Декамерон, или Пир во время коронавируса. Поэзия и проза

Loading

Что было дальше — требует более умелого пера. В антракте актриса ворвалась за кулисы как ураган. Как смерч. Как разъярённая фурия. «Вас мало убить!» — было самое мягкое и безобидное из её страстного монолога. Это был, воистину, шекспировский накал страстей.

Декамерон, или
Пир во время коронавируса

Круглый стол
Часть третья. Фристайл-поэзия и проза (#77 — #120)

Борис Вайнштейн, Григорий Френклах, Дмитрий Гаранин, Иосиф Гальперин, Лев Мадорский, Леонид Лазарь, Леонид Е. Сокол, Самуил Кур, Сергей Эйгенсон и др.
Окончание. Продолжение. Начало

От выпускающего редактора

Это последняя из запланированных трёх частей. Из запланированных. Не исключено, что будет и четвёртая: мы уже получили несколько хороших материалов от авторов, по тем или иным причинам припозднившихся с отправкой или вошедших во вкус. Так что, думаю, через неделю, 5-го апреля мы выпустим «Декамерон+, или Продолжение пира». А почему бы и нет? Большинство наших авторов сидит по домам в вынужденной самоизоляции. И чем заниматься? Дни и ночи «ругаться за политику» любят многие, но не все. А литературное творчество — занятие приятное и полезное. Так что, приглашаю участников продолжить, а новых авторов — принять участи.

Номинации остаются прежними, тем более что поэтический фристайл даёт возможность сочинять всё, что душе угодно. В чём читатели смогут убедиться, прочитав данную публикацию, где представлен именно фристайл (и немножко мемуаров), то есть, сообрание поэтических произведений самых разных стилей, тем и форм. Как оценивать и сравнивать? А просто выбирать, что больше понравилось.

Мы видим всю эклетичность, разнородность представленной подборки, равно как и огромный её размер. Но что делать? Растянуть круглый стол на пять-шесть выпусков? Сократить круг авторов? Нет, нет и нет! Напротив, мы очень рады такой авторской активности и готовы снова и снова выпускать такие большие и технически (по части вёрстки) сложные публикации. И пусть каждый читатель найдёт здесь что-то для себя интересное, забавное, поучительное, смешное… да что угодно, кроме скучного.

Приятного чтения.

VIII. Поэзия

 

26. #группатоварищей

26.1 (#77) Что такое хорошо и что такое плохо?

Крошка сын
к отцу пришел,
и спросила кроха:
коронавирус хорошо
или это — плохо?

У меня секретов нет,
слушайте детишки,
папы этого ответ
помещаю в книжке.

 

Если кашель горло рвет,
если он загрохал,
каждый знает, это вот–
для здоровья плохо

От короны карапуз
убежал, заохав.
Мальчик этот
просто трус.
Это — очень плохо

Рюмка водочки с утра
и пивка бокальчик,
пионеры говорят
— Вот хороший мальчик.

Папе он купил фунфырик
и каннабис порошок,
этот мальчик очень милый,
поступает хорошо

А не курит он траву
и не пьёт винишко…
я такого не хочу
даже вставить в книжку.

Выпил сам и угости
тех кто меньше ростом,
этот мальчик так хорош,
загляденье просто!

Если он, не моя рук,
уплетает пиццу–
храбрый мальчик, хорошо,
в жизни пригодится

Этот в грязь полез и рад,
что грязна рубаха,
про такого говорят:
не умрет со страху

Кто «Penthouse» не читал,
рвет «Playboy»-журнальчик…
октябрята говорят —
плоховатый мальчик,

У меня такой балбес
вызовет отрыжку,
и такого не хочу
вставить в эту книжку.

Если ж фото рассмотрел,
тычет в тётю пальчик,
про такого пишут тут —
он хороший мальчик.

А вот если хитроват,
не сдает посуду —
будет он Премьер-министр
и примкнет к Ликуду

Голосует за Ликуд
и за Нетанияху?
Значит мальчик не в себе —
дал ребенок маху

Если за Кахоль-лаван
и за Бени Ганца,
дать поджопника ему
— Этому засранцу!

Если курит он кальян–
путь ребенка склизок,
значит он голосовал
за арабский список

Гешер, Мерец, Авода
Наш дом с Либерманом…
этот милый сорванец —
будет хулиганом.

Здравствуй Дедушка Мороз
Борода из ваты
Кто еще не получил
в Кнессете мандаты?

Перец хочет коммунизм,
Бени Ганц — мечтатель,
Нетанияху — ганеф (вор),
Либерман — предатель.

Помни это каждый сын —
не меняй мандаты,
вырастет из сына — поц,
раз папа — поцеватый!

Мальчик радостный пошел,
и решила кроха:
Кроунпиво — хорошо,
Кроунвирус — плохо!

frenklah27. Григорий Френклах. Пятистишия

27.1 (#77)

Ему не повезло,
В сраженьи занесло —
В борьбе со Злом споткнувшись
И с ним сопрокоснувшись,
Сам превратился в Зло.

27.2 (#78)

В меня вселился злобный бес,
А может вовсе не вселился,
А был во мне, но сном забылся,
Пока я просто веселился,
Не раздражая тем небес.

Вставка. Фоторепортаж
Берлин, 21 марта 2020. Магазинные полки. Фото Виктора Зайдентрегера
… Но главный товар ещё есть…
… У входа в магазин. Фото Виктора Зайдентрегера

 

28. Дмитрий Гаранин. ЗВЕРИНЕЦ ЧУВСТВ

28.1 (#79). КНИЖНЫЙ РОМАН

Где вы, тургеневские девушки,
чьи чувства были так чисты?
Вас вспоминают только дедушки,
и дом ваш — книжные листы.

Хотели парни вам плечистые
открыть, как закалялась сталь.
Но ни одной никто не высмотрел —
вас скрыла коммунизма даль.

Теперь тереться корешками вам
в библиотек глухой пыли —
тут вешних вод прилив зашкаливал,
там комиссары полегли.

28.2 (#80). WHITE-GUILT ROMANCE

Не прожигай меня, царица форм,
огнём обиды и презренья!
В твоей груди давно копился шторм —
я в пониманье на коленях!

Ужасно было много лет назад
тебя сковать цепями рабства!
Навеки пред тобою виноват —
мне в банке совесть жжёт моё богатство!

Тебе хочу квартиру передать
с комфортным ложем укреплённым!
Пусть без меня твоя сияет стать —
из спальни я уйду без стона!

