Инна Беленькая: О книге Юрия Моор-Мурадова «Занимательный иврит»

Loading

Иврит — особый язык, который сохранил в своем построении и словообразовании все особенности древнего языкотворчества. И его нельзя рассматривать в отрыве от тех закономерностей древнего архаического мышления, с которыми оно (языкотворчество) нерасторжимо связано. Поэтому изучение иврита требует особого подхода.

О книге Юрия Моор-Мурадова «Занимательный иврит»

Инна Беленькая

Появление этой книги [1] было встречено «на ура», и она уже выдержала второе издание. По словам автора, книга написана «в форме ни к чему не обязывающего разговора, легкой беседы, иногда — размышления по поводу (и без повода)». Это правда, книга подкупает авторской интонацией, удивительно искренней и доверительной. Даже судя по этим строкам, можно сказать, что автор не лишен чувства юмора, а также (!) — и самокритики.

Большая часть книги отводится речевым оборотам, идиомам, фразеологии иврита, в целом. Автор черпает свой материал отовсюду: из радио — и телерепортажей, газет, выступлений депутатов в Кнессете, подслушанных разговоров на улице или в транспорте.

В книге собрано огромное количество распространенных выражений, дается перевод на иврит русских идиом и устойчивых словосочетаний, таких, как: «сел в калошу», «остался с носом», «легок на помине», «незваный гость», «достал ты меня» и т.д. и т.п.

Наблюдения автора имеют большой познавательный интерес, а советы автора просто неоценимы.

Мы узнаем, к примеру, как нужно правильно ответить на вопрос израильтянина: «как дела?», чтобы тебя впоследствии не избегали и не сторонились.

Или как надо обратиться к чиновнику, начальнику, официальному лицу.

«Заглянув к нему в дверь и спросив: «Эфшар (можно)?», хорошо тут же добавить: «Слиха, аль hа — hафраа» — извините за беспокойство. Отличным продолжением может быть фраза: «бати лишол бе-ацатха» — пришел попросить совета… Но если чиновница стерва и грубит без повода, можно сказать: Ат ло нехмада» — вы не очень любезны».

В картотеке у автора «море» таких выражений:

«Перед тем, как писать эти строки, я собрал свой собственный словарь, в котором более 10 тысяч строк, и каждая строка — это слово, выражение, поговорка… Далеко не все я использовал, писать такую книгу можно бесконечно».

Действительно, текст очень насыщенный, так что с полным основанием можно сказать, что книга уверенно отвечает на вопрос: КАК говорят на иврите. Но было бы еще интересней, если бы она отвечала на вопрос: ПОЧЕМУ так говорят? Хотя, может, это и не входило в задачу автора.

Нельзя сказать, что автор совсем не касается «неудобных» вопросов. Он пишет»:

«Мне говорят, почему от одного корня в иврите образуются такие разные по смыслу слова? Во-первых, это довольно редко…»

Это в корне (прошу прощения за тавтологию) неверно. Наоборот, семантический разброс слов, образующих корневые гнезда в иврите — не редкость и не исключение, а закономерность.

Древняя языковая мысль устанавливала такие связи между словами, которые, с точки зрения современного человека, кажутся невозможными и немыслимыми. Представления древнего человека носили комплексный характер, в силу чего разнородные по значению слова восходили к одному и тому же корню.

И если обратиться к ивриту, то можно видеть, что он как язык древности несет на себе все черты древнего языкотворчества и архаической семантики, что проявляется и в необычном характере связей между разнородными предметами. Обобщение их происходит по другим закономерностям, как бы в «нарушение» лингвистических правил, согласно которым объединяемые в корневое гнездо слова должны иметь общий элемент значения, материальным выразителем которого выступает общий для них корень.

Но что общего, например, между словами габа (бровь) и магбэах (домкрат), связанных одноименным корнем, или махсан (склад) и хисун (прививка)? Почему в одно корневое гнездо входят такие слова, как клей (дэвэк) и дибук (наваждение), кацав (мясник) и такцив (бюджет)? Какая связь между словами кнэсэт (собрание) и михнасаим (брюки), църиах (минарет) и цраха (вопль), также производных от общего корня?

