Александр Левинтов: Декабрь 19-го

Loading

Один мехматянин, уже выпускник, пришёл к ректору с просьбой отчислить его: на преддипломной практике он понял, что ему стопроцентно светит ковать грозное оружие СССР в каком-нибудь ящике. С трудом, но Петровский дал ему вольную. Через несколько лет этот студент станет кинорежиссёром Отаром Иоселиани.

Декабрь 19-го

Заметки

Александр Левинтов

В полёте

вот опять земля качнулась подо мною —
улетаю, снова улетаю,
оторвались… я надежды строю,
а они меж облаками тают

наверху — и солнечно, и чисто:
ясен горизонт до светлой дали…
и шампанское — прозрачно и игристо
в пластиковом легоньком бокале

я лечу, не очень понимая,
почему? зачем? а вдруг — надолго?
до конца недели или мая?
я лечу в Мадрид или за Волгу?

всё равно, едино и нестрашно —
лишь бы улететь, не возвращаясь,
жизнь порой до краткости прекрасна,
если ничего не домогаясь

Русская модель менеджмента

Однажды фирма Chevron обратилась ко мне через Монтерейский институт международных исследований (MIIS) помочь их менеджеру, работающему на газоконденсатном месторождении Тенгиз в Казахстане. По мнению фирмы, у него были лингвистические проблемы и недостатки в русском языке.

Мы встретились:

— Вообще-то я не чувствую, что плохо знаю русский язык, выучил мат и использую его строго по назначению, научился пить водку, не пьянея, но рабочие и технический персонал не выполняют мои приказы.

— А как вы формулируете эти приказы?

— Как обычно: I would like…

— Стоп! Это — не приказы, а просьбы. Просьбы начальства принято игнорировать.

И я показал ему отрывок из фильма «Москва слезам не верит».

Конечно, сейчас в отечественном менеджменте уже нет привычного вокала, мата и кулаком по столу, но отголоски этого стиля продолжают существовать.

В силу исторических и географических обстоятельств в России сложилась своя, уникальная и весьма отличная от западной модель управления. Если западная (прежде всего, американская) модель возникла, строилась и до сих пор несет на себе черты управления производством, то в России объектом управления выступает хозяйство.

Это связано с изолированностью очагов хозяйственного освоения и хозяйствования, слабой связностью территории транспортными и иными коммуникационными инфраструктурами и сетями. Даже в условиях кустарных (то есть, кустами, островами) ремесел и рукомесел проще, быстрей и дешевле все сделать самому, чем найти, купить, достать и доставить все необходимое сквозь экономически разреженное огромное пространство. В подмосковном Фрязино был НПО «Исток», мировой лидер в СВЧ-электронике. У них были свои веревочный, стекольный и тарный цеха.

Все наши предприятия всегда вынуждены были заботиться не только об основном производстве, но и о жизнеобеспечении. Так было и при Акинфии Демидове на Урале и Алтае, так есть до сих пор и в Норильске, Мирном, Магнитогорске и др.: производства в России с неизбежностью обрастают хозяйством, структурами жизнеобеспечения, жилищным и коммунальным хозяйством, собственной энергетикой, пионерлагерями, санаториями, пансионатами, профилакториями, медсанчастями, пунктами и фабриками питания, торговли, отдыха и развлечений.

Вследствие этого, отечественный управленец и менеджер — не только руководитель производства, но и хозяйственник, вынужденный влезать и вникать во все сложности и тонкости дела.

Таким образом, можно обозначить основные различия в школе менеджмента в России и на Западе:

Различия в русской и западной моделях управления

различия Русская модель Западная модель
Объект управления Хозяйство Производство
ориентация ценностная Целевая
направленность жизнедеятельности выживание и самосохранение развитие и самовыражение
ментальность консервативная Радикальная
преобладающая форма взаимодействия кооперация Конкуренция
стиль руководства жесткий, авторитарный, приближенный к армейскому мягкий, демократичный, политкорректный

Русская школа управления начала складываться во второй половине 19 века. Ее крупнейшими представителями следует считать ученого Д. Менделеева (учился менеджменту в США), государственного деятеля и реформатора П. Столыпина и философа Н. Федотова (философия «нашего дела»).

