Владимир Лумельский: Коронавирус и мы

Loading

Насколько официальные цифры о числе инфекций и смертей в России отражают реальность, сказать пока трудно… Пишут, что в больницах врачам приказывают проводить больных и умерших со схожими симптомами по категориям пневмонии и сезонного гриппа. Верно ли это, часто ли?

Коронавирус и мы

Владимир Лумельский

Моим стимулом написать этот текст была странная разница во взглядах на один и тот же феномен. С одной стороны, есть тяжелейшая ситуация жизни и смерти во многих странах, мир трясет лихорадка войны с коронавирусом; международная пресса полна этим. А с другой стороны, спокойствие, даже недоумение, по поводу «неразумной паники» в русскоязычной прессе и интернете. Такое слышишь в Москве, в Израиле, от россиян-эмигрантов в Америке; из блогов, от моих знакомых. Этот текст есть несмелая попытка разбудить глухих.

Большинство моих русскоязычных друзей люди немолодые; для коронавируса они high-risk group, группа повышенного риска. Уж им-то знать факты и беспокоиться о возможности заражения важнее, чем другим. Но весь мир трясет, а из Москвы я слышу, «Почему у вас так паникуют?» М.Ю. Щелканов, доктор наук, директор известной лаборатории вирусологии в России, 17 марта 2020: «Решение ВОЗ [Всемирная Организация Здоровья] объявить ситуацию пандемией было конечно преждевременным… Прямой опасности для нас нет… Россия — лидер в обеспечении биологической безопасности…» Владимир Никифоров, доктор мед. наук, зав кафедрой инфекционных болезней Пироговского медицинского университета, (по источнику, «один из самых опытных инфекционистов в нашей стране»), 18 марта: «Ни одного тяжелого больного у нас нет; необъяснимая паника [на Западе], контрпродуктивная».

Это говорилось, когда в Китае и северной Италии уже умирали сотни людей ежедневно. Это говорили вирусологи-профессионалы, хорошо зная, что на тот момент (и до сих пор!) в России не было систематического тестирования на вирус, и соответственно информация о реальном уровне заражения была близка к нулю. От этого мурашки бегут по коже; что уж спрашивать от политических лидеров, для которых дымовая завеса есть способ жить. А в России, да и по другим весям, у меня друзья, коллеги, у них дети, внуки… Ох как хотелось бы убедить читателя отнестись к коронавирусу серьезно. А если для кого-то я preach to the choire — говорю то, что и без меня знают — прошу меня простить.

На сегодня Китай и Южная Корея, похоже, перешли через пик, количество новых инфекций там сходит на ноль. Насколько это окончательно, мы не знаем, эксперты боятся вторичных вспышек. Эпицентр пандемии в мире сегодня в Европе. Италию, где самая тяжелая ситуация, быстро догоняют Испания, Франция, Германия. В Америке, похоже, тот же тренд, с задержкой на недели. Эпидемиологи знают — информация, на основе которой можно судить о распространении вируса, сидит в инфицированных людях без всяких симптомов. Если их не тестировать, мы движемся в темноте. Реально тестирование таких людей имело место лишь в Южной Корее, Австралии, Сингапуре. Даже в Италии это трудно организовать, и пока совершенно нереально в США.

Упаси вас Бог, читатель, верить тем, кто скажет, что коронавирус не так уж страшен. Этот вирус смертелен не менее, чем испанка 1918-20 годов. За последние сто лет ничего страшнее не было. Важно и то, что мы до сих пор недостаточно его понимаем. Даже такие фундаментальные характеристики вируса, как его инкубационный период, способ его переноса, способность выживать вне организма человека — даже это понятно далеко не до конца. Есть немало вопросов и об иммунной реакции организма человека на этот вирус (в частности, почему он так слабо действует на детей).

