поняла и приняла эту страну, такую большую, всю в противоречиях, и такую неожиданно добрую и открытую.

Часть II

— Так как же всё-таки там, лучше или хуже? — спросит дотошный читатель.

— Не знаю, — честно отвечу я. — Что-то хуже, что-то лучше. Смотря как и с чем сравнивать. Если с 90-ми разбойными, то, конечно, лучше. А если с 2014, когда запад ввёл санкции, то — хуже. Вот последние данные об экономике, почерпнутые мною в открытой печати в России:

С начала июня сразу две команды аналитиков ухудшили прогнозы роста российского ВВП в 2019 г. Всемирный банк снизил оценку с 1,4 до 1,2%, Центробанк России — с 1,7 до 1,5%.

Центробанк всё же ждет ускорения экономики по мере реализации нацпроектов.

Но некоторые экономисты сомневаются: «Даже если реализовать национальные проекты удастся, вряд ли они смогут серьезно ускорить экономику», предупреждает главный экономист Альфа-банка Наталия Орлова. «Общая стоимость нацпроектов — 25,7 трлн руб., из которых более 13 трлн должен потратить федеральный бюджет. В итоге инвестиции, предусмотренные нацпроектами, могут стимулировать ускорение потенциального роста до 1,6% в 2024 г., но это все равно лишь половина от таргета (здесь мисс Орлова забыла русский язык, поможем ей: target — это цель) правительства — рост ВВП на 3% к 2024 г.», отмечает она.

Приводится и другая статистика, показывающая состояние дел в России: Число умерших от отравления алкоголем в России в первом полугодии 2019 года выросло на 21,1% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, а погибших в ДТП — снизилось на 4,7%. Число самоубийств снизилось на 7,7%, до 8,7 тысячи случаев, число убийств — на 3,5%, до 3,9 тысячи.
Продолжает увеличиваться разрыв между смертностью и рождаемостью в РФ: за первые шесть месяцев 2019 года число умерших превысило количество родившихся на 27,6%, в то время как за аналогичный период прошлого года показатель составлял 21%. Естественная убыль населения составила 198,85 тысячи человек, что на 34,66 тысячи больше, чем за первое полугодие предыдущего года.

При этом 16 регионов показали естественный прирост населения: Ненецкий автономный округ, Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Северная Осетия, Чечня, Тюменская область, Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа, Республика Алтай, Тува, Бурятия, Якутия, Чукотский автономный округ и Москва. Столица России показала самый большой прирост населения.

Как пояснил доктор экономических наук Сергей Смирнов, население России становится более возрастным, что, в свою очередь, накладывает отпечаток на общую статистику убыли населения.

А вот что говорится аналитиками о западных санкциях:
«Рецессия была неизбежным сценарием для российской экономики после 2014 года, западные санкции повлияли на это, но не были главным катализатором спада».

По мнению экспертов, «эффект от финансовых санкций был относительно скромным, но все же существенным для большинства экономических показателей. Так, рост ВВП из-за санкций оказался на 0,43 п. п. меньше фактического в 2014 году и на 0,74 п. п. в 2015 году. Это означает, что в 2014-2015 годах экономика России фактически сократилась на 1,62%, а если бы санкций не было, сокращение составило бы 0,45%, то есть, за два кризисных года санкции «отняли» у роста ВВП 1,17 п. п. В деньгах потери экономики от санкций можно оценить более чем в 800 млрд руб. в ценах 2011 года».

Некоторые российские экономисты заявляют «о признаках новой рецессии, которая началась уже в этом году». По их данным, нынешний рост экономики обусловлен исключительно успехами крупных предприятий и госсектора, в то время как анализ реестра субъектов малого и среднего предпринимательства свидетельствует о снижении экономической активности.

А вот и о рабочей миграции: «Комсомольская правда» выразила озабоченность по поводу того, что в стране в настоящее время находятся около 10 миллионов иностранных рабочих, что для страны со 146 миллионами населения слишком много.

В России по-прежнему целые области изнемогают от безработицы, при этом и без того скудные рабочие места отдаются приезжим из южных республик бывшего СССР».

И далее:

«Наши миллиардеры — налоговые резиденты Швейцарии и Великобритании. Для них Россия выглядит экраном компьютерной стратегии. Есть ресурсы, есть активы, и они должны работать. Если узбекские рабочие обходятся на 30% дешевле местных, бизнесмены просто завозят на территорию узбекских рабочих. Что будет с местными жителями и что будет с этими узбеками потом — таких собственников не интересует. Это на руку и местной власти. Мигранты — это деньги. За мигрантов всегда хорошо платят, официально и неофициально. Для мигрантов не нужно строить школы и больницы, они не требуют отчета от власти, чем она занимается. В конце концов мигранты не голосуют, что тоже очень удобно. Миграция становится все более серьезным фактором внутрироссийской жизни и ключевой угрозой внутренней стабильности».

По мнению издания, наплыв гастарбайтеров ведет к тому, что малые русские города и русские села просто вымирают. КП указывает:

«Это именно русские находятся в глубокой демографической яме, из которой не могут выбраться, потому что за ХХ век именно они принесли самую большую жертву в двух мировых войнах и бесконечной гражданской войне, продолжавшейся 70 лет. Предполагать, что истерзанный, обескровленный и разделенный народ в состоянии успешно переварить миллионы пришельцев, может только глупец или предатель».

Это статистика. А «в жизни», во время поездки, в разговоре с людьми разных профессий и политических взглядов, а также читая «чаты» на интернете, я услышал прямо полярные мнения.

