Памяти Игоря Ефимова

Loading

Ещё одна скорбная весть — не только для нашего Издательского дома, но для всей русской культуры — умер Игорь Ефимов!.. Он шутил, он работал, он «похвастался», что вот расставил наконец свои 50 опубликованных книг на пару приготовленных полок… Похоже, он ушел в полном сознании выполненной до конца миссии…

Памяти Игоря Ефимова

Игорь Ефимов

От Редактора

Ещё одна скорбная весть — не только для нашего Издательского дома, но для всей русской культуры — умер Игорь Ефимов! Мы с ним были в тесном контакте весь последний год: Игорь Маркович работал с потрясающей интенсивностью. Он словно чувствовал, как мало ему отпущено времени, и старался успеть. Вот его письмо за три недели до ухода:

Дорогой Евгений!

Нет, не было в истории философии автора, которому бы судьба напоследок, ещё при жизни, послала такого издателя, как Е. Беркович! Получить за один год четыре новые книги и обещание выпустить пятую — таких удач история литературы просто не знала. Мне хочется видеть в Вашем появлении в моей жизни знак — намёк, — что мои писания там наверху одобрены.

Обложка получилась очень привлекательной и даже с оттенком таинственности — спасибо художнику. Шрифт ясный, даже мои глаза справляются с ним без труда. Читаю текст в разных местах, пока не нашёл ни одной ошибки. Приступаю к рассылке рекламы. Надеюсь, здоровье позволит мне довести рукопись «Властителей» в обещанный срок.

Сердечно и благодарно приветствую Вас,
ИЕ

Рукопись последней (теперь уже точно последней!) книги «Властители дум» он прислал мне через неделю, а сам взялся за оформление указателя. Макет книги мы оперативно подготовили и послали ему на согласование. Ему оставалось сказать «да», и книга была бы готова. Но Игорь Маркович не успел ответить. Книгу мы выпустим, тут сомнений нет. Но как же мне будет не хватать его искренней радости от каждой новой книги, его молодого задора и жажды новых побед. Пять новых книг — это была его задача-максимум. Он ее почти выполнил: четыре книги Игоря Ефимова увидели свет за последний год. Пятая выйдет скоро… Жаль, что автор ее не увидит. Сохранить светлую голову и способность работать до последнего дня даруется праведникам. Таким останется Игорь Ефимов в моей памяти. Думаю, что и в памяти его многочисленных читателей.

Евгений Беркович

ПОСЛЕДНЯЯ ФОТОГРАФИЯ ИГОРЯ ЕФИМОВА — он прислал ее мне 7 августа, за четыре дня до ухода

Книги Ефимова в издательстве «Семь искусств»:

* * *

Юрий Окунев

Дорогие друзья!

С горечью узнал о кончине выдающегося русского писателя Игоря Ефимова.

Длинная полка моего книжного шкафа заставлена книгами И.М. Ефимова. Могу любую из них взять наугад и начать перечитывать с любого места, и снова наслаждаться мыслями и слогом автора. Много личного в моей жизни связано с Игорем, мы много лет общались семьями. Никогда не забудутся ежегодные встречи писателей, поэтов и художников в доме Игоря и Марины в Пенсильвании.

Игорь одним из первых в Америке поддержал мои попытки литературно-публицистического творчества, первым издал в своем «Эрмитаже» книгу «Ось всемирной истории». Опубликовать книгу у Игоря Ефимова было непросто. Издателем он был строгим и принципиальным — если книга ему не нравилась, то публиковать ее отказывался, честно и откровенно объяснив автору причину отказа…

О книгах Игоря Ефимова написано много самыми известными авторами, здесь не нужно ломиться в открытую дверь… Тем не менее, не могу не сказать, что российскому литературоведению еще предстоит по достоинству оценить выдающийся вклад Игоря Ефимова и в художественную прозу, и в историко-философскую мысль второй половины ХХ века. Его произведения удивительным образом сочетают эти две ипостаси творчества: его романы философские, а историко-философские исследования романические. Талант писателя и талант философа — это редкое сочетание выделяет творчество Игоря Ефимова, делает его бессмертным.