Вдобавок этот вирус уникален одной очень опасной своей стороной [см. напр. ВОЗ]: Все вирусные болезни, с которыми человечеству приходилось сталкиваться до сих пор, время от времени натыкались на людей с иммунной защитой против них. Эти люди были, так сказать, страховкой человечества на выживание; как вирус ни смертелен, кто-то останется в живых. Коронавирус — первый вирус, для которого ни у кого на этой планете нет иммунитета. Иначе говоря, вирусы такого рода представляют собой экзистенциальную угрозу человечеству. К счастью (если слово «счастье» тут к месту), коронавирус не так скор и не так смертелен, как в принципе мог бы. Но что если следующий «экзистенциальный» будет быстрее и смертельнее?

Некоторые свойства делают коронавирус особенно опасным: Он действует избирательно, больше на пожилых, чем на молодых. (Испанка тоже действовала избирательно, причем «наоборот», была особо опасной для самых сильных, возрасты 20-40.) В трудных случаях процесс идет ужасающе быстро: вот человек своим ходом приходит в госпиталь, а через полтора часа он уже борется за жизнь с трубкой вентилятора в горле. (А что если ему не хватило вентилятора…) Далее, в то время как человек с тяжелой формой гриппа или пневмонией выходит из госпиталя через три-четыре дня, больному коронавирусом лежать в госпитале (если выживет!) две-три-четыре недели. Были случаи, когда человек болел, выздоравливал, выходил опять на работу, и позже опять заражал других; это крайне необычно для вирусов, и опасно. Порой люди носят этот вирус, не имея никаких симптомов, и заражают других людей, сами того не ведая.

С этим последним свойством связано распространенное заблуждение о статистике коронавируса. Когда мы слышим, что в Москве, или в Иордании, или в Вашингтоне есть всего, скажем, 300 инфекций, то в зависимости от того, кто это говорит, это либо намеренная ложь либо иллюзия. Это число несет нулевую информацию потому, что в этих местах оно включает только людей протестированных на вирус по причине их жалоб на симптомы. Кроме них, в населении в то же время может быть как угодно много людей с инфекцией, но без симптомов или не обращающих на симптомы внимания.

Есть два способа узнать реальное число инфекций в стране или городе: а) в теории, провести поголовное тестирование всего населения, непременно ударным способом, в течение пары дней; б) на практике, оценить искомое число протестировав, скажем, 2000 людей отобранных из всего населения на манер того, как социологи составляют для общественных обзоров представительную выборку населения. Пока что такая оценка была получена лишь в одной стране, Южной Корее. От того, насколько велик процент скрытых носителей, зависит распространение вируса сегодня и вероятность его вспышек в будущем.

Одна вещь хорошо понятна. Если к моменту введения в стране ограничений на контакты между людьми количество инфекций достаточно мало (эти ограничения называют social distancing, «социальное дистанцирование», физическая дистанция между людьми), то процесс можно остановить довольно быстро. Так было в Южной Корее: при появлении первых десятков инфекций правительство бросило ресурсы на поиск и изоляцию ВСЕХ, с кем контактировали люди с симптомами. Скажем, если у вас 50 больных, скольких людей они могли заразить за последнюю неделю-две? 1000? 10000? Их всех нашли, изолировали, где нужно лечили. Но если симптомы уже есть у 100 тысяч, как сейчас в США — а на самом деле, конечно, больше, ведь массовое тестирование пока невозможно — изолировать все контакты нереально. И значит нереально узнать уровень заражения в стране. Поезд ушел.

С каким из этих вариантов имеет дело данная страна? Ответ — это зависит. Частично это вопрос везения (странам с малым международным обменом легче); частично — вопрос хорошего руководства, быстрой централизованной реакции; и частично — вопрос знания, информации о ситуации в стране. Италии в этом плане было хуже всех — бешеный рост инфекций в самом начале пандемии обгонял любые попытки управлять процессом.

Ситуация трагична втройне тем, что многие не видят в ней ничего трагичного, и ведут себя соответственно. В обычной войне всем понятно — есть фронт, там умирают люди. А здесь, имеют место те же факты, умирают люди — но одни видят, а другие нет. Не пройтись ли нам сегодня по оживленной улице Нью Йорка? Для одного это прогулка на воздухе в солнечный день, а для другого, бежать под свистящими пулями. (Вам это не напоминает отношение к борьбе с изменением климата?) Если вам кажется я преувеличиваю, соедините картины веселящихся толп на пляжах Майами с ежедневными сводками о смертях от коронавируса в Нью Йорке.

