Иосиф Гальперин: Cito! — крыто

Loading

Сейчас тот же Мясников предлагает Алексею Навальному сотрудничать с российскими врачами для определения его болезни. С теми самыми, которые объявили Алексея диабетиком… Или всем известный доктор Рошаль, роль которого в событиях в Беслане и в «Норд-Осте» я помню очень хорошо. Роль со словами: «Чего изволите?»

Cito! — крыто

Иосиф Гальперин

Иосиф ГальперинРазговор был долгий и убедительный, с каждой рюмкой убедительнее. Надо же понять, почему печень гонит плохой холестерин, иначе мы не узнаем, как поддержать сердце. Значит, дело в обмене веществ. Итак, завтра приходите к нам и мы начинаем стационарное обследование.

Друзья моего зятя — сплошь медики и кандидаты, ну как не послушать уважительных, внимательных и знающих ребят. Итак, не вполне отошедши от вчерашнего, я прибыл в Военно-медицинскую академию по военному и медицинскому обычаю рано, рассеянно поглядев на промелькнувший в окне троллейбуса Смольный.

Уже ждали, сестричка развернула свой опросный военно-полевой планшет. Промелькнули пункты, не требующие раздумий, перешли к специфическим.

— Пьете?

— В каком смысле?

— Алкоголь употребляете?

— Ну, бывает.

— Какую дозу?

— По-разному, от компании зависит (вчерашнее вспомнил).

— Ну, в среднем.

— Не больше трехсот.

— И как часто эти триста грамм?

— Не считал, думаю, не чаще, чем раз в неделю. Отмечает в синодике: 300 грамм в неделю, я морщусь такому упрощению, но не лезу.

— А вообще много можете выпить?

— Понимаете, я журналист, иногда приходится разговорить собеседника, здесь за дозой не следишь. После семисот грамм держусь на ногах (в потревоженном сознании возникла картинка, как в два ночи, вернувшись с важного политического междусобойчика в гостинице «Москва» с депутатами и экспертами, я обнаружил, что пропал ключ от подъезда съемной квартиры, и пришлось подручными средствами выковыривать замазку между стеклоблоками, вынимать тот, который ближе к ручке двери, засовывать руку и открывать дверь изнутри. За час справился — и это после такой дозы!).

— Это часто бывает?

— Нет, что вы! Не каждый месяц… Та же скороспелая рука отмечает: раз в месяц — 700 грамм. И тут же, почти не отрывая шарика авторучки от бумаги, легко перескакивает в следующую клетку «Диагноз». И пишет его: цирроз печени. Печень, узнав об этом, поеживается.

Сделали кардиограмму, анализы, выдали халат и тапки. В коридоре промелькнул вчерашний Коля с портфелем, вчера из него он доставал бутылки, добавляя профессиональную прибаутку: «Коньяк, виски… Откуда они знают, что именно я люблю пить? Обозначали бы свою благодарность деньгами!» И вот я в палате, койка у двери, места у огромных старинных окон заняты старожилами. Окна распахнуты — жара.

Решительно, как и все делала, забегает медсестра, так же решительно отбирает свежевыданные тапки и выдает литровую банку:

— Лежите, в туалет вам ходить нельзя.

— Это почему же?

— У вас инфаркт, кардиограмма показала.

Вот нифига! Печень несмело вздыхает, сердце ёкает. Ехал-ехал на троллейбусе — и приехал. Доброволец. По блату! Ничего же не болит. Так, мутит немного — это и понятно… Девушка! А она уже ускользнула, оставив таблетки нитроглицерина и пообещав скорую капельницу. Никогда не пил этого — и правильно делал: тут же заболела неотвратимой тяжестью голова. В замкнутом пространстве башки начало бабахать, нитроглицерин — это же взрывчатка, у Жюля Верна в «Таинственном острове» когда-то читал. Расширим сосуды, содвинем их разом…

А вокруг кипит налаженная госпитальная жизнь. Люди все солидные (трое кроме меня), не то что в окружном госпитале в Саратове лет двадцать пять назад. Да и сам-то… Вот капельницу принесли — стало еще хуже, так трещит голова, что не оставляет сил сопротивляться. Появился Коля, посидел значительно рядом с кроватью на стуле, сказал, что теперь уже мной будут заниматься другие врачи.

