Михаил Аранов: Мой город

Loading

В блокаду умерло от голода около миллиона человек. В кабинете у А.А. Жданова всегда стояла ваза с пирожными буше. В Смольном работали и водопровод, и канализация, и электричество. Промёрзшие комнаты жителей Ленинграда освещались по вечерам керосиновыми лампами.

Мой город

Михаил Аранов

«Помнишь ли город тревожный…»
А. Блок

“Нет ничего лучше Невского проспекта в Петербурге; для него он составляет все. Чем не блестит эта улица — красавица нашей столицы! Я знаю, что ни один из бедных и чиновных ее жителей не променяет на все блага Невского проспекта. Не только кто имеет двадцать пять лет от роду, прекрасные усы и удивительно сшитый сюртук, но даже тот, у кого на подбородке выскакивают белые волоса и голова гладка, как серебряное блюдо, и тот в восторге от Невского проспекта. … Всемогущий Невский проспект!”
(Н. В. Гоголь)

Всё так же Гороховая, Невский и Вознесенский проспекты сходятся на Адмиралтействе. И в перспективе Невского виден золочёный кораблик. Невский прекрасен, как и сто пятьдесят лет назад, когда шагал по нему в чёрной крылатке Николай Гоголь. И не зря именно Гоголю угораздило поместиться в Александровском саду на одном из постаментов среди славнейших людей России: А. Горчакова, М. Глинки и М. Лермонтова. Достойный квартет — дипломатия, музыка, поэзия и проза. Из Александровского сада когда-то смотрел на Дворцовую площадь друг и наставник русских царей Василий Жуковский. А вот его бюста нет! Наверное, украли. Стоит пустой гранитный постамент. И только надпись на граните золочёными буквами: “Поэзия есть Бог в святых местах земли”. В святых-то местах земли есть Бог. Но есть ли он в славном городе Санкт–Петербурге?

И ещё на пустом постаменте высечено признание А. Пушкина В. Жуковскому:

«Его стихов пленительная сладость
Пройдёт веков завистливую даль.
И, внемля им, вздохнёт о славе младость,
Утешится безмолвная печаль,
И резвая задумается радость».

А задумаются ли о русской славе А. Пушкина и В. Жуковского досточтимые петербуржцы? Вот Александрийский столп на Дворцовой площади. И опять Пушкин:

«Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа…»

Не заросла народная тропа к Александрийскому столпу: двадцать восемь венценосных двуглавых орлов пропало с решётки, обрамляющей Александрийский столп. А всё началось с организации ледового катка на Дворцовой площади. Нерентабельной оказалась Дворцовая площадь, и её сдали в аренду предприимчивым дельцам!

Но никак не могут сдать в аренду Елисеевский магазин. Золотая колбаса продавалась бы в нем. И потому разумнее организовать там магазин дорогой одежды от Пьера Кардена и Кристиана Диора.

И сразу вспоминается ателье женской одежды шестидесятых годов на Невском. И название его по-советски серое — “Ателье”. В народе ателье было известно как “Смерть мужьям”. Тут и добавить нечего. В то нищее время не каждому случалось стать модным. Чиновный люд донашивал полувоенные френчи “под вождя”. Простой народ — гимнастёрки и военные кителя. Кстати, мода на полувоенный френч осталась от А.Ф. Керенского. И товарищ Сталин, и Лёва Троцкий, и вожди помельче, вроде Маленкова, всегда красовались во френчах. Только Владимир Ленин не брезговал интеллигентским пиджачком. Это так, к слову.

Модницы занимали очередь в ателье “Смерть мужьям” с ночи. Ах, эти белые ленинградские ночи! “И не пуская тьму ночную на голубые небеса, одна заря…” и т.д. и т.п. К утру дамам пописать приспичит. Благо, в семь утра открывались Центральные кассы аэрофлота, что напротив ателье.