Начало 20-го века выдвинуло таких лидеров управления как о. С. Булгаков («Философия хозяйства»), экономисты Богданов, Чижевский, Кондратьев и поборник кооперации Чаянов.

Советский период характеризуется формированием отечественной школы руководителей-хозяйственников (Промакадемия, система ВПШ, институты управления, Академия народного хозяйства и др. образовательные структуры)

Нынешний, постсоветский период представляет собой своеобразный поршневой процесс вытеснения всего национального, достигнутого более чем за сто лет развития и совершенствования, импортными управленческими технологиями и идеями.

В первой половине 80-х годов Московский Методологический Кружок (ММК) во главе с Г.П. Щедровицким вышел на проблематику и методологию управления, и вскоре обнаружилось, что методологические идеи оказались весьма созвучны американским, в частности, идеям Рассела Аккофа (речь, прежде всего, идет о его “Планировании будущего корпорации”), настолько созвучны, что Г.П. Щедровицкий стал говорить “о заочном братстве”, американском двойнике ММК. Это было удивительно по двум причинам:

— методологические разработки носили, в основном, негативистский характер, в противовес и в критике господствовавшего в СССР жесткого иерархированного руководства,

— практики управления и менеджмента в стране не было, и все построения методологической школы носили сугубо теоретический характер.

Остатки советского стиля управления и административная доминанта.

Однако, не только географическими особенностями и разобщенностью городов и регионов объясняется устойчивость стиля управления, называемого советским.

Здесь есть ряд иных причин, важнейшими из которых стоит признать следующие:

— исторически сложившаяся доминанта «государственных интересов» над интересами человека, прослеживаемая по всей истории России с древнейших времен до наших дней;

— высокая «военная» составляющая как в структуре производства, так и в организации бизнеса;

— иерархическая и антидемократическая структура любого бизнеса;

— страх как важнейший стимул соподчинения и выполнения функций;

— слабо скрываемое представление о ГУЛАГЕ и армии как идеальных формах организации;

— доминирующая в обществе идея патернализма и безответственности, клинч зависимости «низов» от воли и ума «верхов»;

— традиция установления норм и доминирования в менеджменте администрирования, фетишизация заранее устанавливаемых норм и нормативов.

Ректор

80-летний Садовничий после 27 лет безальтернативного правления назначен ректором МГУ ещё на 5 лет.

Я всего раз видел его живьем. Это было в Клубной части здания МГУ на Ленгорах на похоронах Зиновьева. Он беспощадно врал, что каждое утро гулял с Александром Александровичем в окрестностях университета в рассуждениях на философские темы. За ним свои надгробные враки произнесли Зюганов и Жириновский, остальные говорили более или менее правдоподобные и приличные вещи.

От многих университетских я слышал весьма нелестные отзывы о нём, а покойный Леонид Викторович Смирнягин, профессор, доктор и советник Ельцина по региональной политике, при упоминании этого имени кричал «Где мой автомат?!».

Nothing personality, но именно при нём Московский университет скатился в мировом рейтинге в самый конец второй сотни, а ведь до революции он входил в десятку лучших университетов мира да и в советское время был весьма престижен и авторитетен.

Именно поэтому я хотел бы рассказать не о нем, а ректоре, который был в мои студенческие годы, так сказать, по контрасту с этим ловким царедворцем.

Иван Георгиевич Петровский занял кафедру дифференциальных уравнений Мехмата МГУ и одновременно стал ректором МГУ в 1951 году, в пятидесятилетнем возрасте. Строительство нового комплекса на Ленгорах шло полным ходом — в 1953 году строительство было закончено, уже без Людоеда, но зэками.