В трагедии Пушкина «Пир во время чумы» (как и в опере Кюи) идея пира — игнорирование смерти. Человек-герой перед лицом старухи-смерти. Всё равно помирать, так уж давайте перед смертью повеселимся, возьмем своё. Мимо проезжает телега с нагруженными трупами — пирующие на минуту замолкают, переглядываются, потом опять поднимают бокалы. То есть они всё понимают, они знают, что умрут. А может не знали, не верили? Если люди на пляжах в Майами не верят, что коронавирус им опасен, почему не предположить, что так же было с пировавшими среди Черной Смерти в Европе 14-го века? Они не верили, что умрут, и разносили болезнь точно так же, как разносят ее пляжники сегодня. Никакого вам геройства, противостояния смерти — простое невежество. Позарился ли бы Пушкин на такой сюжет?

Когда эксперты предупреждают — даже если принять меры, ожидаются сотни тысяч смертей — им не верят даже те, кто выполняют все предосторожности. Ну да, нас просто пугают. Но давайте прикинем: Смертность от сезонного гриппа в США известна, примерно 0.1%. Прошлый сезон был средним, от гриппа умерло 46 тысяч человек. И не было шума в прессе, продолжали летать самолеты, не закрывались города и страны. А что с коронавирусом? Последние цифры по всему миру: 1 миллион инфекций, 50 тысяч смертей. (Реальные цифры наверняка выше.) То есть смертность 5%, в 50 раз хуже, чем с гриппом. (В Италии и Испании цифры еще хуже.) Перенесем это на США, 46000 на 50, это 2.3 миллиона. Как много американцев сегодня НЕ скажут, что обе эти цифры нелепо завышены? Завышены ли? Читайте дальше.

Об информации и дезинформации

Я не медик, не специалист по вирусам и инфекциям. Этот текст — об информации. С информацией в мире всегда непросто, а в эту короновирусную эпоху стало много хуже, особенно в странах, где информация управляется из одного источника. (Помните, по Ленину, «В первую очередь захватить телеграф и телефон».) Особенно плохи дела в русскоязычных источниках — о ситуации с вирусом дома и в мире идет поток оголтелого вранья. Если у вас русский язык единственный источник информации, вам непросто понять, что происходит. (Пожалуй, не легче чем во времена Самиздата.) Это верно и в отношении русскоговорящих в Израиле. (Грустно, но замалчивать негоже — сегодня из Израиля и через него на русском языке идет мутный поток глупостей и вранья: лечитесь горячим соком лимона… запасайтесь таблетками от малярии, а также от А, Б, В… ) Истины ради, видели такое и на английском (Фейсбук — мойте мандарины горячей водой с мылом…).

Обычно информация плоха от незнания, порой от плохого состояния медицины и санитарной службы в стране. Но немалая доля здесь и намеренного искажения фактов. Порой врут по-любительски, и тогда это легче увидеть, но порой это делается профессионально, старательно создается видимость независимости и объективности автора. С коронавирусом это делают, чтобы скрыть от населения подлинное состояние дел — успокоить лядейм; оправдать действия правительства, оклеветать другие страны.

В недавнем видео из России (русский журналист вещал из Сингапура), вкупе с успокоительной тирадой о минимальной опасности пандемии для России утверждалось, что коронавирус разработан в лабораториях в Китае, как часть работы над новым биологическим оружием. С Китаем, как мы знаем, всё непросто, получать оттуда достоверную информацию нелегко. Но кое-что ученые умеют узнавать надежно — например, что сделано природой и что человеком. Международная группа ученых уже показала, что коронавирус ни Китай ни кто-либо другой сделать не мог; этот вирус вообще не мог придти из лаборатории, он пришёл от диких животных.

