Михаил Ривкин: Недельный раздел Ахарей мот — Кедошим

Loading

Прямого запрета полигамии нигде нет. Очевидно, архаичная полигамная модель семьи была слишком укоренена в обычаях и нравах, даже в эпоху Второго Храма, и потому законодатель не видел возможности ввести в данном случае прямой запрет.

Недельный раздел Ахарей мот — Кедошим

Михаил Ривкин

Наш сдвоенный недельный раздел включает множество законов, регламентирующих различные аспекты бытия еврея, как ритуальные, так и социальные.

Ритуал Йом а-Кипурим (дня Искупления) (Ваикра гл. 16). Изначально Йом а-Кипурим был днём ритуального очищения внутренних приделов Храма. Специальные ритуалы должны были очистить самые важные и наименее доступные, даже для коэнов, части Храма от всякой скверны, в том числе и от такой, которая была привнесена и «допущена» в Святая Святых невольно, а иногда и неощутимо для виновников осквернения. Такой ритуал полностью очищал Храм, делал ненужным и невозможным наказание Свыше за осквернение, и потому «искупал», освобождал Храм от всякой скверны. Ритуал совершался ежегодно. Со временем к этому ритуалу добавилась обязанность всеобщего поста в этот день. Описание ритуала Дня Искупления это один из позднейших разделов Источника Р.

Запрет трансгрессивного секса (Ваикра гл. 18, 20). Сыны Израиля насмотрелись на самые экстравагантные сексуальные отношения как в Кнаане, так и в Египте. В Египте нормой считался брак между братом и сестрой, в Кнаане также широко практиковались браки между близкими родственниками. Поэтому многие запреты источника Р сформулированы именно как отторжение этих языческих практик, органично сочетавших идолопоклонство и сексуальную вседозволенность. Важно понимать, что источник Р предлагает нам самую позднюю, и потому самую строгую версию запретов. Ещё в эпоху Первого Храма разрешалось жениться на единокровной сестре (со стороны отца), как это явно сказано в истории Авраама и Авимелеха:

Да она и подлинно сестра моя; она дочь отца моего, но не дочь матери моей; и стала моей женою (Брейшит 20:12).

Из истории Рождения Моше мы видим, что в эпоху Второго Храма были разрешены браки с тётками.

И взял Амрам Иохзвэд, тетку свою, себе в жену; и она родила ему Аарона и Моше (Шемот 6:20)

Очевидно, что все подробнейшие родословные в шестой гл. книги Шемот относятся к корпусу Хроник времён Второго Храма, скорее всего — времён Эзры и Нехемии. Всё это доказывает, что запреты трансгрессивного секса в нашей недельной главе, в том числе запрет на брак с сестрой отца и с сестрой матери (Ваикра, 18:12-13) относятся к ещё более позднему периоду, и это один из самых поздних разделов в источнике Р. В этом же разделе мы видим общую тенденцию минимизировать, насколько возможно, двоеженство.

И жены к сестре ее не бери в соперницы, чтобы открыть наготу ее при ней (там,18:18).

Надо полагать, что в данном случае под словом «сестра» подразумевается не только биологическая сестра, но и любая другая «соперница», иными словами, другая женщина. Ко времени Эзры и Нехемии уже установилось достаточно скептическое отношение к двоежёнству. Знаменитые слова пророка Малахи:

За то, что Г-сподь был свидетелем между тобой и женой юности твоей, которой изменил ты, а она подруга твоя и жена, (с которой заключил) ты союз. (Малахи 2:14)

— имеют смысл только при допущении, что мужчина имел право на одну-единственную жену. Точно так же, слова:

Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и станут они одной плотью (Брейшит 2:24)

имеют смысл только в моногамной культуре.

Мы видим, что источник Р настойчиво предлагает моногамию как самый лучший вариант, как самый правильный и возвышенный стандарт семейной жизни. Вместе с тем, прямого запрета полигамии нигде нет. Очевидно, архаичная полигамная модель семьи была слишком укоренена в обычаях и нравах, даже в эпоху Второго Храма, и потому законодатель не видел возможности ввести в данном случае прямой запрет.