Уйду навеки, совестью гоним,
грехом исполнившись сакральным…
А может, мне позволишь быть твоим…
твоим рабом, но сексуальным?

28.3 (#81). ГЕРМАНСКИЙ ПОДХОД

Е. К.

Я бурного секса на завтра хотел,
ещё расслабляясь сегодня.
Желание зрело, пока не у дел.
Я был не настолько голодный,
чтоб жертвовать будущим ради сейчас,
как тот, кто немедленно выпил
ещё не набравшийся градусов квас
грядущею водкою, типа.

Железо не куй, если не горячо —
пусть лучше меха раздувают!
Я опытом завтрашним буду учён,
наполнен до самого края —
так мыслить старался лишь в общих чертах
и не углубляясь в детали,
чтоб все варианты, как сделать не так,
спонтанность мою не сковали.

28.4 (#82). ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ

Я люблю тебя самозабвенно.
В голове лишь мысли о тебе.
В позе преклонения коленной
беспрестанно предаюсь мольбе.

Пусть меня поддержат херувимы!
Что-то стал застенчив я и нем…
Знаю — ты без памяти любима,
хоть уже совсем не помню кем.

28.5 (#83)

Е. К.

Остановилось чудное мгновенье,
и в нём сгустились прежние мечты.
Передо мной случилось воцаренье
твоей непреходящей красоты.

Теперь согласно бьются в упоенье
два чистых сердца, что воскресли вновь,
от бури обретя отдохновенье
в глуши, где длятся слёзы и любовь.

28.6 (#84)

Твоё лишь имя повторять,
единственной звезды,
что проливает благодать
в души моей сады?

И будет ли смертельным грех —
увидеть в небесах
сиянье звёзд сверхновых тех,
что постоянству страх?

Всех звёзд падучих, всех комет,
что также петь призван,
которым устремится вслед
порывов океан!

28.7 (#85)

Заявленьям о сексе не верьте
До того как ещё не уже
Заявления лично проверьте
Хоть оно субъективно ведь же

Но соваться на зная там броду
Это как говорится кому
Или лучше не мучаясь сходу
Если что ни гу-гу ни му-му

28.8 (#86)

Достоинств выпуклостью твёрдой
Друг друга мы не оттолкнём
Завидных наших качеств орды
Не запируют ярким днём

Но в предвкушенье ночи сладкой
Где взор императива слеп
Каверны наших недостатков
Войдут с избытками в зацеп

28.9 (#87)

У бездны сладкой на краю
В уже невыносимой близости
Я шоколадную свою
Конфету помыслами вызвездил

И если я уже внутри
Средь нежных склонов глазированных
То за ошибку не кори
Меня как лампочку без провода

Что в бархатной мерцает тьме
Огромной страсти всеобъемлющей
Где кануть доведётся мне
Кондитерскою жертвой следующей

28.10 (#88)

Я окончательно помолодел
Меня интересуют только женщины
Мерещатся повсюду и везде
Мне за труды упорные обещаны

И если вдруг блеснёт меж ними явь
Полупрозрачным шансом полупризрачным
Все нормы социальные поправ
Стремлюсь туда где это чудо высмотрел

28.11 (#89)

Моя подруга что-то кашляет,
всё отирает пот со лба,
и я боюсь союза нашего —
пора бежать, как дважды два!

Пускай богата, как Вирсавия,
всем тем, чем женщину Господь
снабдил, но вируса касание
при мысли в дрожь бросает плоть.

Утехи побоку телесные —
контакт отвергну, ядовит,
и о гранит корону тресну я,
в которой гнилостный Ковид!

29. Виктор (Бруклайн)

29.1 (#90) Перевод стихотворения Огдена Нэша

The Perfectionist Педант
I give you now Professor Twist,
A conscientious scientist.
The trustees said, “He never bungles,”
And sent him off to distant jungles.
На свете жил во время о́но
Профессор Твист — большой ученый.
Он как-то в джунгли послан был
Узнать про тамошних горилл.
One day upon a river side
He missed, I fear, his charming bride.
She had, a guide informed him later,
Been eaten by an alligator.
Раз, пробираясь в топком месте,
Спросил вдруг: «Где моя невеста?»
И про свою узнал утрату:
Бедняжку скушал аллигатор.
Professor Twist could not but smile,
“You mean, of course, a crocodile!”
Хихикнув, Твист проговорил:
«То был, конечно, крокодил!»

IX. Проза

 

Лев Мадорский30. Лев Мадорский
Как мы с Серёгой рассердили Валентина Гафта и Зинаиду Кириенко

(две невыдуманные истории)

Каждый год езжу в Москву (не уверен, что получится на этот раз из-за всемирной напасти), чтобы встретиться с друзьями. Почти всегда, во время встречи с Сергеем, мы вспоминаем эти две истории и смеёмся до изнеможения, хотя, если разобраться, смешного в них мало.

Истории чем-то похожи. Во-первых, музыкальные. Во-вторых, театральные, в третьих, как и написано в заголовке, в обеих историях мы вызывали заслуженный гнев замечательных артистов. Но, главное, истории эти подходят, на мой взгляд, для нашего круглого стола.

30.1 (#91). История первая. «Вы срываете спектакль!»

Мы с Сергеем учились на одном курсе в Училище им. Гнесиных (он скрипач, я пианист) , дружили — «не разлей вода», хотя и были разные. Серёга — 18 — молчаливый, замкнутый, высокий, огненно-рыжий, всегда с иголочки одетый. И я (16) — смешливый, любивший поговорить, носивший весь год (мы жили бедно) один свитер и поношенные брюки.

Начинались обе истории, примерно, одинаково. В мае или в начале июня, когда мы стояли в коридоре «Гнесинки» и думали чем бы заняться в летние каникулы, к нам подошёл среднего роста, полноватый мужчина: «Хотите заработать?» Это было именно то предложение, которое нам было нужно. «Как?» — одновременно спросили мы. «На телевидении ставится спектакль про крепостную актрису Анастасию Батманову. Нужно два человека на роли крепостных музыкантов. Говорить не надо. Только играть. Будет одна репетиция и спектакль. За репетицию и спектакль получите по 30 рублей. Согласны?» Мы опять одновременно выдохнули: «Согласны». Как тут не согласиться. 60 рублей! Это была наша стипендия. «А ноты?» «Не в курсе. Все вопросы к режиссёру». Мужчина дал нам визитку и в тот же день мы позвонили. Режиссёр сказал, что нот не будет, так как нам надо только имитировать игру.