Рассказывала знакомая старушка: “Молодая евреечка говорит мне: “Я отлучусь на минутку. Вы запомните меня, Иванова я, Иванова”. А я отвечаю: “А я — Раппопорт. И вы меня запомните”. И мы обе захохотали. Молодые были, всё понимали. А я там шила платье из панбархата на шифоне. Вы, конечно, не знаете, что такое шифон, — рассмеялась мелким бисером. — Мы, бывало, придем с моим Раппопортом в гости, он в костюме из шевиота. Это когда он служил в Германии после войны, выменяли мы отрез шевиота у немца за три буханки хлеба и пять пачек папирос “Казбек”. Нет. Не “Беломорканала”. “Беломорканал” давали только младшим офицерам. А мой Раппопорт был полковником. — И опять мелкий бисер: — Все, бывало, говорили: Ах, какая чудная пара: русская красавица и красавец грузин!“— А Раппопорту нравилось, что его грузином считают. Как в кино: “Свинарка и пастух”. Он и усики под артиста Зельдина отпустил.

А пока глядят мутные, грязные окна Елисеевского магазина на Невский проспект, и его роскошные люстры опутаны паутиной. А городская Управа все думает, как бы подороже продать его залы.

И нескоро еще мои земляки, петербуржцы, смогут забежать на праздник к Елисееву за сёмгой “слабой соли”, краковской колбасой и бутылкой армянского коньяка. Впрочем, вкусы изменились: куда там армянский коньяк, когда рядом стоят французский и английское виски!

“Елисеевский магазин не будет перепрофилирован, и точка в этом вопросе поставлена, — заявила губернатор Валентина Матвиенко в эфире ТРК “Петербург”. Напомним, что скандал разгорелся 14 сентября 2005 года после публикации информации о том, что права на аренду помещений проданы московской парфюмерной компании “Арбат Престиж”. Елисеевский должен был превратиться в магазин элитной косметики. Но, слава Богу, пока этого не случилось.

Двести лет назад Елисеевы — купцы, предприниматели, банкиры, общественные деятели. Родоначальником их был выходец из крестьян Ярославской губернии Петр Елисеев (1775–1825), открывший в 1813 году в Санкт–Петербурге торговлю фруктами. Кстати, под Ярославлем, в селе Гаврилов Ям у Елисеевых были обширные оранжереи, где выращивали лимоны, апельсины и ананасы. Наибольшего размаха товарищество “Братья Елисеевы” достигло в 1913 году. Управлением товарищества занимался его главный совладелец, внук Петра Елисеева — Григорий (1858–1942).

Елисеевым принадлежала кондитерская фабрика, пять магазинов (наиболее известный — на Невском проспекте) и две лавки в Апраксином дворе, где велась торговля фруктами, гастрономией, кондитерскими и табачными изделиями. Григорий Елисеев был крупным акционером Санкт-Петербургского ссудного банка, председателем правления общества “Новая Бавария”. Владел домами на Биржевой линии, на набережной Макарова, Невском проспекте, на набережной реки Фонтанки. Его сын, Сергей Елисеев (1889–1975), ученый — востоковед, специалист по истории культуры Японии, преподавал в Петербургском университете. Эмигрировал во Францию в 1917 году.

А рядом с Елисеевским уже подрастают наглые и молодые конкуренты — магазины типа “Пятёрочка”. “Пятёрочка” нос держит по ветру, стоило Владимиру Владимировичу Путину отлучиться на минутку, водка “Путинка” тут же была пущена на дешевую распродажу. “Ну просто смешные цены!”. Вместо 180 рублей — 90 рублей. Как не купить, как не помянуть В. В.! Король умер, да здравствует король! И уже предлагается народу водку “Медведовка”. А ведь В.В. предупреждал: “Ненадолго отлучусь”. Покупая уцененную водку “Путинку”, я сказал продавцу: “Ну что? С глаз долой, из сердца вон?” Продавец опасливо оглянулся вокруг и негромко (и стены имеют уши) проговорил: “Платите и идите, идите, товарищ!” Я его понял и понес “Путинку”, как знамя верности заветам.