И закрутилось! С соседней кафедры, очевидно, кардиологической, пришел человек, велел взять анализ крови (час назад делали!), сестричка воткнула в правую руку шприц, а в левую шел поток из капельницы. Доцент (или ассистент?) написал для лаборатории на листочке Cito! — в смысле срочно сделайте этот анализ. И ушел, через какое-то время пришел офицер (под халатом) солиднее, точно — доцент, опять написал волшебное латинское слово. А я лежу распятый между шприцами, но ощущение, что гвозди забивают в голову, и чувствую, как из левой руки жидкость плавно утекает сквозь меня и правую руку в другую иглу. И этот ушел, ничего не сказав и не спросив, даже не ответив на просьбу прекратить нитро-пытку. Вечером пришел самый ответственный военврач, очевидно уже генерал-профессор, почерк Cito! еще стремительней, но результаты этих бесконечных анализов мне неизвестны, так что для меня результат прежний.

Напеваю про себя голосом Бубы из «Мимино»: «Цито-грито, цито-маргарито, вай!», а что еще остается распятому на сменяющихся капельницах. Постепенно приходит осознание: сам виноват, не надо было перед больницей напиваться!.. Эх, баночка!

И вот так, примерно, три дня. Родные в курсе, если что. А что? Понятно, что ничего страшного, раз не в реанимации, но ответственности на себя никто брать не хочет. Лоб трещит. Слушаю соседей, им хорошо — у них-то просто цирроз… Моряк здесь уже не в первый раз и рассказывает, наверное, не нам первым.

— Зашли в Коста-Рику — и решил я исполнить давнюю мечту: попугай! Много всяких, взял поскромнее и поменьше, серо-зеленого жако, мне ж его через кордоны везти. Пока плыли в Антверпен, он меня признал, точнее — она, самочка, по-хозяйски сидела на плече, когда я по судну бегал, старалась запомнить слова. А в Антверпене нас должны были сменить, новый экипаж — по каютам, а мы в автобус — и в Питер. Сколько там границ получается? В общем, пилили три дня, а Машка сидит у меня подмышкой на каждом переходе, клюв скотчем заматывал, чтоб не пикнула. Добрались до дома — и начались неожиданные скандалы: жена претендует на хозяйское внимание, а Машка не сходя с плеча ревнует, «Папа!» кричит. Бабы!

Чужая жизнь, как всегда, отвлекает, помогает и на себя взглянуть со стороны. Вот моряк свое отплавал, на пенсию моряцкую идет. А ты? Днем еще хорошо, какие-то события, а ночью лежишь, легкий, как воздушный шарик, перебираешь варианты. Смотри-ка, даже стих уловил из всего этого, время-то есть покрутить мелькающие образы-соображения:

Наступает полая полночь —
тьмой очерчена белая ночь.
Боль не помнить — привычная горечь,
помнить сны — от себя изнемочь.

Шар воздушный в среде безвоздушной
на искусственной нитке повис,
впалой грудью больничных подушек
трудно дышит балтийская высь.

Тот, кто выкачал блеск кислорода
из-под крышки жары и грозы,
тот и ночи лишил поворота,
с тем и дождь без единой слезы.

Провожаю белые ночи,
изнурительно долго в дверях.
С провожатым — еще одиноче:
путь короче, а время — терять.

* * *

Привык за годы относительной стабильности дальше нескольких дней не заглядывать, а тут и работу надо искать, и со здоровьем что-то делать. Никакие советы, никакие байки посторонних, сопровождающих эти дни, не помогут. Да и близкие не подскажут. Как бы завис во времени. В судьбе. В жизни. Может, человеку именно для этого дана больница?…

Ну вот, наконец, нитроглицерин отменили, сказали спокойно: бывает такая реакция. И тапки выдали! Надо меня по разным печеночным проверкам водить. И наконец я попал в госпитальный туалет.