Через пару дней состоялась репетиция в костюмах и в тот же день должен быть вечером выход в эфир. Когда мы увидели друг друга в комзолах, париках, чулках, еле ковыляющими в туфлях на высоких каблуках, то покатились со смеху. Не прибавляла серьёзности и сама имитация игры: у Сергея смычок, чтобы не было звуков, натёрли мылом, а я двигал пальцами по муляжу клавесина. Во время репетиции проходили пробные съёмки и когда камера показала нас, то режиссёр увидел не бедных, забитых, а хохочущих музыкантов. Репетицию пришлось остановить. Как раз в это время проходила сцена Гафта, который играл графа — любителя музыки и мецената. Узнав причину остановки, артист разгневанный подошёл к крепостным музыкантам и тихо, но на чистом русском, высказал всё, что думает о нас, о нашей о… тельной безалаберности и о том, что мы срываем спектакль.

Оставшиеся до эфира 2-3 часа прошли напряжённо. Тем более, что мы предупредили близких, однокурсников и знакомых о предстоящем спектакле, и представляли как они будут смеяться (так оно и было) над нашим видом. Сергей запугивал: «Я фыркну, а там что будет, то будет».

Всё прошло тихо. Было не до смеха и Сергей, конечно, не фыркнул. После спектакля подошёл Гафт и извинился за, как он выразился, «нервный срыв». Я возразил, что это мы идиоты, а он был совершенно прав. И только когда вышли на улицу из Останкино, мы упали друг на друга от хохота и долго не могли остановиться, вызывая удивление прохожих.

30.2 (#92). История вторая. «Вас мало убить!»

Во второй истории, как в греческой трагедии, присутствовало единство места, времени, и, в значительной мере, действия-сюжета. Даже мужчина (он оказался помощником режиссёра), который подошёл к нам с Сергеем в том же коридоре, чем-то был похож на мужчину с Телевидения. Узнав кто мы по специальности, он даже вопрос задал тот же: «Ребята, хотите заработать? Театр «Драмы на Малой Бронной» едет в Уфу на месяц. Требуются скрипач и пианист. Выезд через 10 дней». Нас всё устраивало.

Это была не работа, а синекура. Мы были заняты только в одном спектакле, который шёл в течение месяца всего 4-5 раз. Жили в отеле на берегу реки Белой. Погода стояла жаркая, так что мы целый день купались, загорали и даже познакомились с двумя девчонками, которым представились московскими артистами. Действительные артисты, которые были заняты чуть ли не каждый день, и у которых днём были репетиции, завидовали нам по чёрному. Тем более, что первый спектакль с нашим участием должен был быть только через неделю после приезда. Как поётся в песне Юрия Кукина: «Что нам рифы, что нам мели, возмужали, загорели. Только Вася утонул». Утонул не утонул, но нечто неприятное случилось.

В те годы драматические театры уже начали отказываться от оркестровых ям и, соответственно, от музыкантов. Их заменяли недавно появившиеся магнитофоны. Музыканты в драмтеатрах ушли в прошлое. Вспоминается на афише в 12 стульях «Звуковое оформление — Галкина, Палкина, Малкина, Чалкина и Залкинда». Наш спектакль (забыл название) с музыкантами почему-то ещё оставался последним в репертуаре театра. Тем более странно, так как музыка, которую мы должны были играть, была несложной. Мы сыграли её на единственной репетиции по сигналу знакомого помрежа, практически, с листа и посчитали, что к этому вопросу можно больше не возвращаться. Тем самым, как выяснилось позже, подтвердили мнение Гафта о нашей «…. тельной безалаберности».

Всё дело в том, что репетиция проходила при открытых кулисах и при свете хорошо было видно ноты. Когда же мы с Сергеем прошли за кулисы перед спектаклем, то оказалось, что всё освещение — слабая настольная лампа. В результате, когда помреж махнул рукой: «Начинайте» (это была сцена, когда Кириенко сидит, задумавшись о чём-то печальном), мы потеряли друг друга и, заехав явно не в ту степь, наконец, остановились на фальшивой ноте, вызвав весёлое оживление в зале.

Что было дальше — требует более умелого пера. В антракте актриса ворвалась за кулисы как ураган. Как смерч. Как разъярённая фурия. «Вас мало убить!» — было самое мягкое и безобидное из её страстного монолога. Это был, воистину, шекспировский накал страстей. Матюканье Гафта, по сравнению с этим монологом Кириенко, было вежливым бурчанием интеллигентного профессора. Зинаида рвала и метала и напомнила мне нашего преподавателя по классу ансамбля, который, если студенты начинали ошибаться, кидал в них стульями, пюпитрами, короче всем, что подвернётся под руку.

На следующий день директор театра (была такая должность) вызвал нас на ковёр и сказал, что сообщит по месту учёбы о нашей профнепригодности. Мы в свою очередь потребовали поставить мне и Сергею яркие лампы за кулисы. Дальнейшие спектакли прошли без проблем и когда мы расставались в Москве, Кириенко, как в своё время Гафт, подошла к нам и пожелала всего хорошего.

31. Сергей Эйгенсон
Две истории из серии «Рассказы по жизни»

31.1 (#93). Мой Декамерон

Мне-то эта тема почему-то приводит на память не столько «Пир» А.С. Пушкина, сколько «Декамерон». Ситуация, впрочем, близкая в этих случаях.

Ну, вернемся к себе. Начинается эта история, как ни странно, с XIX партконференции. Я в ту пору практически не высыпался. Днем надо работать, а по ночам я смотрел по телику передачи с заседаний, слушал ораторов. Было, правду сказать, Время Больших Ожиданий. Я и на самом деле надеялся, что страна и я вместе с ней выберемся из трясины. Ну, не шмогла, что уж поделаешь!

Но на одном из заседаний выступал какой-то директор завода, кажется, из Иваново. И простым, ну не рабочим, но краснодиректорским языком спросил: «Какая моему заводу польза от науки и прочих интеллигентских штучек? Кто из вас что-нибудь слышал об южнокорейских НИИ? А как у них дела идут!»

Наутро я, обсуждая с приятелями ночные новости, мрачно заметил: «Остроумно, конечно. Но, знаете ли, это ведь приговор всей советской науке». Я уже к этому времени понял, что научные люди нужны заводским начальникам только в случае неожиданной аварии — объяснять, что случилось. А в мирное время движущей силой технического прогресса в советской промышленности был и остается План по новой технике. Только он и заставляет директоров и главных инженеров вспоминать о нашем брате. Так-то мы им совсем не нужны. Собственно, и теперь проще купить за нефтяные доллары технологию или железку, чем дожидаться отечественной разработки. Да еще и сумеют ли?