Кроме магазинов “Пятёрочка”, есть в Питере и колбасные лавки. Окорока, буженина, сардельки. Глаза разбегаются. И продавщица — ядрёная девка, как с картины Малявина. Щеки красные, толстые, и сама сочится, как ветчина времён застоя. Прошу продавщицу: “Мне бы ветчинки”. Та смотрит на меня коровьими глазами: “Какая ветчинка?! Вот есть бок. Есть грудинка. Есть шейка, окорок. Может, рулет подойдёт?” Похоже, что слово “ветчина” ей незнакомо.

“Ветчина — просоленное копчёное мясо окорока свиной туши”.
(Краткий энциклопедический словарь. 1953 год).

И в той же лавке на стене висит не очень свежий листок:

“Храм во имя Святых Царственных Страстотерпцев у Ульянки на реке Новой”.

Написано кириллицей. Под листом ящик для пожертвований, похоже, что пустой.

На другой стороне реклама:

“Яйца Синявинские. Особо крупные. Дай бог каждому”.

У нас нынче без Бога — никак! Только слово “Бог” пишут невежды с маленькой буквы.

Каждый клочок земли на Невском проспекте должен приносить доход. А тут туалеты возле библиотеки имени А. Блока простаивают. В смысле, дохода нужного не приносят.

Еще несколько лет назад в женском туалете у входа сидел половозрелый кавказский мужик: “Дэнги давай”. В мужском — еще вполне востребованная женщина. Не удивляйтесь: нам же сообщили недавно, что “у нас секса нет”.

Это были самые лучшие туалеты Ленинграда. Там не пахло мочой, кафель у писсуаров не успевал пожелтеть, и даже была туалетная бумага. Стоял резкий запах хлорки, что убедительно говорило про неусыпную заботу власти о здоровье народа. Польские дезодоранты были редкостью, и их дарили женщинам только на Восьмое марта. Иногда туалет заполнялся запахом мужских духов “Шипр”. Значит, ждали хозяина города, первого секретаря Ленинградского обкома КПСС Георгия Васильевича Романова. Хозяин пожелал посмотреть “что и как”. Мог заглянуть и в отхожее место. Г.В. Романов был в ту пору соперником М.С. Горбачева на место Генсека. И судьбу Михаила Сергеевича, а значит, и судьбу Советского Союза решил на пленуме ЦК КПСС всего один голос. Голос — А.А. Громыко. В ту пору министра иностранных дел. Известного в мире дипломатии как “господин Нет”. А ведь Георгий Васильевич был гораздо круче Михаила Сергеевича (круче бывают только крутые яйца). Уж при нем бы никто не заикнулся о “гласности” и “социализме с человеческим лицом”. И не всплыл бы никакой Ельцин. Но не обошлось бы и “малой” кровью, которую пустили “саперные лопатки в Тбилиси”, “танки в Баку” и “рижский ОМОН”. Г.В. Романов не оглядывался бы на Запад. И не исключено, что события развивались бы в нашей стране по югославскому варианту. Так что случись стать Г.В. Романову Генсеком, жили бы мы сейчас совсем в другой стране. А может, и совсем бы не жили…

Весной 2008 на 86-ом году Г.В. Романов ушёл из жизни. Смерть его вызвала лёгкий шорох в прессе и негромкие комментарии в сослагательном наклонении: “Если бы, то было бы…”

Грустно все это. Вернёмся лучше к легкомысленному разговору о туалетах. Там же на Невском в мужском туалете была комнатка, где уборщица хранила швабры, половые тряпки и ведра. Стоял в этой комнате обитый черным дерматином топчан, который, если вдруг невмоготу, можно было арендовать за три рубля на полчаса для “любви на скорую руку”. Напомню, что тогда коньяк “Дагестанский” (три звездочки) стоил четыре рубля сорок копеек. В том же туалете можно было получить телефончик “своего” врача из кожно-венерического диспансера. Но это уже за отдельную плату. Знающие люди утверждали, что эта услуга стоила того. “Любовь на скорую руку” не всегда заканчивалась благополучно. Низка была в ту пору культура любви. Народ стеснялся покупать презервативы. Это много позже люди познакомились со словом «Condome», а особенно продвинутые высоко ценили американскую новинку с “усиками”.

“Чувих мы клеим столярным клеем”, — тогда мы ещё не знали, что эта рифма называется омонимической. Это было давным-давно.