Мои самые искренние соболезнования семье и всем друзьям Игоря Ефимова — светлая и вечная ему память!

* * *

Игорь Мандель

В ночь с 11-го на 12-е скончался Игорь Маркович Ефимов.

Я разговаривал с ним 8-го, поздравлял с днем рождения — не было ни малейших признаков болезни, кроме как общей слабости, о которой я знал и раньше. Он шутил, он работал, он «похвастался», что вот расставил наконец свои 50 опубликованных книг на пару приготовленных полок… Похоже, он ушел в полном сознании выполненной до конца миссии.

Вечная ему память.

* * *

Леми Нес

Иное творчество как случайный попутчик в поезде — навяжется с откровенностью или наврет с три короба и выйдет ночью на глухом полустанке, чтобы никогда не встретиться больше. А иное как свеча на окне в морозную ночь, зажженная будто для тебя, или звон колоколов в метель, чтобы не заблудиться. У некоторого творчества долго стоишь, подбирая отмычки, и уходишь, или не подобрав, или подумав: «А оно того стоит?».

Здесь другое. Вдруг возникает чувство, будто именно для тебя под ковриком или кадкой гортензии у входа оставлен ключ, и ты входишь и располагаешься в уютном кресле с ногами в ожидании, когда засвистит на кухне чайник, опять-таки поставленный именно для тебя, и гостеприимный хозяин скажет те слова, которые ты больше всего на свете хотел услышать: «Если хотя бы над одним твоим стихотворением заплакал хотя бы один человек, ты — поэт»…

Чувствовать себя в чужом творчестве не гостьей, а своей — роскошь и щедрость, возможные только благодаря настоящему.

* * *

Эдуард Марков

Я знал Игоря Ефимова с 1961 года, когда волею судеб поступил на работу в один из ленинградских НИИ, в котором он в то время работал — правда, в другом отделе. Но в том отделе, куда поступил я, работал его близкий друг, Серёжа Юзвинский. Прошло немного времени, Серёжа познакомил меня с другими своими друзьями, в том числе и с Игорем. Серёжа остаётся одним из моих ближайших друзей по сей день. Игорь вскоре уволился из этого НИИ, потому что понял, чем ему, на самом деле, надо заниматься — тем, чем он занимался до своего последнего вздоха. Встречи наши стали более редкими, так как сферы его и моей деятельности отличались слишком сильно; впрочем, это не мешало нам изредка встречаться, иногда даже ходить вместе на охоту или рыбную ловлю, а один раз мы с Серёжей и другими друзьями, в том числе и с Игорем и его женой Мариной Рачко, отправились в двухнедельную поездку на Соловки, где прожили почти неделю в одном из заброшенных скитов. Я зачитывался книгами Игоря — и теми, которые были изданы, и теми, которые мы все читали в рукописях — это были его философские книги. Я до сих пор не могу для себя решить, кто из двух Игорей мне нравился больше: Игорь — писатель — беллетрист, или Игорь-философ; помню, что «Метаполитика», его первая философская книга, прочитанная мною, произвела на меня ошеломляющее впечатление. Я понял тогда, что судьба моя сделала мне большой подарок, позволив подружиться не только с прекрасным писателем, но и с глубоким философом.

Затем Игорь с семьёй в 1978 году уехал в США, а я в 1979 году сел в отказ на 10 лет. В Израиль я приехал в 1989 году, а в 1990 году меня отправили в США на две недели в качестве представителя организации Israel Bonds. Прилетев в Нью-Йорк, я на следующий день, созвонившись с работавшей в Нью-Йорке Мариной, вместе с ней отправился на автобусе в город Энглвуд, штат Нью-Джерси, где они тогда жили. Во так произошла наша первая встреча в Америке. Потом мы изредка переписывались, а в 1996 году мы с женой отправились в США повидаться с друзьями, и снова первыми были Ефимовы и ещё кое-то из всё тех же старых ленинградских друзей.