Но версия «вирус пришел от них» живуча. Она удобна — отвлекает внимание, сеет раздоры. Скажем, президент США Трамп сказал, он «думает» коронавирус создала демократическая партия, чтобы завалить его на выборах. Позже он перешел на вариант российской версии выше — сейчас коронавирус идет у него как «китайский вирус», в прямое нарушение требования ООН не добавлять географических имен к названиям пандемий. В России, кроме китайской версии, ходит и версия «виноваты американцы». По версии премьера Венгрии, в распространении вируса виноваты арабские мигранты. В самом Китае пустили слух, что коронaвирус принесли в Ухань и заразили им население американские военные, прибывшие туда для совместных военных игр.

Было сообщение, что американцы обещали вакцину от коронавируса к апрелю этого года. Такого не могли обещать. В разработке нового препарата есть стадии, которые нельзя обойти или сократить. Дойдя до проверки лекарства на людях (на это тоже нужно время), впереди у вас несколько стадий — проверка на безопасность, на эффективность, на побочные эффекты. Раньше чем за полтора-два года нереально. (Некоторые вакцины делались 10-15 лет.) В случае коронавируса нужны две вещи — вакцина для предотвращения инфекций и anti-viral agent, лекарство для лечения уже заболевших. Работа над тем и другим идет одновременно в США, Германии, в других странах Европы, в Китае. Лекарство, похоже, появится скорее — сейчас испытываются несколько обещающих кандидатов — а что касается вакцины, раньше чем через 15-18 месяцев рассчитывать на нее трудно. Это значит, к нынешней волне пандемии новая вакцина не поспеет. Она пригодится позже, для последующих вспышек.

Пандемия — общая картина

Великое спасибо китайским ученым: работая round the clock, круглые сутки, уже 10 января 2020, через две недели после обнаружения первых инфекций в Ухане, они секвенировали и выставили на интернет генетический код коронавируса. Этого кода, необходимой синьки для создания тестов и вакцин, нетерпеливо ждали ученые во всем мире. В течение дней лаборатории от Гонконга до Берлина разработали варианты тестов и обменялись ими друг с другом. Через две недели у Австралии были свои тест-кассеты. Лаборатории в Сингапуре и Южной Корее наладили выпуск тест-кассет и других материалов. Первые drive-through stations — станции, где водители тестируются не выходя из автомобиля — появилась в Южной Корее в конце февраля; идея быстро разошлась по миру. Еще через пару недель в Южной Корее было уже 600 таких станций и клиник для тестирования. (Сегодня в США есть около десятка таких станций.)

Быстрая реакция позволила странам-передовикам в короткий срок тестировать сотни тысяч людей, изолировать больных, и тем сдержать распространение вируса в стране. Решающий момент, говорят нам эпидемиологи, когда пандемию в мире можно было сдержать через массовое тестирование, прошел в феврале, когда количество инфекций было сравнительно мало. Страны, которые это сделали вовремя, быстро увидели размер проблемы, изолировали инфицированных, и тем предотвратили или сильно замедлили распространение вируса. Но массовое тестирование нужно и сегодня; страна без такой системы подобна самолету летящему вслепую. Сегодня мир платит за сделанные ошибки.

Италия

В случае Италии трудно представить себе предварительную подготовку, которая спасла бы от того, что случилось. Кто видел недавние толпы китайских туристов перед дворцом Уффици, или на площади перед Миланским собором, скажут — происшедшее было неизбежно. Таков сегодняшний мир. Тем не менее то, как протекает борьба с коронавирусом в Италии, для западных стран важнее чем, скажем, в Китае или Южной Корее: в Италии легче верить цифрам, и принимаемые там меры легче переносятся на западные страны. В Америке, в частности в штате Нью Йорк, идет активное обучение и обмен информацией с Италией. Идея проста-то, что там сегодня, с большой вероятностью будет у нас завтра; их опыт нам жизненно полезен. Уикенд 21-22 марта был для Италии ужасающим — в стране, в основном на севере, умерло более 1400 человек. Не хватает гробов, перегружены кладбища и крематории.