К Петровскому можно было попасть, даже студентам. Один мехматянин, уже выпускник, пришёл к ректору с просьбой отчислить его: на преддипломной практике он понял, что ему стопроцентно светит ковать грозное оружие СССР в каком-нибудь ящике. С трудом, но Петровский дал ему вольную. Через несколько лет этот студент станет кинорежиссёром Отаром Иоселиани.

Как правило, студенты просили у ректора небольшую матпомощь. Я знал таких двоих: один попросил денег на похороны своей матери, точнее, на авиабилет, чтобы улететь на её похороны в Батуми. У другого, москвича, зимой спёрли пальто. Говорят, он всегда держал под рукой некоторую сумму на такие случаи.

В столовых, расположенных в цоколе блоков Б (мужское студенческое общежитие) и В (женское студенческое общежитие), имелись буфеты, получившие название «рублёвки», потому что всё в них стоило рубль 1947 года. В этих буфетах было очень удобно воровать, и многие студенты промышляли этим. Все это знали, но никто не смел задерживать воришек: ректор ежемесячно выкладывал на эти буфеты из личных доходов какую-то сумму (по слухам 5 000 до 1961 года, потом 500 — это зарплата зав. кафедрой, доктора наук), запретив наказывать за это мелкое воровство.

К нам на Геофак приезжали со своими лекциями самые знаменитые географы мира, выступал у нас и Тур Хейердал после своего путешествия на «Кон-Тики»: мы на головах друг у друга сидели.

Многое изменилось на Ленгорах: раньше на входе стоял один мент, теперь — целая кодла, раньше в Университете можно было купить бутылочное пиво — без наценки, поверить сегодня в такое просто невозможно, зато теперь Клубная часть прочно зарешёчена и недоступна, её открывают только на особые мероприятия, вроде похорон Зиновьева. В ходе перестройки и приватизации со стен исчезли все картины — эти-то кому помешали? Уж если наворовал себе коттедж, так и на чего ж ты живопись со стен сдираешь.

В музее землеведения, где при Петровском директорствовал писатель-фантаст Иван Ефремов, была шикарная коллекция драгоценных камней и золота — разворовано и это: бесхоз, как и многое другое…

В тумане

опять туман — с рассвета до рассвета,
как привидения — дома и тополя,
от фонарей лишь пузыри из света
и лужи — гуще, не прозрачней киселя

и чей-то крик, озябший и несчастный,
потонет, будто одинокий перст,
и я опять, в своей судьбе не властный,
на жизнь смотрю как на ночной арест

исчезни всё — дай одиночеству свободу,
и в Пустоту отправь на Вечность, навсегда,
чтобы не быть — ни племени, ни роду
и чтоб сгореть, как падшая звезда

затих туман, седеющий, угрюмый
стакан скрижалью ясной на столе,
я погружён — в сомнения и думы,
и в мой туманный сизый дефиле

Почему я ухожу из Московского городского университета

Случай, конечно, частный, но поучительный.

Прежде всего, для полной ясности: у меня нет ни к кому никаких персональных претензий — речь идёт о системе.

По организационным причинам

В 2015 году я перешел с преподавательской позиции на исследовательскую и принес с собой несколько проектных идей и готовых проектов, выполненных мною в Сколково, в частности, Серебряного университета и корпоративного университета.

Естественно, я не просил за них ничего, неестественно, что мне ничего и не предложили.

Оба проекта были реализованы, но с искажениями, как говорят криминалисты, несовместимыми с жизнью:

— в Москве 3 миллиона пенсионеров, из которых около 10% имеют образовательные потребности; это — реальный рынок для развития Серебряного университета или университетов, но имеющийся Серебряный университет ориентирован не на этот рынок, а на возможности и требования министерства труда и соцзащиты Московского правительства, не имеющего опыта и функций в сфере образования; Серебряный университет ныне — не самостоятельное образовательное учреждение, а часть городской программы «Московское долголетие» — вместо вальяжной и щадящей атмосферы здесь теперь внедряется жесточайшая дисциплина, контроль, университет бюрократизируется и не развивается, а функционирует в рамках, заданных Минсоцзащиты.