Огромная рекреация, как говаривали наробразовские начальники, напротив двери три окна, у которых ведут беседы разнополые сотрудники вперемежку с пациентами — курилка. Справа на высоту до двух метров шкафы с анализами, которые приличествуют желудочно-печеночному отделению госпиталя, заходят сестры и пациенты, ставят и забирают баночки. А слева такой типичный армейский сортир, облагороженный линией дверок, обозначающих как бы кабинки. Дверки короткие, до ног не доходят.

Итак: одни — у окна — могут говорить о своем слыша, а отчасти и видя все происходящее за дверками. Другие — на «очке», каждый на своем — могут слышать все разговоры и вдыхать невредный для их попорченных внутренностей дым, демонстрируя окружающим все, что творится около их ног. Такой театр без микрофона, но с ширмами, почти японский. Затоскуешь тут о баночке!

… Спустя двадцать лет, после сведений о карьерном росте бывших кандидатов меднаук, их рассказов о реконструкции старинного госпиталя, одного из старейших в России, я плохо представляю себе, какими стали внутри и снаружи эти бывшие ампирные корпуса. Но уж совсем не могу представить, как они там справляются с пандемией. Может ли ремонт изменить простое солдатское отношение к человеку?

Хотя грех сводить все к военно-полевым традициям, говоря о медицине. В другом прославленном учреждении был у меня врачом-ординатором доктор Мясников, в НИИ имени своего прославленного деда. Хотя теперь публике более известен как раз внук, ставший именно в период пандемии телеведущим и как бы ретранслятором госполитики в этой сфере. Тогда он попытался навеки подсадить меня на лекарства, производимые в Швейцарии, куда целый год отправлялись мои анализы для уточнения действия статинов. Слава богу, я, уяснив из его объяснений, что стану биороботом, который самостоятельно не сможет регулировать свой организм, от этой затеи отказался.

А сейчас тот же Мясников предлагает Алексею Навальному сотрудничать с российскими врачами для определения его болезни. С теми самыми, которые объявили Алексея диабетиком, пострадавшим от невнимания к собственному здоровью! Или всем известный доктор Рошаль, роль которого в событиях в Беслане и в «Норд-Осте» я помню очень хорошо. Роль короткая, но со словами: «Чего изволите?»

Не думаю, что дело тут только в авторитарности России или в профессиональной зависимости медиков от начальства. Медицина в мире все больше становится государствообразующей или бизнес-сообществом, относится к пациенту, к человеку не как к субъекту, а исключительно — как к объекту. Вот в другой, уже частной клинике, тоже в Москве кандидат-кардиолог говорит, что без статинов мне никак, скучно посматривая в ноутбук. А коврик перед ноутом и календарь на стене — от той самой фирмы, которая эти статины производит. Я отказываюсь, а он равнодушным голосом угрожает: «ну тогда не удивляйтесь, если завтра «бабах!» Десять лет прошло.

В той же Болгарии, где сейчас живу, вдруг очень похожее: соседа Мишу, который кашлял и чихал, никто не изолировал, его контакты не проверял, анализы на ковид не делал. Сказали аллергия, выписали лекарства. Дорогие. И уж когда тот совсем трудно стал дышать, сделали рентген. Потом еще один. Врач определил: на 90 процентов «Оно!», но опять никаких спецанализов или там госпитализации, проверили в семье уровень кислорода в крови. Хорошо, что семья сознательная и сама села на изоляцию. Конечно, никакую статистику его случай не попортил. Миша выздоровел, но как быть с последними известиями о том, что переболевший еще три месяца может заражать окружающих?

Ну вот, а вы все спорите о правильности разных подходов к пандемии. Маски — не маски. Да кто вас слушать-то будет!

