Жизнь еврейской семьи никогда не была лёгкой, но её наполнял свет. В ней всегда было много детей. Им отдавали все силы души. Им дарили тепло и внимание. Не потому ли порой так горька, так трагична молитва той, кого судьба обделила этим, таким естественным, даром.

Наполнить дом светом

Непреодолимая сила материнства

Елена Лейбзон (Дубнова)

Приглушенные рыдания ребенка разбудили ее среди ночи. «Опять эти сны», — в отчаянии вскрикнула Ася.

«Неужели все начинается сначала, — в страхе подумала она, — разве недостаточно настрадалась я, услышав приговор о том, что никогда не будет у меня детей, разве недостаточно бессонных ночей провела, сознавая, что не дано мне испытать счастье материнства. И все-таки, со временем, когда я примирилась с этой мыслью и успокоилась, — сны отступили. Почему же сегодня они снова ворвались в мою жизнь? — в недоумении спрашивала она себя».

И вдруг вспомнила: «Ну конечно же, как это она сразу об этом не подумала — ведь это утреннее происшествие так взволновало, так взбудоражило ее. Сегодня на автостанции, где они с мужем ждали рейсовый автобус, внезапно раздался такой же разрывающий душу, непрекращающийся плач ребёнка. Он исходил от маленького свертка, кем-то исподтишка подкинутого на скамейку, и когда все бросились к нему, то обнаружили там девочку месяцев трёх, кое-как и наскоро замотанную в грязное тряпье. Бледное, без кровинки, сморщенное от голода личико, вспухшие и покрасневшие глаза — этот вид маленького страдальца не мог никого оставить равнодушным. Люди всполошились: «Надо срочно вызвать милицию, она же тут погибнет». Прибывшая на место милиция, увезла ребенка. Теперь, стряхнув с себя остатки сна, Ася вновь переживала эту сцену, и лицо ребёнка вновь возникло перед ней. «Почему они тогда с мужем, свидетели этой сцены, никак не среагировали, почему не приняли участия в судьбе этой малютки? Сейчас она задавала себе эти вопросы. Ведь они могли тогда же взять её. Она, как женщина, первая должна была подумать об этом. Мысли набегали одна на другую. И тогда решительным шагом, с внезапно созревшим в сердце планом, она направилась к мужу.

«Яша, прошу тебя, выслушай меня, может тебе это покажется спонтанным, но я все обдумала, — мы должны, мы просто обязаны, взять ребенка», — сбивчиво начала она. «Асенька, дорогая, что произошло с тобой, почему ты так взволнована? — с нежностью обратился он к жене. «Я пережила сейчас тяжелые минуты, — начала Ася, едва сдерживая слезы, — я воочию услышала плачь того ребенка, той брошенной девочки, которую мы видели утром. Мне казалось, понимаешь, что она взывала именно ко мне, к моей помощи. Ты же знаешь, я человек не верующий, но в этой утренней встрече было что-то мистическое. Она подтолкнула меня к мысли, что мы обязаны взять ребенка Я понимаю, что у нас нет никаких шансов найти ту несчастную девочку, ведь мы ничего не знаем о ней, но мы можем взять любую сиротку. Их ведь после войны так много, — добавила она. Сейчас все зависит от тебя». Последние слова она произнесла с мольбой в голосе. «Ты же знаешь, я всегда готов выполнить любое твое желание», — не раздумывая, ответил муж.

Яша очень любил эту женщину, с того самого момента как увидел ее: необычайно красивую, с одухотворенным чертами лица молоденькую медсестру, ухаживающую за ним, тяжело раненным офицером — вообще банальная история военных лет. Как только закончилась война, он отыскал ее с твердым намерением жениться, хотя она его предупредила — детей у них никогда не будет. Щадя чувства жены, а жили они очень хорошо, он старался не затрагивать болезненной для них обоих темы. И вот сегодня это пришло само собой и главное — исходило от нее.

«Раз мы уже решили, — сказала Ася, ободренная ответом мужа, — так давай не откладывать и пойдем сегодня же». Едва дождавшись утра, они направились в центральный детский дом-приют.

«Мы хотим взять ребенка, — с замирающим сердцем вымолвила Ася, — и желательно девочку». Бросив внимательный, оценивающий взгляд на пришедших, заведующая скрылась и через сравнительно короткое время вынесла им сверток и показала младенца. «Невероятно, — вскричала Ася, — это же мистика» — там лежала та самая девочка, которую они видели вчера. Пройдя определенную процедуру, которая в послевоенные годы была крайне упрощена, они довольно быстро оформили свои родительские права. При выходе из приюта Яша бросил взгляд на жену и был потрясен — как же она преобразилась, какую материнскую любовь излучали глаза, когда она трепетно прижимала к своей груди этот теплый комочек. «Да, вот она — непреодолимая сила природы, непреодолимая сила материнства». И глядя на светившееся от счастья лицо жены, он ужаснулся от мысли, которая вдруг пришла к нему: а ведь он никогда не думал о том, какую боль она, лишенная радости иметь ребенка, несла в себе все эти годы…

Бездетная… Какое горькое слово. Поэтесса Рахель так и назвала свое стихотворение. «Как хотелось бы сына иметь! — пишет она. — Был бы кудрявый он, умный малыш. Мальчик Мой. Звала б его Ури, Ури родной. Еще буду роптать, как роптала Рахель, наша мать. Еще буду молить, как Хана молилась в Шило. Еще буду ждать. Его».

