Я верю, что в фуге между Торой и Гафтарой, между голосами священников и пророков, звучит величие иудаизма. Мы слышим, как действовать и почему. Без «как» действие бессильно, без «почему» поведение слепо. Сочетание священнического ритуала и пророческого видения рождает духовное величие.
בס״ד
Иудаизм левого и правого полушарий
“Left— and Right-Brain Judaism (Tzav 5780)”
Джонатан Сакс
Перевод с английского Бориса Дынина
Традиция Гафтары — чтения отрывка из пророческой литературы после главы Торы — существует не менее 2000 лет. Ученые не уверены, когда, где и почему она возникла. Одни считают, что эта традиция возникла во время восстания евреев, отмечаемого на Ханукку, в ответ на попытку Антиоха IV уничтожить религию Израиля во втором веке до нашей эры. Публичное чтение Торы было запрещено, и Мудрецы установили, что евреи должны читать пророческие тексты, которые напомнят им содержание еженедельных глав Торы.
Другое мнение состоит в том, что чтение Гафтары было введено в знак протеста против взглядов самаритян, а затем саддукеев, отрицавших авторитет пророческих книг, кроме книги Иисуса Навина.
Однако существование Гафтары уже в первые века нашей эры хорошо подтверждено. Ранние христианские тексты, относящиеся к иудейской практике, говорят о «Законе и Пророках», подразумевая, что Тора (Закон) и Гафтара (Пророки) шли рука об руку и читались вместе. Многие ранние Мидраши связывают стихи из Торы со стихами из Гафтары. Так что традиция их совместного чтения насчитывает тысячелетия.
Часто связь между главой Торы и сопутствующей ей Гафтары очевидна и не требует пояснений. Однако, иногда выбор пророческого отрывка поучителен, открывая нам, как Мудрецы понимали ключевое послание той или иной главы.
Рассмотрим случай с главой Бешалах. В ее основе лежит история о разделении Красного моря и прохождении израильтян через него по суше. Это величайшее чудо в Торе. У него есть историческая параллель. О ней рассказывается в книге Иисуса Навина. Река Иордан разделилась, что позволило израильтянам перейти ее:
«Вода, текущая сверху, остановилась и стала стеною на весьма большое расстояние… И народ переходил против Иерихона; священники же, несшие ковчег завета Господня, стояли на суше среди Иордана твердою ногою. Все сыны Израилевы переходили по суше, доколе весь народ не перешел чрез Иордан». (Нав 3)
Казалось бы, эта параллель должна быть очевидным выбором гафтары в данном примере. Но было выбрано другое, а именно песня Дворы из книги Судей. Это говорит нам о том, что согласно традиции самым важным в главе Бешалах является не само чудо разделения моря, а скорее песня, которую израильтяне пели по этому случаю: их коллективная песня веры и радости.
Пример главы Бешалах ясно свидетельствует о том, что Тора — это не книга человека о Боге, но книга Бога о человеке. Если бы Тора была нашей книгой о Боге, основное внимание было бы уделено Божьему чуду. Но вместо этого речь идет о человеческом ответе на чудо.
Таким образом, выбор гафтары говорит нам о том, что Мудрецы считали главной темой той или иной главы. Но иной раз выбор выглядит очень странным, фактически парадоксальным, когда конкретная гафтара скорее бросает вызов, чем поддерживает главу. Одним из классических примеров является гафтара на утро Йом Кипура из 58-й главы Исаии — одно из самых удивительных мест в пророческой литературе:
«Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу?
Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо;
раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся». (Ис. 58: 5-7)
Смысл текста очевиден… Наши отношения с Богом и между собой неразделимы. Пост не имеет смысла, если в то же время вы не действуете справедливо и сострадательно по отношению к своим собратьям. Вы не можете ожидать, что Бог будет любить вас, если вы не будете действовать с любовью по отношению к другим. Это ясно.
Но публичное чтение этой гафтары на Йом Кипур, сразу после прочтения главы Торы, описывающей служение Первосвященника вместе с повелением «гнуть свою голову, подстилать под себя пепел», вызывает недоумение. Здесь Тора говорит нам поститься, искупать, очищать себя, а Пророк говорит нам, что ничего из этого не будет работать, если мы не примем участие в каких-то социальных действиях или, по крайней мере, не будем вести себя достойно по отношению к другим людям. Тора и Гафтара — два голоса, которые, как кажется, не звучат в гармонии.
Другой крайний пример — гафтара для сегодняшней главы Цав о различных видах жертвоприношений с удивительным замечанием Иеремии:
«Ибо отцам вашим Я не говорил и не давал им заповеди в тот день, в который Я вывел их из земли Египетской, о всесожжении и жертве;
но такую заповедь дал им: «слушайтесь гласа Моего, и Я буду вашим Богом, а вы будете Моим народом, и ходите по всякому пути, который Я заповедаю вам, чтобы вам было хорошо». (Иер. 7: 22-23)
Кажется, эта гафтара говорит о том, что жертвоприношения не были частью первоначального видения Бога служения Себе израильтянами. И, как кажется, это отрицает саму сущность главы.