Сейчас на месте славных туалетов на Невском находится магазинчик “Сувениры”. Блестящие стенды с матрешками, значками, посудой — исключительно русский колорит. Магазин почти пуст. Юноша-продавец заинтересованно смотрит на посетителя. Вопрос, что было здесь раньше, остается без ответа. Плохо, плохо молодёжь знает историю своего славного города.

Напротив Казанского собора в углублении между домами Невского проспекта стоит лютеранская церковь. В советское время там был плавательный бассейн. Сейчас в церкви восстановлена служба. Немногочисленные прихожане говорят по-русски. Возрождаем духовность.

И тут же рядом в полуподвале, где когда-то была мясная лавка, теперь ресторанчик с кавказкой кухней. Это и подкупило. Я решил зайти. Настоящий “Кавказский ресторан” — напротив. Его подвалы смотрят грустными пустыми окнами на ликующий Невский. Ждут своего часа на распродаже, как и Елисеевский магазин.

Посреди пустынного зала ресторанчика светится углями жаровня. Шашлыки готовятся здесь же в зале, на глазах у посетителей. Заказал бутылку “Киндзмараули”. Кто помнит — это грузинское, полусладкое, красное вино.

Неслышными кошачьими шагами скользит по залу юноша. Его черкеска перетянута на тонкой талии черным шнурком. Как дань памяти “Кавказскому ресторану” заказываю шашлык из баранины. Когда-то помню, нежнейший барашек так и таял во рту! Волнующие воспоминания времен застоя. И первое разочарование: “Киндзмараули” оказался кисловат.

“Грузинское “Киндзмараули” чаще всего изготавливается из более дешевых сортов винограда, а не из тех, что указаны на этикетке. Но если вы увидите бутылку этого вина от семидесяти тысяч рублей, то получите шанс откушать настоящего “Киндзмараули”. Шанс, но не 100 % уверенность”, — писала “Самарская газета”. Замечу, что мое “Киндзмараули” стоило двести рублей. Так что у меня никаких шансов не было.

Можно, конечно, не доверять “Самарской газете”. Всё-таки провинция.

Вот и шашлык из баранины. Сначала он мне показался пережаренным. Потом показалось, что ножи ресторанные слишком тупые. И, наконец, пришлось признать, что это мясо не для моих зубов. Юноша в черкеске с восточной нежностью в глазах и русским изгибом спины “чего изволите” ласково объяснял, что, мол, “если хотите помягче, надо заказывать шашлык из свинины”. И тут же подозрительно посмотрел на меня. В его глазах мелькнул страх, что он допустил бестактность, предлагая свинину. Не правоверный еврей ли его клиент, ну, на худой конец — не мусульманин ли?.. Но я не разрешил его сомнений и сурово потребовал счёт. В счете стояла только стоимость “Киндзмараули” — двести рублей.

— А шашлык? — растерянно спросил я. И услышал гордый ответ:

— Он же вам не понравился.

Ответ, достойный джигита. В желтых глазах горца светилось явное презрение. Презрение, с каким где-нибудь на глухой, горной дороге убивают кровника.

Когда-то вход в Эрмитаж был со стороны Невы. И очередь — чуть ли не от Дворцового моста. Теперь вход в Эрмитаж — со стороны Дворцовой площади через очаровательный дворик. И никакой очереди: падает интерес народа к “высокому”. Но там, в дворике, встречают посетителя львы из дутой пластмассы, размалёванные аляповатой, барахольной краской. Пусть отсутствие вкуса, но почему подделка? Где наш невский гранит?

Зато явно не подделка — это туалеты Эрмитажа. Реликты. Унитазы, на которых можно сидеть только “орлом”. Как в сортире какой-нибудь дремучей войсковой части.

Какой-нибудь въедливый читатель справедливо упрекнет меня: пишешь, мол, о Северной столице, и так много про туалеты! Верно, что-то неладно у автора с этим вопросом.

Но и Валентина Матвиенко, люди не дадут соврать, как-то не без иронии заметила: “Мало, мало у нас в Питере туалетов. Пора уж ставить мемориальные доски: “Здесь был туалет”.