Я не знал, что в последние годы Игорь был тяжело болен, хотя по фотографиям, изредка попадавшим мне в руки, можно было понять, что он не в лучшей форме. Так что известие о его смерти было для меня большим ударом. Ушёл незаурядный человек, одарённый многими талантами, которого я имел право называть своим другом. Самые искренние и сердечные соболезнования Марине и их дочери Лене (которая в 1990 году, когда я побывал в их доме, потом спросила маму, не обиделся ли я, что она не вспомнила меня по Ленинграду — когда они уезжали, она была ещё подростком; я был очень этим тронут).

* * *

Владимир Фрумкин

«Не к слову, а к сердцу приходит усталость»

Все чаще приходится произносить безысходное слово «последний». Последний разговор по телефону, последнее письмо, последняя встреча… Один за другим уходят друзья. Уходят из жизни, оставаясь в памяти живых — добрыми делами, звучанием голоса, улыбкой, словом — сказанным и написанным.

С Игорем Ефимовым я разговаривал в последний раз два месяца назад. Позвонил ему, чтобы отозваться о полученном от него новом тексте. Мы часто обменивались новинками, особенно интенсивно — до вспыхнувшего между нами спора, вызванного его статьей о «высоколобых бунтарях», опубликованной в «Заметках по еврейской истории» в июле 2014 года.. Полемика шла в эпистолярной форме и принимала порой весьма острый характер. Она показалась мне интересной и поучительной, и я предложил Игорю предать ее гласности. Ответ пришел через три дня, 18 июня 2017 года. Отрицательный. Отказ от публикации нашей переписки мой оппонент объяснил так:

В личных письмах тебе я иду на риск и приоткрываю забрало. Но если мы сделаем нашу переписку публичной, из неё исчезнет важнейший элемент — искренность.

Риск заключался в том, что, приоткрывая забрало, Игорь мог утратить «расположение друзей и близких», что, по его словам, для него было страшнее, чем лагерный срок (до пяти лет), грозивший ему в СССР за публикацию трудов в Сам — и Тамиздате. (Замечу в скобках, что вскоре после этого в его опубликованных работах стали появляться формулировки, которыми пестрели его личные письма. Например, «похоть ниспровержения»).

Я ответил Игорю пространным письмом под названием «Отбой» и, после некоторой паузы, написал статьи, в которых касался нашей полемики, ссылаясь на его опубликованные тексты. Цитат из личной переписки в них не было.

Тем не менее, наше общение как-то завяло, обмен письмами и звонками почти прекратился.

И вдруг:

Дорогой Володя, вчера [10 мая 2019 года] увидел по российскому телевиденью двухчасовой документальный фильм про Окуджаву. Выступало много людей, которые знали и любили его, а тебя всё не было. Понимаю, что авторы просто поленились воззвать к тебе по скайпу. Но я-то помню, кто защищал, продвигал и открывал людям глаза и уши на этого чудесного певца-поэта. Даже немного горжусь тем, что принял участие в качестве наборщика одного из твоих альбомов.

Сознаюсь, я очень мало знал о его жизни. Ничего не знал о первом браке, о сыне, которого у него отняли дед с бабкой, какая это была боль на всю жизнь для него, особенно, когда тот начал соскальзывать в вино и наркотики, а потом умер. Вдова выступала сдержанно, но всё же участвовала, а вот её сын отказался. Я до сих пор не расстаюсь с песнями Булата, хоть одна да всплывёт в памяти чуть не каждый день, ворвётся цитатой в разговоры с семьёй и друзьями, в эпиграф к статье.

Недавно у меня написалась рецензия на нашумевшую книгу израильского философа Харари. Вроде бы там нет ничего антиамериканского или прокремлёвского — пошлю её тебе. Боюсь только, что ты уже был зачарован пением этой гегельянской сирены, — тогда плохо моё дело. Обнимаю, приветствую обоих,

ИЕ

«Там нет ничего антиамериканского или прокремлёвского» — тонкий намек на темы наших споров, единственный во всем этом неожиданном послании, воспринятом мной как жест примирения, как протянутая мне пальмовая ветвь.

«Даже немного горжусь тем, что принял участие в качестве наборщика одного из твоих альбомов». Это он о выпущенном «Ардисом» в 1980 году сборнике «65 песен Булата Окуджавы». Издательство находилось в мичиганском городе Энн Арбор. Там мы и познакомились с Игорем в 1978 году. И вскоре стали друзьями. Игорь приложил руку к другой моей книге, которую он предложил выпустить в основанном им издательстве «Эрмитаж». Вышла она, однако, в России, в нижегородском издательстве ДЕКОМ в 2005 году под названием, придуманным Игорем и великодушно подаренным мне: «Певцы и вожди».