Время шло и к концу 1990-го у меня и иллюзий почти не оставалось. В конце концов, моя лаборатория уже решила несколько действительно интересных и важных для заказчиков задач, получил я за изобретение вознаграждение по максиму советского времени, на грудь мне уже повесили две медали: «Ветеран Труда» и «болотную» — «За освоение недр Западной Сибири». Можно с чистой совестью возвращаться в Москву.

А в Москве я определился на работу в новую контору — «Петролсиб», сделанную под экспорт сжиженного нефтяного газа из Западной Сибири цистернами в Финляндию. Там же русская ж. д. колея. Все наше начальство, да и сотрудники были из внешторговцев, что такое сжиженный газ они себе представляли слабо. Так что меня взяли техническим экспертом.

Я опять отвлекаюсь. Ну, уж простите! А пришлось мне неожиданно поработать и переводчиком. Были у нас переговоры с финской «Несте», а переводчик опоздал. Мне бы казалось, что уж бывшие внешторговцы должны владеть английским в должной мере, но … Пришлось мне собрать остатки моего немецкого для беседы с финиками, которые все, как оказалось, окончили Бременский университет. Кроме разговоров по делу собеседники спрашивают меня — что у меня за значок приколот на груди. Это же еще май месяц, триколора как флага еще нет. Я им объяснил, что это российский национальный флаг, а они в недоумении. Помнят, что флаг должен быть красный и с серпом-молотом. Я начал объяснять про триколор, пока они не сообразили, что это флаг «белых (!)». Что я им могу сказать? Я и выдал, что «Юденич, Колчак, Ленин, Троцкий, Маннергейм все это — Плюсквамперфектум — давно прошедшая история». Мой начальник, когда понял по фамилиям о чем мы говорим, так чуть в обморок не упал.

Ладно, прошли переговоры, подписали они контракт, шеф успел сьездить в Хельсинки (меня, сука, не взял!) Начали цистерны ходить из Сибири в Финляндию. И вдруг получатели предъявляют нам претензию, что в нашем сжиженном газе очень много метанола. В чем дело? Я, собственно, почти сразу сообразил. Я на этой трубе несколькими годами ранее успел поработать на ликвидации аварии, когда она зимой забилась гидратами. Это такой комплекс из углеводородов и воды. Он твердый и забивает трубу. Ну, так что кое-что знаю. Говорю: «Да, может там быть метанол. Его с завода вводят для профилактики аварии. Но уж не столько, сколько финны говорят! Это они пробы отбирают с низа цистерны, где остатки водной фазы. Вот там весь метанол, но этой водной фазы там стакан на цистерну».

Сказать-то я могу, но покупатель нам показывает результаты анализа. А в Советском Союзе были и спутники Земли, и ракеты, и буровые вышки. А методик по определению метанола в сжиженном газе — не было. Просто пока этот вопрос не вставал. До последней недели. Получается, что надо либо, как финны, покупать эту методику у американцев-либо разрабатывать самим. Ну, что значит — самим? У какого-то НИИ заказывать? Так месяца три уйдет, пока найдешь у кого. То есть, я-то уже знаю. Это Институт Общей и Неорганической Химии имени Курнакова в Ленинграде. Но они лет тридцать назад этим занимались, у них это направление сейчас закрыто, я уже пытался их взять на подряд года четыре назад. Да и вообще наши академические химики еще не поняли, что малина кончилась и делать надо то, что кому-то нужно, а не то, что поинтереснее. Придется делать самому. Я, конечно, предварительно почитал, что пишут люди в научных и реферативных журналах по химии.

Потом позвонил в Нижневартовск, договорился с тем парнем, который нынче в моей бывшей лаборатории начальником, сходил к боссу. В общем, подписали мы с ними договор, а я полетел в Сибирь. Но перед этим не забыл утвердить у Шефа «Временную методику по определению расхода этанола» для этой работы. Прилетел я в Нефтеюганск, около которого на станции Пыть-Ях наши цистерны и наливают. Приехала из Вартовска научная сотрудница Галя, привезла кое-какие лабораторные приборы, выделили ей там, где налив, комнатку с электричеством, водой и вытяжкой под лабораторию. Там поблизости она и жила. Ну, а я поселился в отдельной комнате общежития километрах в двух. Вот тут и начался тот месяц почти одиночной жизни, который я и хочу вспомнить.

Ну, не совсем уж одиночной. Один я был примерно двадцать один час в сутки. Часа три приходилось работать или идти на работу.

День у меня проходил так — утром я шел по лесу километра три до ж.-д. станции, где были цистерны, налив для цистерн из двухсоткилометровой трубы от Нижневартовска и здание, где мы открыли как бы лабораторию. Смотрел результаты, давал Галине задания, залезал на цистерны и отбирал пробы — на это уходило часа три. К полудню моя работа заканчивалась. Я брал с собой бутылочку этанола миллилитров на двести и шел обратно по лесу в свою комнату в общежитии, по дороге собирая грибы, в основном, моховики.

У нас хоть и считается «Районы, приравненные к Крайнему Северу», но лето вполне. Не хуже Северного Урала. Комары, конечно. Но мы привыкши. Приходил в свою комнату, разбавлял и начинал жарить грибы. К часу у меня был обед, да и на ужин оставалось.

Книг, не имеющих отношения к химическому анализу, у меня не было, кроме самоучителя иврита. Надо сказать, что в Эрец Израиль я ехать не собирался, но чем плохо хоть как-то понимать язык далеких предков, тем более что у меня один дед был после гимназии пару лет казенным раввином в Александровске-Запорожье. Вот после обеда я час-другой и заучивал буквы и какие-то элементарные фразы. Как там — алеф, каф, мем, ламед, тода, слиха, бевакаша … Ну, сейчас уже все забыл начисто, а спустя годик-два еще потрясал жену и друзей, читая в Москве надписи на фургоне, перевозящем индюшатину и индюшьи яйца из совместного израильско-подмосковного предприятия в магазин, по-моему, у метро Алексеевская.

Ну, а вечером доедал остатки грибов и допивал то, что в колбе. Ну, чай с земляничным и брусничным листом. Чай из Москвы, листья из того же леса. Утром-то я яичко варил, благо, зная уровень снабжения в Сибири, с собой штук тридцать привез.