Такой семантический разброс озадачивал ученых как в прошлые времена, так озадачивает их и в настоящие. Возьмем фундаментальную монографию «Поэтика библейского параллелизма»[2] Ее автор — А. Десницкий, известный ученый библеист, историк и филолог. Исследуя поэтику библейских текстов, он пишет об «удивительном для нас свойстве архаического сознания проводить нелогичные или, лучше сказать, внелогические связи между предметами и явлениями и обозначающими их словами».

Так, по поводу слова שקד, которое обозначает одновременно, и «миндальный жезл», и «бодрствую» [Иеремия 1:11-12], Десницкий пишет: «С нашей точки зрения, здесь сопоставляются два слова, обладающих чисто случайным внешним созвучием. Но для пророка Иеремии сходство между миндалем и бодрствованием достаточно глубоко, чтобы через него Господь открывал людям Свое Слово».

В ходе своего исследования Десницкий не раз задается вопросом о происхождении того или иного древнееврейского слова, но ответа не находит, а ограничивается рассуждениями, подобными выше приведенным.

Все эти вопросы, касающиеся особенностей древнего архаического мышления и древнего языкотворчества, получают разрешение в разработанной выдающимся ученым Л.С. Выготским теории «комплексного мышления». «Неожиданные сближения, непонятные современному человеку, рискованные обобщения, диффузные переходы, скачки мыслей» (Выготский) — все, что озадачивало старых авторов, находит свое объяснение, если рассматривать древнее словотворчество в аспекте мышления в комплексах.

А теперь обратимся к ивриту. Если внимательно присмотреться к структуре его корневых гнезд, то мы увидим, что, характер обобщения разнородных по значению слов, особенности образования его корневых гнезд есть не что иное, как мышление в комплексах [3] В свете этого получает объяснение и тот разброс значений, который характеризует входящие в корневые гнезда слова. (Следует оговориться, что в приведенных примерах наряду со старыми словами используются и новообразованные слова. Но это не противоречит сказанному, т.к. образование новых слов происходило по закономерностям древнего языкотворчества).

Вот еще один момент, на котором автор останавливает свое внимание.

«На русском мы никогда не скажем «решил решение». Пуристы языка сразу недовольно морщат нос. На иврите — обычное дело. Принял решение — hихлит ахлата. Говорят шаал шээла — задал вопрос, бикеш бакаша — изложил просьбу. Здесь это кажется органичным, никому слух не режет, никто не думает, что это масло масляное».

Напрашивается вопрос: а почему такая конструкция — «обычное дело»? Но этот вопрос автор оставляет без ответа. Хотя это напрямую касается отличия иврита от современных языков.

Повтор, удвоение корня, изобилие тавтологий буквально пронизывают древнее словотворчество: «притязание притязаешь», «и случился случай», «зарезала зарезаемое», «шел он, идя», «сказал, говоря», «смертию умрешь». В этих особенностях находит свое отражение тот этап раннего языкотворчества, когда слова повторяли друг друга и фонетически и семантически, как следствие однообразия звукового и смыслового состава языка.

«От края земли песни слышны: слава Праведному, но сказал: Чахну я, засыхаю, горе мне: изменили предатели, изменники предали» [Иешаягу 24:16].

Изменили предатели, изменники предали בֹּגְדִים בָּגָדוּ וּבֶגֶד בּוֹגְדִים בָּגָדוּ, что буквально звучит: предали предатели предательством предатели предали. Это выражение образовано одним и тем же звуко — смысловым комплексом и представляет собой тавтологический оборот вследствие пятикратного повторения однокоренных слов.

Как писала О.М. Фрейденберг:

«… такой язык, развертывающийся в перекомбинациях одного и того же фонетического комплекса, очень архаичен».

В одной из своих публикаций с необычным названием «Недурацкий глагол от слова «дождь» автор пишет:

«Вы можете создать на русском языке не режущий слух глагол от слова «дождь»? А израильтяне от слова «гешем» («дождь») могут. Курды в Ираке на референдуме проголосовали за создание независимого государства, и сайт Ynet дает заголовок: «Бен-Гурион Бараза́ни hигши́м эт халомо́» — «Бен-Гурион Баразани реализовал свою мечту». На русском мечту воплощают, реализуют или осуществляют, на иврите используется глагол «леhагши́м», производный от слова гешем (дождь)».