Большая часть населения — за Путина, за его курс и в экономике, и, особенно, во внешней политике. Меньшая, растущая часть, — молчит, но в ней начинает появляться недовольство и ухудшающимся качеством жизни, и неэффективностью путинских подчинённых, особенно, премьером Медведевым. Небольшая, очень малая в процентном отношении, часть российского общества, сконцентрированная в Москве и Санкт-Петербурге, — в открытую выступает против Путина, против и внешней, и внутренней политики администрации президента. До недавнего времени она делала ошибку за ошибкой, ненавидя «ураловагонозаводских», православие, русскую культуру и восхищаясь западными ценностями жизни. Но сейчас эти «либералы» поняли промах власть предержащих — их слабую работу с молодёжью, которой всегда был свойственен дух бунтарства и авантюризма. Отданные на откуп электронным средствам информации юнцы, представляют собой самую грозную силу для власти, и не только в России, но и по всему миру. Так, по данным американского учёного Ш. Тёркла 80% тинэйджеров вечером засыпают со своими телефонами, а 25% начинают ими пользоваться уже через пять минут после того, как просыпаются утром. Неограниченный доступ к Интернету даёт свои всходы…

А в интернете уже вовсю идёт гражданская война. Люди «рубятся» в виртуальном мире не на жизнь, а насмерть, «проклиная и евреев, и хохлов, кацапов и пендосов» и… и, впервые после Крымской кампании, — Путина. Вот два, наиболее культурных «чата», которые характерны для сегодняшней России:

Ленка: «Как ни крути, а обстановка в стране накаляется. Здесь и недовольство народа реформами, общее обнищание, коррупция во всех эшелонах власти без исключения, чиновничий беспредел и всё одни и те же лица в правительстве. Вот такая картина.

За 19 лет президентского стажа, с перерывом на премьерский пост, мы с вами получили гремучую смесь тоталитарно-коррупционного государства с обаятельной улыбкой на лице».

Старик: «Эх, Ленка, и ты туда же! Наелась майдаунских печенюжек, наслушалась эховских поганцев. Тебе ли плакать о том, что положение дел в России ужасней некуда. Ну, да, вижу на фото как исхудала, последний сухарь доедаешь. Ребята, те, кому дорога Россия, неужели вы не видите, что на деньги ходора, на деньги гусинского, каспарова, макаревича, и других «лусских» дерьмократов, расшатывается лодка государства российского? Что они хотят — ясно, ослабить армию. убрать войска из Сирии, отдать Крым, оставить наших братьев в Донбассе на истребление. А взамен что? А взамен 90-ые разбойные года, когда они распиливали Россиюшку. Посмотрите на украину, болгарию, молдавию, другие страны, которые стоят в очередь за этими печенюшками и пукнуть не смеют без приказа из Белого дома. Вы этого хотите? Да, России сейчас несладко, да её душат санкциями, но другого пути нет, другой путь ведёт к уничтожению. Вам это надо? Ну, ладно Ленка убежит на обетованную, а вы куда побежите сдаваться? (орфография и пунктуация авторов сохранены. П. К.)

Уже отдохнув от поездки и принявшись за эту статью, я позвонил своему давнему приятелю, живущему в России. Назовём его Виктором. Он — на пенсии, но в Союзе Виктор занимал довольно высокую должность в структурах власти, причём не в идеологических, а в экономических. Я всегда ценю его мнение, правда, иногда не соглашаясь.

Итак, я спросил Виктора о том, что он думает о положении дел в России. Вот что он ответил:

— Ты знаешь, Россия непредсказуемая страна. Путин — сильный президент, его внешняя политика не вызывает вопросов у всех, кто знает положение дел в мире. Но внутри он не справляется. Медведева надо убирать, он не хозяйственник. Нужен человек жёсткий, который бы не сидел в Кремле, а ездил по стране, был в курсе всех проблем и в экономике, и в сельском хозяйстве. Нужны решительные действия: как то ввести плановою экономику в некоторых отраслях, вернуть государству монополию на её ресурсы, на производство и продажу алкоголя, вернуть смертную казнь и, самое главное, — установить прогрессивную налоговую шкалу. Да и самому решить — кто он? Ведь он повторяет ошибки Хрущёва и Горбачёва, он пытается усидеть на двух стульях.

— Как это?

— Ну, хочет показать, что он демократ чистой воды, мол, говорите — что хотите, критикуйте всех, кого хотите; распустил молодёжь, вон уже и итоги второй мировой пересматривают, и героев опошляют, а сам ведь, как его там называют у вас, — диктатор!

— Никакой он не диктатор и, вообще, в России всё сейчас нормально и будет всё хорошо! — вмешалась, подошедшая к компьютеру его милая супруга Дина. — Мы с Витей постоянно спорим об этом. Он сам — либерал!

Я улыбнулся и подумал: а ведь эти милые, умные люди отображают современную Россию, страну на перепутье, страну, которую, действительно, умом не постичь иноземцам.

Россия — как тройка, единственная в мире разноаллюрная запряжка, где сейчас пристяжные не успевают за рысью коренника, и ямщику нужно либо натянуть вожжи, либо перезапрячь лошадей на иной лад.

Павел Кожевников. Москва-Санкт-Петербург-Колорадо Спрингс
Август 2019 г.

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Павел Кожевников: Там — 2. Окончание

  1. Написано:
    «Соседкой по «столу» (супруга сидела с внучкой за отдельным столиком) оказалась красивая женщина, с профилью Анны Карениной,…»
    Исправьте: «с профилем».

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.