За месяц методику мы сделали и воткнули финнам шило в … ну, куда полагается. Методика-то несложная. Галя разгазировала пробу, газ оставлял метанол в водяном барботере и проходил для измерения через газометр. Потом она определяла на хроматографе количество метанола в барботере и отдельно — в жидком углеводородном остатке. Ну, и складывала.

Так в общем, и оказалось, метанол только в самом-самом низу цистерны, там миллилитров триста — поллитра водной фазы. Но финны отбирали именно там и так, что доля воды довольно велика. У них нашего опыта отбора проб нету. Это я на японцах заметил, что приборы у них классные, а пробы отбирать не умеют, еще когда авария на Белозерном ГПЗ была в 1984-м.

Приехал я в Москву гордый собой донельзя, ткнул моему внешторговцу-начальнику результаты. Он опять без меня (!) поехал в Хельсинки объяснять финнам. А я, правду скажу, возмордел от этой регулярной жизни до того, что жена с трудом узнала. Пришлось худеть после этой «натуральной диеты».

А потом был Август, как-то сразу стало не до диет. А в октябре я положил заявление на стол и перешел работать в нижневартовскую контору «Черногорнефть». Как это стало модным теперь, спустя почти тридцать лет, на «удаленную работу». Проще сказать, их московским представителем. Ну, это совсем, совсем другая история, как говорил Саша Привалов в «Понедельнике».

31.2 (#94). Корь

Когда мы с женой жили и работали в Нижневартовске, то вовсю пользовались тем, что отпуска в «районах, приравненных к Крайнему Северу» были по шесть недель. Обычно кто-то из нас ехал с сыном на первую половину лета в Прибалтику, чаще всего в эстонский Пярну, снимал там комнату и жил до середины июля, а второй брал отпуск на июль-август и сменял первого на вахте. Ну, два-три дня жили втроем, но больше себе позволить не могли, чтобы дитя подольше было у пляжа, морского воздуха и пристойного кефира. Так и было до момента, когда пятнадцатилетний Саша поехал из Сибири в «трудовой оздоровительный лагерь» под Запорожьем, где и пробыл полтора месяца ради солнца, ягод и нетяжелой сельской работы. А потом мы приехали вдвоем, забрали его из лагеря и на «Комете» отправились по Днепру в Очаков, где мы уже как-то отдыхали после ВУЗов, перед моей армейской службой и за девять месяцев до его рождения. Было это в 1984 году, пляжи были уже не такими по-античному пустыми, но и сочинско-ялтинско-одесской давки не было. Провели месяц, посещали Одессу и Кинбурн, а потом переехали в Крым, где продемонстрировали сыну Судак, где когда-то познакомились на пляже, еще кое-какие крымские достопримечательности. Ну, и домой, в Нижневартовск к началу учебного года.

Могли быть отклонения, связанные с тем, что меня держит на Самотлоре какая-нибудь авария или с тем, что Лине в этом году не дают летом отпуск. Но, в среднем, как-то оборачивались. Однажды я взял отпуск за два года, и мы поехали с Сашей в Скадовск. Было решено, что вот ему уже десять лет, а плавать не умеет. А Скадовский лиман идеален для обучения. Тепло, даже жарко, мелкий песочек, постепенно понижающееся дно и, в те времена, полупустой пляж. Ну, еще ягоды, фрукты, кефир, куры, яйца и овощи на рынке, для меня по вечерам еше и стакан «Бiле мiцне»

Ну, а когда сынок проплыл, иногда переворачиваясь на спину для отдыха, километр вдоль косы, мы решили, что лимана с нас хватит. Нам был еще и сигнал с небес. Как раз в этот день мы увидели за косой белую гору парусов. Это был, конечно, барк «Товарищ», в ту пору учебное судно Херсонской мореходки. Постановили, что пора ехать к настоящему морю.

Так что мы сели на автобус и поехали в Ялту, где жил мой московский приятель Андрей. Ну, Южный берег для десятилетнего мальчика — это, конечно, сказка. Мы жили в Магараче, ходили в соседний Никитский ботанический сад, я ему показывал ялтинскую набережную, Поляну Сказок, водопад Учан-су, Гурзуф, Ласточкино Гнездо. Потом к нам приехала Лина, провели еще три недели вместе. Хорошо получилось.

Но вот однажды мы с сыном в середине июня улетели через Москву в Таллин, а оттуда, как всегда, на «дизеле», в смысле на неэлектрическом поезде, в Пярну. Сняли себе комнату у самого пляжа, загораем без страха обгореть на эстонском нежарком солнце, купаемся. Там в середине пляжа есть двухэтажный домик-библиотека, берем русские книжки. Живем, короче говоря.

Но это нам с сыном хорошо, а в Нижневартовске наша мама почувствовала себя не очень хорошо и пошла в поликлинику. Доктор только взглянула, так сразу сказала: «Корь». Только и добавила, что в городе эпидемия. Выписала бюллетень, велела сидеть дома. От кори, как известно, лекарства нет, надо ни с кем не контактировать, чтобы не заразить, и ждать — чем кончится. Я-то болел в три года, поэтому отчетливых воспоминаний не имею, только что мне говорили потом, что мама со мной ложилась в больницу. А Лина в детстве не болела и вот ее накрыло под сорок лет. Видно, полученная в детстве прививка перестала работать. Бывает редко, но вот ей повезло.

Дома все, как положено. Высокая температура, голова болит, кашель, дышать трудно, свет глаза раздражает. А ведь лето, у нас «белые ночи», круглые сутки светло. Ну, она, бедняжка, закрыла, как могла — меня-то нет, окна. Лежит целый день с мокрой тряпкой на глазах, мучается. Ко всему как-то оказалось, что есть дома нечего. Банка шпрот да полбуханки хлеба. Отчасти потому, что в ту пору мудрая Советская Власть посадила на довольно голодный паек сибирские нефтяные города и поселки, которые ведь и кормили всю страну за счет покупки продовольствия за нефтедоллары. Куда, мол, они денутся? Съела Лина шпроты, ее вывернуло и с тех пор она на этот консерв глядеть не может. Доела с чаем хлеб и приготовилась умирать посредине города от голодной смерти. Мне все же кажется, что на антресолях в прихожей что-то могло быть, но у нее и не было сил забраться туда.