Ну, я думаю, нельзя так категорично. Вспомним милую сцену из кинофильма «Доживем до понедельника»:

— Опять моросит?

— Мам, ты не замечала, что в безличных предложениях есть какая-то безысходность? — Моросит… ветрено… темнеет…

Так вот в этом же ряду и глагол «дождит», а также «вечереет», «светает» и др.
Но с другой стороны, Юрий Мурадов прав. Действительно, способ образования глаголов в иврите отличается от такового в современных языках.

Немного истории. На ранней стадии языкотворчества части речи не были дифференцированы. Не было и глагола как самостоятельной части речи. Глагол — последнее образование и вырастает из той же смысловой и звуковой основы, что и имя существительное. Как звучит постулат Марра − «все глаголы человеческой речи произведены от имен существительных и равно не различавшихся с ними имен прилагательных[4]. Поэтому, «если «зуб» и «кусать» на каком-либо языке одного и того же корня, то не «зуб» происходит от глагола «кусать», а глагол «кусать» от имени «зуб»».

Иначе говоря, исходным является назначение предмета или его функция, от которой глагол и берет свое происхождение. И наглядный пример этому — иврит.

Если есть слово кожура (клипа), то от него — глагол очищает (мэкалеф), если берется слово ключ (мафтэах), то от него глагол открывает (потэах), если — кафтор (пуговица), то соответствующий глагол — мэхафтэр (застегивает на пуговицы) и т.д.
Этот ряд можно продолжить: клад (матмон) и прячет (матмин), ластик (махак) и стирает (мохэк), губка (сфог) и впитывает (софэг), ширма (мавдэлет) и отделяет (мавдил), цистерна (мэхал) и вмещает (махил), мясник (кацав) и отсекает (коцэв).

А теперь вернемся к слову «гэшэм» — дождь на иврите. Почему производными от него будут глаголы: «воплощает», «реализует», «осуществляет».

Для этого — небольшой экскурс в историю, а точнее, в мифологию, поскольку «реконструировать название сложно без точного знания исторической обстановки переноса названия», как писал Л.С. Выготский.

Известный ученый мифолог и религиовед Мирча Элиаде, исследуя пантеон Небесных богов, писал: «Боги Неба выражают себя через природные явления: дождь, молнию, гром. Они различаются в зависимости от того, за какое метеорологическое явление ответственны. Происходит как бы «специализация» Небесных божеств».

Такое природное явление, как гроза, в мифологии является выражением творческой силы Небесных богов. Бог грозы Индра в индуизме ниспосылает дождь, ведает всевозможной влагой. При нем живее бегут соки в растениях, кровь в жилах. По М. Элиаде, он воплощает в себе «архетип жизнепроизводительных сил»[5]

Эта бесконечная вера древних людей в Бога Творца, его созидательную силу, сопричастность его всему живому, материальному не могла не найти своего отражения в языке. Согласно Элиаде, нередко даже сама лексика показывает, что сущности, приносящие плодородие, связаны друг с другом, имея общий корень: этимологически варша — дождь сближается с вриша — самец.

Как отзвук этих древних представлений, можно рассматривать то, что в иврите слово «дождь» (гэшэм) объединяется одним корнем со словами «воплощает», «реализует» (магшим), «телесный», «материальный» (гашми). Более того, по О.Н. Штейнбергу, в старинных формах языка гэшэм обозначает дождь, но также «плоть», «тело» [6]

А Юрий Моор-Мурадов нашел еще более возвышенное употребление «дождливому» прилагательному. Слово «гашми́» — «материальный, телесный, физический» — он взял в заголовок для своего фельетона на иврите: «Ка́ха холе́фет ла а-теhи́ла а-гашми́т» — «Так проходит мирская слава» (мирская — а-гашмит).

В параллель этому можно привести еще слово «гром».

Гром с самого начала был основным атрибутом Богов Неба. Он — оружие Бога Неба во всех мифологиях. У народов банту слово «леза» обозначает одновременно Верховного Бога и природные явления. Выражение «леза сердится» означает, что «гремит гром».