Что это означает? Простейшее толкование может означать: «Я дал им не только команды о всесожжениях и жертвах. Они не только не были всем Законом, но не были даже его главной целью».
Второе толкование — это известное, вызвавшее споры, мнение Маймонида о том, что жертвы не были тем, чего хотел бы Бог в идеальном мире. Он хотел авода — поклонение израильтян Себе. Но они, привыкшие к религиозным обычаям в древнем мире, еще не могли постичь авода шебалев — «служение сердца», а именно молитву. Они привыкли к тому, как все делалось в Египте (и практически везде в то время), где поклонение означало жертвоприношение. При таком толковании Иеремия имеет в виду, что с Божественной точки зрения жертвоприношение означало «ублажить Бога после факта», а не нечто желаемое Им с самого начала.
По третьему толкованию вся последовательность событий от Исход 25 до Левит 25 есть ответ на эпизод с Золотым Теленком. Он, как я доказывал в другом месте, проявил страстную потребность людей чувствовать Бога вблизи, рядом, а не на вершине горы, доступным для всех, не только для Моисея, доступным в буднях, а не только в редкие моменты чуда. Вот что представляли собой скиния, служение и жертвоприношения. Это был дом Божественного Присутствия, Шехины,— слова того же корня, что и «сосед». Каждая жертва — корбан означала «то, что приближается», была актом приближения. В скинии Бог приблизился к людям, и, принося жертвы, люди приближались к Богу.
Это не было первоначальным планом Бога. Как видно, согласно Иеремии, в главе Цав и при принятии Завета (Исход 19-24), предполагалось, что Бог будет суверенным законодателем народа. Он будет их королем, а не соседом. Он будет далек, а не близок (см. Исх. 33: 3). Люди будут подчиняться Его законам, и не будут приносить Ему жертвы на регулярной основе. Богу не нужны жертвы. Но Бог откликнулся на желание людей, подобно тому, как Он откликнулся, когда они сказали, что не могут выдержать Его ошеломляющий голос на Синае:
«Слышал Я слова народа сего, которые они говорили тебе; все, что ни говорили они, хорошо». (Втор. 5:25)
То, что приближает людей к Богу, связано с людьми, а не с Богом. Вот почему жертвоприношение было не первоначальной целью Бога, а скорее духовно-психологической потребностью израильтян: стремлением быть ближе к Богу в обыденные и нормальные времена.
Что связывает этих два примера Гафтары, так это их настойчивость в утверждении морального измерения иудаизма. Как говорит Иеремия в заключительном стихе гафтары для этой главы:
«Я — Господь, творящий милость, суд и правду на земле; ибо только это благоугодно Мне». (Иер. 9:23)
Это очевидно. Что действительно неожиданно, так это то, как Мудрецы соединили разделы Торы и отрывки из пророческой литературы, настолько отличные друг от друга, что они звучат так, как будто происходят из разных миров с разными законами притяжения.
Здесь проявляется величие иудаизма. Это хоровая симфония, написанная для множества голосов. Это постоянный диалог между различными мнениями. Без детальных ритуальных законов нет жертвоприношений, а без них в библейский век было не приблизиться к Богу. Но одни жертвоприношения без пророческого голоса позволяют людям ложно служить Богу, оскорбляя своих собратьев. Они могут считать себя праведными, будучи просто самодовольными.
Священнический голос, который мы слышим в чтениях Торы на Йом Кипур и в главе Цав говорит нам что и как. Пророческий голос говорит нам почему. Они подобны левому и правому полушариям мозга, стерео музыки или видению в 3D. В этом сложность и богатство иудаизма, хранившееся в постбиблейскую эпоху в различных голосах галахи и агады.
Соедините голоса священников и пророков вместе, и вы увидите, что ритуал — это обучение этике. Повторное исполнение священных актов перестраивает мозг, восстанавливает личность, изменяет наши чувства. По словам мудрецов, заповеди были даны для очищения людей.[1] Внешний акт влияет на внутреннее чувство. «Сердце следует за делом», как сказано в Сефер ха-Чинух[2].
Я верю, что в фуге между Торой и Гафтарой, между голосами священников и пророков, звучит величие иудаизма. Мы слышим, как действовать и почему. Без «как» действие бессильно, без «почему» поведение слепо. Сочетание священнического ритуала и пророческого видения рождает духовное величие.
I believe that this fugue between Torah and Haftarah, Priestly and Prophetic voices, is one of Judaism’s great glories. We hear both how to act and why. Without the how, action is lame; without the why, behaviour is blind. Combine Priestly detail and Prophetic vision and you have spiritual greatness.
Шаббат Шалом,
___
[1] Tanhuma, Shemini, 12.
[2] Sefer ha-Chinuch, Bo, Mitzvah 16.