Запреты трансгрессивеого секса дошли до составителя источника Р в двух вариантах. Автор Р адаптировал оба эти варианта, и поместил их с небольшим отрывом, первый фигурирует в гл 18, а второй — в гл. 20. Характерно, что второй вариант начинается со строжайшего запрета человеческих жертвоприношений. Это был, поистине, революционный шаг, ведь в ту пору человеческие жертвоприношения широко практиковались в самых разных религиях и культурах.

Во втором варианте мы также встречаем строгий запрет колдовства (Ваикра 20:6), а также запрет проклинать отца и мать, нарушение которого карается смертной казнью (там 20:9).

Глава Святости (Ваикра гл. 19). Это одна из самых важных глав Торы, та моральная вершина, к которой подводят нас все предыдущие разделы книги Ваикра. Несомненно, в древние времена это был вполне самостоятельный нравственный кодекс, поэтому в нём не раз встречаются законы, уже упомянутые в других разделах. Наряду с нравственными нормами, в этой главе упоминаются и некоторые ритуальные законы, что указывает на общую тенденцию позднейшей, окончательной редакции источника Р. Источник Р стремится обосновать свою главную идею: нравственность и ритуал — это две стороны одной и той же медали, одно органично дополняет другое. Пророки, как известно, не одобряли жертвоприношений. Они видели в них банализацию и профанацию возвышенного Учения Г-спода. Напротив, автор Р постоянно стремится доказать, что именно жертвоприношения — это самый возвышенный и самый ответственный способ служения Г-споду, самая важная часть его Учения..

В эпоху Первого Храма отношение пророков к жертвоприношениям оставалось категорически отрицательным. Но пророки эпохи Второго Храма были настроены уже не столь бескомпромиссно. Они стремились найти некий новый синтез между возвышенным и ригористичным пафосом Ишаяху и Йермияху, с одной стороны, и повсеместно распространённым в народе обычаем жертвоприношений. Наиболее последовательный и продуманный диалектический синтез этих двух, по видимости — полярных начал, мы находим именно в Главе Святости. Учение Пророков и Учение Коэнов в этой главе узрели и познали друг друга с положительной стороны, более того — слились воедино. Но возможно ли такое парадоксальное единство противоположностей? Да и нужно ли оно?

Истинное, богодухновенное религиозное учение это не правовой кодекс, не точная академическая дисциплина и даже не трактат метафизической философии. Истинное религиозное учение всегда отражает, максимально глубоко и полно, то поразительное свойство человеческой души, про которое Дмитрий Карамазов говаривал «широк человек, я бы сузил». Формальная логика всегда бессильна перед многокрасочностью и противоречивостью души отдельного человека, и, тем более, бессильна пред диалектическим многоцветием Мировой Религии. Позднейшая эволюция религии Израиля, со времён Писцов и далее, вся дальнейшая грандиозная драма талмудического иудаизма, всё это — лишь продолжение и расшифровка, детализация и углубление тех основополагающих принципов, которые заложены в главе Святости. С одной стороны — требования морального совершенства, которым нет равных, которых нам и сегодня очень трудно достигнуть. С другой же — прикладные, практические заповеди, со всеми деталями и деталями деталей. В наше время эту детализацию принято называть «Бремя Торы» (עול תורה) Но наши праотцы вовсе не воспринимали эту детализацию заповедей как бремя, как некую внешнюю нагрузку. Для них выполнение заповедей было стихийным порывом всепобеждающей и торжествующей любви к Г-споду, самым надёжным способом достичь святости

Но что же такое — святость? Каково истинное значение слова קדוש, которое переводят на другие языки словами «святой», holy, sacre? Это один из тех случаев, когда ключевой по своему эпистомологическому значению, важнейший для понимания сути написанного термин не имеет точных аналогов в других языках, но, при этом, настойчиво требует перевода, причём перевода точного, «буквального». В русском, и в других индоевропейских языках «святой» означает совершенный, непорочный, свободный от всякой скверны и от всякого греха, безупречный в моральном аспекте. Соответственно, антонимом слова «святой» являются слова «грешный», «порочный», «падший», «осквернённый». Качество святости абсолютно и безотносительно, «бинарно», в известном смысле. Оно либо присуще, либо — нет тому или иному человеку, независимо от того, как ведут себя другие. Таково содержание понятия святой.

