В коллектив приходили ребята с разным уровнем культуры, иногда из не совсем благополучных семей, весьма далеких от мира театра. Под влиянием личности Татьяны Романовны у них появлялись интересы, многим из них не свойственные. Многие ребята впервые узнали от неё о стихах Гумилёва, Ахматовой, Цветаевой, Лорки.

Скажи, какой ты след оставил?

Михаил Гаузнер

Скажи, какой ты след оставил —
След, чтобы вытерли паркет
И посмотрели косо вслед,
Или незримый прочный след
В чужой душе на много лет?

Этот очерк — один из ответов на приведенные выше строки Леонида Мартынова. Он посвящается актрисе и режиссёру Татьяне Романовне Фуксиной-Бабской.

Она родилась в 1908 г. в Одессе в еврейской семье. Там были две дочери — старшая Аня и младшая Таня. Обе с самых юных лет увлекались театром и мечтали о сцене, обе обладали миниатюрной внешностью и живым характером, что идеально подходило для амплуа «травести» — исполнения ролей подростков. Анна уехала в Москву и там нашла свое актёрское счастье. До сорока лет она сначала в ТЮЗе, а потом в Центральном детском театре играла роли мальчишек. Один из ярких её образов — хулиган Мишка Квакин в спектакле по повести А. Гайдара «Тимур и его команда». Потом она исполняла возрастные роли, озвучивала фильмы, участвовала в радиоспектаклях.

А Таня осталась в Одессе, где прожила всю свою жизнь. Училась в Муздрамине у легендарной Е.А. Гартинг, потом служила в Русском драмтеатре, где тоже играла подростков (в частности, Сережу в «Анне Карениной»). Ей тоже особенно хорошо удавались яркие характерные роли озорных мальчишек. Мне удалось найти старый, полустёршийся снимок афиши спектакля этого театра «Вне закона» по пьесе Льва Лунца — одного из «серапионовых братьев». Одна из строчек «В роли юноши Альгванзилла — Фуксина». Возможно, что на сохранившемся и неподписанном фото негритёнка-пажа она изображена именно в этой роли.

В спектакле «Черемыш — брат героя» Татьяна Фуксина исполняла роль мальчишки, играющего в хоккей. В азарте игры кто-то из участников спектакля увлекся и, размахнувшись, случайно ударил её клюшкой в глаз. Боль была очень сильной. Собрав все свои силы, Татьяна доиграла до конца акта, и только когда опустился занавес, потеряла сознание. Такую сильную волю и большое чувство ответственности эта маленькая хрупкая женщина сохраняла всю жизнь.

Дочь её старшей сестры Валя Шагаева была одной из самых близких моих друзей более 60 лет. В один из её приездов в Одессу она познакомила меня с Татьяной Романовной и её мужем, врачом-хирургом, профессором Александром Адольфовичем Бабским. С тех пор я, а потом и моя жена регулярно бывали в этой необычно интересной семье. Они жили в коммунальной квартире старого одесского дома. В большой гостиной стояла резная антикварная мебель красного дерева, за стеклянными дверцами буфета — изящные бокалы, старинный фарфор, на стенах картины, графика, фотографии. В углу рояль, в центре — обеденный стол, за которым в раздвинутом виде свободно размещались более двадцати человек.

Вся атмосфера этого дома была проникнута культурой и утончённостью. Тон задавался, конечно, хозяйкой — изящной, даже хрупкой женщиной небольшого роста с хорошей фигурой и прекрасной осанкой. Её миниатюрность удивительным образом сочеталась с сильным и довольно непростым характером.

Своих детей в семье не было. Полноправным её членом был королевский дог Трот. Умные глаза, короткая блестящая шерсть тёмно-шоколадного цвета, крупная голова этого сильного и благородного животного производили незабываемое впечатление. Когда он, подняв голову, вопросительно смотрел на стоящую рядом хозяйку, их рост отличался ненамного. Трот вёл себя с необыкновенным достоинством; складывалось впечатление, что он понимает всё сказанное.

Татьяну Романовну любили, уважали и побаивались — при необходимости она умела достаточно недвусмысленно поставить человека на место, но делала это, как правило, в вежливой, необидной форме. Любимое определение неприемлемого для неё поступка — «Это неинтеллигентно!», и этим было всё сказано.

