Я верю, что иудаизм мудро поставил любовь в центр религиозной жизни — любовь к Богу, ближнему и незнакомцу, — но в то же время признал, что без справедливости любовь не спасет нас. Она может даже уничтожить нас.

בס״ד

Побеждает ли любовь всё?

“Does Love Conquer All? (Ki Teitse 5780)”

Джонатан Сакс
Перевод с английского Бориса Дынина

В этой главе дано больше законов, чем в любой другой. Некоторые из них вызвали много исследований и дискуссий, особенно два из них: закон о «плененной женщине» и закон о «буйном и непокорном сыне». Однако есть один закон, который заслуживает гораздо большего внимания, чем ему отводилось обычно, а именно закон, упомянутый между теми двумя. Он касается наследства:

«Если у кого будут две жены — одна любимая, а другая нелюбимая, и как любимая, так и нелюбимая родят ему сыновей, и первенцем будет сын нелюбимой,-то, при разделе сыновьям своим имения своего, он не может сыну жены любимой дать первенство пред первородным сыном нелюбимой; но первенцем должен признать сына нелюбимой и дать ему двойную часть из всего, что у него найдется, ибо он есть начаток силы его, ему принадлежит право первородства». (Втор. 21:15-17)

Обратите внимание, что слово на иврите, переведенное здесь как «нелюбимая», — это сънуа, обычно означающее «ненавидимая». Позже мы увидим, почему используется здесь столь сильное слово.

На первый взгляд, это простой и логичный закон. Он говорит нам, что любовь не должна преобладать над справедливостью. Первенцы в древнем Израиле и у других народах имели особые права, прежде всего, в связи с наследованием. В большинстве обществ первенцы, как правило, наследовали имущество отцов. Так было и в Израиле в отношении царствования и священства.[i] Они не наследовали все имущество отца, но все-таки вдвое больше, чем другие дети.

Было важно иметь такие законы, чтобы предупредить семейный раскол каждый раз, когда наступает неизбежная смерть главы семьи. Тора дает нам наглядный пример придворной интриги разыгравшейся, когда умирал Давид, вокруг вопроса, кто из детей должен был стать его наследником. Совсем недавно, лехавдил (если возможно сравнивать), было несколько примеров непоправимо разрушенных хасидских династий, потому что разные группы хотели, чтобы разные люди унаследовали лидерство.

Существует противоречие между свободой индивида и общим благом. Индивидуальная свобода говорит: «Это мое богатство. Я должен иметь возможность делать с ним то, что мне нравится, в том числе решать, кому передать его». Но есть также вопрос о благополучии других людей, других детей, других членов семьи, а также общины и общества, которым наносят ущерб семейные споры. Здесь Тора проводит черту, признавая права биологического первенца и ограничивая права отца.

Закон как таковой прост. Что примечательно, так это то, что он читается, как если бы был направлен против определенного библейского персонажа, а именно Иакова. Одна связь лингвистическая. Ключевые термины в формулировке закона — это противопоставление ахува («любимая»), и сънуа, («ненавидимая). Это противопоставление встречается в Торе десять раз. Три связаны с отношением между людьми и Богом: «ненавидящие Меня и любящие Меня». Четыре находятся в процитированном выше мете. Остальные три все об Иакове: два из них о его любви к Рахили, а не Лии (Быт. 29: 30-31, 32-33), третье о его любви к Иосифу, а не к другим сыновьям (Быт. 37: 4). Оба случая вызвали разлад в семье и имели печальные последствия в дальнейшем.

Вот как Тора описывает чувства Иакова к Рахили:

«Иаков полюбил Рахиль и сказал: я буду служить тебе семь лет за Рахиль, младшую дочь твою… И служил Иаков за Рахиль семь лет; и они показались ему за несколько дней, потому что он любил ее… Иаков вошел и к Рахили, и любил Рахиль больше, нежели Лию; и служил у него (Лавана) еще семь лет других». (Быт. 29:18-30)

А вот описание последствий случившегося в жизни Лии:

«Господь узрел, что Лия была ненавидима, и отверз утробу ее, а Рахиль была неплодна. Лия зачала и родила сына, и нарекла ему имя: Рувим, потому что сказала она: Господь призрел на мое бедствие; ибо теперь будет любить меня муж мой. И зачала опять и родила сына, и сказала: Господь услышал, что я ненавидима, и дал мне и сего. И нарекла ему имя: Симеон».(Быт. 29:31-33)

Я перевел здесь слово сънуа как «ненавидима», чтобы передать шок от текста на иврите. Мы также понимаем, почему используется это слово. Как говорится в тексте, Лия была любима меньше Рахили. Иаков не ненавидел ее, но она чувствовала ненависть, потому что ее меньше любили, а значит, она в своих глазах была нелюбима. Это чувство доминировало в ее браке, как мы видим в именах, которые она дала своим старшим детям. Соперничество продолжалось и усилилось в следующем поколении:

«И увидели братья его, что отец их любит его более всех братьев его; и возненавидели его и не могли говорить с ним дружелюбно». (Быт. 37:4)

Менее любимые, братья чувствовали это как ненависть, и поэтому они ненавидели более любимого Иосифа. Любовь порождает конфликт, хотя ни одна из сторон не хочет конфликта. Иаков не ненавидел Лию, ее сыновей или сыновей служанок. Он не сознательно решил полюбить Рахиль, а затем Иосифа. Любовь так не работает. Это случается с нами обычно не по нашему выбору. Тем не менее, те, кто вне таких отношений, могут чувствовать себя исключенными и нелюбимыми. И возникает чувство, что тебя ненавидят. В Торе используется слово сънуа, чтобы сказать нам, насколько серьезно это чувство. Недостаточно сказать: «Я тоже тебя люблю», когда каждое действие, каждое слово, каждый взгляд говорят: «Я люблю кого-то больше».