Но слово останется, слово осталось.
Не к слову, а к сердцу приходит усталость.

Эти строки Галича из песни об Осипе Мандельштаме вспомнились мне, когда я узнал от Марины Ефимовой, как ушел Игорь. Через пять минут после полуночи 11 августа он отправился к компьютеру работать — записать просившиеся «на бумагу» слова. Не дошел — остановилось уставшее сердце…

Владимир Фрумкин,
18 августа 2020.

Print Friendly, PDF & Email

8 комментариев для “Памяти Игоря Ефимова

  1. Через фейсбук пришла печальная весть — скончалась Марина Рачко, жена и верный друг Игоря Ефимова, много сделавшая для сохранения памяти о нем. Буквально месяц назад она написала мне: «Мы уже отправили в Бременский университет (и там уже получили) последнюю часть Игорева архива. Я рада, что хотя бы этот долг перед ним выполнила». Теперь они снова вместе. Светлая память!

  2. надо бы добавить, что Игорь Маркович был близким другом Бродского , что, возможно, отразилось на творчестве обоих. И мне посчастливилось долго общаться с ним , увы, только заочно, обсуждая его последние книги . А его эссе « Исправительно — принудительная демократия» оказалась предвестием 21 века.

  3. Присоединяюсь к высказанной скорби.
    Как и многие, не могу похвастаться близкой дружбой с Игорем Марковичем, но никогда не забуду визит в его «пенаты» — очаровательное «поместье» на холме у озера, в тихом и красивом «огороженном сообществе» (fenced community), в американской «глухомани».
    Долгую жизнь интеллектуала, вдобавок полную событий, не отразить ни в каких некрологах, посему поделюсь тем, что думалось после его смерти.
    Хвала судьбе, что после многих коллизий — и с советской властью, и с людьми сомнительной порядочности Игорь Маркович — хоть и в поздние годы — обрёл наконец спокойную и счастливую жизнь пожилого интеллигента в Америке, главные проблемы которого сосредоточились на заботах творческого характера.
    Нельзя не упомянуть и ещё одно его «крупное везение» — долгий брак с его супругой Мариной, замечательным человеком огромного литературного (и не только) таланта.
    Из огорчительного, помимо самого факта ухода великого интеллектуала — думалось о недостаточной оценённости И. М. Ефимова «русскоязычным» миром — как в России, так и за её пределами. Думаю, всё написанное им — более чем достаточный «материал» для большого «нерукотворного» мемориала ему в памяти читающих и думающих людей.
    .

  4. У меня не было близких отношений с Игорем Ефимовым, но не раз приходилось с ним общаться, читать его книги, интервьюировать его для «Голоса Америки». Игорь Ефимов — это крупное явление в литературе и культуре Русского Зарубежья и самой России последнего полустолетия. Талантливый писатель и оригинальный мыслитель, он заставлял своих читателей думать. По-моему, это самое ценное, что дает нам литература. Вечная память Игорю Марковичу Ефимову.

  5. Ушедшему — за прижизненную творческую щедрость низкий поклон, долгой, благодарной, светлой памяти.

  6. «Похоже, он ушел в полном сознании выполненной до конца миссии…»
    Ушёл один из лучших, шестидесятник, светлый человек. мастер. Вечная память.

  7. Уважаемые коллеги!
    Созданная сегодня Страница памяти Игоря Ефимова отличается от других заметок в «Мастерской». Сюда можно не только писать комментарии, но и участвовать в пополнении и развитии самой страницы. Если Вы хотите как-то выразить свои чувства в связи с уходом Мастера или поделиться воспоминаниями о нем, то пишите в редакцию, и мы вставим ваше дополнение в текст самой страницы. Нам кажется, что это поможет многим лучше понять, личность какого масштаба мы потеряли. Адрес редакции известен: redaktor@7iskusstv.com

Добавить комментарий для Е.Л. Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.