Лев Сидоровский: А ведь как красиво начинал!..

Loading

Рано постарел, жутко располнел. С горечью смотрел я на безобразно обрюзгшего юбиляра, а в навязчивой памяти он опять стремительно шагал через филфаковский дворик в студенческий клуб — молодой, стройный, веселый, так украсивший нашу послевоенную юность…

А ведь как красиво начинал!..

93 года назад родился Игорь Олегович Горбачев

Лев Сидоровский

ВСЯКИЙ раз, вспоминая свое студенчество (разные истории, связанные с зачетами и экзаменами, веселыми «капустниками», поездками в «спецлагеря» и «на картошку»), вместе с именами друзей-товарищей и педагогов я, дорогой читатель, непременно для себя отмечаю еще одного человека — Игоря Горбачева. С улыбчивым, очень легким в общении Игорем (да-да, позднее весьма привередливый Игорь Олегович тогда был еще именно таким) мне случалось общаться и в коридоре филфака, и под крышей университетского клуба, куда он частенько заглядывал к нам, кружковцам, чтобы репетировать малюгинских «Старых друзей». Главной в «драме» по-прежнему оставалась Евгения Владимировна Карпова, а Игорь (он уже распрощался с философским факультетом и, обучаясь в театральном институте, досрочно стал профессиональным артистом) по старой дружбе ей помогал. Однако уже тогда Горбачев для нас был «тот самый», «знаменитый», который на Всесоюзном конкурсе-смотре самодеятельных театров всех потряс в «Ревизоре», и, как сообщали газеты, сам Ильинский подарил исполнителю главной роли свою фотографию с надписью: «Игорю от Игоря, Хлестакову от Хлестакова». Вскоре этот его персонаж возник и на киноэкране… В тот год, когда я оказался в ЛГУ, Игорь блистал на сцене еще «до товстоноговского» БДТ в роли Дона Цезаря де Базана, и он великодушно провёл меня на этот романтический «Рюи Блаз» по пьесе Гюго. Ну и после, весной 1956-го, когда исполнился год ошеломительно поставленной Товстоноговым в Театре имени Пушкина «Оптимистической трагедии», достать билет на которую было просто невозможно, Игорь (уже актер Александринки, он был очень хорош в роли матроса-анархиста Алексея) свой благородный поступок повторил — так, благодаря Горбачеву, я не только увидел замечательное действо, причем — в первый и последний раз аж из Царской ложи, но и познакомился там с самим Утесовым…

* * *

УЖЕ тогда мне было известно, что родился Игорь в семье инженеров-строителей: отец, Олег Борисович, участвовал в сооружении Большеохтинского моста через Неву, и старший, Борис, выучился на архитектора. Ну а мама, Вера Андреевна, которая преподавала французский, привела восьмилетнего младшего сына в театральный кружок Дома пионеров на Петроградской стороне… До войны закончил шесть классов, после первой блокадной зимы стал дистрофиком… В 1944-м возвратился из эвакуации. Потом, получив наконец-то «аттестат зрелости» (хотя зрелость пришла к нему гораздо раньше), оказался в Университете, на философском. Ну а что случилось дальше, читатель знает…

* * *

ПЕРВЫМ его сценическим персонажем в бывшей Александринке стал молодой врач Шура Ведерников из арбузовской пьесы «Годы странствий», который благодаря удачно начавшейся судьбе быстро уверовал с собственную исключительность. В то, что и дальше его ждут только победы, а поставленная высокая цель жизни стоит того, чтобы подчинить ей всё и вся. Проводя своего героя через долгие «годы странствий», артист, раз за разом, всё беспощаднее выявлял его заблуждения, способные опустошить человека. Но не спешил своего Шурку осудить, заклеймить, а, наоборот, стремился понять, почему тот порой выглядит столь недостойно. В общем, Ведерников всё равно был очень обаятелен, как и сам исполнитель… А потом зрителей взволновал его Владимир Платов — из спектакля «Друзья и годы». Автор пьесы Леонид Зорин спустя годы, когда мы вместе вспомнили эту постановку, Горбачева выделил особо — и действительно: тогда Игорь сыграл свою звездную роль! Его Платов являл собой воистину сгусток энергии — неуемный, решительный, деятельный: не отступал перед несправедливостью, не отворачивался от темных сторон действительности (чтобы, не замечая их, жить «как все»), а бился за то, в чем был убежден. И опять-таки Платов оказался чертовски обаятельным!.. И как же были дороги нам и его Антуан де Сент-Экзюпери (этот знаменитый француз, военный летчик, который за внешней шутливостью таил яркую поэтику души), и придуманный Юрием Германом врач Владимир Устименко из «Дела, которому ты служишь»… Вспоминаю и некоторые другие его спектакли той поры, где сценические персонажи Горбачева тоже были, как правило, жизнелюбивы и деятельны. Иногда — умные и дальновидные, иногда — простодушные и наивные, но всегда убежденные, что всё в жизни должно кончиться хорошо. И эта уверенность — философия людей определенного типа: порой они сначала, так сказать, «поступают», а уже потом думают. Не по глупости, конечно, а по характеру темперамента, по внутренней потребности к действию… И Кудряша в «Грозе» этот человек сыграл достойно, и Ваську Пепла — в «На дне», и Остапа Бендера — в телеспектакле… Кстати, придя в театр, где «царствовали» корифеи, он — смешливый, простодушный, юный «начинашка» — мог ведь навсегда затеряться между масштабными личностями. Но не «пропал» ни рядом с Юрием Толубеевым в «Оптимистической трагедии», ни с Николаем Черкасовым — в знаменитом спектакле «Всё остается людям», ни с Василием Меркурьевым — в постановке «Пока бьется сердце». Талант почти сразу нашел свою нишу в устоявшемся академическом коллективе и без нажима органично прописался в нем на долгие десятилетия…