— А нынче здесь китайский ресторанчик, — добавил бы автор.

Поддержал бы меня и великий Пикассо. В ответ на упреки в том, что его картины непонятны, он сказал: “Может быть, меня когда-нибудь поймут через дизайн унитаза”.

Летом 2007 года в немецком городе Мюнстере проходил фестиваль “Скульптурные проекты”. И публику совершенно не шокировала тема фестиваля — “Клозет как предмет искусства”.

А это — когда ещё трамваи ходили по Невскому. На мосту через Мойку трамвай притормаживал, и малолетняя шпана гроздьями неспелого винограда висла на его подножках и “колбасе”. У здания школы, где на стене синим пятном выделялась надпись: “Эта сторона наиболее опасна при обстреле”, трамвай притормаживал, давая осыпаться “винограду”.

А напротив школы, на улице Гоголя, стояло здание в строительных лесах, разрушенное прямым попаданием бомбы. Замечательно это здание было тем, что один из его рабочих-строителей, за “ударный труд” был удостоен “Сталинской премии”. В стране рабочих и крестьян “Сталинская премия” рабочему — совсем нечастое событие. А на углу Невского и Гоголя уже светился скромными витринами “Генеральский магазин”, где отоваривался по карточкам высший офицерский состав. Однако и рядовой мог туда зайти и купить за большие деньги черную икру и сыр “со слезой”. Но ни один рядовой не решился бы на такой отчаянный поступок.

— Ленинградцы, дети мои. Ленинградцы, гордость моя, — слышится голос акына Джамбула из блокадного Ленинграда.

А сейчас, когда Ленинград стал снова Петербургом, в словах акына слышится мне некая ирония.

Но в сердце стучат бессмертные строчки А. Пушкина:

Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия.
Да умирится же с тобой
И побеждённая стихия.

В это хочется верить. А что же ещё остаётся делать, господа?

Прошлое прорастает в наше сегодня. Не удержусь от банальности: “Самые тяжкие преступления совершались во имя самых прекрасных идей”.1 марта 1881 года был убит царь — освободитель, зачинатель реформ в Российской Империи, Александр II. Если стоять на Казанском мосту, то можно увидеть Храм “Спас-на-крови”. Храм был возведен в 1883-1907 годах, на месте, где был смертельно ранен Александр II.

Император погиб от взрыва бомбы народовольца — террориста Игнатия Гриневицкого на набережной Екатерининского канала (ныне канал Грибоедова).

Можно сказать, что храм — олицетворение допетровского церковного зодчества Московской Руси на берегах Невы. Храм Воскресения Христова “в чисто русском вкусе” сооружен по проекту Альфреда Парланда, который использовал многие композиционные приемы и формы церквей Москвы и Ярославля XVII века.

Живописные композиции из мозаики создавались в мастерской Александра и Владимира Фроловых по оригиналам художников Виктора Васнецова, Николая Бруни и др. Внутри храма мозаика сплошь покрывает стены, столбы и своды. В отделке интерьера использована богатейшая коллекция самоцветов.

Императору Александру II в Петербурге нет ни одного памятника. Российская история не причислила Александра II к сонму “Великих”, как это сделано было с Петром I и Екатериной II. Но недавно появился бюст Александра II на улице Ломоносова, невдалеке от набережной Фонтанки. Я спросил у дежурившего там милиционера:

— Что? Наконец-то появилась надёжная охрана у императора?

— Нет, — ответил постовой, — я охраняю здание Российского банка.

Здание филиала Российского банка облицовано темным гранитом. Под бюстом Александра II надпись золотыми буквами: “Основателю государственного Банка России”. Большего благодарные потомки, видимо, не припомнят.