Александр Адольфович был совершенно другой — крупный (особенно это ощущалось, когда они были рядом), очень мягкий и доброжелательный; помню его высокий лоб с залысинами, круглые очки — «велосипед». Он был очень музыкален, прекрасно играл на рояле, а в молодости и на скрипке.

В первые дни войны Александр Адольфович ушел в армию. Много оперировал, занимался организацией эвакуации раненых, руководил эвакогоспиталем. Им был разработан искусственный заменитель крови на базе морской воды, который позволил спасти жизни многих раненых, так как донорской крови не хватало. Татьяна Романовна эвакуировалась морем, под бомбежкой, каким-то непостижимым образом в тогдашней неразберихе нашла Александра Адольфовича, и все военные годы они уже не расставались.

Из-за плохого питания в голодной Москве у Вали наступила дистрофия и начальная стадия туберкулёза. Татьяна Романовна приехала туда, увезла племянницу к себе и использовала все возможности для её выздоровления. Всю жизнь она относилась к Вале как к своей дочери, и эта любовь была взаимной; порой безапелляционные высказывания Татьяны Романовны этому не мешали.

В 1945 году Бабские вернулись в Одессу. Александр Адольфович много и плодотворно работал, оперировал, консультировал больных, занимался наукой, подготовил и защитил докторскую диссертацию. А Татьяна Романовна, как говорят, «вела дом», который создавался, в основном, её обаянием, доброжелательностью, гостеприимством и фантазией. Несмотря на скудные возможности послевоенных лет, она каким-то образом умудрялась устраивать замечательные приёмы.

Много лет вспоминали «фирменные блюда» Татьяны Романовны — фаршированную рыбу, фаршированную куриную шейку, начинённые орехами груши в сиропе. Но главным было застолье не гурманское, а интеллектуальное, высокий уровень культуры общения, интересные беседы, обмены мнениями. Из людей их круга помню имена известного профессора-терапевта, затем академика М.А. Ясиновского, профессоров-хирургов Б.Е. Франкенберга и отца моего школьного друга Я.М. Волошина (с ним в качестве соавтора у Александра Адольфовича были общие публикации), бывшего директора Института морского флота, а впоследствии завкафедрой сопромата Политехнического института и одного из любимых и уважаемых моих преподавателей А.В. Будницкого. Ближайшим другом был способный врач-экспериментатор и известный одесский яхтсмен А.С. Самоходский, успешно занимавшийся любимым спортом до очень пожилого возраста.

В пятидесятых годах Татьяна Романовна из-за возраста уже не могла играть подростков. Других ролей, видимо, не предлагали, а её деятельная творческая натура и интеллект требовали реализации. Тогда она организовала во Дворце культуры им. Леси Украинки, сыгравшем значительную роль в культурной жизни молодёжной Одессы, театральный коллектив «Юность».

Руководство молодёжным театром постепенно стало основным её делом, котрому она отдавала все свои силы, время, энергию, всю душу. В коллектив приходили ребята с разным уровнем культуры, иногда из не совсем благополучных семей, весьма далеких от мира театра.

Под влиянием личности Татьяны Романовны у них появлялись другие интересы, ранее многим из них вовсе не свойственные. Многие ребята впервые узнали от неё о стихах Гумилёва, Ахматовой, Цветаевой, Лорки. Разговаривали о разном: литературе и живописи, поэзии и музыке, обязательности и ответственности за свои поступки, порядочности и непорядочности («Так не поступают!» — жёстко и непререкаемо). Она прививала им хороший вкус во всем — в манере поведения, в речи, в одежде, была для ребят нравственным, моральным авторитетом, не вещала, не поучала, поощряла обсуждения и споры, в том числе с ней, но почему-то почти всегда оказывалась права.

Занятия со студийцами Татьяна Романовна часто проводила дома. После смерти Александра Адольфовича, которого ребята называли «наш папа», работа с ними стала единственным смыслом её жизни. Из довольно частых поездок в Москву Татьяна Романовна привозила новые пьесы, материалы для литературно-музыкальных композиций. Однажды получила фонограмму с записью песен практически запрещенного тогда А. Галича и, рискуя, использовала её в спектакле «Они и мы».

В Москве она общалась с интересными людьми из театрального мира, посещала спектакли разных театров. Поддерживала добрые отношения со знакомым ещё по Одессе актером Малого театра народным артистом СССР Комиссаровым. Дружила с матерью Эдварда Радзинского, бывала в их доме и потом с юмором рассказывала, как маленький рыжий Эдик бегал около них и мешал разговорам взрослых.