— Корпоративный университет концептуально проектировался и создавался как автономный (автономия присутствует и в уставе городского университета) и самодеятельный, построенный на инициативах и потребностях профессорско-преподавательского состава и административно-управленческого персонала. Уже через полгода после открытия корпоративный университет МГПУ переориентирован на выполнение заданий Департамента и науки Москвы по повышению квалификации преподавателей, всё остальное становится побочным и необязательным, а, стало быть, и не финансируемым.

Стремительное вырождение и перерождение проектов мне наблюдать чрезвычайно горько, а уж участвовать в этой дегенерации просто невыносимо.

Кроме того, мне стыдно смотреть в глаза людям, которые работают в моём подчинении и получают вообще какие-то фантастические гроши, либо вовсе ничего не получают.

По финансовым соображениям

Я никогда не жаловался на то, что мне откровенно недоплачивают, но, кажется, терпение моё лопнуло.

В нашем университете средняя зарплата, с учетом стимулирующего фонда, составляет 150-180 тысяч рублей в месяц. Стимулирующий фонд выплачивается за конкретные проекты и работы. Я — ведущий научный сотрудник, выше — только главные научные сотрудники, которых в нашем университете совсем немного, поэтому вправе ориентироваться на оплату труда не ниже среднего уровня, реально же в рамках Института непрерывного образования это выглядит следующим образом:

ВЫПЛАТЫ А.ЛЕВИНТОВУ ЗА МАРТ-ОКТЯБРЬ 2019 В ИНО

март апр май июнь июль авг сен окт итог
Тариф 55 55 55 55 отпуск 37.5 55 55 367.5
единовр. выплата 10 10
Сер. Ун-т 61.6 7 16.8 4.2 89.6
Корп. Ун-т 35 60 140 18 23 276
НИР по грантам 190 57.6 246.6
Итого 151.6 305 195 80 97.6 27.5 65 59.2 741.3
ФЦП -4 -4 -4 -4 -4 -4 -4 -4 -32
НДФЛ -58.7 -38.4 -39.6 -89 -32.2 -4.9 -3.3 -7.7 -273.8
Факт. выплата 88.9 262.6 151.4 -13 61.4 18.6 57.7 47.8 435.5

Кроме того, получено отпускных 379.5 т. р.

В результате мой заработок за 8 месяцев составил чуть более 90 тыс. руб. в месяц или, после вычетов, 45 тыс. рублей, а с учетом того, что никаких стимулирующих не было весь последний квартал 2018 года и первые два месяца 2019 года, то цифры окажутся ещё ниже.

Для справки: так как я по состоянию здоровья пользоваться городским транспортом не могу, на такси приходится тратить до 60 тыс. рублей. Выходит, мне выгоднее вообще не работать.

Что, собственно, я и делаю — увольняюсь.

Что будет теперь?

У меня есть пенсия — 22 тысячи рублей. Этого сегодня вполне хватает на лекарства. Эта пенсия уже много лет не индексируется и поэтому в долларовом эквиваленте непрерывно падает. Конечно, теперь у меня появятся крошечные прибавки — они никогда и никак не угонятся за инфляцией и уж тем более — за ростом цен на жильё и лекарства. Ещё у меня есть скромная инвалидская пенсия: это мой отказ от бесплатного проезда на электричках, от бесплатных лекарств и от бесплатного санаторно-курортного лечения. Суммарно это 24 тысячи рублей или 380 долларов. За 50 лет трудового стажа. Разумеется, теперь я впаду в немилость и ненависть властей: зажился, дармоед.