Соседка из квартиры напротив постучалась, спросила: «Почему не видать?» Жена ей просипела через дверь про корь — та сразу исчезла. Её можно понять, у нее трое детей. Но как же моей бедной Линочке быть? Спасло ее любимое рукоделие. Она среди всех знакомых дам была известна как умелица. Помните сказочку о Ленивице, Трудолюбице и Морозе Ивановиче? Вот она была истинная Трудолюбица — и вязание, и швейная машинка, и макраме. Библиотеку собрала, а пуговицами ее и нитками мы и теперь в Америке сорок лет спустя пользуемся.

Вот она и одолжила свои выкройки жене моего приятеля Сереги Чайки, которая живет в соседнем доме. Та принесла возвращать — Лина и ей объяснила через дверь. А добрая Лариса не исчезла. Через час принесла и оставила у двери банку бульона с куском курицы. И еще несколько дней так приносила стеклянные банки бульона с кусочками курятины. Тем Лина, собственно, и спаслась. Еще Лара спасла ее тем, что дала продиктованную через дверь телеграмму с поздравлением Лининой маме с днем рождения. А то ведь та, не получив поздравления, с ума сошла бы от тревоги за дочь. Лина этого никак забыть не может.

А потом, как и положено, и было написано в статье «Корь» в Большой Советской энциклопедии на книжной полке в большой комнате, стала моя жена незаразной, выползла в магазин «Сибирь» у нас во дворе, купила хлебушка, сухого молока, макарон, молоко развела и стала как-то жить. А когда совсем оклемалась, пришел срок отпуска. Авиабилеты куплены заранее — у нас иначе не улетишь.

Приехала в Пярну, рассказала — мы с сыночком чуть не разрыдались, представив ее положение и то, что мы ей ничем не могли помочь, даже и не знали. Дальше она остается с Сашей, отпаивается кефиром, дышит балтийским воздухом, в общем, приходит в себя. А я возвращаюсь в Сибирь — надо же еще и работать.

А вы говорите — «пандемия»! Как мой сынок говорит: «Кто при Социализме выжил — тот нигде не пропадет».

«Продолжение серии «Рассказы по жизни»»

X. Поэзия

 

Иосиф Гальперин32. Иосиф Гальперин

32.1 (#95)

… Тут всё закручено на марте,
на матери, на дате смерти —
зверино-вирусные черти,
воздушно-капельные смарты.

Готовит солнце перемены,
к себе орбиты придвигая,
весна, убойно молодая,
в расчёт не принимает тлена.

Но человеческому праху
как быть среди весенней жизни?
Ликуют вирусы и слизни,
не зная памяти и страха.

А нам всё помнить и страшиться
не повторенья, а забвенья,
следя переходные звенья,
как за деленьями на шприце.

Но переносчики заразы,
царящей в воздухе цветочном,
всё повторяют раз за разом —
и многоточье, многоточье…

32.2 (#96). Двустишия

В Китае вирусы в короне,
Зато у нас микроб на троне

Пусть не в Ухане и не в Милане,
Сижу в духане, как на вулкане.

Обнулили бабу с возу —
Помогло оно колхозу?

32.3 (#97). Четверостишия

Когда бывает — обувают,
на “о” бывает, на “ё” бывает,
но не было пока до Вали,
чтоб разом öптом öбували.

К любым заданиям готовы
все наши «Беркуты» и «Чайки»,
а Валентина Терешкова
готова даже к «чрезвычайке».

О боже, что они несут!
«Жизнь за царя» звучала в опере,
а Конституционный суд
честь отдал дрезденскому оперу.

* * *

Борис Вайнштейн34. Борис Вайнштейн

34.1 (#109). Одностишия

Ты чо? Полцарства за коронавирус?..

Я был на карантинной галерее…

А этот вирус — как костюм. На вырост…

Да я узнал вас, маска. Где достали?..

Что ж, есть возможность помереть не старым…

Руками лапай, а дышать не надо…

Что деньги? Тлен. Бумаги б туалетной…

Чего грустить напрасно. Се ля вирус…

Ты фильм последний видел Карантино?..

Вы очень недурны. В противогазе.

Пожмешь сто рук и поминай как звали.

А где Пилат? — Да умывает руки.

Принес зарплату? — Нет, короновирус.

Зачем же вы сметесь так заразно?

Дышать мне трудно доктор. — Не дышите.

Вы мной больны? А я где заразился?

Ну вы даёте! — Я б дала, но страшно.

Петь, руки мой, чтоб дедушка не помер.

Я вам писал. — А в баночку написал?

Муж у нее с таким… иммунитетом.

Да вы годитесь только на анализ.

Ну, нынче власть вся — с чистыми руками.

И баба с возу, и кобыла пала.

Я вас люблю любовию медбрата.

Онегин, я скрывать не стану — болен.

Больной! Куда, куда вы удалились???

Закройте пасть, ведь вы не на осмотре.

Не паровоз, ну так коронавирус.

Так и Толстой ведь умер от простуды.

Всё горлом брал… Ну, вот и заразился.

Ах, как же ваши бронхи сексуальны.

При птичьем гриппе мил журавль в небе.

Да-с, вирусы обходятся без визы.

А что за деньги в сейфе? — В карантине.

Ваш грипп — свиной, а мы просили дичи.

Иди ты в баню со своей простудой.

Онегин, а стрелятся будем в масках.

Сходитесь, но не так, чтоб заразится.

Загриппаный какой-то мужчонка.

А ну дыхни!.. Он пьян, но не заразный.

Пропеллер в жопе, вентилятор в лёгких.

Ах, ты жива еще моя старушка?

Мол, сплюнь три раза. Ну, я взял и сплюнул…

На каждый чих не наберешся масок.

Далекая Ухань вдруг стала близкой.

В Италии темно, в Ухани глухо.

Ну что, опять массоны виноваты?

А может это все британка гадит?

Последний день Помпеи. Часть вторая.

34.2 (#110). Фразы

Когда эпидемия достигла Польши ее стали называть «Пандемией».

Политики разделились на «пандемов» и «панрепов».

Прослушал сообщение агентства Синхуа и ни хуа не понял.

Мальчик в Ухани нашел пулемет — больше в науку никто не идет.

А вот Муромец просидел дома на печи в карантине 33 года.

Минздрав предупреждает: лицам старше 70 лет ходить налево без надетой противогазовой маски не рекомендуется.

Во время секса расстояние между партнерами должно быть не менее двух метров.

Когда стали стучать по дереву, то больше всех пострадал Буратино.

MeanЗдрав.

Get off труду и обороне.

Ароновирус.