Но жизнь сама напоминает о бомбе Гриневицкого. Взорван “неизвестными лицами” памятник Ленину у Финляндского вокзала.
В ночь на 1 апреля 2009 года у памятника Ленину на площади Ленина в Санкт — Петербурге сработало взрывное устройство мощностью 300 граммов тротила. Взрывное устройство было заложено между ног бронзовой скульптуры. В настоящее время в “спине” памятника образовалось отверстие размером 80 на 100см.[i]

Кто не помнит по осени одуряющего запаха антоновских яблок! Кто в конце августа не слышал, как ночью во влажную от росы траву тяжело падают спелые яблоки! А утром, выходя на крыльцо, не радовался цветущей картошке, её весёленьким бело — голубым цветочкам.

Зацвела, значит, через неделю угощу друзей молодой картошкой. Что за прелесть эта молодая картошка! Её не надо даже чистить. Только помыть. И здесь мой сад, и там моё поле. И вот сейчас на моём поле выросла каменная стена в три метра, за нею мрачно маячит замок ненавистного олигарха. “Там через мой вишнёвый сад дорогу в храм чужой сложили”. И вся земля в округе скуплена, инородцы хозяйничает на моей земле. Холмы, где веселились берёзовые и осиновые рощи. Рощи, которые осень расцвечивала пурпуром и золотом. И на фоне их яркой зеленью изумруда высвечивались молодые ели. На солнечные поляны выбегали стайки влажных маслят. А в вереске под елью вдруг обнаруживался гриб на толстой, пузатой, как беременная баба чёрной ножке с маленькой красной головкой. И вот всё это чудо разворочено бульдозерами. И стоят за тяжёлыми заборами ряды пошлых коттеджей, выставленных на продажу. Я уже слышу циничный возглас: “Чеховские сопли по “Вишнёвому саду”! Мы свой, мы новый мир построим!” Вот какое смешение стилей и верований. И дальше: “Здравствуй, племя молодое, незнакомое!”. Чиновное “племя, молодое незнакомое” подъезжает теперь к сельской управе на дорогих иномарках. Вот он новый мир! Одно радует — сейчас никто не покупает эти коттеджи.

Финансовый кризис, господа. Это Всеволожский район Ленинградской области, недалеко от Колтуш — посёлка, где разместился известный на весь мир институт физиологии имени И.П. Павлова, и где стоит не менее известный памятник “Собаке Павлова”. А дальше деревни Хязельки и Канисты. И непосвящённому слышится в этих названиях финский говор. Здесь и есть “приют убогого чухонца”. Но Александр Сергеевич не совсем прав. Места здесь не убогие — не каменистая, мшистая Карелия. Здесь всё похоже на среднюю Россию. Холмистые поля. В сосновых борах голубые озёра с чистыми песчаными берегами. И финские, добротные дома, хотя и с крышами покрытыми дранкой. Финнов перед войной выселили в Сибирь. Напомню, март 1940 года, только что закончилась не очень успешная, так называемая война с “белофиннами”. В войне 41-45 годов Финляндия была хоть и не очень активным, но союзником Гитлера. Короче, в “последовательной мудрости” товарищу Сталину не откажешь. (Немцы Поволжья, позже чеченцы, ингуши, крымские татары. Не хватило времени только на евреев). В начале пятидесятых годов финнам разрешено было на 24 часа посетить родные места и за бесценок продать свои дома местным жителям. Где–то невдалеке от деревень Канисты и Хязельки — Коркинское озеро с его золотыми пляжами. И отойти от пляжа пару шагов, под стволами корабельных сосен неглубокие рвы и ямы, наполненные непотребным мусором. И кто помнит сейчас, что эти рытвины когда–то были окопами. Здесь проходила вторая линия обороны Ленинграда.

“Внедорожник” въезжает прямо на пляж, и мордастые братки моют озёрной водой своё сокровище. А рядом плескаются дети. Среди деревьев выжженные плеши от костров и следы пожарищ. Ну, съел ты свой шашлык, ведь не один же ты, ну встаньте вокруг костра, опорожните свои мочевые пузыри на костёр. Три-четыре струи, а какая польза для лесных угодий. Нет, бежит к озеру. Стоит по пояс с блаженной улыбкой и освобождается от пива. А потом опять за бутылку. И кинуть её куда попало. И непременно во “Внедорожник”. И, конечно, драка. И некому разнять драчунов. Воскресенье, милиция отдыхает. Да и кому охота тащиться в такую жару в мундире. Нелепо. А без мундира тебя никто и слушать не будет. Тем более, что уже принято “на грудь” законные триста грамм. Это из недалёких девяностых.