Ещё у меня есть американская пенсия, заработанная за 10 лет. Ежегодно она индексируется — в меру американской неспешной инфляции. Она выросла в полтора раза или, в рублевом измерении, в 4.5 раза. Она очень маленькая, потому что я получаю 75%, так как вышел на пенсию досрочно, в 62 года. Сейчас она почти 500 долларов.

На это не протянешь, даже если не болеть.

Надеюсь на случайные и регулярные заработки и приработки, ведь я еще полон — не сил, но идей.

Да, и кстати, мои расходы резко сократятся, хотя бы на такси.

Плацкартный вагон

ах, эти третьего класса попутчики,
то просто штатские, чаще — поручики,
ездили люди — простыми плацкартными
между бутылками с водкой и картами
эти романы под стуки над стыками
в колких страстях станционными бликами
а за окном-то лещи, то картошка,
крики, свистки и людская окрошка
в тамбуре шёпот и шорох одежды
секс просто так — без любви и надежды
вам бы — соскучиться,
мне бы — отмучиться

Специализация и комплексность

По стране уже лет двадцать рыскает ЧВК от экономики и впендюривает в ошарашенные мозги вполне террористические идеи — за неприлично большие бабки.

Как в психологически обученные головы проникли слова о территориальном (географическом) разделении труда, теперь уже невозможно установить, но такое бывает — надует сквозняком и потом никакими антибиотиками не выветришь.

И бороться с этими интеллектуальными террористами практически невозможно: ЧВК есть ЧВК, такие и голову могут отрезать и оставшееся на костре спалить.

Но вопрос о разделении труда, специализации и комплексности остается.

Первым эту проблему попытался решить Прометей, раздавший людям ремёсла и породивший тем самым неравенство и вражду меж людьми, за что и был сослан на Кавказ, поскольку Сибирь ещё не была исконной Ойкуменой. По совету Гермеса Зевс, в качестве компенсации, дал людям чувство справедливости (но не саму справедливость, поскольку таковой в природе не существует), то есть пошёл на прямой подлог и обман трудящихся масс.

Вторую попытку спасти положение предпринял Нума, сын Ромула. Нума понял, что поскольку этническую принадлежность и родину человек получает по рождению и не волен в выборе, то на эти естественные основания различений между людьми, приводящие к постоянным этническим стычкам и стычкам между местными и понаехавшими, необходимо наложить ограничения по профессиональной принадлежности, избираемой человеком более или менее сознательно: professio на латыни звучит как «я заявляю» нечто своим делом и/или ремеслом. Так возникли первые цеха, клубы, где в попойках (так переводится с той же латыни «цех») зарождались профессии, профессиональные секреты и тайны, поклонения, этика, иерархии и авторитеты.

Уже во времена Цезаря Цицерон поучает: свободный человек не должен зарабатывать себе на жизнь трудом — на то есть рабы. Но он говорил о свободном от рождения человеке. Иное дело — вольноотпущенник, ведь в рабстве человек пребывал всего около четырёх лет. Перед вольноотпущенником вставала дилемма: трудиться и тем зарабатывать на жизнь, при этом трудиться так, чтобы плоды труда можно было продать или обменять на необходимое для жизни, либо идти в пролеты — быть свободным и неимущим, стать общественной и государственной обузой, требующей «хлеба и зрелищ».

Большинство, по мнению мудрого грека Бианта, есть зло. И зло обычно побеждает. Большинство пошло в пролеты, которые и погубили Рим. Они, а не варвары, не готы с гуннами и не алеманы. Безделье порождает бесчинства, массовое безделье — массовые бесчинства. Это мы хорошо увидели в 90-е и ещё лучше разглядим в ближайшем будущем.

Понадобилось полторы тысячи лет, чтобы вопрос о разделении труда вновь назрел и стал актуален.

Понадобились Великие Географические Открытия с их «экспортом» бездельников, негодяев и придонных типов, с «импортом» золота, серебра и крыс, а, следовательно, и чумных моров, выкашивавших разом до трети населения Европы.