Да, не раз роптала наша праматерь Рахель на то, что нет у нее детей, и однажды в отчаянии крикнула Якову: «Дай мне детей, иначе я умираю». А Хана? Силой молитвы своей она смогла изменить «приговор» о своем бесплодии. Ее мольба и слезы «растопили небеса» — она просто «вымолила» себе сына — и какого сына! У нее родился первый пророк Израиля — Шмуэль, помазавший на царство царя Шаула, а затем царя Давида, основателя первой царской династии. Дать жизнь такому сыну, как Шмуэль — особая заслуга, но и родиться у такой матери, как Хана — большое счастье. Счастье сопутствовало и героиням нашего повествования — Асе, подарившей жизнь брошенному на произвол судьбы ребенку. И самой той девочке, вытащившей самый счастливый лотерейный билет на свете — она приобрела любящих и прекрасных родителей. Что ей светило в послевоенной России, какое будущее ждало её? В этой семье ей подарили тепло и любовь, о которой каждый ребенок мог только мечтать. Но и она наполнила светом их дом, стала смыслом их жизни. Светик — так ласково называли ее родители.

Прошли годы. В Израиле, куда они репатриировались, Светлана — Ора на иврите — создала свою семью, подарила им внуков, и до последних лет жизни родителей одаривала их такой же любовью и заботой, которой они окружали ее.

Но не все в жизни, подобно детской сказке, имеет счастливый конец. Я помню историю, которая в свое время потрясла Израиль. Бездетная пара Турджиман в 1986 году привезла из Бразилии маленькую милую девочку, для которой они заранее приготовили обставленную со вкусом комнату с игрушками, одеждой и всем самым лучшим, что можно купить для ребенка. Они долго ждали и готовились к этому счастливому дню. Все шло хорошо — они полюбили малышку, названную Каролиной, которая к этому времени уже хорошо говорила на иврите. Но спустя два года случилось непредвиденное — биологическая мать Бруны, так она называла девочку, после долгих поисков отыскала свою дочь в Израиле. Оказывается, сеть бразильской мафии, занимающаяся незаконной торговлей детьми, выкрала младенца и за огромные деньги продала посредникам. Семья Турджиман, оформившая ребенка по закону, ничего об этом не знала. И вот теперь они и законная мать боролись за него. Больно было видеть трагедию обеих сторон. За этим драматическим процессом с волнением следили не только в Израиле, но и вся мировая пресса в подробностях его освещала. В тот самый момент, когда мать с девочкой, которую вернули ей по решению суда, возвращались в Бразилию, я находилась в аэропорту в Англии и была свидетелем, как репортеры вьются вокруг хорошенькой девочки, одетой как куколка. А она, чувствуя всеобщее внимание, позировала им, и по-детски кокетничала. Оказалось, а ее нетрудно было узнать, так как все газеты пестрели ее фотографиями, это та самая Бруна-Каролина, которую биологическая мать увозила из Израиля. Мать тоже все время старалась быть в «фокусе», и ты чувствовал, как льстил ей ажиотаж вокруг дочери. Наблюдая за матерью, я невольно думала о том, что превалировало в решении суда? Приняли ли судьи во внимание все нюансы этой ситуации или подходили только юридически?

Оказалась, что не у меня одной возникали эти мысли. Как потом стало известно, не все из них были единогласны с вынесенным решением. Один из главных судей Менахем Алон назвал этот процесс «Суд Шломо». «Да, это был очень непростой суд: юридически — она мать, но одинокая, без определенных занятий, и мы понимали: вынося такое решение наносим непоправимый вред ребенку». Это хорошо знала и мать, ведь забирая свою дочь от таких родителей, и из дома, где ей было гарантировано прекрасное детство, она возвращала ее в трущобы, к многочисленным братьям и сестрам, обрекая на нищету. Так это и случилось. Через десяток лет я случайно натолкнулась на фотографию в газете: располневшая не по возрасту, не то подросток, не то женщина — в ней с трудом можно было узнать ту очаровательную Бруну-Каролину. Оказывается, в свои 14 лет она уже успела стать матерью и в дальнейшем, повторив судьбу своей матери-одиночки, растила своих детей — одна.

А семья Турджиман, оправившись от потрясения, через пару лет взяла на воспитание другую девочку, воплотив в реальность мечту — иметь ребенка. Еще долгие годы они поддерживали связь с Бруной-Каролиной, посылали ей подарки и даже пригласили за свой счет в Израиль.

Жизнь еврейской семьи никогда не была лёгкой, но её наполнял свет. В ней всегда было много детей. Им отдавали все силы души. Им дарили тепло и внимание. Не потому ли порой так горька, так трагична молитва той, кого судьба обделила этим, таким естественным, даром. Но порой, вопреки своей участи, словно поспорив с самой судьбой, женщина дарит все силы своей души чужому ребёнку, обретая любовь и счастье материнства, наполняя свой дом светом.

Пишу эти строки и звучит в душе знакомая песня. Сколько раз каждый из нас мысленно обращал её к своей маме. Еврейской маме.

В воде и огне
Хочет помочь она своему ребенку;
Нет ее дороже.
Ой как счастлив и богат
Тот человек, у которого есть
Такой дорогой подарок Бога,
Как еврейская мама.
Моя Мама!