Как отголосок этого дальнего грома (каламбур здесь напрашивается сам собой), можно рассматривать то, что в иврите слова «гром» (раам) и слова «сердится» (роэм), «негодует», «возмущается» (митраэм) составляют один семантический ряд и восходят к одному корню.

Еще автор удрученно отмечает, что «в иврите с прилагательными напряженка. Непродуктивно тут такое словообразование. Невозможно создать прилагательное от слова стекло (зхухит), «стеклянный» — «зхухити» — звучит смешно. Хотите сказать «мужской дезодорант» — и запнетесь. «Дезодорант гаври» — не бывает такого, «гаври» — это мужественный, «гаврит» — мужеподобная».

И на самом деле, для такого удрученного вывода есть основания. Опять обратимся к истории. В самую раннюю эпоху языковое мышление не способно было создать не только глагол, но и определение или эпитет. В те далекие от нас времена было только имя существительное, т.е. «признак мыслился вместе с субстанцией», по выражению О.М. Фрейденберг. У Гомера, указывает она, «море соленое» потому, что у греков «море» и «соль» были синонимами. Иными словами, эпитет сначала тавтологичен семантике предмета, который определяет — как «масло масляное».

Так и в иврите: тамар (финиковая пальма), а тамир (стройный), мэйцар (пролив), а цар (узкий); сакин (нож), а мэсукан (опасный); мара (желчь), а мар (горький), цамик (изюм), а цамук (сморщенный), балут (желудь), а болэт (выпуклый), цаним (сухарь), а цанум (тощий), църиах (минарет), а цархани (визгливый) и т.д.

Как видно из этого, в иврите название предмета и его признак (прилагательное) имеют общую языковую основу и представляют тавтологическое словосочетание. Эту тавтологию можно рассматривать как пережиток того периода раннего языкового развития, когда еще была «крепка связь эпитета с той семантикой, которая заключена в определяемом им предмете» (Фрейденберг).

А тут «дезодорант» — слово иностранное. Попробуйте произвести от него прилагательное.

«О, прилагательные в иврите — это тема для серьезной докторской диссертации, и когда-нибудь я за нее сяду» — восклицает автор. Нет сомнения, что на этом пути автора ждет много открытий.

И еще одна цитата из книги. Автор пишет:

«Присущую ивриту боязнь показаться неполноценным можно понять. Язык не развивался вместе с появлением новых понятий и предметов. Ничего не поделаешь, я с огорчением отмечаю, что скажем, одно и то же слово «мисгерет» используется для обозначения и картинной рамки и оправы для очков…. На иврите шар-кадур, мяч — кадур, пуля — кадур, таблетка — кадур и даже главный каббалист и тот Кадури и т.д.»

Но «огорчаться» нет причины. Тот факт, что древние слова в процессе модернизации языка вместе со старым значением приобретают дополнительно новое, — рядовое явление. При этом используется ассоциация по сходству, внешней аналогии или образному подобию. На др.-еврейском «мисгерет» — это опоясание, обод. Так что, создание от одноименного корня סגר новых слов (картинная рамка и оправа для очков) вполне закономерно.

Нередко старые слова приобретают новое значение, резко отличное от старого. Например, слово офаним – множ. число от офан (колесо) употребляется в Книге Иезекииля при описании экстатического видения пророком таинственных самодвижущихся колес, ободья которых «полны были глаз» [Иезек.1, 15-20, 10, 12-13]. Впоследствии в иудейской и христианской ангелологии офаним означает разновидность ангелов. В современном иврите производным от офан является слово офанаим, означающее велосипед.

Подобное переосмысление произошло и со словом ханут, которое в древности обозначало «привал, стоянку», а также «тюремный подвал» и «камеру», а в современном иврите употребляется в значении «магазин, лавка». Или слово хашмал (электричество), которое в глубокой древности означало «свет пламени», «яркий-яркий свет».

Однако, как с удовлетворением отмечает автор:

«… иврит имеет «посконные» слова для довольно сложных случаев, в которых русскому и в голову не приходит поискать что-то свое. Мимсад — истеблишмент, шдула — лобби (парламентское), ташбец — кроссворд и т.п.»