Сейчас, конечно, на Коркинском озере благодать. Нашёлся хозяин, взял в аренду озеро. Так и вспоминается благостная песенка: “Человек проходит как хозяин необъятной Родины своей”. Но, заметьте, в песенке всё–таки “Как”. А тут уже не “как” — действительный хозяин, и бумажка на это есть, и шлагбаум поставил, и охранников мордастых нанял. Вход пять рублей, въезд двадцать. Правильно, надо с богатых шкуру драть. И будто хозяин услышал наши причитания — вскоре стал вход бесплатный, а въезд сорок рублей. И охраняемая стоянка для машин в пятистах метрах от озера. Накоси, олигархи, пройдитесь, растрясите свой жир! И окопы с мусором засыпаны. И плешины от кострищ заросли травой. И установлен скромный обелиск “Защитникам Ленинграда” Народу всё это шибко нравится. Швеция, да и только!

А вот где совсем не Швеция, так это кооператив “Озеро”. На озере Комсомольском в районе деревни Соловьёвка (Приозёрский район Ленинградской области) жители уже несколько лет борются за доступ к воде: судились, жаловались, даже дрались с охранниками. Им говорили, что всё это бессмысленно, потому что один из пайщиков некоммерческого кооператива “Озеро”, огородившего около километра побережья Комсомольского, премьер — министр В.В. Путин. Кооператив “Озеро” появился на Комсомольском озере в 1994 году. И люди там собрались непростые. Кто же может себе позволить поставить забор по урез воды и перегородить шлагбаумом муниципальную дорогу? В.В. Путин построил здесь свою дачу один из первых. Но с переездом в Москву его здесь не видели. Особенно заметная фигура в кооперативе некто Сергей Фурсенко, с недавних пор президент футбольного клуба “Зенит”. Знакомая фамилия? Правильно. Это брат министра образования РФ Андрея Фурсенко. С. Фурсенко скупил несколько дачных участков в ста метрах от воды. А потом приобрёл территорию Лесного фонда РФ вдоль береговой полосы. Законность последнего приобретения весьма сомнительна. Внутри этого земельного владения оказалась муниципальная дорога, которой пользуются дачники. Ленинградская инспекция по охране природы предписала С. Фурсенко убрать забор, ограждающий берег. Теперь вместо забора стоят столбики, предупреждающие, что эта территория частная. Формально путь к воде свободен, но если попытаться им воспользоваться, охрана может спустить собак. Садоводы обратились в суд. Но решение Приозерского районного суда даже не удивило: “Участок находится в частной собственности, и “неча там шляться кому непопадя”. Таковы гримасы российского капитализма. И нечего рвать рубахи, уважаемые ленинградцы: “За что в блокаду умирали?”. С. Фурсенко вправе сказать, что он тоже ленинградец.

В блокаду умерло от голода около миллиона человек. В Смольном работали и водопровод, и канализация, и электричество. В кабинете у А.А. Жданова всегда стояла ваза с пирожными буше.

Ленинградцы ходили за водой на Неву. Напомню, что канализационные стоки из Смольного спускались тоже в Неву.

Промёрзшие комнаты жителей Ленинграда освещались по вечерам керосиновыми лампами. А на выходе из Смольного у “партийцев” можно было выменять золотые серёжки или колечко на буханку хлеба или банку тушёнки.

Окончание

___

[i] На сегодняшний день журнал “Ленинград” не издаётся.

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Михаил Аранов: Мой город

  1. Интересный репортаж уважаемого автора по мятным многим ленинградцам местам с их метаморфозами, в соответствие с велением времени, искажений нравов и мод.его обитателей. Приметы изменений особо значимых достопримечательностей города и пригородов. отраженных в приведенных фрагментах сюжета воспринимаются вполне реалистичными, во всяком случае для бывших ленинградцев. чьи лучшие годы нелегкой жнзни связаны с именем этого города.
    Спасибо , Михаил, за Наш город.