Вот ежедневная ситуация в госпитале городка Бергамо на севере Италии: Больные с тяжелым состоянием респираторной системы прибывают непрерывно, 50-70 в день. Все хоть как-то полезные площади, включая помещения для стиральных машин и пять операционных комплексов, переоборудованы для больных коронавирусом. В день умирают 15-20 человек; эти люди мучаются в одиночестве и умирают в одиночестве, их семьям вход в госпиталь запрещен. 450 врачей и медсестер госпиталя находятся в карантине — они или больны или вирус-позитивны. Каждый день есть новые заражения среди медперсонала. Приходят помогать медики-пенсионеры, по определению пожилые, рискующие больше, чем молодые. Те, что в строю, работают на грани психологического срыва. Лечить своих коллег, еще вчера работавших рядом с тобой, а сегодня умирающих, неизмеримо труднее, чем обычная работа медика. Врачи и медсестры не выдерживают, рыдают, срываются в истерике.

Это война. По сравнению с обычной войной, тут не нырнешь в окоп, не поставишь уличные знаки «Эта сторона простреливается». Враг невидим. Если ты врач, враг в твоем пациенте. Врачи и сестры, за день с головы до ног покрытые вирусом, боятся возвращаться по вечерам к своим семьям. Те, кто возвращаются, не хотят пугать детей масками; каждый раз идет сложный ритуал очищения. Это пострашнее прифронтовых госпиталей Второй Мировой Войны — там врачу по крайней мере не надо было бояться больных, и умирающих не надо было ограждать от живых.

Россия

В войне с вирусом наличие средств тестирования (test kits, тест-кассеты), коек в больницах, легочных вентиляторов, и квалифицированного персонала отделяют победу от поражения. Для лидеров стран это означает, к информации о коронавирусе надо относиться как к взрывчатке. Гораздо проще сказать людям — нам тестировать не надо, у нас инфекции редкость, не то что «у них». По-ученому это можно назвать созданием причинности из корреляции: нет тестов, нет и больных — удобно. Насколько хорошо это работает в России, поразительно — даже люди, читающие новости онлайн «оттуда» и склонные к скепсису в отношении правительства и пропаганды, убеждены, вирус в стране под контролем, на Западе люди обезумели от выдуманных страхов.

Глядя со стороны, думаешь — как это возможно? А может в скепсисе и дело? — если думать, что все врут, что верить можно только тому, что видишь своими глазами вокруг себя, тогда так и будет — в мире трагедия, а для меня солнечный день и мир и покой. «Лицом к лицу лица не увидать». Но ведь у нас в Америке такое же «вокруг» — ни у нас, ни среди наших знакомых и знакомых знакомых пока жертв нет. Мы тоже не видим неотложек катящих умирающих к госпиталям и мертвых к крематориям. Но мы понимаем — это есть, и это страшно. Почему мы и наши друзья американцы реагируем на информацию не так, как наши друзья россияне?

С другой стороны, что это по сравнению с много большим, что так легко не виделось, не зналось: в конце 1940х с улиц городов России в одночасье исчезли инвалиды войны. После войны демобилизовали почти три миллиона инвалидов, из них пол-миллиона без конечностей — в народе их называли «самовары», большинство были 25-30-летние. Их нельзя было не видеть, они были везде. И вот — как вымело, все исчезли. И люди как-то этого не заметили. Исчез почти миллион сограждан — и не заметили. («Фотоснимки инвалидов из писем изымать, письма не пропускать» — по секретным материалам раскрытым позже Хрущевым; их убрали в «интернаты» в неблизких местах; умирали быстро, оттуда не возвращались.)

Насколько официальные цифры о числе инфекций и смертей в России отражают реальность, сказать пока трудно. А что если России повезло, и страшная коса коронавируса ее минует? Такой вариант возможен, но маловероятен. Если в стране к моменту введения ограничений на социальное дистанцирование было лишь 100-200 инфекций — может и пронесет. Но по датам событий, не похоже: границы России с соседями и международное сообщение самолетами и поездами закрыли лишь в начале марта; меры по социальному дистанцированию (закрытие учреждений, мест развлечения, транспорта…) прошли в середине марта, примерно как в Америке. До последнего времени у России шёл активный человеческий и торговый обмен с Китаем и с остальным миром. Как поверить, что в городе Благовещенске, на границе с Китаем, месте бойкой торговли с соседом, лишь десятки инфекций, когда в паре километров, по ту сторону границы, кипит эпидемия?