В начале семидесятых театральный коллектив «Юность» переходит во Дворец студентов. Наиболее яркая страница этого периода их работы — спектакль «Мы этой памяти верны» по произведениям поэтов военных лет. Татьяна Романовна просмотрела много поэтических сборников и отобрала стихи по присущим ей критериям — без патетики, без конъюнктурности, идущие от сердца, затрагивающие души и исполнителей, и слушателей.

В 1977 г. коллектив перешел в Дом ученых. Там не было привычной настоящей сцены с занавесом и кулисами, на которой ставились театральные спектакли с единым сюжетом, развивающимся во времени. Нужно было искать другую форму, уходить от фабулы в глубину, продолжая начатое в спектакле «Мы этой памяти верны». Так родился Театр поэтической формы; это стало не только новым названием коллектива, но и его изменённой сутью.

В этом театре особенно ярко проявились способности Татьяны Романовны как сценариста, режиссера, человека с тонким вкусом. Каким разносторонним был подбор авторов и тематики спектаклей! Революционный романтизм Федерико Гарсиа Лорки — и юмор Г. Горина и Мольера. «Эпифании» Иманта Зиедониса в переводе Ю. Левитанского, написанные на грани высокой поэзии и серьёзной взыскательной прозы, в которых моральные заповеди сочетались с любовью к природе, к людям, с тонким, акварельным взглядом на мир — и композиция о трагедии Хиросимы.

В спектаклях почти всегда звучала музыка, которой Татьяна Романовна придавала большое значение. Один из активных студийцев Леонид Сушкин вместе с ней тщательно подбирал записи музыкальных произведений и обеспечивал их воспроизведение. Часто пианисты Вячеслав Дашковский (будущий профессор Одесской консерватории), Владимир Саксонский, Ирина Татур исполняли фортепианные произведения Равеля, Шумана, Рахманинова, Шопена.

В 1987 г. коллектив стал лауреатом ІІ Всесоюзного фестиваля народного творчества в Москве. Лауреатский значок Татьяны Романовны, сохранённый Валей Шагаевой и впоследствии присланный мне ею из Москвы, я передал в музей Дома ученых.

Своих учеников, которые поступали в театральные вузы, Татьяна Романовна готовила так, что им практически не нужно было потом переучиваться — у них не было того ложного пафоса и неестественности, которые часто приобретаются в художественной самодеятельности. В значительной степени благодаря общению с Татьяной Романовной многие из её воспитанников стали высокопрофессиональными актёрами.

Достаточно назвать народного артиста России Сергея Мигицко, известную киноактрису Наталью Гвоздикову, ведущую актрису Волгоградского драмтеатра Лилию Воробьеву, актёра и режиссера Николая Коваля. Кинопродюсером в Голливуде стал Анатолий Фрадис. В Одессе успешно работают и широко известны лауреаты литературных премий — мастер художественного слова, солистка филармонии Елена Куклова и заслуженный работник культуры Украины, литературовед и исполнитель Валентина Ковач. Заслуженная артистка Украины Наталья Дубровская прослужила всю свою актерскую жизнь в Русском драмтеатре, и первые её роли готовила с ней Татьяна Романовна.

Большинство участников театральных коллективов, руководимых Татьяной Романовной, не стали актерами. Среди них люди разных профессий — инженеры, преподаватели вузов, предприниматели, журналисты. Инженер А. Яковцев, ставший впоследствии специалистом по энергетической физиологии человека, сказал в беседе со мной: «Главное, что начинаешь понимать только с годами, — это роль Татьяны Романовны в формировании моего собственного «я», моего отношения к людям, к жизни, к окружающему миру». Эти слова можно отнести ко всем её воспитанникам независимо от выбранной ими профессии.

Татьяна Романовна не воспринималась человеком своего возраста и говорила о себе: «Я не старая, я старинная». С людьми, у которых душа не молодая, ей было неинтересно. Увлекаясь на репетиции, могла буквально вспорхнуть на сцену, как девчонка, — в её годы! Она была непритязательна в пище, в быту, у власть имущих никогда ничего для себя лично не просила, но аристократизм поведения сохранила до конца жизни.

Многие ребята помогали ей в житейских делах, к которым Татьяна Романовна с возрастом становилась всё менее приспособленной. Моя жена и я тоже навещали её и старались помочь и в медицинских проблемах, и в будничных вопросах. Я до сих пор любуюсь подаренным нам туалетным столиком красного дерева на гнутых резных ножках, с большим старинным овальным поворотным зеркалом — памятью об этом ставшим дорогим нам человеке.