35. Леонид Е. Сокол

35.1 (#111). Вы и Ты

Мой ответ, если вкратце,
да и для простоты:
чем на Вы обзываться —
лучше просто на ты.

Это что может значить? —
я в общенье таков?
и могу нахреначить
сорок бочек стихов?

Помереть мне на месте —
это точно не так,
мы с поэзией вместе
не сойдёмся никак.

Я, подверженный ритму,
через раз слово мать,
мне, чем в пошлую рифму
проще матом сказать.

Мы не сходимся вечно:
ей цветов, мне — травы,
я на ты ей, конечно,
а она мне на вы.

В поэтическом блеске,
среди слов красоты,
я торчу — деревенский —
а у нас все на ты.

Поэтической муки
я избыть не могу,
как я клеюсь к ней, суке,
а она ни гу-гу.

Вывод, в общем-то, жёсткий,
выстрел, в общем-то влёт:
кто к ней амикошонски —
тем она не даёт.

35.2 (#112). Грипп обычный

«… ежели обычный грипп, то хоть с лекарствами за 7 дней, хоть с водкой за неделю, что так, что этак — пройдёт».
Из письма

Ну, ну, как выйдет там на деле,
пройдёт ли кризис в голове,
я выбрал — с водкой за неделю,
но чувствую: придётся две.

Не надо сильно торопиться
и водку изводить на дым,
тут главное, чтобы не спиться,
а излечиться — хрен бы с ним…

35.3 (#113). Пиши ещё

«… Здо́рово! Пиши ещё!»
Из письма

Ага, вопрос поставлен мудро:
пиши, гони печали прочь,
но ведь у нас, пардон, не утро,
да и у вас, пардон, не ночь.

Когда писать — решаем сами,
ни приказать, ни возражать…
давай, махнёмся поясами,
тогда и буду продолжать.

У нас, товарищ, полвторого,
давно все отошли ко сну,
и мне уже вполне хреново,
пожалуй, что и я вздремну.

35.4 (#114). Израильскому другу

Куда теперь я двинусь,
Уже совсем нет сил,
Т. к. коронавирус
Меня совсем скрутил.

К вам не приехать вскоре,
Закрыт надёжный путь
И, кстати, в Мёртвом море
Так трудно утонуть.

А было бы неплохо
Принять такую смерть…
Проклятая эпоха:
Ни жить, ни помереть.

35.5 (#115). Ко Дню моряка-подводника 20 марта

Лёгкий бриз лодку тихо качает,
солнце, чайки, да песнь Аонид,
на подлодке ни муз и ни чаек,
но зато под водой не тошнит.

Ветер море приводит в движенье,
бьются волны о серый гранит,
на подлодке ни муз, ни волненья,
но зато под водой не тошнит.

Буря пену срывает и носит,
у матросов затравленный вид,
бьётся шквал об облёванный мостик,
а у нас под водой не тошнит.

Нет простора ни вестам, ни остам,
лишь безмолвие, мир и покой,
только хочется к солнцу и звёздам,
к ветру, к волнам и к пене морской.

35.6 (#116). Владимиру Янкелевичу

Как сойдёмся, так спорим,
нарушая покой,
как с ним жить, с нашим морем
и с пучиной морской,

где опасней и глуше,
где темней и мрачней:
то ли в горле у суши,
то ли в чреве морей.

Почему с малолетки
предвкушеньем тягот
нас тянуло в кадетки,
на подлодки, во флот.

Там не плаха, не дыба,
не бряцанье цепей,
а осознанный выбор
несвободы своей,

там, где слова лишают,
вот пакет, вот приказ,
там где вечно решают
за страну и за нас.

Но страна, и эпоха,
и недремлющий взгляд —
это было неплохо
делать, что говорят.

Снова пью и тоскую,
говорю: не ершись,
про военно-морскую
неизбывную жизнь.

И стою я печален,
то ли свет, то ли мрак,
то ли к стенке причален
и не сняться никак.

Но пред новым рассветом
тлеет тонкая нить,
и привычка к победам
вновь не даст отступить

или сдрейфить, пока не
ослабела рука,
раздадутся в тумане
три зелёных гудка,

мы пройдём, мы прорвёмся,
мы увидим восход,
мы ещё соберёмся
в самый дальний поход,

вьются по ветру флаги
и надраена медь,
и достанет отваги,
чтоб себя одолеть,

одолеть эту ломку,
позабыть про года
и уйти в автономку,
но уже навсегда.

35.7 (#117). How are you?

Хорошо контактировать с другом,
если только, конечно, онлайн,
и на эти вопросы с испугом
отвечать без испуга: I’m fine.

Да, здоровье, тьфу-тьфу, неплохое,
впору даже ходить за сохой,
только сопли вот льются рекою,
только кашель вот больно сухой,

только температура большая,
впору чайник на лбу кипятить —
впрочем, это совсем не мешает
мне не чай, а привычное пить.

Человек я совсем не спортивный,
нет значка ГТО на груди,
да и возраст какой-то противный,
все рекорды давно позади.

Этот возраст — пора поражений,
а вот в юности, что говорить,
так приятен был путь заражений,
что уколы не грех повторить.

Жалко, юность мгновение длится,
разбежались подружки мои,
рад бы чем-то другим заразиться,
но хватаешь один ОРВИ.

Время-время, куда же ты делось,
мне не нужен покой и уют,
и болеешь не тем, чем хотелось,
а чем хочешь — уже не дают.

35.8 (#118). КВ

Вот раньше можно только сдуру
считай, любого мужика
спросить про аббревиатуру
КВ или КВВК.

Но жизнь меняет плюс на минус
и каждый подтвердит малец,
что, мол, КВ — КоронаВирус
с добавкою: Всему Конец.

Но нас спасёт привычный допинг
и мы нальём, кто не усоп,
за тех, кто не дожи́л, не до́пил
КС, ОС и VVSOP.

35.9 (#119). Игорю Юдовичу

С началом не ясно, концовка не близко,
намечена риска, но важно: до дна…
я помню тот вечер у вас в Сан-Франциско
и наш разговор за бокалом вина.

Люблю разговоры про жизнь и про вина,
я, в общем, не шибко-то их разбирал…
вот то, что здесь есть — это лишь половина,
другая разлита и сходу в подвал.

Моря разливанные, винные реки,
и давим, и бродим, и гоним, и пьём,
есть всё, что угодно в моей энотеке,
но всё из того, что растёт за окном.