Посмотрим, каков же его объём. В своём истинном и подлинном значении слово «святой» применимо только к человеку, или к какому-то разумному существу, наделённому свободной волей. Словосочетания «святая Земля», «святая неделя» и пр., это уже вторичное, образное, метафорическое применение термина. Не может быть «святой земли» в том же, буквальном, значении, как «святой человек» «святой ангел», ибо не может быть «грешной земли» в простом и буквальном значении слова «грех». Грешными могут быть только люди, живущие в этой земле.

В иврите понятие קדוש, которое мы, для простоты, будем по-прежнему переводить русским словом «святой», имеет куда более широкий объём. Так может называться некий промежуток времени, то или иное место, тот или иной вид жертвоприношений, тот или иной человек или народ. Понятие Святости относительно: и может иметь несколько ступеней или градаций. В Мишкане есть Святыня и Святая Святых. Весь Мишкан свят, по отношению к внешнему миру, Святыня свята по отношению к Мишкану, который не является святым по отношению к Святыне, Святая Свяиых свята по отношению к Святыне, но в этом соотношении уже и Святыня не является безусловно святой. Сходная градация имеется среди жертвоприношений: имеются жертвы «святая святых» и жертвы «лёгкие святыни», соответственно, устрожаются законы ритуальной чистоты и сужается круг тех, кому дозволено есть мясо этих жертв. Таков объём понятия קדוש (святой).

Для того чтобы понять, каково же содержание понятия קדוש «святой», лучше всего посмотреть, каков его полный антоним в иврите. Таким антонимом является слово חול, которое тоже не имеет точных аналогов в других языках, но примерно может быть переведено как «обыденный», «будничный», «профанный». «повседневный» Противоставление קדוש и חול, в отличие от противоставления «святой-грешный», не носит категорического, ценностного, этического характера. קדוש (святой) не только не отвергает и не отрицает «будничного», не только не находится с ним в непримиримой борьбе, в которой победит либо то, либо другое. קדוש (святое) обязательно требует существования будничного как своего необходимого, равноценного, равнозначного дополнения. Нам заповедано в Десяти Речениях «святить» седьмой день, не потому, что остальные шесть дней «плохие», «грешные», не потому, что мы должны их искоренить. Шесть дней труда имеют в жизни человека столь же важное и, безусловно, положительное значение, как и шаббат. Созидательный труд — это необходимое условие для последующего «освящения» Субботы. Мы видим, в который уже раз, что в ценностной системе иудаизма «святое» и «будничное» подобны двум полюсам магнита, которые физически не могут существовать один без другого. Точно так же, Святая Святых в Мишкане не только не отрицает, но властно требует существования внешних приделов, а сам Мишкан требует существования Страны Израиля, с её обычным, «профанным», населением, с его повседневным хозяйством и будничным трудом, без которого невозможно Святое служение.