Print Friendly, PDF & Email

7 комментариев для “Иосиф Гальперин: Cito! — крыто

  1. Да, Иосиф, нынешняя медицина очень многослойная штука. Лет 50-60 назад, когда я кончал мединститут, можно было опираться на заветы великанов 19-го века, типа Боткина и Склифосовского: лечить не болезнь, а больного. Врач должен был прочувствовать, что происходит у пациента. Писали, что Боткин мог определить уровень плевральной жидкости при плеврите без всякого рентгена, просто проведя ладонью по грудной клетке. О работе сердца и сосудов судили по пульсу и звукам, издаваемым клапанами сердца. Сейчас такие таланты никому не нужны, все автоматизировано и записано в компьютере. Когда вы приходите к врачу, он смотрит не на вас, а на экран. Казалось бы, что на современной технологии и не нужен творческий врачебный подход к больному в диагностике и лечении, все записано в стандартных протоколах. Действительно, уровень нынешнего среднего врача намного-много выше его коллеги первой половины 20 в. Но вот взаимопонимание двух личностей врача и пациента ушло. Тут-то и возникает такое явление как общепринятые парадигмы, а на самом деле просто «мода». Вот в 30-е годы уж не помню какой патолог кормил кроликов большими количествами холестерина и обнаружил жироподобные бляшки в их артериях. Похожие бляшки видели в сосудах больных гипертензией и с поражениями сердца. С тех пор и господствует указание — не есть жирной пищи и подавлять синтез холестерина статинами. Но реальные процессы в сосудах очень сложные, зависящие не просто от уровеня холестерина, а от состояния всего обмена веществ в организме. И они протекают по-разному у молодых и пожилых. Оказалось, например, что статины после 70 не только не лечат, но и могут повредить печень. А ведь у всех долгожителей — холестерин высокий. Но врач среднего уровня, не задумываясь, следует протоколу.

    1. Спасибо, уважаемый Михаил, за поддержку! Примерно то же самое мне говорил доктор-биохимик (после НИИ Мясникова), специалист по межклеточному обмену веществ. Прежде, чем он дал мне какие-то свои смеси, он говорил со мной четыре часа. Не «под протокол».

  2. «Хороша страна Болгария…», а еще говорили «Курица не птица, Болгария не заграница».

    А.Мясников 40 лет назад проходил учебу в ординатуре НИИ клинической кардиологии им. А.Л.Мясникова и рекомендовать лекарство из Швейцарии мог только в частном порядке. Таким же образом можно было получить рекомендации санитарок или моряка с попугаем. Но тут важно не перенять у попугая бесконечное повторение заученного.

    1. Уважаемый Григорий! У меня привычка: пишу, что видел. В каком порядке брали мою кровь и посылали в Швейцарию целый год, мне не ведомо. И не 40 лет назад, а 20. Завотделением была Чазова, дочь. Тоже можете погуглить.

        1. Зачем мне гуглить? Я кардиоцентр и его ведущих сотрудников хорошо знаю

  3. хороша страна Болгария,
    а Коста-Рика лучше всех
    ::::::::::::::::::::::::
    Будьте здорОвы, однако, уважаемый Иосиф.. лучше не брать в голову этих глупостей за Навального.
    P.S. «Не думаю, что дело тут только в авторитарности России или в профессиональной зависимости медиков от начальства. Медицина в мире все больше становится государствообразующей» и «бизнес-сообществом, относится
    к пациенту, к человеку не как к субъекту, а исключительно — как к объекту»
    — Oб’ект об’ектом к человеку, а Рошаль Мясникову-младшему — друг, товарищ и брат (младший-старший — не влияет)… Да и кто отзовётся, окромя соплеменника или Мони-портного из той же К-Рики? Который год жду Костю м.н.с., а кругом вольноопределяющиеся, в маск-ах…
    «Цито-грито» и по «Маргарите»*, вай!»
    * — «Маргари́та» — алкогольный коктейль на основе текилы, с ликером и соком лайма. Входит в число официальных коктейлей Международной ассоциации барменов. «

Добавить комментарий для Григорий Быстрицкий Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.