Понадобился 16 век, «малое оледенение» и 86 неурожайных и недородных лет — голод косил не хуже чумы, и каннибализм доходил до нормы. Именно эти массовые несчастья породили комплекс алчности и роскоши Медичи. Как это происходит, мы видим на отечественных примерах: на домиках для уточек Медведева и авиарейсах кошечки Сечина к европейскому ветеринару. Депопуляция привела к тому, что самым дорогим и дефицитным товаром стал труд и его носитель — так появился наёмный труд.

Понадобились учения Мартина Лютера и Ж. Кальвина. Идея спасения через трудолюбие и скромный образ жизни, идея Beruf как профессии и одновременно как отклик на призыв Бога привела к формированию «протестантской этики как духа капитализма» (М. Вебер) и её максиме time is money: трудись — и только время будет определять размер твоего богатства.

Этот путь разделения труда — мейнстрим экономики вот уже седьмое столетие, но это — не единственный путь.

Вот история, рассказанная мне в детстве, наивная, а потому правдоподобная.

Люди издавна жили на обоих берегах Цны. На правом, низменном берегу Цны выращивали капусту и огурцы, морковь и свёклу, на левом, высоком, росло то же самое, но урожаи были значительно ниже, а, стало быть, люди жили менее зажиточно, чем соседи с другого берега. И так продолжалось бы до сих пор, если б кто-то из «левобережных» не догадался, в пику «правобережным» посадить у себя махру, крепкий северный табак. Дело не сразу, но пошло и, так как никто не догадался перехватить инициативу, на левом берегу расцвел сказочно прибыльный бизнес по выращиванию махорки, её сушке, нарезке и созданию линейки самосадов.

В годы войны моршанская махорка спасла и армию и весь Советский Союз: представить себе армию (и тыл) без дешёвой и ядрёной махорки просто невозможно. Думаю, что наряду с поставками по лендлизу, махорка сыграла решающую роль в победе над Германией.

В специализации лежат естественные и искусственные ресурсы: природные условия и смекалка людей, их всегдашнее стремление быть лучше и богаче соседей. Специализация — нечто противоположное другой ипостаси человека: воинственности и захватничеству. Наш неизменный постоянно демонстрирует свою воинственность и агрессивность, но это значит, что ему просто нечего предложить позитивного ни нам, ни нашим соседям, ни всему миру. Эта позиция — позиция убогих и примитивных, так и не смогших освоить выпавшее на их долю место.

Для меня извечный спор экономистов: обмен и торговля от избытка или недостатка? — решён. Как только человек перешёл к хозяйству, к produce economy, торговля и обмен стали реализацией специализации, механизмом разделения труда, а война, торговля и обмен от недостатка ресурсов — атавизм и пережиток gathering economy — ведь собираешь не своё, а чужое, например, принадлежащее природе или другим людям.

Свою трагедию и тупик, свою яму мы вырыли себе сами.

Если ремесленник во все времена вплоть до протестантизма и Реформации был ответственен и за свой труд и, главное, за плоды этого труда в их законченном, завершённом виде, то мануфактуризация, машинизация и последовавшая за ней с неизбежностью технологизация труда сняла с каждого из нас эту ответственность: мы отвечаем не за готовый продукт, а за те процедуры и операции, которые выполняем, мы более не трудящиеся, а просто служащие и получающие вовсе не за труд, а за потраченное нами время, почасовики, как ни оскорбительно это звучит.

Автоматизация, роботизация, цифровизация, которые мы сейчас переживаем — логическое продолжение технологизации и многим уже кажется, многие уверены — это конец, и выхода нет.

Это действительно похоже на правду, и у нас реально остался последний шанс избежать самоунижения и самоуничтожения — комплексность, понимаемая не как это делали наши наивные советские предки (как пропорциональность и гармоничность), а как исторически формирующаяся естественность, как интуитивное взаимостремление к сотрудничеству и дополнению друг друга, как противостояние разделению труда и специализации: общее дело, кооперация — вот, что может спасти нас как людей.