Самое, пожалуй, известное, и самое полное определение понятия «святой» по отношению к людям мы находим непосредственно перед Десятью Речениями:

А вы будете у Меня царством священников и народом святым Вот слова, которые ты скажешь сынам Исраэйлевым. (Шемот 19:6)

На первый взгляд, «царство священников» (коэнов) это contradictio in adjecto, противоречие в определении. Не может существовать царства, где все жители — коэны и заняты исключительно «святыми» функциями, принесением жертв в Храме. Обязательно должны быть и «будничные» работники. Но смысл этих слов в том, что отношение царства «сынов Израиля» к остальным народам мира будет, после принятия Десяти Речений, таково же, как отношение коэнов к остальному народу Израиля. Коэны избраны для священного служения, и никто их не сможет в этом служении заменить, во веки веков. С этим связаны их особые права в Храме, и с этим же связаны ритуальные, брачные и прочие ограничения, куда более строгие, чем ограничения для других евреев. Значит ли это, что коэны нравственнее, безгрешнее, умнее, или в чём-то ещё превосходят других евреев? Нет, разумеется! Но Всевышний возложил на них, от века, именно эту функцию храмового служения. В пределах народа Израиля коэны — это Святое, а остальные евреи «будничное». Причём одно не может существовать без другого, как два полюса магнита.

Точно так же относится народ Израиля к народам мира. На него возложено особое служение Г-споду («Светоч для народов»), и в этом смысле он «народ святой». С этой особой святостью связаны и многочисленные ограничения и устрожения, которые строго (иногда — под страхом смерти) обязательны для евреев, и совершенно не обязательны для остальных народов.

Подводя итог, мы можем примерно так определить понятие «святой» в иврите: уникальный, исключительный, внеположный, не имеющий аналогов даже среди той категории явлений, к которой, по видимости, относится, обладающий качеством особой полноты Б-жественного служения.

Разумеется, среди многочисленных запретов и ограничений, перечисленных в Главе Святости, есть немало таких, которые безусловно обязательны для всех людей, без исключения. Такие ограничения и запреты носят качественно иной характер. Это запреты безусловные, категорические, они имеют моральный, ценностный характер, и действуют всегда и для всех. Именно в запретах трансгрессивного секса понятие «святой» в иврите приближается по своему значениею к привычному нам русскому слову: «непорочный» «безгрешеый» «чистый». Мы видим, что содержание понятия «святой» может достаточно широко варьироваться. Это указывает на многочисленные редакции, которым подвергалась Глава Святости, на то, что она была собрана из нескольких кодексов разного времени. Для автора последней редакции было важно ещё раз повторить и резюмировать все запреты, и ритуальные, и этические, и общечеловеческие, и специально еврейские, и относительные, и абсолютные, чтобы избежать любых неясностей.

В дальнейшем мы увидим, что имеются и другие «кодексы святости», в которых перечислены запреты и ограничения, специфичные народу Израиля.

Print Friendly, PDF & Email

7 комментариев для “Михаил Ривкин: Недельный раздел Ахарей мот — Кедошим

  1. У библейских критиков есть теория / гипотеза «разных источников Торы» — а в Талмуде 100% есть разные источники: Талмуд это компиляция споров мудрецов разных школ, разных поколений, разных исторических ситуаций и разных мироввозрений.
    Талмуд 100% создан людьми, но там между разными «источниками» есть «спор во имя небес»: во имя истины и общей долгосрочной пользы / добра.
    Похожий стиль споров существует также в древне-греческой и древне-римской философии, а также в христианстве эпохи Реформации и позже.

    Так почему же в библейской критике «источники» примитивно «спорят» в стиле научного коммунизма эпохи Брежнева о законах эпохи Сталина и Ленина?

    1. П.С.: может быть лучше «пророков Второго Храма» называть «источник {имя} эпохи Второго Храма»?
      А то звучит довольно странно, вроде «святой профессор» или «наука Каббала».

  2. Уважаемый Михаил!
    Как Вы можете прокомментировать утверждение, что запрет рава Гершома на полигамию у евреев, наложенный им в X -ом веке, имел срок в 1000 лет и сл-но сегодня не актуален?