Это подводит нас к вопросу о наследстве. Иосиф был одиннадцатым из двенадцати сыновей Иакова, но первенцем возлюбленной Иакова Рахили. Иаков продолжал делать то, что наша глава говорит нам не делать. Он лишил Реувена, своего первенца и Лии, права первородства, двойной доли, и отдал ее Иосифу, которому еще и сказал:

«И ныне два сына твои, родившиеся тебе в земле Египетской, до моего прибытия к тебе в Египет, мои они; Ефрем и Манассия, как Рувим и Симеон, будут мои». (Быт. 48:5)

Позже в той же главе он говорит:

«И сказал Израиль Иосифу: вот, я умираю; и Бог будет с вами и возвратит вас в землю отцов ваших; я даю тебе, преимущественно пред братьями твоими, один участок, который я взял из рук Аморреев мечом моим и луком моим». (Быт. 48: 21-22)

Есть много толкований этого стиха, но, согласно Раши, «он относится к первородству: дети Иосифа должны получить две части, когда Ханаан будет разделен между коленами». Остальные дети Иакова получат по одной части, а Иосиф две, по одной на каждого из его сыновей Ефрема и Манассии.

Именно против этой практики направлен обсуждаемый нами закон. Но вот что необычно. Иаков/Израиль — отец нашего народа. Но конкретно в данном вопросе его поведение нельзя рассматривать как пример для нас. Нам запрещено действовать так, как он в данном случае.

Тора не говорит нам, что Иаков поступил неправильно. Есть всевозможные объяснения, которые примиряют его поведение с более поздним законодательством. Иаков соблюдал Тору только в земле Израиля (Рамбан), а его дар Иосифу в виде двойной доли произошел в Египте. Нам запрещено передавать право первородства только на основании любви, но мы можем сделать это, если считаем, что первенец имеет значительные недостатки характера, что, по мнению Иакова, было именно так в отношении Рувима (Быт. 49: 3-4; Абарбанель).

Но закон действительно говорит нам нечто очень важное. Любовь — это высшая из эмоций. Нам наказано любить Бога всем сердцем, душой и силой. Но в семейном контексте это также чревато опасностями. Любовь разрушала жизнь Иакова снова и снова: в его отношениях с Исавом (Исаак любил Исава, Ребекка любила Иакова), в отношениях между Лией и Рахилей, а также в отношениях между Иосифом и его братьями. Любовь приносит радость. Она также вызывает слезы. Она сближает одних людей, но заставляет других чувствовать себя отстраненными, отвергнутыми.

Следовательно, говорит Тора: когда любовь может быть причиной конфликта, она должна уступить место справедливости. Любовь пристрастна, справедливость беспристрастна. Любовь — для кого-то конкретного; справедливость — для всех. Любовь приносит личное удовлетворение; справедливость создает общественный порядок.

Иудаизм — наиболее эффективная попытка в истории обеспечить эффективный баланс между частным и универсальным. И то, и другое. Он утверждает универсального Бога посредством особой веры. Он утверждает всеобщую связь между Богом и человечеством, ибо все люди сотворены по образу Божьему (Быт. 1:27), но также особою связь между Ним и евреями: «Израиль есть сын Мой, первенец Мой» (Исх. 4:22). Иудаизм утвердил всеобщий завет с Ноем и особый завет с Авраамом, а затем и с израильтянами. Итак, иудаизм провозглашает универсальность справедливости, партикулярность любви и важность того и другого.

Когда дело доходит до отношений между людьми, существует порядок приоритета. Сначала творите справедливость, затем выражайте любовь. Потому что, если мы позволим этим приоритетам поменяться местами, допустив несправедливость во имя любви, мы разделим и разрушим семьи и общины, будем страдать от последствий в течение длительного времени.

Кажущийся второстепенным закон о наследовании на самом деле является важным выражением еврейских ценностей. Я верю, что иудаизм мудро поставил любовь в центр религиозной жизни — любовь к Богу, ближнему и незнакомцу, — но в то же время признал, что без справедливости любовь не спасет нас. Она может даже уничтожить нас.[ii]

A seemingly minor law about inheritance is in fact a major statement of Jewish values. I believe that Judaism got it right by placing love at the heart of the religious life — love of God, neighbour and stranger — but at the same time recognising that without justice, love will not save us. It may even destroy us.

Шаббат Шалом,

___

[i] Примечательно, что так не было, когда дело касалось Торы и основанных на ней положений. См. трактат Недарим 81а.

[ii] Цитата «Любовь побеждает всё» принадлежит римскому поэту Вергилию. Настоятельница из «Кентерберийских рассказов» Чосера носит брошь с гравировкой «Amor Vincit Omnia» («Любовь побеждает всё»). «Рассказ настоятельницы» печально известен своим антисемитизмом: он содержит версию «кровавого навета» 14 века. Это само по себе должно заставить нас задуматься.