И мы прекрасно понимаем, кто нам противостоит и что нам мешает.

Поезд Москва-Псков

мчусь как в туннеле, по темноте
сквозь страну, где края не знают,
но живут в нищете и тесноте,
готовые сбиться то в банду, то в стаю

не видно ни звёзд, ни луны, ни чертá,
и кажется: эта планета — чужая,
и время летит за верстою верста,
щетиной лесов горизонты сужая

мелькают года, полустанки, заборы,
колёсами стук похоронный дробится,
и где-то народ, позабыт и запорот,
таится, чтоб тупо, без толку напиться

мы едем… мы едем? — скорее стоим:
всё так одинаково и непонятно,
и плачет над нами в ночи серафим
над нашей судьбою невнятной

Деятельностная интерпретация комплекса и системы

От Тарту до Таллина — 180 километров, два с половиной часа езды по отличной дороге: о чём только не успеешь поговорить.

Вот, мы, трое, казалось бы, взрослых мужчин, и поговорили — о географическом разделении труда и разделении труда вообще.

Из всего этого разговора новым для меня оказался один любопытный аспект, связанный с деятельностной интерпретацией комплекса и системы.

Комплекс — естественно-историческое сочетание, формирующееся стихийно, поверх воли и усилий тех или иных деятелей и деятельностных акторов. Типичными комплексами можно считать: природные ландшафты, города, страны и тому подобное. Конечно, искусственно-техническое воздействие на комплексы возможно — антропогенные ландшафты, например, техно-природные объекты и процессы.

Система — искусственно-техническое сочетание, обладающее морфологией и организованностью материала, связями между отдельными компонентами и узлами, процессами, протекающими в системе и придающими ей одновременно и устойчивость, и динамизм.

В отличие от комплекса, любая система целенаправленна. Например, государство как система может иметь цели обеспечения благополучия и безопасности своих граждан, а может быть ориентировано на интересы группы людей, захвативших государственную власть, государство может обеспечивать экологический или социальный порядок, может строить свои отношения с внешним миром как агрессивные и как мирополные (выражение евангелиста Матфея).

Важным отличием системы от комплекса является то, что любая система строится на привлечении внешних относительно неё ресурсов, комплекс же существует на самообеспечении.

Системам свойственно оестествляться, противостоя своей «смертности» (=исчерпании цели или миссии), комплексам же не дано обискусствление: всякие интервенции и интродукции, искусственные и естественные, в комплексе адаптируются, приживаются, хотя, разумеется, и изменяют атакуемый комплекс: Чайнатаун в Сан-Франциско когда-то был интервенцией, но теперь смотрится как естественный, хотя и весьма своеобразный район города; средиземноморские суккуленты повлияли на калифорнийские прибрежные ландшафты, но лишь преобразили их и не уничтожили; картошка в европейской кухне, некогда смотревшаяся контрастной до картофельных бунтов, теперь смотрится естественно и как неизбежность.

С деятельностной точки зрения система строится на разделении труда и, как следствие, на конкуренции, при этом конкуренция приобретает в системе тотальный характер: конкурируют не только производители однородных товаров и услуг, например, американский Боинг и европейский Аэробус, но и совершенно разнородных: приобретение недвижимости находится в острой конкуренции с индустрией туризма, рекреации и развлечений, образование конкурирует одновременно и с профессиональной подготовкой и с компьютеропорождаемым невежеством.