Или, прикинем так: по последним официальным данным, число инфекций в России 4,731, число смертей 43. То есть смертность меньше 1% — в то врема как в среднем по миру смертность больных коронавирусом 5%, см. выше. А в Америке даже смертность от сезонного гриппа чуть повыше 1%. Что-то не вяжется.

Есть тут и другая сторона — то, что происходит в России, нужно знать не только России. Нельзя открывать авиарейсы в страну, пока ситуация в ней с коронавирусом не прояснилась. А пока что просачивается и неофициальная информация. Пишут, что у российских тест-кассет (производство Новосибирска) низкая чувствительность, из десятка носителей инфекций они ловят один-два. Несколько тестов на том же человеке давали противоположные результаты. Пишут, что в больницах врачам приказывают проводить больных и умерших со схожими симптомами по категориям пневмонии и сезонного гриппа. Верно ли это, часто ли?

Есть и другие попытки разобраться. Несколько групп на Западе пытаются оценить количество инфекций в России по надежной вторичной информации. Начинают с потоков пассажиров международных авиарейсов к моменту начала ограничений на полеты. Скажем, из анализа рейсов между городом Ухань (центр эпидемии в Китае) и Швейцарией, с одной стороны, и Ухань и Россией, с другой стороны, число инфекций «китайского происхождения» в России и в Швейцарии должно быть примерно тем же. Усреднение аналогичнoго анализа авиапотоков между Россией и разными странами дает оценку инфекций коронавируса в России.

Или, еще одна формула для прикидки: в западных странах (где намеренного сокрытия цифр обычно нет) при подсчете числа инфекций эпидемиологи считают, что документированные случаи инфекций составляют лишь 15% всех инфекций, остальные 85% пока неизвестны. По этой формуле, официальные 4,731 тест-позитивов означают для России примерно 31000 реальных тест-позитивов. И тогда 43 смерти выглядят совсем странно. Что-то не вяжется. так или иначе, решение об открытии полетов на Москву вряд ли примут по официальным цифрам.

Окончание
Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Владимир Лумельский: Коронавирус и мы

  1. Е. Новицкий

    На прошлой неделе Генеральные прокуроры 16 американских штатов обратились к президенту Дональду Трампу с требованием использовать закон Defense Production Act of 1950 для быстрого изготовления необходимого количества средств индивидуальной защиты (маски, халаты, перчатки, респираторы и т. п.), а также дефицитного медицинского оборудования (аппараты искусственной вентиляции лёгких, тепловые градусники и т. п.).

    Из-за нехватки жизненно необходимых товаров коронавирус стремительно распространяется по Америке. Численность заболевших и умерших продолжает расти. Трамп, однако, долго и упорно отказывался использовать Defense Production Act of 1950, поскольку подобная мера, на его взгляд, характеризуется “чрезмерным давлением на частный бизнес”.

    Президент открыто заявлял, что добровольных инициатив, исходящих от коммерческих компаний, вполне достаточно для покрытия дефицита.

    Генеральные прокуроры, однако, так не считают.

    “Мы находимся на грани катастрофических последствий, вызванных продолжающейся нехваткой критически важных поставок, — говорится в письме. — Федеральное правительство должно действовать решительно и использовать свои широкие полномочия для быстрого производства и быстрого распределения жизненно необходимых товаров”.

    Закон 70-летней давности необходимо было использовать ещё в феврале, и Трамп совершил настоящее преступление, что этого не сделал. К сожалению, бывший деляга-застройщик и шестикратный банкрот очень плохо знает американскую историю и её героические страницы.