  2. Уважаемый Автор!
    Спасибо за неравнодушие к судьбе родного Вам и мне города. Если позволите, обращу Ваше внимание на, возможно, несколько неточностей:
    — \»А всё началось с организации ледового катка на Дворцовой площади. Нерентабельной оказалась Дворцовая площадь, и её сдали в аренду предприимчивым дельцам!\» — сейчас, кажется, от этого уже отказались. Пиотровский победил.
    — \»Но никак не могут сдать в аренду Елисеевский магазин. Золотая колбаса продавалась бы в нем. И потому разумнее организовать там магазин дорогой одежды от Пьера Кардена и Кристиана Диора\». — в одной половине бывшего Елисеевского все-таки остался собственно Елисеевский, правда, с золотой колбасой.
    — \»Чиновный люд донашивал полувоенные френчи “под вождя”. Простой народ — гимнастёрки и военные кителя\». — здесь у меня нет никаких предложений. Просто вспомнилось что-то веселое. Я отношу себя к \»простому народу\», но однажды пришлось шить брюки у портного. Портной спросил меня: \»Вы с какой стороны свое хозяйство держите\», чем поставил в очень большое затруднение.
    — \»А рядом с Елисеевским уже подрастают наглые и молодые конкуренты — магазины типа “Пятёрочка” — ну, не будьте так строги, на этих сетевых магазинах \»Пятерочка\», \»Перекресток\», \»Окэй\» сейчас земля держится. До карантина я ходил в \»Перекресток\», а сейчас — поближе в \»Окэй\».
    — \»Прошу продавщицу: “Мне бы ветчинки”. Та смотрит на меня коровьими глазами: “Какая ветчинка?!\» — действительно, мир изменился. Сыр, колбасу сейчас не режут тонко, как раньше. Но и мы уже не берем по 100 граммов колбасы, берем сразу около полукилограмма. Хотя, я слышал, в Москве еще спрашивают: \»Вам послайстить?\». Слово-то какое чудное! Вообще-то ветчину евреям не рекомендуют.
    — \»У нас нынче без Бога — никак! Только слово “Бог” пишут невежды с маленькой буквы\». — есть бытовое, упрощенное применение слова \»бог\», например, \»слава богу\», тогда можно и с прописной. Но есть его употребление в его возвышенном смысле — тогда \»Бог\», а еврей в этом смысле употребит \»Б-г\». Так уж принято.
    \» “Любовь на скорую руку” не всегда заканчивалась благополучно. Низка была в ту пору культура любви\». — приятно встретить человека, разбирающегося в этих вопросах, и единомышленника, но, честно говря, сейчас культура еще ниже. Видили ли Вы зазывные объявления жриц любви?
    \» Теперь вход в Эрмитаж — со стороны Дворцовой площади через очаровательный дворик. И никакой очереди\» — нет, это не так, очередь по по-прежнему есть.
    — О туалетах у меня здесь была небольшая дискуссия с одним американцем. Ему не понравились туалеты в Большом театре, в Москве. И я, когда пошел в Большой зал Филармонии в Питере, вместо того, чтобы наслаждаться высокой музыкой, пошел посмотреть в туалет. Все было без замечаний, но было просто обидно потерять время на споры с тем господином.
    — \»Нет, — ответил постовой, — я охраняю здание Российского банка\» — а вот, когда я был с дочкой в Париже, там на ступеньках главного парижского банка спал парижский бездомный. Вот она разница свободного мира и мира тоталитаризма.
    — \»В настоящее время в “спине” памятника [Ленину] образовалось отверстие размером 80 на 100см\» — сейчас дыру заделали.
    — \»В кабинете у А.А. Жданова всегда стояла ваза с пирожными буше\» — это место вообщем легендарно, но сейчас часто оспаривается.
    — \»[i] На сегодняшний день журнал “Ленинград” не издаётся\» — возможно это предложение из окончания Вашего отличного рассказа.
    В целом, большое спасибо за Ваше неравнодушие и, извините, за Вашу боль за наш любимый город.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.