* * *

А ЧТО касается кино, то, пожалуй, особенно ему повезло в «Операции «Трест»», где довелось создать сложный и психологически емкий образ бывшего русского монархиста Якушева, человека по-своему искреннего, убежденного в правоте цели, которую защищает. Кстати, именно тогда мы, пожалуй, впервые увидели Игоря Олеговича, способного и умеющего на экране мыслить, страдать, переживать, быть участником и героем драмы идей, столкновения мировоззрений, убеждений, взглядов, ведь вся эта трёхсерийная лента держалась на интеллектуальной дуэли Якушева-Горбачева с Артузовым-Джигарханяном… А до этого в «Искателях» был хорош его карьерист-деляга Потапенко: актер, доверившись автору романа Даниилу Гранину, показал в своем персонаже добродушие, наигранный демократизм «своего» парня для подчиненных и столь же покладистого и беспринципного приспособленца в отношениях с начальством. Однако эта удачная роль для самого актера на долгие годы стала чем-то вроде камня преткновения: как только в каком-нибудь сценарии оказывался обаятельный чинуша и бюрократ новейшей формации, взоры режиссуры обращались в сторону героя моего повествования…

* * *

УВЫ, артист и сам постепенно становился таким чинушей… Так, в 1974-м, после уговора по телефону с ним, когда-то моим добрым знакомым, насчет интервью для газеты, Игорь Олегович дней десять журналиста попросту обманывал: снова и снова в назначенный день и час его на месте не оказывалось, а после, «обнаруженный», даже не извинялся. Он был уже «народным» СССР, лауреатом Государственной премии РСФСР имени Станиславского («за создание образа нашего современника»), руководителем художественной коллегии Ленинградского академического театра драмы имени Пушкина, заместителем председателя правления Ленинградского отделения ВТО, кандидатом в члены горкома партии… Когда же наконец наша встреча состоялась, этот, в прошлую пору очень доброжелательный человек, вдруг негодующе набросился на молодых актеров сверх популярного тогда в стране «Современника» — за их «негромкую» манеру игры и за якобы «отсутствие гражданской позиции». Причем, вполне разумные мысли излагал в каком-то погромном духе:

Для меня бесспорно: ЛЮБОЙ ЧЕЛОВЕК В ИСКУССТВЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЯРОСТНЫМ! Обязательно должен иметь точку зрения, позицию, которую он не только излагает, но которую утверждает, за которую борется! Человек в искусстве непременно должен что-то любить и что-то ненавидеть!

А в 1975-м он, полный столь бурных страстей, художественную коллегию там ликвидировал, объявив себя единоличным худруком. И вовсю проявил такие черты своего норова, что многим тамошним актерам жизнь стала невмоготу. А зрительный зал теперь в основном заполняли столичные командированные, которым после спектакля недалеко было добираться до Московского вокзала… Многие «корифеи» теперь от него отвернулись, и, к примеру, Толубеев заявил, что, пока театром руководит Горбачев, его ноги там не будет. Когда Юрий Владимирович умер, с ним прощались во Дворце искусств. Решил подойти к гробу и Горбачев, но вдова преградила путь: «Простите, Игорь Олегович, но Юрочка просил вас не подходить».