В феврале 1992 г. Татьяна Романовна умерла, пришлось организовывать её похороны. А уже в марте Театр поэтической формы дал в Доме ученых специальный концерт, посвященный памяти своего организатора и любимого руководителя.

В 2011 г. я подготовил сценарий вечера её памяти в Доме учёных и организовал его проведение с моим участием в том зале, где Татьяна Романовна работала много лет, пока у неё хватало сил на руководство Театром поэтической формы. Очень профессионально его провела одна из её учениц, тележурналистка и телеведущая Светлана Зарицкая. «Между нами и Татьяной Романовной устанавливалась внутренняя близость, и это ощущали все. Она щедро дарила свое сердце тем, кто с нею соприкасался. Музыка жизни умолкает, если перестают звучать струны памяти, а сегодня они зазвучали с новой силой. Спасибо Вам за все!» ­— сказала она, повернувшись к портрету Татьяны Романовны, стоявшему в окружении белых роз на тумбе из белого мрамора.

С нежностью говорила о своем первом учителе Валентина Ковач, которая пришла в коллектив «Юность» двенадцатилетней девочкой. «Меня, такого ребенка, Татьяна Романовна смогла приобщить к культуре, духовности, разжечь и поддерживать этот святой огонек, помогла мне раскрыть свою индивидуальность, находя для этого простые слова и объяснения. Мы получали от Татьяны Романовны то, что многим не могли дать семья, школа, обычное юношеское окружение. Она буквально тянула нас к свету».

Инженер-транспортник, бывший вице-мэр Одессы Леонид Сушкин пришёл в театральный коллектив студентом Института морского флота и стал одним из самых активных его участников. «Татьяна Романовна, бесспорно, одна из великих женщин нашого города, — сказал он. — Она была прекрасным педагогом, режиссером, обладала тонким вкусом, но самое главное — она стремилась поселить в наших сердцах любовь, гуманизм, благородство, культуру. Мы очень многим обязаны этому замечательному человеку». С хорошим чувством юмора, не «пережимая», прочитал Леонид рассказ о Бабеле «Тот мальчик» из повести

К. Паустовского «Время больших ожиданий». Его исполнению могли позавидовать профессионалы — так прекрасно поставила это выступление много лет назад Татьяна Романовна.

Тепло и проникновенно вспоминал Татьяну Романовну доцент Одесского университета Эдуард Мартынюк: «Она действительно оставила в моей душе «незримый прочный след». Я ни разу не сказал ей, как я её люблю, и потом жалел об этом. Но мы продолжаем её любить, а те, кого мы любим, продолжают жить в памяти».

Профессор Одесской музыкальной академии им. Неждановой Вячеслав Дашковский рассказал о Татьяне Романовне с необычным для преподавателя такого уровня волнением. Потом он в память о ней виртуозно исполнил фортепианную пьесу С. Рахманинова «Осколки», очень хорошо принятую присутствующими.

В заключение вечера с благодарностью вспомнила своего учителя Елена Куклова («Она дала мне путевку в жизнь»). С большим подъемом и вдохновением, нечастым даже для такого большого мастера, прочитала артистка два рассказа М. Горького — «Девушка и смерть» и «Нунча», поставленные с ней Татьяной Романовной в театральном коллективе «Юность». Куклова буквально растворилась в судьбах и чувствах героинь рассказов. Это был настоящий театр одного актёра, и зал слушал её, затаив дыхание.

После окончания программы многие из собравшихся не расходились и говорили нам, организаторам, что давно не были на таком теплом и искреннем вечере. Одна из зрителей, придя домой, сказала: «Я шла очень осторожно, боясь расплескать то тепло и доброту, которой наполнил меня этот вечер».

В «Синей птице» Метерлинка давно умершая бабушка говорит своим внукам, которые чудесным образом встретились с ней в том ином мире, примерно так: «Мы тут спим и просыпаемся только тогда, когда там, у вас, нас вспоминают». Хочется, чтобы эти строки стали поводом для многих еще раз по-доброму вспомнить Татьяну Романовну и Александра Адольфовича или просто рассказать о них. Тогда — кто знает? — может быть, как написал Метерлинк, они ТАМ с благодарностью ненадолго проснутся.