Вот это дает повод поговорить о том, каким путем происходило образование новых слов. Возьмем «посконное» слово ташбэц (кроссворд). Как оно произошло?
Оно входит в одно корневое гнездо со словами шавац (инсульт), мишбэцэт (клетка), шибуц (инкрустация). На древнееврейском שבץ — это вить, вязать или ткать с узорами, быть вышиваему, о драгоценных камнях — быть вставляему в оправу [7]

Таким образом, новые слова суть производное старых корней. Создание их происходит с помощью собственных словообразовательных моделей, но по закономерностям древнего языкотворчества, а именно установления связей между старыми и новыми словами по сходству, аналогии или функциональному родству, т.е. тем способом, который характерен для комплексного мышления (Л. С. Выготский). И надо отдать должное авторам этих слов, что они в своем словотворчестве следовали этим закономерностям, благодаря чему новообразованные слова вошли органичной частью в современный иврит.

Помимо слова «кроссворд» (ташбэц) к «посконным» можно отнести и слово инсульт (шавац), которое имеет одноименный корень со словом шибуц (инкрустация). Можно только восхититься авторами этих слов, представившими в такой образной метафорической форме клинику инсульта. Действительно, очаги обызвествления пораженных участков головного мозга, их вкрапление в мозг, выражаясь изящным слогом, подобны «инкрустации» мозга.

Имея в виду образность, метафоричность этих примеров, можно сказать, что иврит — это «живой символ воображения», если воспользоваться выражением В. Гумбольдта, слегка его перефразируя.

Касаясь феномена возрождения иврита, автор пишет:

«… во всей этой истории с чудесным возрождением иврита меня поражало всегда только одно — огромное количество идиом.

Поражало, пока я не погрузился в английский язык.

Сталкиваясь с этим явлением снова и снова, я пришел к выводу, что львиная доля ивритских разговорных идиом не что иное, как калька с английского».

По мнению автора, без идиом нельзя понять иврит:

«Если тебе недоступны тонкости, нюансы языка, ты не поймешь игры слов, мимо тебя пройдут остроты, колкости, инсинуации».

Однако так можно сказать про любой язык, который содержит и нюансы, и пословицы, и идиоматические выражения.

Упускается из виду главное, что иврит — особый язык, который сохранил в своем построении и словообразовании все особенности древнего языкотворчества. И его нельзя рассматривать в отрыве от тех закономерностей древнего архаического мышления, с которыми оно (языкотворчество) нерасторжимо связано. Поэтому изучение иврита требует особого подхода.

Верный чувству юмора автор называет один из разделов книги «ТРИ ИСТОЧНИКА, ТРИ СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ ИВРИТА».

Согласно автору, это включает «выражения, вошедшие в иврит из Священного писания, из высказываний пророков, великих раввинов, из комментариев и толкований, которых намного больше, чем самих первоисточников.
ТАНАХ, писания пророков и великих раввинов (ХАЗАЛ — «хахамейну зихрам ли-враха) — это три главных хотя на самом деле — не три, а значительно больше) источника, это составные части еврейской народной мудрости».

Ну, кто бы против этого стал возражать?

ЛИТЕРАТУРА

  1. Юрий Моор-Мурадов. Занимательный иврит. Издательство «Yuramedia»
    Издание второе, исправленное и дополненное. Иерусалим 2014
  2. Десницкий А. Поэтика библейского параллелизма.
  3. Беленькая Инна. О сверкающих «бзиках» в глазах… и не только о них. Мастерская, февраль, 2013
  4. Марр Н.Я. Яфетидология. — Жуковский-Москва, Кучково поле, 2002, с. 347
  5. Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. М.: Научно-издательский центр «Ладомир», 1999, с. 91
  6. О. Н. Штейнберг. Еврейский и халдейский этимологический словарь к книгам Ветхого Завета, 1878 г.
  7. Там же
Print Friendly, PDF & Email

12 комментариев для “Инна Беленькая: О книге Юрия Моор-Мурадова «Занимательный иврит»

  1. Ася Крамер22 апреля 2020 at 7:49 |
    _____________________________
    Спасибо, Ася, не ожидала, но » нам не дано предугадать….» (шучу)

  2. Eugene V26 декабря 2019 at 6:43 | Permalink
    По русски (ха ха) : файл и сайт. А вот еще «апликация», на иврите «есумон» на мой взгляд блестяще.
    ________________________
    А можно попросить вас написать это на иврите. Тогда не нужно будет «ха-ха» и будет ясно, почему это «блестяще» .