* * *

И ЕЩЕ, дорогой читатель, стал в ту пору Игорь Олегович иногда совершать разные пакости, одна из которых косвенно коснулась и меня… Осенью 1976-го я «сосватал» Товстоногову мою давнюю приятельницу — замечательную актрису из Ташкента Людмилу Грязнову. Посмотрев их гастрольный спектакль, Георгий Александрович официально пригласил эту приму Русского драматического театра в штат БДТ (перво-наперво ей предлагалась роль Аксиньи в «Тихом Доне»), но с условием: уйти из солнечного Узбекистана «тихо»… Однако про это прознал Горбачев. И спустя пару недель, оказавшись там в составе какой-то важной делегации, первым делом заявился в ЦК Компартии Узбекистана: мол, пока вы тут ушами хлопаете, этот гангстер Товстоногов уворовывает ваш главный национальный кадр — заслуженную артистку Узбекистана Людмилу Грязнову! В ЦК переполошились: «Как так?! Не позволим!» Руководству местного театра устроили жуткий разнос, Грязновой срочно дали новую квартиру, звание «народной» и еще — «корочку» депутата Верховного Совета. А БДТ остался с носом…

Что ж, Товстоногов Горбачева за его подлое наушничество проучил. Это произошло в 1982-м, на торжественном вечере, посвященном 225-летию Александринки. Безвкусно пышный юбилей «старейшего драматического театра России» к четвертому часу празднества всех уже порядком притомил: славословию не было конца, Игорь Олегович получал всё новые подарки и объятия… Георгий Александрович присутствовать здесь совсем не желал, но его уговорили зачитать так называемый «адрес» от ВТО… И вот выходит, раскрывает красную папку, без всяких эмоций зачитывает дежурные, пустые слова, папку закрывает и делает шаг вперед… Игорь Олегович со слащавой улыбкой бросается навстречу, тянется с объятиями, однако его руки беспомощно повисают в воздухе — потому что Товстоногов, как бы не замечая юбиляра, строго глядя прямо перед собой, величественно пересекает сцену, ни на мгновение не замедляя шага и не повернув головы, оставляет «адрес» на столике и в звенящей тишине скрывается за кулисой… Это была оплеуха!

* * *

К СВОЕМУ шестидесятилетию Игорь Олегович (до этого уже имевший ордена Октябрьской революции, Трудового Красного знамени и Дружбы народов) получил «главную цацку», обозначенную профилем Ленина, вместе с Золотой Звездой Героя Социалистического Труда. И после ее не снимал уж никогда. (Невольно вспоминаю своего соседа по больничной палате в «Свердловке», который, оказавшись там, первым делом украсил «геройской» звездой полосатую пижаму). Еще юбиляр сделал подарок себе сам: поставил «Сирано де Бержерака», где сыграл (в шестьдесят!) главную роль. Это был такой ужас…

Он уже давно был членом горкома, Настоящим Советским Артистом, Честным Коммунистом на службе Партии и Правительства. Как написала одна моя коллега: «Он ставил всё, что хотели они, а играл всё, что хотел он. Он выходил на все трибуны и декламировал четко и напевно всё, что было нужно, — и ни тени смущения не было на его лице». К примеру, захотел сыграть Кутузова, но памяти уже почти не осталось: поэтому, когда в финальной сцене фельдмаршал на кровати, умирая, произносил длинный монолог, текст из-под кровати суфлер подавал так, что было слышно на галерке…

Рано постарел, жутко располнел. «Перестройку», которую в Кремле затеял однофамилец, а затем и новую власть отверг — и мэр Анатолий Собчак посоветовал Игорю Олеговичу оставить пост. Изгнанный «бунтовщиками» из своего театра, потрясающе — как «про себя!» — сыграл короля Лира в Театре на Литейном… Основал Театральный институт «Школа Русской драмы», куда, на пятый этаж, его, по сути, поднимали на руках. На занятиях отстаивал «романтичность коммунистических идеалов», и обожающие его студенты улыбались: «Наш толстый бегемотик»…

Для его 70-летия, которое в Александринке отмечалось пышно, я сочинил песенку, которую исполнили горбачевские питомцы:

«На сцене темперамент Ваш неистов,
Душа страстями бурными полна —
Недаром настоящих коммунистов,
Учитель, Вы сыграли до хрена!..»

С горечью смотрел я на безобразно обрюзгшего юбиляра, а в навязчивой памяти он опять стремительно шагал через филфаковский дворик в студенческий клуб — молодой, стройный, веселый, так украсивший нашу послевоенную юность…

Господи, как же красиво он начинал!..

Таким я его полюбил в 50-е…
И таким он стал в финале…
Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Лев Сидоровский: А ведь как красиво начинал!..

  1. Помню лето в Зеленогорске. Объявили, что в доме отдыха университета будет сыгран «Ревизор» Гоголя.
    Я стоял у самой эстрады и был потрясен игрой Горбачева в роли Хлестакова. Он «убил» меня. Это было
    что-то потрясающее. Я хохотал, как сумасшедший. Я раза два видел Хлестакова в других театрах. Но после Горбачева исполнение казалось бледным и заурядным. В молодые годы он без сомнения был великий артист.
    Бес сомнения в молодости он был великий актер.

  2. Хорошо написано. Прочитал с интересом.
    Но я бы не стал иллюстрировать текст фотографией героя в конце жизни. Такое фото в возрасте за семьдесят может оказаться и у очень хороших человеков.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.