Немного завышено пусть самомненье,
но зря утверждают на каждом углу,
что нужно лишь только старанье, уменье,
процесс — и довольно, пожалте к столу.

Неловкие сказки и скучные были —
а где же душа и душевный подъём?,
вот то-то, про главное вы позабыли:
готовим с душою, с душою и пьём.

Посмотришь — и сердце зайдётся от взгляда
на красных и белых пузатую рать,
и слов не находишь, и лишних не надо:
Ну, будьте здоровы! — И вам не хворать!

Фото моей ванны, где в нужных температурных условиях зреет вино. Это неразлитые остатки, в прошедшем году литров 250 изготовили, а ещё прошлое не допито.
 Самуил Кур 36. Самуил Кур

36.1 (#120). Маска, кто вы?

Средь шумного бала, случайно.
В тревоге мирской суеты
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.

Глаза, излучавшие ласку,
Ресниц удлиненных полёт,
А ниже — изящная маска,
Прикрывшая щёки и рот.

И лёгкое платье на вырост,
И перси, как будто в тени,
И взор привлекающий вырез,
Что словно кричит: “Загляни!”

Я в собственном мнении вырос…
Такая одёжка на вырост…
Такой завлекающий вырез…
Долой посторонних мужчин!

Да только под платьем тем — вирус,
И путь мне один — в карантин.

Послесловие выпускающего редактора

Ну вот и завершился наш Декамерон. Всё согласно канону — десять разделов (они пронумерованы римскими цифрами) и сто двадцать произведений (номера в круглых скобках). Предвижу возмущённые замечания, что де в настоящем декамероне — десятикнижии по десять произведений в каждом разделе — должно быть ровно сто. Так-то оно так, но вот возьмём к примеру проценты. Что это такое? Per centum, сиречь, сотая доля. Их тоже должно быть, сотых долей-то, ровно сто. А сколько бывает при голосовании, например? То-то же…

Теперь, когда всё напечатано, предлагаем читателям определить победителей. Для этого назовите в своём отзыве тройку лучших, на ваш взгляд, лимериков; тройку сонетов; тройку любых стихотворений, вне зависимости от их формы. Укажите также тройку, пару или одно наилучшее прозаическое произведение. Если указываете тройку, то сперва укажите золотого, так сказать, медалиста, потом серебряного, потом бронзового. Если пару, то, понятно, золотого и серебряного.

Если таких оценок будет достаточное для арифметической обработки количество, то в публикации 5-го апреля мы подведём итоги голосования.

Ну, вот и всё. Спасибо тем, кто дочитал до конца эту огромную публикацию.

Читайте дальше «Декамерон Плюс, или Пир продолжается»
Print Friendly, PDF & Email

16 комментариев для “Декамерон, или Пир во время коронавируса. Поэзия и проза

  1. Странное дело, за «Круглым столом» собрались одни мужчины. Как -то это не по Декамерону. Там было десять человек, среди них семь женщин и трое мужчин. А где Алеф. Т. и другие?

  2. Спасибо, Лев. У вас очень интересные воспоминания. Вообще, Декамерон во время пира, приправленного коронавирусом, оказался удивительно насыщенным и в поэтическом плане, и в прозе. Прямо какой-то взрыв! Правда, так сложились обстоятельства, что я немного опоздал на него, но кое-что всё же поправимо.

  3. Молодцы! И забавно, и поучительно, и все три «выпуска» замечательны. Оценки по привычке не ставлю: ценю готовность и преданность общественному делу каждого участника, доставленное удовольствие и причиненный смех — что еще человеку надо в жизни.

  4. Коллеги,
    Я просто потрясен — сколько, оказывается во всех «коллективных нас» есть еще энергии и выдумки …

    1. Б.Тененбаум
      — 2020-03-29 21:36

      Коллеги,
      Я просто потрясен — сколько, оказывается во всех «коллективных нас» есть еще энергии и выдумки ..
      =====================
      Отдадим должное Редактору Мастерской, кто открыл клапан.

  5. Наутро после публикации мы получили от Леонида Е. Сокола письмо с фотографией и таким сопроводительным текстом: «… Это я позавчера по Москве ехал и зафиксировал. Мне кажется, в тему». Ещё как в тему!

    Moralité

    Этот вирус — хрен с ним,
    сколько лет, сколько зим
    прём на скорости к самому краю,
    чушь не надо пороть,
    завтра скажет Господь:
    всё, допрыгались, блин, обнуляю…

  6. Вот зачем эта оппозиционщина, Леня? Я рифмовал мер и мэр (вполне даже талантливо и самобытно), а ты на какую замену меня толкаешь?

  7. Понравилось, Самуил, Ваше стиховторение. Выдержан стиль А.С.

  8. Дмитрий Гаранин:
    Это замечательно!
    Где вы, тургеневские девушки,
    чьи чувства были так чисты?
    Вас вспоминают только дедушки,
    и дом ваш — книжные листы.
    А вот здесь протестую, кое-кто из плечистых комиссаров все же высмотрел:

    Хотели парни вам плечистые
    открыть, как закалялась сталь.
    Но ни одной никто не высмотрел —
    вас скрыла коммунизма даль.

    Л.Мадорский:
    Хорошо, Лева, особенно про Кириенко

    Л.Сокол:
    А почему фото своей ванны только сейчас выставил?
    «Дождавшись запретов и разных там мер…» — дальше сам дорифмуешь в смысле, что забрать пару бутылей мне теперь не позволит мэр.

    1. «Дождавшись запретов и разных там мер…» —
      я разве не звал «не на чай»?,
      но ты вечно занят и времени — (угадай рифму с одного раза),
      давай, хоть сейчас приезжай.

      Сейчас, правда, знаешь — такая пора,
      не всякому будешь и рад…
      меня тормознули вчера мусора
      при съезде с Варшавки на МКАД.

      -Куда и зачем нарушаешь и прёшь,
      как много вас, старых мудил -,
      прижали конкретно ребятки, но всё ж
      без денег я их убедил.

      И вот я в деревню приехал и рад:
      здесь воздух, припасы, вино,
      я само-представьтесебе-изолянт,
      но вирус стучится в окно.

      Уверен, что мой не подходит финал,
      не светят копец и хана,
      Мне б только спуститься в заветный подвал —
      а там — хоть чума, хоть война.

      1. Не туда вставил:
        Вот зачем эта оппозиционщина, Леня? Я рифмовал мер и мэр (вполне даже талантливо и самобытно), а ты на какую замену меня толкаешь?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.