Нужны законы против лашон хара сейчас больше, чем когда-либо прежде. Социальные сети переполнены ненавистью. Язык политики стал злым и низким… Злая речь — это чума. Она разрушает отношения, оскорбляет чувства, превращает политику в состязание конкурирующих эго и оскверняет все, что священно в нашей жизни.

בס״ד

Слова, которые исцеляют

“Words That Heal (Tazria-Metzora 5780)”

Джонатан Сакс
Перевод с английского Бориса Дынина

Рискуя дать пристрастное представление о фильме «Прекрасный день по соседству» (A Beautiful Day in the Neighborhood, 2019), я начну комментарий на главу Тазриа-Мецора с его обсуждения. Том Хэнкс играет телеведущего Мистера Роджерса, легендарную фигуру для нескольких поколений молодых американцев.

Фильм необычен тем, что без всякой оглядки празднует силу человеческой добродетели исцелять разбитые сердца. Сегодня такие моральные сентенции обычно звучат только в детских фильмах (некоторые из них гениальны!). Однако сила и тонкость этого фильма такова, что нет искушения упрекнуть его в упрощении или наивности.

Сюжет основан на реальной истории. Один журнал решил опубликовать серию очерков на тему «герои» и поручил одному из своих самых одаренных журналистов рассказать о Фреде Роджерсе. У журналиста, однако, был резкий характер. Его отношения с отцом были полностью разорваны. Они физически подрались на свадьбе его сестры, и хотя отец искал примирения, журналист отказывался даже увидеть его.

Резкие черты характера проявлялись и в его журналистике. Все, что он писал, имело негативный оттенок, как будто он наслаждался разрушением образов людей, которых изображал. Учитывая свою репутацию, он удивился тому, что детская телевизионная звезда согласилась дать ему интервью. Разве Фред Роджерс не читал его сочинений? Разве он не понимал, что прочтет о себе нечто отрицательное, возможно, порочащее? Однако оказалось, что Роджерс не только прочитал все его статьи, которые смог достать, но был единственным, кто согласился встретиться с журналистом. Все остальные «герои» отказали ему.

Журналист отправляется на встречу с Роджерсом, сначала просмотрев его телепередачу с куклами, игрушечными поездами, миниатюрным городским пейзажем. Все это могло вызвать цинизм жителя большого города. И все же при встрече Роджерс сумел бросить вызов расхожим стереотипам. Он поворачивает вопросы к себе в вопросы к журналисту. Почти сразу же почувствовав горечь в душе собеседника, Роджерс обращает каждый негативный вопрос в положительное утверждение, источая спокойствие и тишину. Его молчаливое внимание позволяет и поощряет журналиста говорить о себе.

Замечательно наблюдать, как мягкость Хэнкса, спокойного даже под давлением, постепенно позволяет журналисту, — кто, в конце концов, пришел просто изобразить профиль «героя» из 400 слов, — признать собственные ошибки во взаимоотношениях с отцом и приобрести эмоциональную силу, чтобы простить отца и примириться с ним незадолго до его смерти. Вот фрагмент их разговора, который позволяет почувствовать тон беседы:

Журналист: Вы любите таких, как я.

Фред Роджерс: Что это за люди, как Вы? Я не встретил никого похожего на Вас за всю свою жизнь.

Журналист: Сломленных людей.

Фред Роджерс: Я не думаю, что Вы сломлены. Я знаю, Вы человек убеждений, знающий разницу между тем, что неправильно и что правильно. Постарайтесь вспомнить, что Ваши отношения с отцом помогли сформировать Ваш характер. Он помог Вам стать тем, кто Вы есть.

Обратите внимание, как в нескольких коротких предложениях Роджерс помогает журналисту взглянуть на себя по иному и переосмыслить свои отношения с отцом. Сами принципы, побудившие его вступить в конфликт с отцом, были чем-то, чем он был обязан отцу. Фильм отражает реальную историю встречи настоящего Фреда Роджерса с журналистом Tom Junod. Том, как и его двойник в фильме, пришел поиздеваться, но ушел вдохновленным. Позже он сказал об этой встрече:

«Что такое благодать? Я не уверен; все, что я знаю, это то, что мое сердце было как острие, а затем в этой комнате оно открылось и стало как зонт».

Фильм, по выражению одного рецензента, «прекрасно играет оду добру».