Комплекс зиждется на идеях и принципах кооперации и рецикропности (взаимоподдержки). Реципрокность характерна и для природных комплексов, например, между растениями, между деревьями и птицами, между кораллами и обитателями коралловых рифов, и для социальных (интересна работа П.А. Кропоткина о явлениях и процессах реципрокности между Иркутском и его сельским окружением, сюда же ложится идея П.А. Столыпина о горземах). Кооперация и реципрокность внутри комплекса обеспечивает ему устойчивость и высокую продуктивность, результативность (=эффективность), при этом расходы и затраты в комплексе минимизируются, в отличие от системы, где действует психофизический закон Фехнера (приращение результата деятельности достигается приумножением усилий на достижение результата) и, в частности, неизбежен рост расходов на рекламу, маркетинг, промоушен и public relations.

Должен, в заключение, также заметить, что большинство воспроизводственных процессов и образований, в частности, хозяйство (по мнению о. С. Булгакова, хозяйство есть реальный суррогат бессмертия), образование и семья, где разные генерации помогают друг другу существовать и развиваться, строятся на основаниях комплексности, кооперации и реципрокности.

Технологизация научных исследований

Первое, что приходит в голову по данному вопросу: когда и зачем нужна технологизация научных исследований?

В своё время я предложил разделять все исследования на:

— пионерные,
— фронтирные,
— профильные,
— фирменные/традиционные.

Потребность в технологизации растет от пионерных к фирменным.

Пионерные исследования — новые направления, новые темы, новые средства, новые теоретико-понятийные результаты; как правило, большинство этих прорывов так и остаются уникальными научными достижениями и/или неудачами — скорей всего, они указуют остальным, куда покуда соваться не стоит.

Фронтирные сдвигают весь фронт научных работ в том или ином направлении — за прорвавшимся устремляются ученики, адепты, последователи и вообще все те, кто держит нос по ветру. Когда я выступил с докладом о гении места — меня почтительно назвали сказочником, а сейчас гений места — обязательный элемент любого территориального проекта.

Профильные исследования имеют сквозной характер: исторические профильные исследования захватывают весь исторический пласт того или иного места, географические — всю страну или континент (например, районная планировка), зоологические — весь животный мир и так далее. При всём разнообразии мира, эти исследования ведутся по единой схеме, методике, макету и технологии. Конечно, в истории отечественной науки бывали и такие примеры: «особенности закона Ома для Тамбовской области в период между 17-ым и 18-ым партсъездами», то же самое для Воронежской области, Красноярского края и т.д. и в периоды между другими партсъездами, но к науке это, очевидно, относилось только тогда.

Фирменные/традиционные исследования характерны для научных школ, это — типичный и чистый инбриндинг, бесконечные перепевы и повторения одного и того же в течение нескольких поколений, та самая грядка, на которой сидят и выращивают нечто совершенно одинаковое. Собственно, осмысленного содержания тут уже давно нет, зато технология отточена до импортного бритвенного лезвия.

Может показаться странным, но нужны все типы исследований, даже традиционные, как нужны не только фильмы-оскароносцы, но и откровенная дрянь. Другое дело, что у нас эти работы составляют не научный арьергард, а пелетон.

Технологии, собственно, нужны для трансляции способа производства в другое место или в другую ситуацию. Так как научные технологии всё-таки гораздо тоньше, чем, например, машиностроительные, то они и флексичнее, обладают большими степенями свободы и произвольностью.

Сама технология, независимо от то того, что производится: автомобили, НИР или образованные люди — есть способ производства, исключая исходный материал и продукт, человека и его интеллектуальные и трудовые способности.

Окончание следует

Print Friendly, PDF & Email

Один комментарий к “Александр Левинтов: Декабрь 19-го

  1. Спасибо!
    Занятно про комплексность.
    Заявление о махорке интриговало. Наверное, слышал подобное и раньше. Ну теперъ гууглил и ловил из своего раннего.
    Я с махоркой и табаком имел редко контакт. Во вреня учения этого в училище пропустил. Правда — старался смастерить водяную трубку, пришлось испытать вакуум, сосать дым, судороги в животе получились.

    также про Прометей версус Эпиметей

Добавить комментарий для Agu Vissel Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.