  3. «И если обратиться к ивриту, то можно видеть, что он как язык древности несет на себе все черты древнего языкотворчества и архаической семантики, что проявляется и в необычном характере связей между разнородными предметами. Обобщение их происходит по другим закономерностям, как бы в «нарушение» лингвистических правил, согласно которым объединяемые в корневое гнездо слова должны иметь общий элемент значения, материальным выразителем которого выступает общий для них корень.»

    Из книги А. Кобринского «Человек и язык в процессе эволюционного функционирования» http://amkob113.ru/kobra/chiyz/chz.html

    «представления Вильгельма фон Гумбольта нам много ближе [2, c. 92]:
    «Войдя в состав речи, корни и в сознании принимают ту категорию, которая
    соответствует характеру их связи, и, следовательно, перестают содержать
    одно только обнаженное и бесформенное корневое понятие. С другой стороны, корни
    нельзя рассматривать во всех без исключения языках только как продукт чистой
    рефлексии и результат анализа слов, то есть представлять их лишь как результат
    работы грамматистов. В языках с определенными законами деривации, использующими
    большое количество разнообразных звуков и выражений, корневые звуки должны легко отыскиваться в памяти и воображении говорящих как действительно изначально
    присущие, а при многократном их употреблении с разнообразнейшими понятийными
    оттенками – как общезначимые. Если, обладая такими качествами, звуки глубоко
    запечатлеваются в сознании, то они легко и без изменений войдут в связную речь и
    в виде подлинных словоформ станут достоянием языка. Но и в древнейшую эпоху,
    в период обретения формы, звуки могли употребляться в виде корней и, следовательно, предшествовали деривации и представляли собой фрагменты развившегося
    впоследствии и принявшего новый облик языка».
    Цитата из трудов Вильгельма фон Гумбольта, выделенная здесь курсивом,
    постоянно служила нам поддержкой и опорой в исследованиях, которые мы
    пытались довести до конца в атмосфере иронического отношения и
    непонимания со стороны определенного числа влиятельных лиц, придерживающихся традиционно-экклесиастской точки зрения, что ничего нового под солнцем
    в окружающем нас мире быть не может, потому что такого не может быть. «

  4. Eugene V25 декабря 2019 at 16:48 |
    ….переведите на русский компьютерную терминологию: махшев, ковец, атар…
    ________________________________
    Легко! Если вы мне подскажете, что такое ковец и атар.

    1. По русски (ха ха) : файл и сайт. А вот еще «апликация», на иврите «есумон» на мой взгляд блестяще.

        1. Моор-Мерадов цитирует Пушкина: «Но панталоны, фрак, жилет – всех этих слов на русском нет«, – в «Евгении Онегине»,

  5. Русский язык не развивается, он просто заимствует терминологию из иностранных языков, а иврит , хотя и очень древний, а живой и развивающийся, например переведите на русский компьютерную терминологию: махшев, ковец, атар…

  6. Михаил Поляк 25 декабря 2019 at 13:00 |
    ______________________________
    Спасибо вам за отклик. Я имела в виду
    очаги обызвествления на месте пораженных участков головного мозга. Но пропустила слово «на месте». Поэтому непонятно получилось. А что раньше появилось: църиах (минарет) или цархани (визгливый) — это уже другой вопрос. Важно, что иврит их производит от одноименного корня, т.е. следует в своем словотворчестве описанным закономерностям. Спасибо еще раз.

  7. Прекрасная рецензия! Одна только придирка — не лигвистическая, а медицинская: инсульт, это не » очаги обызвествления», а участки гибели мозговой ткани из-за прекращения кровоснабжения в следствие закупорки или разрыва кровеносных сосудов. Но внешний вид действительно подобен «инкрустации». И еще, сначала появился «цархан» (визг), а уж много позже минареты, которые теперь сильно досаждают нам соседи своим «царханом».

    1. Михаилу Поляку
      Позвольте уточнить: визг – это «цриха», а «цархан» – тот, кто визжит.
      То есть наше детское «визгля-пискля» на иврите, надо полагать, звучит как
      цархан-цифцефан.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.