Этот фильм является редкой и убедительной иллюстрацией способности слов исцелять или вредить. Именно об этом, согласно Мудрецам, говорит нам глава Тазрия–Мецора. Цараат, состояние кожи, чей диагноз и исцеление составляют сердце главы, было наказанием за лашон хару, злую речь, и слово мецора, а отношении к страдающему этой болезнью, было, по словам Мудрецов, сокращением фразы мотци шем Ра (тот, кто говорит клевету). Основным доказательством, которое они приводили, был случай с Мириам, которая плохо отозвалась о Моисее и в результате была поражена цараат (Чис. 12). Моисей вспоминает этот случай много лет спустя, призывая израильтян не забывать его:

«Помни, что Господь Бог твой сделал Мариами на пути, когда вы шли из Египта» (Втор. 24: 9).

Мне уже приходилось подчеркивать, что иудаизм — это религия слов и молчания, речи и слуха, общения и внимания. Бог создал вселенную словами: «Он сказал… и было». Так и мы создаем социальную вселенную словами, обещаниями, которыми связываем себя, выполняя свои обязательства перед другими. Божье откровение на Синае состояло из слов:

«Глас слов Его вы слышали, но образа не видели, а только глас». (Втор. 4:12).

Каждая другая древняя религия возводила памятники из кирпича и камня. У евреев в изгнании были только слова — Тора, которую они носили с собой, куда бы они ни шли. Высшая мицва в иудаизме — это Шма Исраэль, «Слушай, Израиль». Бог невидим, и мы не делаем икон. Мы не можем видеть Бога; мы не можем обонять Его; мы не можем прикоснуться к Нему; мы не можем чувствовать Его. Все, что мы можем сделать, это слушать в надежде услышать Бога. В иудаизме слушание — это высокое религиозное искусство.

Или так должно быть. Том Хэнкс показывает нам в своем изображении Фреда Роджерса человека, способного заботиться о других людях, слушать их, чутко разговаривать с ними, но без легковесной мягкости или иллюзии, что все хорошо с миром или с ними. Причина, по которой это интересно и важно, заключается в том, что трудно знать, как слушать Бога, если мы не знаем, как слушать других людей. И как мы можем ожидать, что Бог услышит нас, если мы не способны слушать других?

Вопрос слов и их влияния на людей в огромной степени углубился благодаря распространению смартфонов, социальных сетей и их влиянию, особенно на молодежь и на весь тон публичного разговора. Злословие онлайн — это чума нашего времени. Это произошло из-за легкости и безличности общения. Это порождает так называемый эффект растормаживания: люди чувствуют себя более свободными быть жестокими и грубыми, чем если бы они находились лицом к лицу. Когда вы находитесь в физическом присутствии кого-то, трудно забыть, что другой — это живой, дышащий человек, такой же, как вы, с такими же чувствами, как у вас, и такими же уязвимостями, как и у вас. Но когда это не так, весь яд внутри вас может вытечь с иногда разрушительными последствиями. За последние десять лет число самоубийств и попыток самоубийств среди подростков удвоилось, и большинство из них объясняется ростом влияния социальных сетей. Редко законы лашон хара были более своевременными или необходимыми.

Фильм A Beautiful Day in the Neighborhood предлагает захватывающий комментарий к древним дебатам в иудаизме. В шестой главе «Восьми глав» Маймонид обсуждал, кто выше: хасид, святой, человек, который по природе добр, или тот, кто совсем не святой от природы, но кто практикует самоограничение и подавляет негативные элементы в своем характере. Именно этот вопрос, чей ответ не очевиден, придает фильму интерес.

Раввины резко осуждали лашон хара. Злой язык хуже три главных грехов: идолопоклонства, прелюбодеяния и кровопролития вместе взятые. Он убивает трех человек: того, кто говорит на нем; того, о ком говорят; и того, кто его выслушивает. Иосиф вызвал ненависть к себе у братьев, потому что пренебрежительно говорил о них. Поколению евреев, покинувших Египет, не было дано войти в Землю, потому что они плохо говорили о ней. Говорят, что тот, кто позволяет себе лашон хара похож на атеиста.

Я верю, нам нужны законы против лашон хара сейчас больше, чем когда-либо прежде. Социальные сети переполнены ненавистью. Язык политики стал злым и низким. Кажется, мы забыли, что Тазрия и Мецора говорит нам: злая речь — это чума. Она разрушает отношения, оскорбляет чувства людей, лишает ценности общественное пространство, превращает политику в состязание между конкурирующими эго и оскверняет все, что священно в нашей общей жизни. Это не должно быть так.

I believe we need the laws of lashon hara now more than almost ever before. Social media is awash with hate. The language of politics has become ad hominemand vile. We seem to have forgotten what Tazria and Metzora are here to remind us: that evil speech is a plague. It destroys relationships, rides roughshod over people’s feelings, debases the public square, turns politics into a jousting match between competing egos and defiles all that is sacred about our common life. It need not be like this.

Шаббат Шалом,