    1. Уважаемый Сэм!
      Вот хорошая статья про запрет Рабейну Гершома.https://evrey.com/sitep/askrabbi1/q.php?q=otvet/q5755.htm
      Конкретно на ваш вопрос, сохранил ли запрет силу сегодня, один из крупнейших галахических авторитетов, рав Шломо Ариэль уверенно отвечает положительно. Главная сложность в том, что сам запрет известен нам только во вторичном цитировании. И все Ришоним, которые этот запрет приводят (за единственным исключением) не пишут прямо, что запрет лимитирован во времени. Поэтому Рав Аинер и делает вывод, что запрет имеет силу навсегда Самая полная и компетентная статья — в Тадмудической Энциклопедии на иврите.

  3. Уважаемый Рав,
    позволю себе высказать пару соображений:
    1. Думаю, что святость в иудаизме лучше всего определяется через понятие предназначения (Всевышним). Все остальные моменты, касающиеся безгрешности, коенов, народа, Святой земли и др. следуют из него.
    2. Тора свята, поскольку имеет свое предназначение. \»История/ии\» в ней не связаны на прямую с эмпирической историей и жизнью, а являются эпическим героем, образами. Несомненно, что у них были \»исторические прототипы\», т. е. основания, но Тора осуществляет связь с реальностью через Законы и заповеди. Думаю, это надо учитывать в толкованиях, чтобы избежать недоумений и мнимых противоречий в Торе.
    3. Что касается полигамии, то возможно внутри Торы это как-то связано с необходимостью соблюдения заповеди размножения. Наиболее явный прецедент с праотцом Яковом, хотя он оказался в \»вынужденном\» двоеженстве, но и Рахель долгое время не рожала. Похожее и в истории любимой жены Эльканы, Ханы (не знаю, была ли она первой). Нелюбимая жена получает все социальные права, но ее моральное положение ущербно. Развод с нелюбимой женой, очевидно, затруднителен и не желателен, поскольку брак с ней был освящен. Я не затрагиваю здесь меркантильных причин.

    1. Уважаемый Эмиль!

      Спасибо за подробгый комментарий!
      1. Понятие Святости, безусловно, является одним из важнейших «лейтмотивов» иудаизма. В известном смысле, это — ключ к пониманию всей системы ценностей Народа Израиля. И вы смогли найти то определение Святости, вокруг которого я доло топтался, но так и не мог точно сформулировать. Святость — это предназначение Всевышним (и Всевышнему! — добавлю). Именно как уникальное, не имеющее аналогов предназначение Всевышнему следует понимать в иудаизме понятие Святой и применительно к интервалу времени (день или год) и применительно к некоторым точам и местам в пространстве, и применительно к некоторым видам жертвоприношений, и применительно к людям и народам. Разумеется, это предназначение может быть более полным или менее полным, поэтому и понятие Святости в иудаизме не ьинарно (Святой — грешный), но может иметь несколько ступеней. В это особое предназначение Всевышнему входит и нравственное совершенство (хотя отнюдь его не исчерпывает!), поэтому понятие Святой имеет и нравственыый, ценностный аспект, о чём подробнее — в главе Эмор
      2. Согласен, что Тора это не эмпирическая история. Невозможно объяснить то уникальное место (иными словами, ту Святость), которая признана за ТАНАХом и за Торой половиной человечества, если не видеть в Торе некую метаисторическую глубину, проникновение сквозь нашу трёхмерную материальность вглубь высших Миров. И я уже писал об этом, рассматривая исторический и метаисторический образ (образ «культурного героя» «Эпический образ») Моше. http://club.berkovich-zametki.com/?p=34689 В своих заметках я посвятил несколько лет именно традиционным толкованиям, Мидрашам, классическому комментарию и галахе. В идеале, то что я пишу в этом году предназначено для читателя, который уже с такими толкованиями знаком. В этом году я, действительно, резко смечтил угол зрения. Многомерность иудаизма постигается только последовательным сопоставлением разных его «плоских проекций», и я предлагаю именно такой взгляд, в котором ранее мною предложенная «плоская проекция» должна доролниться второй, «перпендикулярной». В следуещем году, Им ирце Ашем, я попробую дать такую метаисторическую, третью возможную «проекцию»

Добавить комментарий для Сэм Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.