    В 1950 году Соединённые Штаты оказались втянуты в чудовищную провокацию СССР, который подстегнул северокорейцев напасть на южных собратьев. Начавшееся кровопролитие могло привести к захвату коммунистами огромных частей Азии, поэтому президент Гарри Труман, сосредоточенный на поднятии американской экономики после WWII, решил пойти на кардинальные меры. Он разработал и лоббировал Defense Production Act, подразумевавший стремительное производство товаров оборонного назначения и временное устранение бюрократических/юридических проволочек.

    В рамках нового закона американским фабрикам и заводам удалось невероятное.

    Автомобильной промышленности понадобилось менее недели, чтобы наладить массовое производство военных самолётов. Производители губной помады начали выпускать взрывчатые вещества. С конвейеров, где недавно сходили кухонные кастрюли, начали сходить военные каски. Чулочные фабрики перестроились на выпуск прочной сетчатой ткани для маскировки. Фляжки для воды начали производить фабрики по производству чайников.

    Более того, сотни образовательных учреждений моментально развернули центры по обучению корейскому языку. Так в армии США появилось более 1000 квалифицированных переводчиков, освоивших корейский язык с нуля.

    Благодаря Defense Production Act, производство в период войны в Корее (весна 1950-го-лето 1953-го) выросло в США на 300%. Несмотря на бюджетный дефицит, который является нормой для любого военного времени, потребительские расходы в США увеличились благодаря высокой занятости и солидной заработной плате.

    Именно Defense Production Act помог США остановить агрессию СССР в Корее и добиться создания демилитаризованной зоны. При этом советы бросили в зону конфликта огромное количество всевозможного оружия. Сталин был уверен, что корейскую кампанию он выиграет за 12 — 18 месяцев.

    Если бы Труман не подписал исторический закон, давший возможность гигантскими темпами нарастить производство нужных товаров, то сегодня бы на карте мира была бы только Северная Корея. В последующие десятилетия она могла бы подмять под себя и Китай, и Японию и многие другие свободные страны.

    Если в 1950 году главным врагом США являлась коммунистическая зараза, то в 2020 году на её место пришёл Covid-19. Необходимость в повторном запуске Defense Production Act больше, чем в триллионных вливаниях в экономику. Речь идёт о спасении человеческих жизней.

    Если бы Трамп сразу запустил производство по сценарию 70-летней давности, то сегодня бы полки магазинов ломились от дешёвых хирургических масок и респираторов. Простые жители смогли бы менять 10-12 одноразовых масок ежедневно, а не ходить с одной-единственной, покрытой бактериями и грязью, по несколько дней.

    Экстренное производство масок/перчаток спасло бы и сотрудников чрезвычайных служб. В том же Нью-Йорке коронавирусом массово заражаются полицейские, сотрудники скорой помощи, медсёстры, доктора и другие специалисты.

    Мэр Билл ДеБлазио, увеличивший городской бюджет до $95 млрд., разводит руками. У него нет ни одной идеи, где взять жизненно необходимые защитные маски.

    Нынешний президент мог бы войти в историю как единственный глава государства на планете, кто смог решить проблему дефицитных товаров в разгар Covid-19 всего за 48-72 часов. Однако Трамп слишком труслив. Он боится, что частный бизнес не простит ему вмешательства в производственный процесс. Как результат, даже по прошествии почти трёх месяцев с начала эпидемии жители США продолжают массово заражаться и умирать.

  2. » Владимир Никифоров, доктор мед. наук, зав кафедрой инфекционных болезней Пироговского медицинского университета, (по источнику, «один из самых опытных инфекционистов в нашей стране»), 18 марта: «Ни одного тяжелого больного у нас нет; необъяснимая паника [на Западе], контрпродуктивная».

    А уже 08/04/20 по официальной информации из РФ сообщалось: ЗА МИНУВШИЕ 3 ДНЯ ЧИСЛО ЗАРАЗИВШИХСЯ СОСТАВЛЯЛО НЕ МЕНЕЕ 1000 ЧЕЛ. В ДЕНЬ. ( Понимай: 0т 1001 до не менее, чем 1999)

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.